Формула слова
От Телемы как мировоззрения мы переходим к Телеме как практической системе самопресуществления, Телеме как набору практических техник для выхода на иной эволюционный уровень. Йога и магия – основные средства трансформации, взаимодополняющие друг друга.
Однако перед тем, как приступить к рассмотрению конкретных магических ритуалов, следует понять, что, собственно, представляет собой магия как таковая. Возможно, я выскажу неожиданную, отчасти парадоксальную мысль: «Магия – это прежде всего способность понимать и произносить слова». Это кажется парадоксальным, даже абсурдным, ибо в застывшем мире скорлуп слова кажутся такими знакомыми и понятными. За каждым словом закрепляется одно, в некоторых случаях два или три навеки зафиксированных значений. Отклонение от фиксированных значений – ложь, соответствие – правда. Застывший мир оболочек низводит слово до эпифеномена. Одно слово – одно измерение, одна грань.
Надо ли уточнять, что это иллюзия. В видимой реальности дневных смыслов существует не слово, но его след, осколок от хвоста кометы, отблеск от отразившегося луча, верхушка айсберга. Это – простейший одномерный мир, мир слов-знаков, слов-обозначений.
Известно, что в двух измерениях появляются контуры, в трех – предметы, в четырех – предметы, протяженные во времени. Пятое измерение – это измерение слова, но об этом чуть позже.
Нет большей глупости, чем вера в то, будто слова есть производные предметов. Правда в точности противоположна: сущность слова прорывается за пределы предмета, предмет – это лишь его след, производное, отражение. Об этом начал говорить еще Платон. Люди сделали вид, что поняли Платона, и пошли дальше, но, в большинстве своем, пошли назад.
Точка, линия, объем, время, слово, невыразимое. Мир о шести измерениях. Пентаграмма, вписанная в гексаграмму, – слово, звучащее в невыразимом.
Символ выше слова? Это истина и ложь одновременно. Истина, поскольку понимаемое под словом в профанической реальности есть лишь одномерный след пятимерного бытия. Ложь, потому что символ и есть слово. При правильном взгляде слово – это символ с тысячей граней. Но надо научится видеть, а для этого следует изменить себя.
Когда из точки рождается пентаграмма, через одно открывается пять, когда между словом и смыслом образуется расщепление, выделяется огромное количество особой энергии духа, преобразующей реальность. Метафорически это можно сравнить с распадом атома. То, что ученые изобрели ядерную реакцию, – это последствие, позднейший синхронизм, производная от распада атома слова, который произошел в начале двадцатого века.
За двадцать лет предвидя создание атомной бомбы, поэт Андрей Белый писал следующие строки:
Мир рвался в опытах Кюри
Атомной лопнувшей бомбой
На электронные струи.
В двадцатые годы поэт-эмигрант Георгий Иванов пишет поразительную повесть под названием «Распад атома», которая включает в себя идеи Джойса, Кафки и Ходоровского вместе взятых, но его пророческая роль так и не понята. Это – знаки пути, точка высвобождения, ядерный потенциал, который необходим для сознания индивидуальности.
Далеко не каждый способен выдержать ужас распада атома слова. Обычный человек предпочитает жить в устойчивом семантическом тоннеле. Распад слова вызывает ощущение паники, погружение в трясину мрака и хаоса. Смерть. Смерть тела включена в семантический тоннель, потому пугает куда меньше, чем смерть, приходящая при распаде Атома изнутри, и о которой даже не существует слов и понятий. Что чувствуете вы, мой читатель, когда слышите слова из поэмы Алины Вихтуновской: «Чикатило – это единственный Христос, которого мы заслуживаем»? Ужас, отвращение, раздражение, любование эпатажем, если мы сильно злы на современный мир, – но во всех случаях мы оказываемся одинаково далеки от правильного понимания этого предложения.
Что будет, если я скажу вам, что эти слова – не поэзия, но магическая формула, дальнейший распад слова, выделяющий энергию? Чикатило и Христос, плюс и минус, полюс и антиполюс сведены в одно пространство, результатом чего является появление разрыва в пространстве, прорыв хаоса.
Постмодернистская гиперссылка на Камю, за которую в своем семантическом тоннеле наверняка спрячутся интеллектуалы и охотно зааплодируют, – всего лишь резервуар, в котором сохраняют энергию распадающегося смысла. Моралисты спрячутся за назидательным контекстом, предположив, что смысл этих слов в крайней степени пуританском само- и мироосуждении, в котором нож маньяка – это карающая рука бога. Все это – магическая защита от распада, от вовлечения в пространство смысла, символа.
Обычный человек или не в силах выдержать распад слова или просто его не замечает. Вихтуновская – маргинал, готовый при аресте с рычанием бросаться на немецких овчарок с радостным криком «ура насилие». Принцип шокинга, афористическое спряжение несовместимых, противоположных категорий. И заклинание готово. Заклинание, которое отщепляет индивидуальное Я творца от окружающего уробороса системы, прыжок за флажки. Первый, самый простейший уровень. Работа в черном.
