Вожделение (Сила)
Глядя на четыре изображения одиннадцатого аркана, невозможно не поразиться тому, насколько разное послание несут карты разных эпох. Карты из колод Висконти и Кроули не просто различны, но противоположны — по духу, по образу, по идее. Карты же Марсельского Таро и Таро Уэйта представляют, можно сказать, промежуточные отношения между человеком и его инстинктивной природой. У миланцев XV века лев погибает в поединке с героем. У Кроули он царствует в любви и слиянии с героиней.
На карте Висконти герой, вооруженный дубиной, — очевидно, Геракл — убивает льва. В последующих колодах вместо Геракла появляется женская фигура и вместо смертоубийства происходит приручение. Наконец, в Таро Кроули соединение доходит до своего предела и мы видим завораживающий сокровенным эротизмом образ Богини, оседлавшей чудовищного зверя о семи головах.
В этих четырех картинах, как в комиксах, показана история отношений человека с его сексуальностью. Оклеветанная христианством в средние века, сексуальность подлежала уничтожению через аскетизм (убийство льва) и мстила за себя эпидемиями чумы и проигранными крестовыми походами. Постепенно она начала интегрироваться в культуре Просвещения и полностью восстановилась в правах в ходе сексуальной революции середины XX века. Но достижения сексуальной революции оказались неустойчивыми, мрак неопуританства (находящего себе все новые проявления — от феминизма, возмущающегося «непристойными рубашками», до требования кастрации Аполлона, изображенного на денежных купюрах) накрыл современную цивилизацию на новом витке. Впрочем, эзотерические предсказания говорят о том, что Новый Эон в полной мере войдет в свою силу не ранее чем через 450 лет.
Кроули изменил название карты с традиционной «Силы» на «Вожделение», или «Страсть». Такое изменение корректирует значение карты, однако даже ранние изображения косвенно отсылали нас к теме сакрального эротизма. Потому что даже в колодах прошлого изображение женщины, укрощающей льва, является отсылкой к Богине Страсти и Вожделения — Иштар, или Кибеле, — которая традиционно изображалась либо со львами, либо управляющей колесницей из львов.
Одиннадцатый аркан — это архетип сексуальности. Более того — это архетип сакральной, мистической, религиозной сексуальности — той «огненно-молнийной точки пола», о которой писали Мережковский и Розанов как о главной и сокровенной тайне религиозного сознания. Завершив малый магистерий (Колесо Фортуны), индивид заново открывает свою сексуальность уже не на прокреативном (то есть биологическом) уровне, но на уровне сакральном и сокровенном. Мы можем встретить немало образов и сюжетов, указывающих на связь сексуального и религиозного, — начиная от эротической образности алхимических гравюр и заканчивая скульптурой Бернини.
Ключевой миф одиннадцатого аркана — это миф об Энкиду и Гильгамеше. Легендарный герой Гильгамеш чем-то прогневал богов, и они послали к его логову чудовищного дикаря, который разорял стада и убивал путников. Все попытки поймать этого великана не увенчались успехом, поскольку его сила была огромна. Даже сам Гильгамеш в бою не смог одолеть его. Тогда мудрый герой решил пойти на хитрость. Его путь лежал в главный вавилонский храм, где жили священные блудницы, посвященные Иштар. Он попросил главную жрицу храма выйти к чудовищному гиганту. Жрицу, понятное дело, надушили, умаслили, одели (или, наверное, точнее было бы сказать раздели) после чего она вышла за ворота города прямо навстречу великану.
Гигант такой встрече обрадовался, и радость его, к большому удовольствию жрицы, продолжалась непрерывно семь дней и семь ночей. Однако после этого с ним произошли необратимые изменения. Он научился понимать человеческую речь и одновременно забыл язык зверей и птиц. Его прежние друзья из лесной фауны убегали, едва завидев его, либо угрожающе скалили зубы. Энкиду (а теперь он обрел имя, ибо именем обладает лишь тот, кто наделен сознанием) опечалился, но делать нечего: ему пришлось идти к людям. В конце концов Энкиду стал верным побратимом Гильгамеша — цивилизаторская работа совершилась.
Как уже было сказано, миф об Энкиду является ключевым, поскольку он разрушает популярное представление о сексуальности как о чем-то «животном» или даже «скотском». Как мы видим из мифа, напротив, акт сексуального познания трансформирует неразумного зверя, пребывающего в состоянии participationmystique(«мистического соучастия»), в дифференцированную индивидуальность. Именно так Жена на изображении карты «укрощает» Зверя.
