03.03.2009
0

Поделиться

Алхимия: космологическая йога

Морис Эниен

Алхимия:космологическая йога

moris

Часть1. Что такое алхимия?

Алхимия вомногих древних цивилизациях была ничем иным, как наукой жертвоприношения земныхсубстанций, литургией преображения «неодушевленной» материи. Мы обнаруживаем ееповсюду, от древней Месопотамии до древнего Китая и Индии. В этих традициях,мифологических по форме, алхимия не ограничена определенной областью: если Духповсюду, значит он и в камне; если единый и единственный свет, который естьБожественный Разум, проявлен в солнце, орле и мёде, он также проявлен и взолоте, и каждый металл есть золото, которое не знает себя. Если человекуничего не остается, кроме как служить в святилище своего тела и своей природы,что удивительного в том, что он должен «трансмутировать» свинец в золото? Каксвятость не может быть разделена, так «чудо» трансмутации вездесуще.

Алхимия вметафизических и мифологических традициях не менее важна, чем танец, которыйвыражал тайную природу ритма, выражаемую в божественном круговом танце, словнов танце звезд, и в неожиданных замираниях тела, «трансмутировавших» сон-свинец вчистое золото момента вечности. Однако, алхимии было суждено иметь большоезначение в монотеистических традициях, в частности, в христианстве. Кроменекоторых народных верований, еще сохранившихся в некоторых частях Европы,алхимия, или точнее герметизм, осталась единственной космологической доктриной,сохранившейся в христианском мире. Он играл важную роль под поверхностьюрелигии, которая подчеркивала «презрение к плоти» и уклонялась от космологии.

Вдействительности, в ранние Средние Века вплоть до готики алхимия непротивопоставлялась христианству, а дополняла его. Так Евхаристия изливаласьдаже на грубейшие состояния материи. Преображались не только хлеб и вино, но икамень, и свинец, и костяной порошок, и скалы. Оживленная христианством,алхимия нашла «техническое» приложение «психокосмической» реальности, которуюхристианство отрицало, поскольку он стремилось вывести человека из мира, а неукрепить его в нем.

Так чтоалхимия не выжила бы на Западе без огромной инициатической поддержкихристианства: в точности как архаический дом не может существовать бездымохода, который соединяет дом с «небесами» так, что не возможна никакая инаякосмология, кроме как вокруг «центрального» места, с помощью которого каждыйможет найти путь на небо. Однако, без алхимии христианство не смогло быполностью воплотиться: существовали бы монахи и святые, но не было бы священныхпредставлений о природе, дарующей науки, искусства, ремесла, геральдику, которыепредставляли «малые мистерии». В это время, когда мы придавлены тяжестью,необходимо напомнить христианству, что оно не только приняло, но в наиболееславные века и оживляло истинную «йогу» тяжести и материи.

Несмотря наутверждения историков науки, алхимия никогда, за исключением выродившихсяаспектов, не была примитивной химией. Она была тайной наукой, в которойматериальные явления не были самостоятельными, но лишь представляли «сгущение»психических и духовных реальностей. Когда мы проникаем сквозь спонтанность итайны природы, они становятся ясными для нас. С одной стороны, преображениесовершается под всплесками сверкающих божественных энергий, с другой стороныоно смешивается и символизируется теми «ангелическими» состояниями, которыепавший человек может обрести лишь на несколько мгновений под влиянием музыкиили прекрасного лица. Символы не однозначны: они являют присутствие, устройство,красоту вещей, ведь они находятся в процессе совершенствования в Боге. Дляалхимии, являющейся наукой символа, не было вопросом, как иногда говорят,«материальное» единство природы, но ее занимало духовное единство – можносказать, Успение природы. Ведь природа, наконец, ничто иное, как местометафизического начала: через человека она становится телом Слова и невестойБога.

Успениематерии – это ключ к алхимической работе, которая помогает материи «погрузитьсяв природу Отца», то есть соединиться с великим духовным светом. Тварь должнапогрузиться в природу Отца и стать Единством и Сыном, поскольку природа, котораяесть Бог, ищет только образа Бога. «Медь по своей природе может стать серебром,серебро по своей природе может стать золотом, так ни то, ни другое неостанавливается, пока сущность его не будет реализована.» Ведь золото – самый совершенный из металлов, его сияние лучшевсего выражает божественное присутствие в мире минералов: в духовномпространстве каждый металл виртуально золото, и каждый камень становитсясовершенным в Боге. Преображение природы – воспоминание об Эдеме и ожиданиевторого пришествие — сейчас может бытьосуществлено только в сердце человека, центрального и сознательного существатворения. Действительно, это существо может «оком сердца» увидеть золото всвинце и кристалл в горе, поскольку видит мир в Боге.