Этот же принцип распада атома слова, но на неизмеримо ином уровне, применяют и те, кто находится по другую сторону. Борис Гребенщиков. Посмотрите на песню «Слишком много любви» из альбома «Сестра Хаос». Музыка в стиле регги, мягкий и «светлый» голос, словом «любовь» заканчивается каждая четвертая строка. Поклонники «высветленной стороны» (ибо светлыми назвать я их не могу) проглатывают эту песню, помещая в свой тоннель реальности, в легкий и беззаботный контекст чистой любви. Но посмотрите, что он поет, прочтите, отрешившись от настроения, не оценивая, а просто позволив себе быть немного внимательным:
Слишком много любви,
Слишком много любви,
Открой все настежь,
слишком много любви.
В метрополитене, по колено в крови.
Душа летит, как лебедь, слишком много любви.
С этого начинается песня. А следующий куплет заканчивается примечательной гиперссылкой, вызывающей у образованного человека весьма конкретные ассоциации:
Поднимите мне веки – слишком много любви.
Очевидно, что речь идет не о той любви, которую воспевают мыльные мелодрамы и растаманская беззаботность. Это и не христианская любовь вселенского самоотречения. Это – Любовь Кали Ма, чья любовь с Шивой празднуется на Шмасанах, в битвах, на похоронах и в оргиях. Красиво, романтично. Инаковость индуистких мест кремации создает романтическую дымку тайного и даже гламурного. Сказав Шмасан, мы уже привносим что-то романтическое, пафосное, иное. Слово «крематорий» уже вызывает несколько иной смысловой фон, однако в реальности России только это слово кое-что проясняет. Чтобы понять Кали Ма, нужно сказать, что когда в метрополитене кровь по горло, Кали Ма празднует любовь. Какую любовь? Вот что надо понять иначе.
Но кто слышит эти песни, кто вообще умеет слушать на этой земле? Высветленная сторона даже не осуждает, а просто не замечает семантического взлома, который блистательно проводит старый тибетский Маг Борис. Словно магическую формулу, произносят комментаторы слово «постмодерн», определяя в него все, что не поддается их пониманию. А понять и невозможно, не будучи магом. Взламывая контекст, как опытный хакер, БГ творит мистерию и на сцене, и в пространстве виртуальной сети.
Вихтуновская гораздо меньший маг, потому что её семантический взлом доступен очень небольшому кругу эстетов-декадентов. Борис, который фактически делает то же самое, использует в качестве территории для своей мистерии стадионы и миллионы компьютеров своих верных поклонников, в число которых входит и автор этой статьи. Это – куда более высокий уровень, не просто маг, но Адепт, достигший пика могущества.
Вихтуновская в своей поэзии использует набор конкретных излюбленных метафор, связанных со смертью, которые можно назвать «мантрами Кали». Но она существует в границах этих метафор, даже в качестве эксперимента она не могла бы войти в другое пространство, написав, к примеру, религиозный гимн, поэму или стихи о природе. Она – маг, но маг, кристаллизованный в своих метафорах. Гребенщиков – совсем другое дело. Невозможно назвать набор его фиксированных метафор. Он взламывает семантику египетских, славянских, римских, вавилонских, христианско-гностических дискурсов, каждый раз получая источник силы. После перехода он вступает в иное и славит теневых Богов (Лилит, Сестра Хаос, Аделаида, которая, как известно, была невестой Сатаны). Но все это он делает в ином контексте, преломляя и трансмутируя границы существующего дискурса.
Другая песня Гребенщикова подчеркнуто серьезна, даже трагична. Настроение, с которым он её поет, кажется, располагает к чему-то возвышенно-церковному. Эта песня – «Последний поворот» в альбоме «Навигатор». Но, внимательно проанализировав эту песню, мы видим совсем другие смыслы.
А если б завтра в чистый рай,
Под белы руки взят буду,
Апостол Петр, мой батька Николай,
Пусти меня отсюда.
Полынь, хромая нога, «дома там, где хреново». Все указывает на черта, кроме ритма и темпа, в котором поет Б.Г. И обманка проходит, никто из «БГ-аналитиков» даже не замечает хитрую игру Мага.
Отказ Гребенщикова от копирайта – верный признак мага высочайшего уровня, для которого «личное» уже не существует. Этот поступок должен расцениваться как магический, ритуальный, но никак не социальный акт. Часто поэт полагает, что поэзия ему принадлежит. По отношению к профанной поэзии это именно так – оная творится из мертвых оболочек ложного я.
Магу, ставшему поэтом, не принадлежит ничего из его творений. Все, что творит маг, – это террористический акт Бога, которому он служит, чистая трансгрессия абсолютного. Заявлять о копирайте на магический текст есть попытка безнадежного воровства, которое тут же наказывается перекрытым кислородом. Потому так хила муза большинства современных пиитов, служащих даже не дьяволу, как декаденты девятнадцатого века, а пустым оболочкам, которые они ошибочно называют своим «я».
