Евлогия Марии-Луизе фон Франц
В реформатской церкви в Кюснахте 17 февраля 1998 г.
Готтильф Айслер, Ph.D.
Перевод на английский Дона МакНейра
Дорогая Мария Анна фон Франц, дорогие скорбящие родственники и друзья, мы пришли сюда, чтобы попрощаться с Марией-Луизой фон Франц. Многие из вас знали Марию-Луизу лично, она была вашей спутницей на долгом или коротком отрезке вашего жизненного пути; другие пришли сюда, потому что слышали ее лекции или были затронуты ее сочинениями. Каждый из нас воспринимал ее по-своему, исключительно личным образом. Буквально каждая встреча с ней была судьбоносной. Я почти всегда чувствовал небольшую тревогу перед каждый часом анализа, не потому что я боялся Марию-Луизу, но потому что знал, что со всей добротой и участием она поведет меня к моей собственной истине, которую выявит из моих снов и активного воображения. В центре всегда стояло свидетельство бессознательного.
Эта безусловная устремленность к автономной психе, независимо и спотанно сталкивающейся с эго-сознанием, к «объективной психе», как ее называл Юнг, определила ее жизнь как ничто иное. Сегодня я не хочу говорить ни о ее внешней жизни, ни о ее далеко идущей исследовательской работе, вместо этого я хочу изложить вам некоторые ее сны из начала и конца ее жизни, чтобы они заставили нас задуматься и утешили нас.
Много лет назад она рассказала мне и моей жене свой детский сон, который она включила в свою статью «Неизвестный посетитель». Он приснился ей в 1919 г., вскоре после бегства ее семьи из их домика в Берхтесгадене под Зальцбургом в город Фельдкирш и в Швейцарию. Аристократическая семья в страхе перед грядущей революцией покинула Австрию и позже жила в Рейнеке в Рейнтале. Ей было почти четыре с половиной года в то время. Она рассказывала об этом сне:
Я шла с Отцом, Матерью и сестрой по улицам того местечка, где мы остановились в гостинице после нашего бегства. Отец держал меня за руку. Неожиданно на расстоянии появились старик и юноша, быстро приближаясь. Мой отец, изумленный, закричал: «Вот они!» Я спросила: «Кто?» «Боги, Испытатели. У каждого есть железная табличка с именем и датами рождения и смерти. Таблички нужно сохранить неповрежденными. Тот, чья табличка разобьется, попадет под власть Богов».
Мы забежали в комнату в гостинице. Отец открыл сундук с фамильным серебром и вынул таблички. Они были покрыты белой эмалью, с черным тиснением. Эмаль на моей табличке была словно расколота от удара молотком. Я ужасно напугалась. Все отшатнулись от меня. Я вышла из тела и парила под потолком, где была яркая, кругла лампа, в которую я вошла. Оттуда я увидела себя внизу как маленькую девочку, держащую табличку. Я решила продолжать жить и вернулась в тело. Я хотела противостоять Богам и пошла к дверям. Только я захотела открыть им, засов был открыт снаружи. Они прибыли! Я проснулась с криком.
Как объясняла Мария-Луиза фон Франц, в то время она страдала от травмы, насененной войной. Домашние слуги рассказывали ей ужасные вещи, происходившие во время Мировой Войны. Эти описания лишили ее всякой веры в любящего Бога — «любящий Бог не допустил бы ничего столь ужасного». Так что она чувствовала, что должна противостоять этому неведомому Богу и этот факт, явившийся в раннем детстве, определял ее жизнь и дальше. Позже в активном воображении она считала, что различила этих двух Богов как Вотана и Локи. Вотан играл огромную роль в ее жизни.