Алхимия, как идругие древние науки, таким образом, прикладывала огромные усилия, чтобыпробудить человека к божественной вездесущности. Ее важность в том, что онавидела божественное присутствие даже в темнейших безднах материи, тяжести: этобыла псевдомистическая, «идеалистическая» перспектива; там, где, по аналогии,божественная вездесущность сжималась и возвращалась к себе. Если иногдапроизводство металлического золота удавалось, это был всего лишь знак. Это былотолько чудо, вроде чуда обращения грешника под взглядом святого. Как святойвидит в грешнике возможность святости, так алхимик-мудрец видит в свинцевозможность к «металлической святости», которая есть золото. И это видение было«действенным».

Но алхимик нестремился получить металлическое золото. Это не было истинной целью работы. Егоцель была в том, чтобы вступить с металлами в такую тесную связь, чтобынапомнить им, что они несут в себе Бога, что они есть золото. Средневековыйалхимик следовал букве Слова Христа: он возвещал благую весть всему сущему.«Камень – это Христос», как повторяли все герметические тексты средних веков. Спомощью Христова Золота алхимик мог преобразовать любой «несовершенный» металл.Но он делал это редко, как и святой, зная, что время для космическойтрансформации еще не пришло.

Истинная рольалхимика была двоякой: с одной стороны, он помогал природе, страдавшей отчеловеческого упадка, вдохнуть присутствие Бога. Посвящая Богу молитвувселенной, он соединял вселенную с существом и обновлял ее существование.Тексты называли его Королем, и как тайный король, он укреплял порядок времени ипространства, плодородие земли, рождающей пшеницу и алмазы, как делали царидревних обществ, как император Китая до начала двадцатого века. С другойстороны, на человеческом уровне, алхимик «пробуждал» вещества и золото к ихистинной природе, используя их, чтобы готовить эликсиры, дающие «долголетие»телу и силу душе: «питьевое золото» было золотом, пробужденным к его духовнымкачествам, воплощая «лекарство бессмертия», как св. Амвросий сказал оЕвхаристии. Истинное предназначение алхимика было в служении мессы, в которойучаствовали не только хлеб и вино, но вся природа.

Часть2. Фазы делания

Алхимическиетексты разделяют делание на три или четыре особенные стадии: «работа в черном»(Nigredo или Melanosis),«работа в белом» (Albedoили Leucosis) и,наконец, «работа в красном», которую алхимики изначально разделяли на двадополняющих момента, золотую (Citrinitas или Xantosis) и пурпурную трансмутациюяда (Iosis).

«Работа вчерном» считается наиболее трудной операцией, по сравнению с которой остальныестадии считаются «женской работой» или «детской игрой». С ее помощью человекотделяет себя от видимостей и бросается в пучину космической феминной природы,мощь которой он желает пробудить и ею овладеть. Таким образом, работа в черномв одно и то же время смерть, свадьба (или, точнее, рождение наоборот) и спуск вад.

«Существоосвобождается от смерти агонией путем погружения себя в бездну страданий, таковпуть Меркурия». Работа в черном, которая подготавливает Меркурия – тонкуюматерию мира – представлена как смерть для космической иллюзии, в которой, таксказать, «заморожены» воды Меркурия. Поэтому тексты называют ее «сепарацией»или «делением». Человек отделяется от своего существования; он отделяетжизненную силу от ментальных и телесных влечений, мечтаний и беспокойств.Болезненно, осторожно он собирает их вновь в себе как тихие воды. Он возвращаетМеркурия в состояние неопределенной потенциальности: это «возвращение к materiaprima».

Он проделываетэто со всеми субстанциями: обращая вспять космогенетический процесс Творения,он растворяет твердую землю в единстве примордиальной воды. При помощиdiscretion intellectualis(дедуктивных сил), он различает присутствие тонких сил и духовных архетипов вцентре вселенной. Он открывает naturae discretae – «Вещь саму по себе»,настоящую природу вещей, «скрытое внутреннее основание», о котором говорилГебер (Джабир ибн Хайял, арабский алхимик – прим. перев.), и которое он называл«количеством» Мировой Души, которое каждая душа взяла себе. Затем онвоспринимает природу и свое тело как космическое взаимодействие, на котороебольше не проецируется иллюзия индивидуальности. Открытие этого взаимодействия– это свадьба, брак, в котором космическая феминность преобладает надмаскулинным овеществлением. Это освобождающее растворение, которое возвращаетмужскую силу от разделения действия и знания к крещению в водах вселенскойжизни.

Как вкосмогенетическом процессе творения Душа «сгущается» в человеческом разуме, таки в процессе восстановления, который может быть назван «теогенетическим»:ментальное должно быть поглощено потенциальностью Души. Мужчина входит в маткуженщины, и там растворяется. Но процесс возвращения к потенциальностиначинается с возврата к тьме, со спуска в ад. Хаос «материи» стольбеспросветен, потому что его внутреннее содержимое еще не открыто: онпроизвольно распускается ядовитым цветком мира. Человек отверг очарование этогоцветка, и теперь он должен принять в себя силу, благодаря которой он расцвел,чтобы создать новый цветок, чистый и благородный, который вновь соберетбожественный огонь.