Маг взламывает атом слова не просто так. Его истинная цель – произнести свое слово, не связанное копирайтом. Ради слова, которое сокрыто в глубине и которое есть источник, маг безжалостно взорвет фундаменты любых дискурсов. Расщепив тысячи слов, сделает из одного пять, а из пяти ноль. Философия для мага – инструмент, а не самоцель, причем, инструмент не самый лучший.
В свое время я проделал один любопытный эксперимент. Я написал статью о Гребенщикове, в которой доказывал, что с самого начала (в своей сути?) он «темный». Играя честно, я пояснил, что я подразумеваю под этим определением, но, как и следовало ожидать, это объяснение не было замечено и понято. Форум поклонников Гребенщикова был взорван возмущением, яростью и скрытым ужасом «а вдруг это правда», маскируемым под ярость моралиста. Это была роскошная акция онтологической партизании, взрыва контекстов, потому что вышибала почву из-под ног иллюзорной реальности. Позиция оппонентов – «не вижу, не слышу, не думаю». Единственная участница, которая могла бы противопоставить мне реальные смыслы, была заклеймена массой как мой сторонник – воистину ирония судьбы, достойная пера лучших комедиантов.
Онтологическая партизания…Нет большего наслаждения, чем вышибить из-под ног человека почву привычных ему смыслов и наблюдать, как с его эго происходит нечто похожее на то, что случается с дельфином, выброшенным на берег. В этом – ключ к пониманию послания Гора – взрывай, разрушай, атакуй машинами войны. Не дай смыслам застыть, создай зазор между словами и их смыслами, зазор, из которого вырвется энергия посильнее атомной. Тезис «БГ – темный» одновременно верен и неверен, в зависимости от того, с какой стороны посмотреть. Для мага темное и белое, доброе и злое, правда и ложь – всего лишь категории танца, фишки на поле игры в бисер.
Целью каждого Мага является произнесение СВОЕГО СЛОВА. Слова, которое изменяет контекст, невидимый и неосязаемый вектор смыслов и граней. За всю историю лучше всего это удалось двум антиподам, вечным братьям, противникам метафизического дискурса – Христу и Кроули. По сравнению с этими вечно противостоящими братьями, любой маг, способный погасить звезду за тысячи световых лет отсюда, – лишь ребенок, играющий со спичками. Тем не менее, каждый на своем уровне пытается произнести слово. Каждый, кто достиг осознанности.
Разные маги, разные традиции, разные слова. Иногда слова параллельны, иногда противоположны. Шизофреники, параноики и прочие одержимые – это те, кто вышел из общего дискруса, но не смог добыть слово даже для себя. Войдя в воды, нужно быть готовым без сожаления расстаться с оболочками.
Архетип и Эгрегор
Чтобы плыть в пространстве смыслов дальше, следует разобраться с понятием «эгрегор», который слишком часто искажается профанными псевдоэзотериками. Под эгрегором подразумевают нечто особенно возвышенное, религиозно-эзотерическое, открывающее пути к спасению. В таких случаях говорят об эгрегорах христианства, буддизма, ислама (безусловно, есть такие эгрегоры), не упоминая другие, менее религиозные.
Прямо противоположное заблуждение связано с современными индивидуалистически настроенными энергетскими школами, которые интерпретируют эгрегоры как нечто изначально негативное, вампирическое, агрессивное, стремящееся обязательно уничтожить индивидуальность, полностью подчинить её себе (такой взгляд на эгрегоры свойственен, в частности, школе ДЕИР). В этом случае целью провозглашается отключение от любых эгрегоров, но уже в самой цели содержится определенный абсурд, потому что любое действие, любое слово происходит в контексте того или другого эгрегора.
Правда, как всегда, посередине, и определение эгрегора просто до безобразия. Эгрегор – это психоинформационное образование, производное от психической активности людей, объединенных одной идеей или просто мыслящих в одном контексте. Существует эгрегор христианства, но точно так же существует эгрегор субкультуры панков. Существует эгрегор веры, но точно так же существует эгрегор скептицизма.
Будучи, к примеру, опытным магом, способным часто нарушать законы теории вероятности, угадывая одну карту из колоды по три раза подряд, попробуйте повторить этот подвиг в прямом эфире телевидения или хотя бы в окружении десятка непробиваемых скептиков. Ставлю сто против одного, что у вас ничего не получится. Почему? Все потому, что реальность в этом случае будет структурирована таким образом, что чудо просто не может быть вписано в эту структуру. Вектор смысла иной. Любой из магов дорого бы дал за возможность подобным образом перебить все эгрегоры и утвердить свою веру, но это так же невозможно, как дышать в вакууме или ударом кулака сдвинуть землю. Вся реальность – суть переплетение эгрегоров, переплетение смыслов, переплетение символов. Не существует ничего вне смысловых векторов. Маги не могут вести открытую войну против невежества, все, что возможно – это партизанская борьба с использованием (как в айкидо) сил противника.
Возникает интересный вопрос. С какого момента можно говорить об эгрегоре? Можно ли в таком случае говорить об эгрегоре компании, эгрегоре семьи, эгрегоре тусовки, эгрегоре очереди в магазине, наконец? С какого момента количество переходит в качество, группа – в эгрегор?