Вотан в действительности был богом природы. С наступлением шестнадцати лет она испытала переполняющую ее божественность природы. С тех пор природа в самом решительном смысле была для нее Божественным — как духовная, психическая внутренняя природа и как природа земли, растений и животных. По этой причине она изучала древнюю филологию, ведь в античности природа была еще жива. В своей книге «Видения Николя фон Флуе» она писала, что Вотан обладал двумя чертами, которых недоставало ветхозаветному Яхве: а именно, тесной связь с космической природой и, через гадание, то есть, оракулов, отношения к принципу синхронистичности. Эти две особенности, вероятно, являются:
«…несмотря ни на что, частями целостного Богообраза, который, видимо, объемлет не только тьму и зло, но и космическую природу и ее значимые откровения в синхронистичных событиях. Только в контексте этих двух особенностей возможно получить индивидуальную встречу с божественным hic et nunc (здесь и сейчас), когда genius loci и окружающая природа могут быть значимым образом интегрированы в психическую сферу индивидуума, где явятся ему в своей тотальности как «единый космос». Это влечет за собой глубочайшее извлечение смысла, лежащего в жизни индивидуума — увеличение осмысленности отдельной личности… наделение его или ее сознательных суждений и этического поведения большей весомостью».
Много позже Мария-Луиза фон Франц в активном воображении пришла к осознанию того, что эта новая Божественность не связана с Вотаном, а скорее с puer aeternus, вечным ребенком, вечно юным богом-творцом.
В тревожном сне накануне Рождества перед ее девятнадцатым днем рождения, который она упоминает в своей книге «К.Г. Юнг: его миф в наши дни», она видит в чертоге в центре земли «лик Бога, выглядящего столь печально, что никто не мог вынести этого выражения лица».
Этот сон тоже связан с рождением нового бога, которое в конце концов она пережила как рождение Афродиты, восходящей из моря. Сама она толковала рождение женской божественности как проявление Самости, поскольку это был ее собственный сон, сон женщины.
Ее жизнь подлинно была подтверждена высшей формой любви. Но по ту сторону личного значения этого сна лежит психология бессознательного; то есть, символическое понимание образов, произведенных бессознательным — это глубоко женская наука. «Символическое мышление — это способ любящего понимания, которое не прогоняет бога Эроса», — однажды написала она. Она всегда связана с единением противоположностей, сознания с бессознательным, мужского с женским, верха с низом, духа с материей, неба с землей, но не в непостоянном насильном союзе, а в виде нового рождения, как вынужденное и выстраданное появление нового символа, новой точки зрения, которая позволяет обоим сторонам придерживаться своих оснований, в то же время будучи объятыми и объединенными. Мария-Луиза фон Франц часто говорила, что пока весь мир разваливается, мы продолжаем работать, работать по-настоящему творчески, придавая форму посланиям коллективного бессознательного, стремясь понять что-то о mysterium coniunctionis, о подлинном союзе противоположностей. В личностном измерении новое рождение делает возможным плодотворное сотрудничество сознания и бессознательного, и оба не будут ущемлены.
Великой удачей в жизни Марии-Луизы фон Франц было то, что она встретила К.Г. Юнга, когда была восемнадцатилетней студенткой в Цюрихе, а вскоре получила разрешение работать с ним. Охваченная глубокой преданностью и любовью к нему, она вела свою работу с неслыханной дисциплинированностью и безжалостной строгостью. Читая ее статьи и книги, мы часто получаем впечатление, что, благодаря своей далеко идущей интуиции, она может писать эти вещи легко. Она признавалась одной из своих служанок, что каждое написанное предложение было для нее тяжелым камнем, который нужно было поднимать. Мне она однажды сказала, что мужчина может работать над какой-то задачей и отдать ей целую жизнь, но женщина может создать для любимого человека сверхчеловеческое. Когда Юнг умер, она думала, что не сможет больше написать ни слова. Ей пришлось с самого начала учиться писать, стремясь к некой цели. Но я считаю, что она до самого конца писала о своей любви к Юнгу.