Так алхимикспускается в глубины материи, то есть в глубины жизни. Он стремится разбудить«внутреннюю меркурианскую феминность», которая спит в основании космическойсексуальности, чтобы превратить ее в регенерирующую силу. В желании, котороедает рождение металлам в лоне земли и ребенку в лоне матери, действует воля кбессмертию. Но пока это желание направлено наружу, бессмертие фрагментированово времени, воплощено в цепи поколений. Внешнее рождение, так сказать,обрезает, обрывает вечное рождение. Как пишет Эвола: «Гетерогенез заменяетаутогенез».Алхимик отказывается бежать от этой тайны, он вступает в нее. Оносознает это, принимая в себя это желание, которое повсюду связывает Сульфур иМеркурий; он связывает его со стремлением к Богу.

Visita Interiora Terrae Rectificando Occultum Lapidem («Посети недра земли, очистито, что найдешь там, и ты обретешь тайный камень»): чтобы описать «спуск в ад»,сведенный к формуле VITRIOL,алхимия сохранила несколько очень древних символов: она рассказывает о ночномпутешествии в море, во время которого герой, приравненный к Иову, поглощаетсяморским чудовищем: вокруг заточенного героя формируется яйцо, там так жарко,что у героя выпадают все волосы; выброшенный монстром, он покидаетпримордиальное море, безволосый, как новорожденное дитя (тот же алхимическийпроцесс изображен в «2001» Стенли Кубрика).

Человек вдействительности перерождается, и каждая деталь в этом символизме наполненазначением: ночь, смешанная с морем, есть темная materia, влажность Меркурия. Монстр– это Уроборос, страж скрытой энергии, аналогичный змее Кундалини втантрической традиции. Наконец, жар говорит нам о страсти: ключ к победе герояв жаре «само-инкубации», жар обновления; так мир перестает быть могилой, истановится лоном, оплодотворяющим себя, становится яйцом, из которого мыродимся вновь.

Во время«работы в белом» алхимик разворачивает путем «возгонки» потенциальность materiaprima, чьей силой он овладел (можно сказать, открывает ее «саттвическое»измерение). Он действительно постигает эти возможности не в их состояниичувственной путаницы и тьмы, но в их тонкой светимости, в прозрачностиочищенного человеко-космического психизма, с помощью которого Разум очищает всебольше и больше. Когда обычный человек знает элементы только в их«теллурическом» аспекте (поскольку он познает их только земными чувствами,которые сами являются производными земли), алхимик напрямую ощущает их«душевную» («анимическую») сущность; после того, как духи земли, воды, воздухаи огня открылись перед ним, он начинает понимать «язык птиц». Он «исправляет»этих двойственных духов, соединяя с их ангелическими прототипами, обращая их кБогу. В нем самом страсти и инстинкты «становятся космическими», усмиряются ипонемногу восстанавливается примордиальная невинность. Тяжесть переплавляется вжизнь; жизнь возвеличивается, возвышается до чистого благоговения. Наконец,космическая «материя», ставшая прозрачной, восхищается к девственности МировойДуши, вечно опьяненной Богом. Алхимик, чья душа становится местом для этоговозвеличивания, видит природу изнутри, так сказать в ее первозданном,безукоризненном виде. «Рай все еще на земле, но человек далек от него, пока онне возрожден духовно».

В терминахрастительного символизма, часто использовавшегося в алхимии, работа в беломсоответствует неожиданному началу весны: после черной зимы все краскипроявляются в изобилии распускающихся цветов, мало помалу смешивающихся сбелым, представая лилией. В терминах животного символизма работа в черномсоответствует «голове ворона», а работа в белом начинается «хвостом павлина», азаканчивается райским видением белого лебедя, летящего над серебряным морем.Наконец, в мире минералов, который по сути связан с алхимиком, работа в беломозначает «крещение», «омовение», которое очищает металлическую сущность икристаллизует ее как серебро, «наша ртуть, безупречная, тонкая, светящаяся,чистая, как весенняя вода, прозрачная как кристалл, и свободная от всяческихнедостатков». Так работа в белом приводит алхимика из черного, который,согласно Ф. Шюону, по сути представляет «бесцветность», корень всех цветных«форм», к белому, который представляет «сверхцвет», синтез всех форм и обещаниебудущей духовной трансформации.

В совершеннойдуше, ставшей чашей, в кристальном цветке, в котором материя пребывает вэкстазе, Дух вспыхивает пламенем. И появляется золото, солнечное сознаниевездесущности, aurea apprehension.Да не будет здесь ошибки: пламя, о котором говорят в текстах, это не (или нетолько) один из элементов. Это огонь «super omnia elementa», действующий «in eis» — это один из языков пламени Пятидесятницы. Xantosis – появление золота, -которое отмечает начало «работы в красном», символизирует прямоевторжение трансцендентной силы, контакт между космической жизнью и ее»сверхформальным» полюсом. Его «очищенная» энергия даетрождение золоту, солнечному единству. Затем начинается «философскийинцест» и великая иерогамия nuptiae chymicae (химическая свадьба): Солнцесоединяется с Луной, Сульфур «закрепляет» Меркурия, в человеке Духвосстанавливает жизнь и делает ее цветущей.