Я утверждаю, что группа может продуцировать эгрегор тогда, когда некоторое количество слов и понятий в этой группе начинает использоваться в своем, особом смысловом контексте, ином по отношению к общепринятому семантическому пространству. Мы можем провести знак равенства между понятием «тоннель реальности» в системе Уилсона и представлением об эгрегоре. Потому можно говорить о небольших эгрегорах некоторых компаний, но не существует, к примеру, эгрегора очереди.
Самый простой пример для рассмотрения – семья. Является ли данная семья эгрегором или нет, зависит от одного обстоятельства. Если конкретная семья организует свои понятия и смыслы в полном соответствии с общепринятым или каким-либо отдельным, например, семантическим тоннелем протестантской секты, стараясь не выходить за грани смыслов, она не считается отдельным эгрегором, но является частью эгрегора данного класса, касты, национальности, религии. Если же внутри семьи начинают формироваться совершенно особые смысловые переплетения, общепринятые определения некоторых предметов и процессов заменяются созданными только внутри семьи или немного сдвигают свое значение, мы можем утверждать, что данная семья составляет отдельный эгрегор.
Тайна слова интересовала человека от начала его существования. Евангелие от Иоанна начинается строкой «вначале было слово», а от каббалы до веданты существует представление, что мир есть слово Бога. Традиционные религиозные и религиозно-мистические построения воспринимали Слова как звучание или сочетание букв, в конечном счете, как творение либо с помощью вибраций, либо с помощью шифров. То есть слово представало как «вещь в себе», чаруя своей загадочностью, интригуя производимым эффектом и заставляя порождать немыслимые гипотезы относительно того, как оно получается. «Человеческие» же, сиречь, гуманитарные науки современности, а также литературные и литературно-музыкальные эксперименты со словом – попытались сделать слово «вещью для нас», разобрать его, как разбирают автомат Калашникова, уяснить смысл и способ производимого им эффекта, проанализировать фиктивность слова…и вновь изумиться.
И тогда, действительно, вновь приходит очередь Магии, которая оказывается «вооружена» этим знанием, но Слово не заставляет мага остолбеневать, как дочерей Лота. У него нет благоговения перед Словом, этим вновь собранным, отлично смазанным и хитро модернизированным автоматом Калашникова, который может быть успешно использован для переструктурирования скал, звезд, да чего угодно! Психология, культурология, антропология, социология, философия дружно обратили свой взгляд на феномен Слова. Связь слова и символа детально была исследована школой структуралистов. Однако последствия полного понимания этих открытий, строго говоря, лежат за пределами науки и уводят нас в пространство Магии. Чтобы понять идею «Слов силы», которая сейчас встречается даже в популярном фентези, нужно обратиться к структурализму, лингвистике, глубинной психологии. Словом, культурологическая образованность Магу никогда не помешает.
Магия вновь переплетается с наукой, Кроули с Юнгом. Чтобы идти дальше, вспомним модель психики по Юнгу. В основе нашего восприятия реальности, на его самом глубоком уровне, лежат архетипы. Это понятие сложно объяснить, потому что даже люди, считающие себя знатоками теории Юнга, часто не могут отличить архетипы от архетипических образов. Архетипы – это фундаментальные законы, выражаемые с помощью абстрактных формул. В оккультной традиции ближе всего к понятию «архетип» не боги, а магические формулы, сочетание неких единиц в их особом взаимодействии. Согласно формуле Йод-Хе-Вау-Хе – отец, соединившись с матерью, умирает, создает сына, из которого произрастает дочь, которая возбуждает страсть отца, выводя бытие на уровень спирали. Примитивное мышление редуцирует формулу до семейного романа, что не будет так уж неправо. «Семейный роман» Фрейда – одно из проявлений. Одно из многих. Формула ИАО – первый рай, потеря невинности, новый рай. Исида, Апоп, Осирис. Поищите проявления этой формулы в серебряном веке, средневековой философии и голливудских боевиках. Формула АЛИМ – женское без мужского. Исследуйте матриархальные семьи, викканские культы, собрания феминисток, и вы поймете, что такое формула АЛИМ и что имел в виду Кроули, говоря о ее неполноте, хотя, добавив Хе к этой формуле, мы получаем алхимию в высшем смысле.
Следующий уровень – архетипические образы. Это уже как раз те самые Боги, герои, принцессы и демоны. Архетип доступен только через архетипический образ, и, обладая хорошей интуицией, можно уловить связь отдельных групп архетипических образов. Рождение сознания из хаоса – архетип, формула пути героя, а вот восход солнца, как символ этого процесса, – уже архетипический образ. Архетипические образы реальны, достаточно преодолеть умственную лень, чтобы увидеть доказательства их универсальности.