То же самое, но с противоположным знаком, происходит в библейском мифе — Адам, совершив акт познания (как известно слово «познал» является в Библии эвфемизмом полового акта) запретного древа, перестал быть частью системы и стал полноценной индивидуальностью, столкнувшись с неприятными вопросами. Строго говоря, Адам начинает жить как отдельный субъект только после изгнания из рая, ибо эдемский «рай» — это не более чем все то же бессознательное participationmystique.
Различие между вавилонским и иудейским подходом связано с тем, что вавилоняне уже имели цивилизацию, которой дорожили и гордились, а иудеи были полудиким племенем, во многом все еще остававшимся в полудиком состоянии. Извечная инфантильная тоска по этому бессознательному состоянию («желание небытия») всегда была причиной враждебного и репрессивного отношения к сексуальности. Чем выше культурное развитие, тем больше терпимость и тем менее запрограммированной и механически заданной становится эротическая жизнь. Не зря Алистер Кроули предлагал «утончать свое наслаждение»!
Нонконформистские духовные традиции всегда обращались к теме сексуальности более прямо, примером чему может служить индийская тантра, отдельные каббалистические школы, и, наконец, секретные традиции христианского гностицизма. Все они обращаются к мистериальной сексуальности.
Отношение к сексуальности — лакмусовая бумажка, определяющая радикальный разрыв между людьми старого и Нового Эонов. Пока человек рассматривает сексуальность как зло и ставит знак равенства между словами «насилие» и «секс», — он раб, с которым в принципе не может быть никакого серьезного разговора. Можно вспомнить характерную гностическую притчу, которую Юнг приводит в книге «Эон» (§ 314): когда Мария приходит в ужас, увидев Иисуса совокупляющимся с сотворенной им женщиной, он говорит ей: «Зачем сомневаешься, маловерная?» Далее автор притчи цитирует Евангелие от Иоанна (3:12): «Если Я сказал вам о земном, и вы не верите, — как поверите, если буду говорить вам о небесном?». Природа этого рабства нам станет более понятна, когда мы рассмотрим следующий аркан — «Повешенный», в котором дитя не желает покидать отчий дом.
Подлинное эротическое переживание подразумевает соединение. Полностью соединить свою природу с природой Другого означает в каком-то смысле перестать быть собой, выйти из себя, совершить экстаз, то есть «выход за пределы». Но незрелое или чрезмерно цепляющееся за свою власть патриархальное Эго не может позволить себе такого выхода. Для него это означает «потерять голову», «утратить разум», а значит, в конечном счете погибнуть.
Продвигаясь дальше, следует рассмотреть два принципиально различных уровня эротизма. Используя юнгианский язык, мы можем определить их как сексуальность Эго и сексуальность Самости. Первая из них до определенной степени изучена, вторая же остается одной из самых охраняемых тайн.
В здоровой сексуальности Эго ключевое слово — удовольствие. Эго является субъектом опыта, Эго чувствует потребности тела и по своему выбору может следовать им или не следовать. Если подавление оказывается слишком сильным — а ценности Эго слишком деформированы общественной пуританской моралью, — происходит невротический раскол, подавленные содержания начинают возвращаться в уродливой форме. Так сексуальность Эго деградирует в сексуальность Тени. Именно этот феномен выродившейся сексуальности исследовал Зигмунд Фрейд. Ницше прекрасно сказал: «Христианство не смогло убить Эрос, но смогло превратить его в демона».
Проблема демонизации здоровой сексуальности и невротизации культуры продолжает быть актуальной до сих пор. Любая авторитарная и тем более тоталитарная власть испытывает естественную враждебность к сексуальности в любой ее форме, очерняя сексуальность Эго и игнорируя сакральные измерения сексуальности Самости. Этот феномен был вскрыт Вильгельмом Райхом, который сформулировал концепцию «сексуальной революции» и первым смог заявить, что освобождение сексуальности от подавления репрессивными установками патриархальной доминанты является условием подлинного душевного здоровья.
И все же даже сторонники свободной сексуальности зачастую не могут различить два принципиально разных проявления сексуальности. Если мы говорим о сексуальности Эго, то она обладает определенным свободой выбора. Завести любовницу (любовника) или не заводить? Какую стратегию сексуальной игры избрать? На каких принципах выстраивать свою сексуальность? Вопросы сексуальности Эго — это вопросы сексологии либо «Кама-сутры».
Сексуальность Самости — совсем иное явление. Хотя в конечном счете сексуальность Самости также стремится к соитию (иначе она бы не была сексуальностью), весь переживаемый опыт здесь оказывается практически противоположным сексуальности Эго.