Этоторжественная встреча Красного Короля и Белой Королевы. Король коронованзолотом, одет в пурпур; в руке он держит красную лилию. Королева коронованасеребром и держит белую лилию. Рядом с ней садится белый орел, символмеркурианской «сублимации», который должен быть «закреплен»ныне благодетельной силой Сульфура, символизируемого золотым львом рядом сКоролем. Алхимическая реализация – это в сущности «создание плоти» ;жертвоприношением ремесла и социального авторитета она не ведет человека кбегству из этого мира, но к освещению его: это действительно»королевская» реализация, которая требует «любви к земле»и, после экстатического «подъема» работы в белом, наступает»спуск», который делает человека Salvator macrocosmi (спасителем макрокосма).

Символизм,подчеркивающий необходимость этого «возвращения», столь изобилен, чточасто приводит к путанице. Сосуд, в котором совершается делание, долженоставаться герметически запечатанным, так что тонкая часть смеси, называемая»ангелом», не сможет покинуть сосуд, но будет конденсироваться иоседать до тех пор, пока осадок не будет преображен. Внутри видимого теланаходится духовное тело, которое Беме называл «маслом», котороедолжно поставить на огонь, чтобы оно могло стать «жизнью, наполненнойрадостью от всего». Алхимия настоятельно подчеркивает и ставит превышевсего героическую мужественность, которую должно пробуждать делание. Алхимик –это солярный герой, который должен превратить ios, яд жизни, в эликсирдолголетия; он «повелитель змея и матери», он связывает рукидевственницы, ускользающего демона, он преобразует текущие воды в очищенныйсверкающий камень, он подчиняет «природу, наслаждающуюся собой» в»природу, превосходящую себя». Через завершение, как мы сказали,высшей космогонии, он дарует космической сексуальности благородствоосвобождающей любви: любовь мужчины к женщине, которую он желает привести ксовершенству; любовь мастера, раскрывающего скрытую красоту вещей; любовькороля к своим людям, которых он ведет к «малым мистериям», черезкоторые вся человеческая деятельность трансмутирует космический порядок влитургию.

Поэтому лучшебудет переводить rubedo как «работа в пурпуре», нежели «работа вкрасном». Пурпурный рождается в результате единения света и тьмы,единения, которое отмечает победу света. Пурпурный – цвет королей. Это также,согласно Сухраварди, цвет крыльев архангела, который властвует над судьбойчеловечества, когда мудрец открывает священность всех вещей; «Молчащий», который своим присутствием приносит белое крыло и черноекрыло, и соединяет их в пурпуре.

Солнцепроецируется на Венеру и превращает ее в Марса, пронзая животную природу ипревращая ее в священную внутреннюю ярость. Марс в свою очередь закрепляетМеркурия, чтобы извлечь из него Юпитера, Короля-Юпитера, который отправляетправосудие под древом мира: Дух пронзает растительный сон и превращает кошмарымира в Мечту Бога. Солнце спускается к силе, лежащей в основе Воды, Луны иСекса, в ночь, которой она объята, чтобы ее смогли получить все создания.Плодородие видоизменяется: оно больше не приносит ничего, кроме жизни. Этовечная осень, появление цветущего человека. Наконец, восстает воссозданныйСатурн, Бог Золотого Века: свинец превращен в золото, сознание алхимикапронзило минеральный сон камней и костей; возвращение к каббалистическим учениямо luz, «маленькой косточке», которая «защищаетогонь», из которой бог восстановит тело после его смерти. «Таковатайна, связанная с мелом, со всесильным известняком, титаническим элементом:это неразрушимое тело, единственно нужное… Каждый, нашедший его, торжествуетнад лишениями.» Как apokatastatis (восстановление) тяжести, преображениеСатурна есть также преображение Титанов.о Века: свинец превращен в золотоога.ть.ло, исоединяет их в пурпуре.ь равещению его:

С этих портихое присутствие алхимика благословляет всех существ. Он тайный король,осознанное центральное существо, которое связывает небо и землю, и следит заправильным порядком вещей. Unum ego sum et multi in me(существует одно «Я», и в нем содержатся многие): он мертвец, приносящийжизнь. Мертвый для себя, он становится неистощимым кормильцем, в нем действуетмистерия «мультипликации» и «увеличения». Он»панацея», «эликсир жизни», «питьевое золото». ИзХристова камня, с которым он соотнесен, проистекают красная и белая тинктуры,успокаивающие душу и тело. Он феникс, из пепла которого взлетает огромная стаяптиц.

Путь, которыймы только что описали, обращает природную энергию в нее саму, чтобытрансформировать ее в жар: это «влажный путь». Алхимики в тайныхтерминах – даже более запутанных, чем обычно – говорят о быстром и опасномпути, «сухом пути». Он использует «противоприродный» огонь,аналогичный, в космологическом смысле, ведантистской «Йоге знания»или даже «прямому пути» тантризма. Он ведет напрямую из»эго» к «внутреннему человеку», не проходя черезпосредничество космоса, медленное впитывание в себя Мировой Души. Он, похоже,начинает даже с более радикального «спуска в ад», с непосредственногоосознавания грозных сил, который спят в камнях и костях; как в Тантренепосредственно перед пробуждение Кундалини, это осознание принимает видяростного утверждения «Я есть», которое больше не отделено от других.