А вот следующий уровень между универсальным и личным – как раз эгрегоры. Юнг не употребляет это слово. Однако он его понимает, анализируя один из подвидов эгрегоров, – эгрегоры территориальные. «Живя на желтом континенте, невозможно не пожелтеть». Любой путешественник знает, что у каждой земли, у каждого города есть свой, индивидуальный «характер», своя особенность, своя игра смыслов. Если архитепический образ распятия на колесе (миф о Иксионе) универсален и для греческой мифологии, и для неграмотного чернокожего парня, спонтанно восстановившего миф в своей психике, то эгрегоры территорий строго локальны. Эссе «Душа и земля» – ключ к юнгианскому пониманию эгрегоров. Ученица Юнга Иоланда Якоби в кратком изложении идей аналитической психологии идет значительно дальше и рисует схему, где помимо личного и коллективного, то есть, субъективного и объективного (в последних работах Юнг говорит не о личном и коллективном бессознательном, но о субъективном и объективном психическом, однако, увы, эти новые определения не прижились), существуют прослойки расового, национального, культурного, семейного бессознательного, и, наконец, бессознательного групп принадлежности. Потому, что бы ни говорили некоторые юнгианские ортодоксы, использование понятия «эгрегор» вполне корректно.
Как нетрудно догадаться, территориальные эгрегоры далеко не единственная категория, хотя и наиболее легко иллюстрируемая. Существуют эгрегоры различных учений, школ, направлений, форм мысли.
Архетипы вневременны. Эгрегоры – даже самые великие — имеют свое начало и конец. Появление эгрегоров — по структуре, по формуле, — подобно появлению индивидуального Я. Рождение индивидуального Я по Юнгу – это удар молнии по монолиту коллективного бессознательного. Рождение Эго начинается с отделения от бессознательной матрицы. Из психологии развития мы знаем, что рождение эго происходит в три-четыре года, когда начинается осознанное оперирование словами и концепциями, освоение слов, которые используются социумом. Произнесение слова означает отделение от бессознательной матрицы в некую, отдельную сущность. Вначале было слово, и слово было бог.
Как появляется эгрегор? Есть две модели. Согласно первой модели, достигший второй зрелости индивид, по той или иной причине, меняет для себя смысл общепринятых слов и вовлекает определенную группу людей в созданный им семантический тоннель. Если эти смысл и преломление оказываются жизнестойкими, то формируется совокупность. В точности тот же принцип, как и при рождении индивидуальности, но уже на уровне смысло-энергетики. Такой эгрегор может оказаться стойким, а может быть сокрушен первым же порывом ветра. Созидание индивидуальности – невольное принятие огня Прометея, но осознанное создание эгрегора – это попытка стать Прометеем. До распада атома, в начале века, такие попытки преследовались всей силой подавляющей системы. Семантические монополисты знали, чего бояться. Распад атома давал каждому право быть магом.
Предложенный вариант встречается не так часто. Более распространенная ситуация, когда создатель эгрегора – медиум, который проводит через себя определенные смыслы, ни на миг не подвергая их сомнению. Медиум искренне убежден, что владеет единственным, только ему известным смыслом данного слова, а все остальные заблуждаются. Если его посыл достаточно силен – создается эгрегор. Большинство эгрегоров было создано именно по второму варианту.
Здесь надо отвлечься и обратить внимание на некоторые яркие примеры, которые наглядно иллюстрируют все сказанное выше. Я сознательно обращаюсь к крайностям, чтобы иллюстрации обладали достаточной эмоциональной силой, были раздражающими, шокирующими и броскими.
Возьмем в качестве первого примера эгрегор сатанизма.
Дело в том, что с точки зрения чистой логики, сатанизм, как его представляет большинство противников и адептов, попросту невозможен. Ибо служение злу как принципу должно было бы немедленно влечь за собой действие вроде убийства и самоубийства. Антивещество не может существовать в пространстве вещества. Сатанизм – всего лишь образ коллективной религиозной тени, который может проецироваться практически на любые «инаковые» религиозные взгляды. Если мы исследуем образ сатаны, то получим еще более интересную картину – в этот образ окажутся включены различные, а зачастую и противоположные качества.
«Песни Мальдорора» — единственный текст, близкий к идее чистого служения злу. Но этот текст – реальность символического плана, которая как антивещество не может существовать в реальности материи. Что же в таком случае представляет собой сатанизм, который, безусловно, существует в реальности?
Все оказывается предельно просто. Сатанисты просто меняют местами семантику добра и зла. Слишком много делалось пакостей от имени добра, слишком много хороших вещей, например секс, пуританской моралью отнесены к семантике зла. Понятия добра и зла оказываются не просто словами, но символами, в пространстве которых, спровоцировав необходимый «распад атома», можно создать превосходный эгрегор. Именно это сделал Антон Шардон Лаввей, создав «сатанизм» и дав вектор новому эгрегору.
Появление эгрегора сатанизма не противоречило архетипическим законам. С точки зрения высшего знания, гнозиса – сатана и бог есть одно, потому любое расщепление вполне возможно. Тем не менее, важно заметить, что двойственность – всегда инволютивна, и дуализм не более чем иллюзия, которая должна быть преодолена.