Тот факт, что она была неизлечимо больна и многие годы зависела от сиделок, поставил перед многими из нас вопрос о смысле жизни. Вероятно, она действительно перетрудилась. Но в основе все равно стоит вопрос о Боге. Почему Бог дал этой женщине, с такой религиозной преданностью работавшей над ростом Бога в человеческом сознании, над искуплением, пожертвовавшей Ему все удобства жизни, страдать так долго?
Она была способна принять свою судьбу, что она часто давала нам понять. Однажды она сказала мне, что в юные годы она с Юнгом консультировалась у африканского оракула. Он сказал: в конце придет высочайший судия — это будет неслыханной удачей, и действительно, она испытывала многие удивительные вещи; многие из них следовало держать в тайне, так что она не могли ими со мной поделиться. Но затем придет «после-судья». Это будет огромной неудачей. Это была ее болезнь. Но она была рада, что спрашивала у оракула, поскольку знала, что эта неудача была частью ее судьбы! У нее не было иллюзий; она знала, что Бога следует не только любить, но и бояться. Однажды, когда я разговаривал с ней о ее болезни, я предположил, что люди умеют испытывать больше сострадания, чем Бог. Она ответила: «Да, природа поразительно разумна, но ужасающе жестока!»
Она выносила свою судьбу не просто с хладнокровием. Четыре года назад она заболела гриппом и не хотела есть, решив, что теперь нашла решение; она просто не будет больше есть, и проблема решится сама собой. Затем ей приснилось:
Она была на станции Энге в Цюрихе. Она положила ногу на рельсы и думала, что поезд переедет ее. Но когда паровоз вышел из тоннеля, она закричала о помощи. Каким-то образом она была спасена, и затем темное облако сокрыло все, так что она не могла ничего видеть. В этой тьме она ощущала шерсть большой собаки и близко держалась к ней. Затем собака заговорила с ней человеческим голосом: «Не делай этого! Все обустроено!»
Рассказывая об этом сне, она проказливо улыбалась: все обустроено, билет заказан, отель зарезервирован! Теперь она знала, что должна вытерпеть страдание и ждать дальше.
До и после этого у нее было много прекрасных и захватывающих снов, которые указывали на завершение ее жизни и приносили ей глубокую радость. Я изложу вам некоторые из этих снов. Ей приснилось:
Она возле домика на ферме; многие люди здесь в черном. Молодой рабочий роет яму для гроба. Из гроба выходит старик, страдающий от той же болезни, что и она. Он решительно хочет жить. Парень спорит с ним, говоря, что ему место там, бросает в гроб и захлопывает крышку. Сама она в этом участия не принимает и думает: «Это ко мне не имеет отношения». На дворе стоит дерево. Она думает, что это конский каштан. Но это изумительно прекрасное дерево с цветами размером с тарелку, которые она когда-то сама сажала. На каждом цветке маленький томат. Она срывает один, съедает и понимает, что это «cubis immortalis», еда бессмертия.
Затем она сказал, что старик был волей к жизни, которая не сдается, но только продлевает ее страдания. Рабочий считает, что пришло время умирать. Годами позже, когда из-за болезни ей стало трудно есть, она сказала, что ей хотелось есть, потому что воля к жизни — это сильнейший инстинкт. Она добавила, что в Австрии томаты называют «paradises». И томаты часто считались «любовными плодами» с Древа Познания.
Летом 1994 г. ее посетила женщина-медиум, которая хотела убедить Марию-Луизу работать с ней; она была уверена, что христианский и буддийский духи сейчас объединяются на другой стороне, чтобы спасти мир. Мария-Луиза ничего не обещала — сначала она хотела посмотреть, что ей приснится. Следующей ночью ей был сон:
Она работала в прачечной в монастыре в Эйнзидельне. Ей дали понять, что Юнг спустится с небес на свадьбу с Черной Мадонной. Мария-Луиза одна из сотни избранных, которым позволено учествовать в свадьбе.