«Сухойпуть», который больше не связан с «медленным огнем природы»,похоже, использовал, чтобы вызвать «дезидентификацию», отравляющиенапитки, возможно органические жидкости, смешанные с алкогольными, вроде»мочи пьяницы». Моча, символизм которой также обнаруживается втантрической алхимии, означала среди алхимиков «огонь низшейприроды», или «Inferioris Naturae».

Часть3. Методы Делания

Древнеепроисхождение алхимического аскетизма объясняет, почему он придавал большезначения беспристрастности, чем отречению, очищенному участию в божественномпразднестве, чем бегству из мира. Можно сказать, что алхимия ведет кпроникновению в космическую среду, «космизации» души, говоря словамиМирчи Элиаде. Как vas Hermetis (герметический сосуд), помогающий в медитации ислужащий символом, душа алхимика должна стать «округлой», имитируясовершенство сферического космоса; она должна содержать землю и ее низшийогонь, а также небо с солнцем и луной. Она должна быть приведена в подобиемира, чтобы стать «лоном» и «яйцом», из которого будетрожден Filius philosophorum («Сын философов»), чудесный камень.

Поскольку,согласно пословице, «золото можно получить только из золота», алхимикначинает с тех крупиц, что рассыпаны в его обыденной жизни, «моментовнеопределенности», «золотых мгновений», которые иногда разрываютнаш сон и позволяют отблескам внутреннего золота пробиться сквозь гору нашегоневежества. Чтобы собрать эти крупицы золота, главной практикой алхимии,похоже, было «воображение», но воображение не в обычном смысле, но»истинное воображение», которое в текстах старательнопротивопоставляется «фантазии». «Истинное воображение»позволяет видеть «тонкие» процессы природы и их ангелическиепрототипы. Это возможность воссоздать внутри себя космогенетическоеразвертывание, постоянный процесс сотворения мира, который, в общем-то тожеявляется лишь Божественным Воображением. Кроме того, это возможностьистолковать библейские истории и греко-римские мифы как ныне присутствующуюреальность, которая ведет вселенную обратно к Богу при помощи священноговремени, в котором существует только один Человек.

Истинноевоображение алхимии – это видение: пространство воспринимается как символ, авремя как литургия. «Горизонтально» оно пронзает тонкую среду, оно»звезда в человеке, небесное тело», звездное существо,позаимствованное у Парацельса и означающее Мировую Душу.»Вертикально» воображение ведет познанную космическую жизнь обратно вдуховную реальность: оно принимает имя «медитация», «inmensadiuturnitas meditationis», и заключается в продолжительных безмолвныхпризываниях Бога или «внутреннего ангела», или «доброгоангела»: в самом деле, цель алхимии, которая должна оставатьсякосмологической, не в единении с трансцендентным, но вступление с ним в контактпри помощи «ангелического» луча, который соединяет сверх-формальное смиром форм.

Поэтому, когдагерметические авторы говорят о «видении оком духа», это не означает,как верил Юнг, галлюцинаторную проекцию индивидуальной или коллективной психена химические вещества, истинная природа которых останется неизвестной; это»предчувствие» тайны вещей, сначала тайны все ещезагадочной Мировой Души, затем сияющую тайну Духа. (Предупреждение — точка зрения автора статьи может не совпадать с мнением переводчика и сайта, где она размещена. Поэтому мы просим читателя соблюдать здоровую критичность.) Это означает перестатьвидеть вещи как коллективные сны, видеть их чувственную наружность и начатьвидеть их как сон Бога, в их духовной сущности. Как отметил один алхимик:»Бог позволяет разумному философу через медитацию на природу увидетьскрытые вещи и освободить их от тьмы. Эти скрытые миры всегда присутствуют, ноглаза обычного человека не видят их – только глаза разума и силы воображения,которые раскрывают истинное видение.»ивидуальной или коллективной психекцию т о»видении оком духа»у Парацельса и означающее Мировую Душу.

Падшая душагрезит, чтобы забыть об отсутствии Бога, то есть о смерти; она грезит, чтобызаменить себе рай: она грезит об индивидуальности, о чувственной вселенной итысячах форм, встречающихся и превращающихся в удовольствия, в искусства, внауки, технологии этого профанного мира. Душа должна умереть для этих грез,чтобы открыть Бога. Поэтому соответствующие духовные методы стремятся убитьэтот сон души, при помощи безжалостного вопроса «Кто я?» Или же, внаше время, при помощи призывания Божественного Имени. Алхимия же, напротив,стремится использовать метод более «психо-космический», чем духовный,используя тягу души к мечтаниям; вместо «насилия над душой» припомощи радикального вопроса или призывания, она расширяет мечтания до пределоввсей вселенной и разрушает тюрьму индивидуальности через любовь к красоте мира.Когда мечтает уже не индивидуальная душа, но душа мира, когда мечтаниестановится не «вязкостью» обликов, но девственной природой во всей еесвященной чистоте, тогда для пробуждения Золота может вмешаться соответствующийдуховный метод: «Кто мечтает?» задается вопрос; и камень сампроизносит Божественное Имя.