Еще один пример «распада атома» слова имел место на гораздо более локальном уровне. Речь идет о интернет-сообществе живых журналов. Интернет – самое великое изобретение человечества со времен печатного станка. Если печатный станок позволил изначально отделить произношение слова и его транслирование, отдалив автора от слова, то Интернет установил необходимую дистанцию. В Интернете можно обкатывать любые семантические аферы, не опасаясь прямого физического воздействия. Наблюдаемый мной прецедент в сообществе живых журналов чуть было не привел к созданию небольшого субэгрегора. Некий Женя 2638 в своем дневнике использовал известные всем нецензурные выражения в качестве позитивных и многозначительных символов. До сих пор помню его длинные меседжи о том, что каждый из нас должен беречь свою внутреннюю блядь, подразумевая под этим понятием некое творческое, не подчиняющееся никому начало. Самое удивительное, что стали появляться люди, которые встраивались в его крайнюю семантическую провокацию, и в разговорах начинали употреблять эти слова в навязанном им контексте. Это была роскошная семантическая провокация, и если бы игра не наскучила её создателю, миниэгрегор был бы создан.
Следует сказать и еще кое-что. Создание эгрегора – всегда риск. Точно так же, как родители пытаются подавить индивидуальность ребенка, препятствуя процессу отделения, и в большинстве случаев им это удается, матриэгрегор препятствует созданию субэгрегора. Создание эгрегора – сепаратная деятельность в пространстве смыслов, а сепаратная деятельность всегда опасна и преследуется, матрица, матриэгрегор разрушает отделившиеся элементы, создающие свои эгрегориальные субструктуры.
Уничтожение эгрегоров – это и есть цензура, принцип власти, контроль за речью и мыслью. Начиная с изобретения печатного станка, проводить тотальный контроль стало сложнее, а с изобретением Интернета, при соблюдении необходимой техники безопасности, еще более затруднительно. Хотя, как свидетельствует опыт Китая, это все еще возможно.
Созданный эгрегор при выводе в реал сталкивается не только с активными, но и с пассивными формами сопротивления. И если активное сопротивление сейчас стало значительно слабее, пассивное сопротивление все более усилилось всеобщим ленивым «ну и что», которое отказывает новорожденным эгрегорам во внимании.
Пассивный принцип выражают три базовые потребности, протоэлементы инстинктивной психики, которые гораздо старше самого сознания как такового и потому часто доминируют над словом и словотворчеством. Примитивные субэгрегоры пытаются взаимодействовать с протоэлементами посредством подавления. Подавить базовые потребности еще никому не удавалось, и обычно речь идет о расколе между словом и инстинктом, который так хорошо известен западной культуре. Более мудрый подход пытается определенным образом организовать протоэлементы, чтобы они сами направляли поток. Пространство инстинктов – секс, голод, власть – есть те три протоэлемента, которые, с одной стороны, весьма инертны, а с другой, при определенном мастерстве несут создателя и последователя эгрегора в том направлении, в каком ему необходимо. Позднее мы увидим, как это происходит в лучшем из существующих энгрегоров – эгрегоре Телемы. Обуздание протоэлементов – архетипический мотив борьбы высшего и низшего Я, – в каждом отдельном эгрегоре имеет свои нюансы.
Несколько слов о сумасшествии. На этой земле не существует ни одной модели поведения, которая была бы стопроцентно безумной в любых условиях. Паранойя является единственным способом выживания в крайне тоталитарных режимах, а копрофаги окажутся весьма в почете на собраниях индийских капаликов. Не существует ни одной модели поведения, которая во всех обстоятельствах была бы однозначно паталогической, и точно так же нет ни одной модели, которая была бы здоровой (то есть, способствующей выживанию и адаптации в группе) во всех случаях. Сумасшествием мы можем назвать, скорее, ту ситуацию, когда индивид теряет способность к тестированию реальности и применяет ту или иную модель поведения или те или иные идеи без учета актуальной реальности. В иных случаях, сумасшествие может быть позднее интерпретировано как мученичество или верность идее. Когда говоришь со старыми коммунистами на митингах, есть абсолютное ощущение, что общаешься с психически больными, но некоторое время назад эти «психически больные» были идеально здоровыми представителями общества, с точки зрения программы матриэгрегора.
Потому, создавая свой эгрегор, всегда есть риск оказаться (не быть воспринятым, а именно оказаться, поскольку коллективная вера СОЗДАЕТ реальность, и об этом писал Р.Уилсон) сумасшедшим. С другой стороны, человек, который излагает крайне бредовые идеи, но при этом точно знает, кому и когда можно сообщить о них, внешне выглядит вполне нормальным. Я знаю одну женщину, чьи фантазии легко отправили бы её в психушку или сделали бы создательницей новой секты, если бы она много говорила. Но она говорит только тем, кого достаточно изучила, поэтому её обычная жизнь ничем не отличается от всех остальных.