Если в случае сексуальности Эго эротический импульс воспринимается как принадлежащий Эго («я хочу») и телу, то в случае сексуальности Самости импульс приходит из глубин внутренней бесконечности, а Эго и тело становятся инструментами проведения этого импульса. Этот импульс столь тотален, что сознание оказывается всецело в его власти, а эротические переживания оказываются многократно интенсивнее и глобальнее. Сознание переживает сексуальность, которая охватывает всю реальность, и реальность начинает синхронистично отзываться в соответствии с этим импульсом. Такая радикальная смена интенсивности связана не с особо утонченными эротическими техниками (хотя такие техники в отдельных случаях могут способствовать пробуждению сексуальности Самости), но с совершенно иным экзистенциалом. Сексуальность Самости переводит сознание в совершенно иной режим самого бытия, и не случайно в системе Жильбера Дюрана один из трех базовых режимов воображения — драматический ноктюрн — тесно связан с сексуальностью.
Столкновение с сексуальностью Самости оказывается столь ошеломляющим, что сознание зачастую оказывается не в состоянии перевести этот опыт на язык адекватных понятий. По большому счету, лишь эротико-мистическая поэзия может адекватно выразить сексуальность Самости, но и здесь мы сталкиваемся с тем, что не имевший подобного опыта кодирует текст в режиме сексуальности Эго. Это смешение уровней зачастую оказывается препятствием, делающим невозможным адекватное понимание до того, как получен опыт. Получение же опыта можно лишь сделать более вероятным при помощи определенных практик, однако ни одна практика не гарантирует результата, поскольку все связанное с Самостью не подчиняется Эго. Эго может постучаться во врата Самости, но будут ли врата открыты — никто не может дать гарантии.
Еще одна важная метафора сексуальности Самости — это брачный квартерион, схема, которую Юнг неоднократно повторял в таких работах, как «Эон» и «Психология переноса».
Суть брачного квартериона в следующем: любое взаимодействие затрагивает не только сознательную идентичность (мужчину и женщину) но и их тайных двойников — Аниму и Анимуса. Линии связи показывают, насколько выстроены отношения — так, например, мужчина здесь связан не только с женщиной, но и с ее Анимусом и своей Анимой. Если одна из этих связей недостаточна, последствия могут быть самые разные.
Иными словам, сексуальность Самости всегда задействует не только сознательное «Я» и тело, но и глубочайшие фигуры внутренней бесконечности, которые символизируют фигуры Анимы и Анимуса. Иногда это достигает высочайшего уровня — как, например, в истории Джека Парсонса и Марджори Камерон.
Джек и Марджори представляли собой архетипическую пару, в которой их сакральные двойники — Белларион и Бабалон — были проявлены не меньше, чем личные Эго. Джек Парсонс и Марджори — эталонный образ сакральной пары одиннадцатого аркана, столь тесно слитой, что тонкое единство сохраняется даже после смерти. (Это подтверждается любопытным фактом: второй муж Марджори, с которым она поддерживала достаточно свободные отношения, снисходительно относился к ее физическим изменам в настоящем, но страшно ревновал к давно умершему Джеку, чувствуя, что их соединение произошло на уровне совсем иных, недоступных ему онтологий.)
Одиннадцатому аркану соответствует особый, высший тип женщины, чья сексуальность полностью отделена от материнства и представляет собой активный динамический элемент. Одним из ярчайших примеров этому является личность Марджори Камерон. Природа одиннадцатого аркана — это табуированная и подавляемая активная женская сексуальность. Рабское сознание ожидает от женщины пассивного принятия или отвержения мужской инициативы. Признать женщину активной, действующей, решающей и вызывающей для такого сознания — невозможно. Здесь мы видим еще одну границу между суверенностью и рабством, о котором говорили при обсуждении предыдущего аркана, но теперь эта проблема предстает перед нами в неожиданном контексте эротизма. Раб неспособен пережить сексуальность Самости. Высшее, что доступно рабу, — сексуальность Эго, но, как правило, и этот уровень искажен и загрязнен теневыми страхами и предрассудками. В конечном счете у раба сексуальность неизбежно находится даже не в Эго, а в Тени, в состоянии подавления, которое приводит к вырождению и деградации. То, что могло бы быть солнечным экстазом, становится вопиющей пошлостью и нервным морганием.
Для непосвященного сложнее всего осмыслить, что сущность сексуальности Самости — в том, что соединение здесь становится не просто метафорой, но непосредственной данностью, затрагивающей самые глубокие уровни психики. Энергетический поток сакральных двойников становится столь интенсивным, что автоматически затрагивает тех, кто просто случайно оказывается «в общем поле». По большому счету, человек может соприкоснуться с Сакральным Двойником исключительно посредством сексуальности Самости, поэтому даже аскетические практики во многих традициях полны сексуальной образности.