Эта»истинная поэзия» может воплотиться через медитацию на великихтелесных ритмах. Тексты предлагают ритмичное дыхание. Вслед за Галеном и Аверроэсомони уподобили «жизненный дух» субстанции психической природы,пронизывающей космос и впитываемой человеком при помощи соответствующего ритмадыхания. Это концепция слишком близка к концепции праны, чтобы можно былосомневаться в том, что алхимики были не знакомы с аналогичными дыхательнымупражнениями в Йоге, особенно в тантрической Лайя-Йоге. В символизме последней,столь древнем, что он часто оказывается таким же, как и в алхимии, телеснаяжизнь считается частично обусловленной противоположными по действию»тонкими дыханиями», праной и апаной: первая связана с дыхательнойфункцией, вторая с сексуальной. Прана ведет вверх, к освобождению от тела,тогда как апана действует сверху вниз, «подобно веревке, удерживающейсокола в его полете» ; и апана, которая всегда стремится вниз,»отскакивает» под действием праны, «подобно мячу, когда он ударяетсяо землю». Если сказать, что прана подобна солнцу, а апана луне, нетруднозаметить их противоположность в аспекте дуальности Сульфура-Меркурия и, вчастности, двух птиц, одна из которых «летуча» и имеет крылья, адругая, «закрепленная», бескрыла, чье взаимодействие должно бытьиспользовано и гармонизировано Искусством. Однако не так легко выделить тексты,которые указывают на «закрепленное» и «крылатое», которые вреальной человеческой алхимии могут быть соотнесены с дыхательными техниками.

Легчеразобрать гиперборейский символ лебедя, который мы встречаем как в алхимии, таки тантризме. В Лайя-Йоге дыхание, сделавшееся «космическим»,изображается спокойными движениями лебедя; мы обнаруживаем лебедя, скользящегонад серебряным морем успокоенной Anima Mundi в высшей точке «работы вбелом»: нет сомнений, что это указывает на состояние, о котором алхимики,подобно посвященным Греции, молились так: «Пусть священное дыхание дышитво мне!» Так природа как ритм божественного дыхания связана с природой какбожественным воображением.

Текстыговорят, что «душа воображающая» есть «дух жизни», который»скрывается в крови». Концентрация на крови в закольцованном ритме иощущение телесного жара, похоже, играли главную роль в алхимическом аскетизме.Кровь – это «светильник жизни», поддерживающий душу, Меркурия,приближающегося к Сульфуру, чтобы объединиться с ним в сердце. Так алхимическаяработа может быть сведена к трансмутации крови, которая, изначально освещеннаячерным солнцем эго, заливается светом сердца мира. Уже арабские авторы писали о»разложении, которое, посредством тонкого огня, превращает природу вкровь». И, в конце истории алхимии, Пернетий писал, что диссолюция (расщепление),согласно древним философам, происходит ни в каком ином месте, как в крови.

Вся перваячасть работы, связанная с растворением чувственности, так превращается вовнутренний опыт растворения тела в крови; тогда человек ощущает себя толькожаром и пульсацией, теплотой и ритмом, которые и есть истинная жизни.»Мужское и женское, тело и его жизненный дух, есть ничто иное как тело икровь. Растворение тела в крови – это растворение мужского в женском; эторастворение тела в его жизненной силе. Ты напрасно будешь стараться достичьсовершенного растворения тела, пока ты не увеличишь наплыв крови, который естьприродная менструация тела, его женственность, его жизненный дух, все это водном, и ты должен соединить их так, чтобы они стали одно, одной субстанцией.»

В библейскомсимволизме, в его алхимической интерпретации, кровь есть Красное Море, котороенужно перейти, чтобы покинуть Египет, то есть покинуть тело. В глубоком смысле»кровь есть сказочный меч, прорубающий путь к Древу Жизни»: ее ритмсоздает пространство-время. Проникнуть в мистерию крови означает соединитьсердце человека с сердцем мира, в котором неощутимый луч «прознает»пространство и позволяет освободиться от него.

Часть4. Тантрическая алхимия

Ясно, чточеловеческая любовь может быть расширена до высших уровней при помощиалхимических идей о космической сексуальности. Также ясно, что желание,испытанное в отчужденности и невинности, может помочь «красномумужчине» и «белой женщине» алхимии постигнуть истинный источник»феминности» материи. Однако, это единение в Великой Работе дается нетак просто. Оно требует по меньшей мере трех условий. Первым являетсябезукоризненная чистота и исключительная духовная чувствительность, так чтоудовольствие «не замкнется на себе», а пробудит вечно расширяющуюсялюбовь и станет все менее и менее индивидуальным. Такая любовь ведет от красотытела к красоте души, и наконец впитывает в себя «любовь к богу, которыйсоздал красоту». Так это единство может вести из слепых объятий смерти кбессмертию, пробуждая чувство вечности.