Когда мы говорим об эгрегорах, есть важный момент относительно их масштабов. Большие эгрегоры, как правило, оказываются ассимилированы матриэгрегором и становятся его частями. Даже тот факт, что эгрегоры часто противостоят друг другу, не доказывает то, что один из них прав.
Малые эгрегоры сохраняют свою свободу гораздо лучше, чем большие. Это значит, что человек, принадлежащий к субэгрегору, или, иначе говоря, «субкультуре», ведет гораздо более индивидуальную, более полную, более страстную и более отъединенную от массового сознания жизнь. Необходимость противостоять матриэгрегору мобилизует психические силы, что становятся катализатором индивидуации, поэтому на продвинутых уровнях говорят, что в строгом смысле добра и зла не существует, но чтобы понять это, надо подняться на очень высокий уровень гнозиса, ибо, если услышать эти слова раньше, чем полагается, можно дорого за это заплатить.
Малые эгрегоры недостаточно продуманы и спланированы их создателями, ибо в большинстве случаев рождаются стихийно, а не в соответствии с Волей. Потому они достаточно легко ассимилируются большими, а те, кто хоть и на какой то момент могли зацепиться за семантическое поле малого эгрегора, после столкновения с тремя базовыми протоэлементами психики вынуждены возвратиться к более древним и более надежным структурам, то есть к структурам матриэгрегора. Эти сложные предложения окажутся для вас очень простыми, если в качестве примера вы сравните количество хиппи в 15 и в 30 лет и проанализируете причину отпадения тех, кто до определенного момента был уверен, что не изменит своим взглядам никогда.
Одной из главных причин поражения малых эгрегоров в борьбе за свободу от матриэгрегора является концептуальная бедность, излишняя примитивность и негибкость базовых концепций, которые и составляют эгрегор. Иначе говоря, специфика связей смыслов и определений, составляющих конкретный эгрегор, недостаточна для эффективной работы с потоками информации, а порой даже для выживания. Большинство малых эгрегоров (которые представители матриэгрегора клеймят как «секты», «экстремистов» или «маргиналов») представляют собой интуитивную волю к свободе, переходу к иному эволюционному уровню, свободному от матриэгрегора. Но поскольку ни цель, ни задача этого импульса не поняты даже близко (даже в тех редких случаях, когда бывают формально провозглашены), большинство малых эгрегоров оказываются весьма ограничены в своих возможностях, не способны выстроить достаточно дифференцированную картину реальности и, в итоге, ассимилируются матриэгрегором.
К счастью, во всей этой весьма неутешительной картине есть исключения. В особом, даже исключительном положении находится эгрегор Телемы. Мы знаем, что матриэгрегор успешно ассимилировал такие противоречивые фигуры, как Иисус, Бруно или Оскар Уальд, которые начинали свой бунт, но в итоге вошли в школьные программы как выхолощенные типы. Однако провести подобную операцию с Кроули матриэгрегору пока не удалось, даже после своей смерти он остался «запрещенным человеком».
Этому есть несколько причин. Во-первых, семантическое поле Телемы оказывается не просто не сравнимым, но даже гораздо более дифференцированным, сложным, нежели семантическое поле матриэгрегора, изрядно ослабленное малыми эгрегорами. Во-вторых, понятия и символы, которыми принято оперировать в Телемитской традиции, апеллируют к гораздо более сложным и высоким уровням бытия, чем матриэгрегор. В-третьих, Телема учитывает все действующие, — но оклеветанные в силу их опасности для матриэгрегора -науки, такие как астрология, искусство прорицания, каббала, таро, йога – короче говоря, все то, что на протяжении всей истории преследовалось либо как «связь с дьяволом», либо как «суеверие».
Противостояние матриэгрегора любому оккультному знанию во все времена само по себе крайне показательно. Вначале этого исследования мы проанализировали то, каким искажениям подвергается образ Алистера Кроули в современной культуре. Главный антифашист считается главным фашистом.
Оккультизм опасен для матриэгрегора тем, что претендует на понимание самой структуры реальности и устремляется на иной, более высокий уровень бытия, подрывая тем самым незыблемость власти матриэгрегора.
В гностицизме есть представление о темном демиурге Иалдабаофе, который является невежественным творцом, считающим себя единственным богом, но сам по себе лишь отблеск от шпаги истинных богов, находящихся по ту сторону реальности. Исследуя оккультизм, мы сталкиваемся с постоянным повторением одних и тех же чисел – принцип триадизма, семь небесных сфер, десять сфирот, тридцать Эонов Валентина, которые возвращаются в тридцати Этирах Джона Ди. Задачей является обойти стражей порогов и установить связь с высочайшим источником бытия, стоящим по ту сторону всех определений и титулов.
Самым большим парадоксом оккультизма является то, что хотя Иалдабаоф и ненавидит тот свет, что над ним, что превосходит его, он не может существовать без этого предвечного света, стараясь отхватить себе осколки этого света. Парадокс матрицы – даже в официальной религии христианства, при внимательном изучении, пневматик найдет призыв к метафизическому рывку по ту сторону матриэгрегора и даже ключи к этому рывку.