В западном эзотеризме Алистер Кроули и Джек Парсонс — посвященные, наиболее полно выразившие тему сексуальности Самости. Ключевая формулировка одной из секретных инструкций Кроули звучит так: «Если Фрейд доказал, что Бог — это Секс, то мы доказали, что Секс — это Бог». Эту фразу слишком легко понять неправильно, поскольку совершенно очевидно, что не всякий секс является выражением Самости (Бога). Для этого уровня нужно особое состояние сознания плюс определенные практики, позволяющие продлить и усилить эффект действия. Но если подумать глубже, в этом метком высказывании Кроули подходит к вплотную к осмыслению различия сексуальности Эго и сексуальности Самости.
Древнейшие эзотерические традиции всегда имели корень в сексуальности Самости: тантрические мистерии, обряды плодородия, алхимическое Великое Делание, которое выполняется с Sorror Mуstica. Наиболее полно в западной эзотерике тема сексуальности Самости представлена в последовательности алхимических гравюр «Rosarium Philosophorum», где эротическая образность оказывается связана с образностью наиболее радикальной трансформации, изменяющей все уровни. Быть может, поэтому из всех алхимических трактатов Юнг выбирает тот, который наиболее полно выражает эту тайну через образный ряд.
Еще раз подчеркнем, что сами по себе ритуалы и техники не могут быть гарантией активации сексуальности Самости. Понятые вне контекста вполне конкретного опыта сознания, они остаются лишь еще одной эротической игрой сексуальности Эго — как это происходит в большинстве случаев практики современной «неотантры». В таких практиках нет ничего плохого, поскольку в любом случае они расширяют границы сексуальности. Однако это вносит жуткую путаницу в нашу картографию, когда эстетизированная форма сексуальности Эго принимается за сакральную сексуальность Самости. Беда западной культуры в том, что зачастую сознание людей настолько отравлено иллюзией греховности сексуальности как таковой, что пытается легитимизировать сексуальность через причисление ее к тому, чем она не является. Это приводит к ужасающей путанице. Также стоит признать, что опыт сексуальности Самости может захватить человека непосвященного и только потом, через годы, он сможет перевести этот опыт на один из существующих метафорических языков.
Сексуальность Самости — это всегда инициатический опыт, ведущий к перерождению индивида. В главе о шестом аркане мы уже писали о существовании двух женских архетипов — элементального и трансформативного, или архетипов Евы и Лилит. Если элементальный тип преимущественно представлен третьим арканом (в наиболее опасных аспектах он представлен также двенадцатым и восемнадцатым арканами), то трансформативный — это одиннадцатый аркан в его чистом проявлении. Это совершенная женщина, свободная от каких-либо предрассудков и комплексов, реализующая свою сексуальность как благословение.
Обратимся к изображению карты Таро Кроули. Центральный сюжет — образ Вавилонской блудницы из Апокалипсиса, которая сидит «на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами» и «яростным вином блудодеяния своего напоила все народы».
Образ Вавилонской блудницы радикально переосмысляется Алистером Кроули, и для этого переосмысления имелись веские основания, часть из которых уже была рассмотрена нами. Для патриархальной цивилизации трансформативная женственность Лилит представляет собой огромную опасность и, как правило, изображается в отрицательном свете. Достаточно вспомнить классические романы, в которых женщина с проявленной сексуальностью изображается как отрицательная героиня. Следовательно, ключ к одиннадцатому аркану следует искать именно в тех образах, которые были демонизированы патриархальной культурой, и Вавилонская блудница (а на самом деле Богиня Секса, Смерти и Инициации Иштар) — один из корневых образов.
Исторически Вавилонскую блудницу звали Иштар. Храм Иштар находился в центре Вавилона, и каждая женщина хоть раз в жизни была обязана прийти в этот храм и отдаться страннику. Сакральная проституция, о которой идет речь, не имеет ничего общего с проституцией профанной. Цель сакральной проституции — не обогащение, но встреча с сакральным, внеличностным измерением сексуальности. В этом отношении показательно то, что объект сексуального притяжения — странник, то есть тот, с кем не существует никаких эмоциональных, энергетических, социальных связей. Этот единственный секс в храме открывал в женщине измерение Иштар, измерение подлинной безличностной и сверхличностной сексуальности.