Вторымтребованием является превратить эту любовь в космическую любовь. В конце должныостаться не этот мужчина и эта женщина, но Солнце и Луна, которые соединяются,что «дать рождение Богу». «В этой второй операции», — писалФламель художнику, иллюстрировавшему его работы, — «ты должен свестивместе две природы, маскулинную и феминную, и ты должен поженить их; так, чтобыони образовали единое тело, которое есть Андрогин или Гермафродит древних.».Потому состояния гермафродита есть скрытый источник влечения мужчин и женщиндруг к другу. Чтобы подготовить этот «проход к концу» алхимическаясвадьба была не просто неясным смешением, она была встречей лицом к лицу,которая медленно переплавлялась Искусством в союз составляющих.

Третье требованиеэтой любви, союза составляющих, касается шагов алхимической работы в отношенияхмужчины и женщины: «растворение» негативной маскулинности впохитивной феминности, «фиксация» негативной феминности позитивноймаскулинностью. Это вопрос не однократного успеха, а постоянное взаимодействие,которое приносит все большую и большую «кристаллизацию» (дистилляцию)любви, до тех пор, пока не совершится последняя трансмутация. Этовзаимодействие есть ключ к «операции с двумя сосудами», междукоторыми происходит оживленная и совершенная циркуляция: эти»близнецы» устроены так, что продукт, возгонявшийся из них, их»ангел», мог очистить их в непрозрачную часть другого»близнеца» (инь/ян). Творческий обмен также являлся одним изоснований Провансальской любви: «Все может произойти», пишет Р.Нелли, «будто провансальская эротика стремилась привить в мужчинудоминирующее «качество» женщины: сострадание к телу,»милосердие» ; а в женщину отвагу и маскулинную добродетель».(Эта «прививка», которая стремилась актуализировать андрогина вкаждом партнере, замечательно символизируется в манускрипте XV века, которыйЮнг воспроизвел в своей работе «Психология и алхимия»: в процессе»мортификации» (умерщвления), являющемся приготовлением к свадьбе,которое задевает оба пола, Древо Жизни прорастает из живота мужчины и из головыженщины; как будто мужчина, чтобы стать достойным этого союза, должен пробудитьфеминную часть в себе, отказавшись от рассуждений головы, чтобы почувствоватьдвижения в своих внутренностях; а женщина должна пробудить маскулинную часть,освобождая себя от чувственного и материнского деспотизма своих внутренностей,что стать достойной призвания мужчины.)

Наконец, можетоказаться, что алхимики знали не только о так называемой свадьбе, но и обопределенных эротических техниках, похожих на тантрические, предназначенные дляпробуждения сексуальной энергии, не позволяя ей растратиться в семяизвержении.Тексты часто представляли греко-римский символ обнаженной Дианы, которую онисвязывали с Мировой Душой, видение которой считалось целью «работы вбелом». Теперь мы знаем, что средневековая «чистая любовь» – этолюбовь без плотского соединения, включавшая созерцание обнаженной Дамы. Как вТантризме, где «обнажение девственницы» символизирует»очищение», а одеяния здесь представляют внешние обличия. Этапрактика требовала полной сублимации: тексты указывали, что профан,осмелившийся похотливо глазеть на «обнаженную Диану» может разделитьсудьбу Актеона – трансформацию в животное (в оленя), которое будет разорванособаками. Так что алхимия могла воплощать тантрическую майтхуну, которая естьсексуальное единение, в котором сперма в момент извержения неожиданноостанавливается и должна «возвратиться», так, чтобы высшаяконцентрация жизни, которую она воплощает могла немедленно включиться вдвижение на физическом плане и вызвать освобождающий шок во всемпсихо-физическом существе. И действительно, в герметико-каббалистическом тексте»Аш-Мецареф» мы находим подсказки к такого рода процедуре, со ссылкойна библейский символизм копья Финееса: «Копье пронзает в одно и то жевремя солнечного израильтянина и лунную мидиянку в момент их единения в областьгениталий.» Сила железа, действующего в Материи, очищает от всехзагрязнений. Здесь израильтянин есть ничто иное, как маскулинный Сульфур, имидиянка – Меркурианская Вода. Копье Финеаса не только убивает маскулинныйСульфур, но и умерщвляет его жену; и они вместе трансмутируются, смешивая кровьв едином акте воспроизведение: здесь в действительности начинается чудо Финееса.»