До двадцатого века система сражалась с оккультизмом через физическое уничтожение, однако рост информационных технологий, эволюция, которая противостоит тоталитаризму матриэгрегора, существенно затруднили этот процесс. Потому помимо типичных оружий системы – клеветы и преследования, система выпустила еще одно бескровное, но не менее эффективное – подделку (и это оружие не ново!!). В истории до определенного момента оккультизм могли открывать для себя только люди, достигшие достаточной интеллектуальной и духовной зрелости. Но на определенном этапе картина изменилась, и после того момента, когда он, оккультизм, стал распространяться в массы, толпа начала превращать его в пародию, адаптированную под свои банальные вкусы. Мораль (порождение матриэгрегора) стали усиленно смешивать с самой духовной наукой как таковой, сложные концепции были превращены в бросовые лозунги. В оккультизм стали идти не только те, кто превзошел мир, для кого рамки, поставленные матриэгрегором, слишком узки, но и те, кто еще не дорос до понимания законов мира, неудачники, компенсирующие собственную несостоятельность.
Казалось бы, информационные технологии облегчили процесс поиска нужной информации, но на практике оказалось в точности наоборот. Если вы читаете эту статью, вам здорово повезло – произошли обстоятельства, которые заставили вас выхватить именно этот материал из огромного потока смыслов. Чтобы задать правильные вопросы, нужно знать половину ответа.
Еще одной причиной, почему Телема оказывается наиболее опасной для матриэгрегора, является то, что сокровенное слово Кроули, которое он нес – Свобода. Ценность Свободы Кроули ставил выше трех других высших ценностей – Света, Жизни и Любви, что уже само по себе новое слово в философии. Свобода – метаслово Телемы, его осевая ценность. Кроули был одним из немногих, кто не поддался соблазну власти.
В случае с Кроули мы имеем уникальный случай, когда уже субэгрегор стал воздействовать на матриэгрегор, принуждая его к компромиссам и отступлениям. Те, кто вдохновлялся идеями Кроули, творили новую культуру. Потому проклятый и оклеветанный всеми официальными источниками Кроули, как информационное тело, продолжает и сегодня разрушать власть, разжижая структуры матриэгрегора.
Телема оказывается пространством новых смыслов, утверждая сакральность языка, речи. Освобождение начинается с осознанности в речи, переходе с профанного языка на сакральный. Чтобы быть Телемитом, надо уметь понимать язык Телемы. Более того, нужно говорить понятиями Телемы, определять реальность в оси координат Телемы, мыслить категориями Телемы, чувствовать категориями Телемы, формулировать свои переживания в понятиях и концепциях Телемы и даже принимать пищу в пространстве Телемы, регулярно выполняя ритуал Воли, якоря тем самым одну из трех протоформ инстинкта – голод. Только так мы перемещаем наше острие, нашу индивидуальность, наше истинное Я в плоскость символов, которые выводят нас за пределы плена матриэгрегора, позволяя стать самим собой. Вот что пишет Кроули по поводу своего метода:
Хочу тебе рассказать о том, в чем состоит этот метод. Я сделал своей целью во время прогулок искать соответствия всему, что вижу. Выходя в дверь своего дома, я думал, что дверь – это Далет и дом – Бет, слово «доб» на еврейском означает «медведь», и его число 6, которое относится к Солнцу. Затем подходишь к забору, это Хет, число 8, соответствующее 7му старшему аркану Таро – Колеснице: так ты начинаешь ловить экипаж, чтобы ехать дальше. Идя по улице, первый дом, который ты замечаешь – дом 86, это число Элохим, и он построен из красного кирпича, что напоминает тебе о Марсе и Разрушенной Башне, и так далее. Когда подобная работа, выполняемая в достаточно просвещенном духе, станет привычной, ты обнаружишь, что твой разум двигается по этому пути совершенно естественно, и будешь удивлена своим прогрессом. Никогда не удивляйся тому, что твоя Каббала – это не моя Каббала; множество моих указаний будут полезны, но ты должна создать свою собственную систему, дабы она была действующим оружием в твоей руке.
Не хочу быть банальным, напоминая о том, что для того, чтобы говорить и думать на некоем языке, его надо сначала выучить, потому первое, что требуется для вступающего на магический путь, – это знание основных соответствий сфирот, таро, планет, богов и звезд. В своих лекциях по таро, которые, как я надеюсь, когда-нибудь будут опубликованы, я стараюсь снабжать читателя как можно большим количеством параллелей из литературы, музыки, поэзии. Учитывая недостаток моих знаний в живописи и истории, я надеюсь, что со временем другие восполнят этот пробел в моих работах.
Но «говорить на языке Телемы» – это не только научиться игре в бисер с соответствиями арканов таро. Это – регулярная ритуальная практика, это осмысление любых впечатлений в понятийной системе Телемы, это умение произносить слова, чтобы из слов рождалось Слово. Это – раз за разом обретение способности целостного, холистического видения, осмысление всего происходящего как единого и целостного процесса, а не потока бессмысленных «случайностей». Это – Телема, что значит – Воля.