Фильм о Симоне Маге

Хотя я уже писал про этот фильм, http://vk.com/olegthelemskiy?z=vide…8f299 не могу не повторится. Но перед тем как говорить о фильме — несколько слов о самой фигуре Симона Мага. Первоначально — фигура Симона Мага появляется с одной стороны в народных апокрифах, где он фигурирует как могущественный и злой чародей продавший душу дьяволу, и бросивший вызов самому Петру. Мифологема битвы Петра и Симона обыгрывается в различных апокрифах по разному — по самой распространенной Версии — Симон пытается взлететь, и даже какое то время летит поддерживаемый духами воздуха, но благодаря молитве доброго апостола — падает и разбивается насмерть. По другой версии, желая подражать Христу, Симон требует зарыть себя на трое суток чтобы воскреснуть но воскреснуть ему не удается.
Двадцатый век, стал эпохой грандиозного переосмысления мифов. Реабилитация Симона — знаковый процесс культурального бессознательного. Первую из этих версий блестяще осмысляет Анита Мейсон в романе «Иллюзионист» вторая открывается в сюрреалистической притче Ильдико Инеды.
Фильм этот я уже помещал на стене, так что эта запись не более чем рефлексии по поводу прочтения. Если вы еще не смотрели — с этого момента не читайте — будут спойлеры.
Прежде всего хочу сказать что этот фильм — как впрочем и каждый Фильм который является произведением искусства. Первый просмотр — это погружение. Проживание. Без какого либо анализа, рефлексии — просто прыжок в потрясающий образно-символический ряд. И только ради бога никакого анализа.
На втором просмотре можно подумать. Ибо фильм имеет два измерения. Действие и миф. Или процесс и архетип которым этот процесс порожден. Действие — это луч от солнца, волна от мора. Архетип — суть.
Действие происходит в современной Европе. Странная встреча двух фокусников. Странная дуэль не имеющая ни цели ни смысла. Странные встречи на улицах Парижа. Смерть и воскресение. То ли реальное то ли призрачное.
Архетип нам известен уже из названия. Режиссер милостиво избавляет зрителя от необходимости искать первоисточник — древняя драма переносится на улицы современного города.
Но как изумительно режиссер меняет Акценты! Симон здесь — человек Дела. Или Делания. Он выполняет свое дело в темноте и в неизвестности. Посмотрите как он открывает преступление — не является ли эти псевдобиологические вещи аллюзией на друидический дар знания языка деревьев? Преступление тут вообще по сути не имеет значения.
И в каком контрасте Симону оказывается Петр — суфлер, паффер, фокусник одержимый медиаперсоной. Он буквально преследует Симона? Зачем? Его персоне, его славе Симон не угрожает, они находятся в разных измерениях бытия, в разных категориях. Для петера важно шоу, массы, множества. Симону просто некогда на них отвлекаться. Он внутри Магистерия. Он не говорит а делает и его Делание говорит за него.
А теперь стоп. Нет ли здесь очевидной ссылки на две традиции, два подхода? С одной стороны — массовая христианская религия Петра, живущая по принципу всех к нам. А с другой стороны — сокровенная традиция, обращенная к тем немногим избранным которым дела нет до всей этой ряби на поверхности воды.
Искусственно ли это соотнесение. Нет. Потому что режиссер берет симонианский миф, и значит любые интерпретации могут делаться исходя из симонианского мифа.
В первом кадре, где Симон встречает Елену (имя Елена не звучит но мы то знаем) он как будто спасает её от преследований полицейского, заставив этого полицейского целовать ей руки. Перекличка с мифом очевидна — в мифе Елена была проституткой воплощавшей суть изначальной Энойи. И эта суть оказалась пленницей в руках грубых и слепых архонтов.
Или момент когда Симон просит Петера научить его французскому. Вот оно смешение языков — для Симона в этот момент действительно нет ничего более важного чем обрести понимание. Он — Чужой в этом мире, это гностическая мифологема Чужого Спасителя, гениально передается режиссером через незнание героем языка. Но понимая контекст в которым чувствует и дышит Петер мы понимаем — более страшного оскорбления он не мог ему нанести. Гностику нет дело до ортодоксии, но для ортодоксии нет ничего страшнее чем то что есть те кому до них нет дела.
Финал кажется повторяет миф дословно. Люди приходят и раскапывают две могилы. Петер воскресает, а Симон мертв. Могилу зарывают вновь. Так почти двадцать остается как будто мертвым то сокровенное знание. Если вы все таки читаете спойлер — вы многое потеряли — надо видеть КАК Это потрясающе сделано. Эта ночь, безнадежность, даже лучшие ученики уходят с могилы. И земля начинает шевелиться. Мы не видим Симона, это важно — мы видим только нечто пробивающееся из земли — а потом внезапно изменившееся лицо Елены. Режиссер как будто оказывается на ночной стороне Симонийского мифа — Симон воскресает как и Иисус, но тайно. Гнозис возрождается но сокрыто. И здесь в этих последних «ночных» кадрах так пронзительна эта нотка сокровенной тайны, столь значимая для всего гностического этоса.