Как алхимия позволялапостигнуть священную природу плоти за возвышенным аскетизмом Христианства, таки Тантризм, по-видимому, появился из ясной систематизации концепций, которыележали в основе глубоко поэтичных и целомудренных сексуальных ритуалов и мифовповседневной индийской жизни, но которые ведантические спекуляции все болееотрицали в пользу дискурсивного и бесплотного выражения мистерии единения. Этиобщие корни, частично аналогичные роли объясняют, почему позиции тантризма иалхимии совпадают. Они берут физическое тело как отправную точку, чтобыпреобразовать его, поскольку оно есть ни что иное, как духовное тело,отождествившееся со своим воплощением в процессе космогонического»желания». Потому «алмазное тело» тантризма соответствуетcorpus glorificationis(сияющее тело) латинской алхимии, а символ «алмаза» идентичен символу»камня», который тоже является алмазом. Это потому что обе традицииимеют похожие концепции Природы: алхимия, очевидно, является»Шактизмом», который утверждает имманентную мощь БожественногоПринципа, спасающего людей, согласно тантрической точке зрения, при помощи техже средств, которые вызвали его падение. Наконец, в обоих случаях есть принятиепозитивной сексуальности, которая в алхимии заканчивается на космическом плане,а в тантризме начинается in divinis (в божественном): оппозиция Сульфура иМеркурия предстает воплощением метафизического противостояния Шивы и Шакти.

При такихусловиях легко обнаружить сходство между тонкой «физиологией»тантризма и алхимии. Множественность нади, потоков тонкой силы, которыепронизывают и «оживляют» организм, завершается дуальностью двухпротивоположных артерий пингала (pingala) и ида (ida).Ида, символизируемая бледно-белым цветом, представляет «лунный»поток, связанный с принципом Шакти; пингала, искрящийся красный цвет, представляетсолнечный поток Шивы. Эти два нади, исходящие из сакральной области иобвивающиеся вокруг позвоночного столба, в алхимическом языке соответствуютдвум змеям кадуцея, противостоящих друг другу как белый лунный Меркурий и солнечныйкрасный Сульфур. Так же, как дуальность ида и пингала разрешается в моментдуховной реализации единства центральной артерии, сушумны, так и две змеи,сражавшиеся друг с другом, пораженные жезлом Гермеса, обвиваются вокруг него,подчиняясь богу и давая ему силу «связывать» и»развязывать». Космическая природа в скрытом состоянии, нуждающаяся впробуждении и покорении, символизируется в алхимии, как и в тантризме, змеейсвернувшейся кольцом: Уроборосом или Кундалини. Обе традиции связывают этусатурническую или свинцовую змею с тяжестью, сном и землей. Герметическоеvisita interiora terrae (посети недра земли) соответствует спуску вмуладхара-чакру, тонкий центр, являющийся основой телесного состояния. Тантризмрасполагает эту чакру в основании позвоночника, и можно предположить, чтоаналогичное место было известно и в алхимии, так как она, подобно Тантре,связывает силу земли с сексуальной функцией, и часто помещает лунный центр,который соответствует всеобщности жизненных энергий, в основание спинногостолба, в Святой Грааль тела, в крестец.

Качества ида ипингала (Меркурий и Сульфур) поднимаются по этому столбу (сушумна). Здесь онипорождают цвета и энергии отдельных чакр. Истинное соответствие между тонкимицентрами алхимии и тантризма легко установить в первых четырех центрах,поднимающихся от основания позвоночника до сердца. Однако полное соответствиеесть только в случае сердца. Первые три алхимических центра отражают толькошактическую меркуриальную модальность соответствующих чакр, а их шиваистскаясульфурная модальность обнаруживается в алхимических центрах, расположенныхвыше сердца. Например, Муладхара-чакра связывается не только с лунным центром,но с единством между лунным и сатурнианским центром. В действительности эта чакра связана не толькос жизненной силой Кундалини, но и с «богом земли», символизируемыммассивностью слона, что ясно указывает на Сатурн и тяжесть свинца.

Центры,которые алхимия помещает выше сердца, мало связаны с традиционнымитантрическими чакрами, чье расположение примерно такое же (но которыепредставляют сиддхи, или психические способности). В чисто тантрическихтерминах алхимическая реализация останавливается на сердце. Разницу легкопонять: тантризм – это целостный (или основательный) духовный путь, последняя»адаптация» индуистской традиции: покорение сердца, то есть центрачеловеческого существа, в котором отражается высший центр, в этом контексте неболее, чем стадия ведущая к «подъему» к высшим состояниям бытия.Сердце отмечает момент, когда человек, открывший этот центр, стал космическим;чакры выше символизируют сверхформальные «небеса» и проход кокончательному единству с трансцендентальными силами. Алхимия, напротив,является космологической наукой (приходящей Свыше), которая никогда не считаласебя самодостаточной. Она всегда была подчинена духовному пути единства,который был священнической частью египетской традиции, суфизма, византийскогоисихазма или великих западных «интеллектуализированных» мистическихтрадиций. Поэтому она фокусируется на установлении в сердце контакта с»солнечным» лучом Свыше и видит в растворении мира в его центре(путрефакции) прелюдию к его полному обновлению. Хотя, честности ради, следуетотметить, что в наиболее развитых формах духовной алхимии присутствует возвратна землю на уровень сердца, идентичный тантрическому месту завершения; этоалхимический финал единения, космическое единство Высшего и Низшего всотворенной материи.

Перевод Sedric