Тогда она сказала, что бессознательное действительно готовит лекарство для мира и союз, но не только «наверху, в духовном мире», но и союз верха и низа, союз духа и материи. Деву Марию очень рано начали считать «землей»; Черная Мадонна была богиней природы. Но союз происходит на основе христианской структуры, которую она (Мария-Луиза) никогда не могла принять. Но все равно сон наполнил ее глубочайшим счастьем.
Два года назад ей приснилось, что:
Она увидела дерево в изящном цветении. Но оно стояло в воде и вокруг него не было земли.
С глубокой серьезностью она сказала, что хотела, чтобы мы знали — легчайший порыв ветра повалит его. В августе прошлого года ей приснилось:
Она написала восьмитомный труд об арабской алхимии. Перед ней были восемь томов, и она была очень этому рада.
Она поняла, что сон подтверждает — работа жизни была закончена. В прошлый ноябрь ей приснилось:
Стоит вечер, и ей нужно сгрести сено, чтобы ночная роса не намочила его. Ночь должна была наступить уже скоро!
Она сказала, что это значит, что она должна привести свои дела в порядок. На Рождество она сказала, что больше не будет бороться — это было для нее ново; до этого она всегда боролась. Ум ее был внимателен и полностью чист, она была заинтересована в каждом, кто к ней приходил, и в том, что происходило в мире, и оставалась такой до самого конца. Но часто ее было трудно понять, потому что время от времени она едва могла говорить.
Она хотела умереть и не боялась смерти. Много лет назад она сказала, что с последней книгой «О сновидениях и смерти» она убедилась, что жизнь идет и после смерти. Одной из женщин, которая много лет заботилась о Марии-Луизе фон Франц, часто многим жертвуя, и которой бы бесконечно благодарны, приснился сон, когда она проводила ночь с Марией-Луизой за несколько недель до ее смерти. Ей приснилось:
Она спустилась по лестнице на этаж ниже, где спала Мария-Луиза. В дверном проходе стоял К.Г. Юнг как престарелый, хорошо одетый мужчина, излучающий мудрость. Он улыбнулся сновидице, подошел к Марии-Луизе, присел к ней на кровать, и они оба долго вели интимный, личный разговор.
Мария-Луиза фон Франц была вне себя от радости, когда узнала об этом сне, потому что теперь знала, что Юнг будет с ней на той стороне. Она будет там с ним и, может быть, с теми людьми, с которыми она действительно была связана.
Она давно знала, что Юнг жил «зтам». Она дала ему как прижизненный дар редкую китайскую лягушку, вырезанную из камня. Он нашел этот подарок слишком ценным и распорядился вернуть ей этот дар после своей смерти. Через несколько недель после его смерти ей приснилось:
Она увидела в ручье нечто, что приняла за человеческие экскременты — «нечто, сделанное человеком», — подумала она. Подойдя ближе, она увидела, что это была лягушка. Неожиданно та подняла переднюю лапу и помахала ей.
Для нее это был знак, что Юнг был еще жив, и она умерла с этой лягушкой в руке. Лягушка — это символ возрождения.
Она умерла 17 февраля 1998 г. в 2:15 утра. Несколько лет назад (3 ноября 1994) ей приснилось:
В древнем городе было построено новое здание с семнадцатью правильными сторонами, окружающими его по периметру, это подвиг, который раньше считался невозможным.
В арабской алхимии семнадцатисторонняя форма означала союз души и материи, что и было ядром проводимых ею исследований. Семнадцать — это также число завершенной индивидуации, достигнутой целостности.
Несмотря на это, мы не должны забывать: смерть — это также ужасающее событие. Но эти сны по соседству со смертью показывают нам милосердный облик Бога. Для нас и для мира — несомненный дар провидения и благословение, что такая женщина, как Мария-Луиза фон Франц, жила, а нам было дозволено встретиться с ней. Дух ее живет с нами…
Пер Sedric