Патриархальная культура создала немало демонических женских образов, чья сексуальная страсть оказывается погибелью. Клеопатра, Кармен, Саломея — все эти образы принадлежат к символическому ряду одиннадцатого аркана, хоть и извращенно понятого ограниченным Эго рабов.
Согласно мифу о Саломее, впечатленный ее танцем царь Ирод пообещал выполнить любое желание, и она потребовала голову Иоанна Крестителя, то есть выступила агентом обезглавливания. Необходимо понять, что в мифе каждое действие имеет прежде всего символический и метафорический смысл, который становится ясен, если мы переводим конкретику повествования в пространство метафоры. Символическое и поэтическое значение обезглавливания очевидно: выход за пределы рационального рассудка, «потеря головы от вожделения», однако патриархальная культура не может себе позволить такого, и вместо любовного безумия приходит безумие смерти. Именно на это указывают нам отрубленные головы в нижней части картины аркана, которые попирает оседланный Богиней Зверь.
Показательно, что образ Саломеи в качестве личной посвятительницы проявился в ранних видениях Карла Густава Юнга. В недавно изданной книге его видений подробно описаны беседы с Саломеей. Юнг долгое время не желал принимать ее любовь, опасаясь повторить судьбу Иоанна Крестителя. Конец XIX века проходит под знаком мифа о Саломее, поэтому не стоит удивляться появлению этой фигуры в видениях Юнга. Интересно, что в итоге именно благодаря Саломее он проходит «мистерию самообожествления», в которой оказывается словно распят на кресте, его тело обвивает змея, а его голова на несколько мгновений превращается в львиную.
В одном только описании этого видения вы видите всю символическую палитру архетипики одиннадцатого аркана: Саломея, лишившая святого головы; Бабалон, «упоенная кровью святых»; лев как солнечное животное; и, наконец, змея как сила энергии Кундалини (вспомним, что буква иврита, соответствующая этому аркану, — Тет, «змея»). Складывается впечатление, что существует особого рода алгоритм инициации трансформирующей женственности, связанный с особого рода символическим рядом, представленным в одиннадцатом аркане, — образы Блудницы с чашей, льва, змеи, потери головы, а также раскрытия покровов — все это представлено на карте в Таро Кроули.
Согласно легенде, во время танца изящно совлекала с себя «семь покровов». Образ семи покровов использует Кроули в «Книге Лжей» по отношению к Бабалон, и это далеко не лишено смысла, ведь исторически Бабалон, Вавилонская блудница, — не кто иная, как Иштар, с которой связан миф о семи покровах, правда совсем в ином контексте: Иштар, нисходя в подземный мир к своей темной сестре Эрешкегаль, оставляет на каждом уровне ее мира часть своих облачений, так что оказывается беззащитной перед злым умыслом. Позднее боги совместными усилиями спасают Иштар из подземного мира. Существует немало исторических реконструкций доказывающих, что «танец семи покровов» — это таинство, которым владели священные блудницы Вавилона (или блудницы Иштар), и его назначение гораздо глубже, чем у его современной имитации — стриптиза.
Алистер Кроули обращается к образному ряду семи покровов, когда пишет гимн Бабалон. Вот полный текст этого гимна:
249
ЦВЕТУЩАЯ УАРАТА
Семь покровов у танцовщицы в гареме, [которым повелевает] ОНО.
Семь имен [у нее], и семь ламп [стоят] у ее постели.
Семь евнухов охраняют ее с обнаженными мечами. Кто имеет право общаться с нею? Никто.
В ее кувшине для вина смешаны семь потоков крови Семи Духов Бога.
Семь голов у ЧУДОВИЩА, оседланного ею.
Голова Ангела; голова Святого; голова Поэта; голова Женщины, Изменившей Мужу; голова Дерзкого; голова Сатира; голова Змеельва.
Семь букв в ее священном имени; оно же таково:
(далее в оригинале следует Печать Семи с именем BABALON)
…Вот печать кольца, которое ОНО носит на указательном пальце; она же — знак на могилах отвергнутых ею.
И вот [ее] мудрость: дай тому, кто «понимает», сосчитать число Хозяйки нашей; ибо оно есть число Женщины; число же ее — Сто Пятьдесят и Шесть.
Семь покровов, семь оболочек, семь небесных сфер герметизма — это семь уровней психических проявлений, совлекая которые посвященный приближается к Истинному «Я», или САХ (Святому Ангелу-Хранителю). В конечном счете тантрический ритуал-мистерия заключается в том, что посредством партнера адепт соединяется с избранным божеством. Именно эта идея взята в основу разработки «Ритуала Нюит Бабалон», одного из немногих открытых сексуально-магических ритуалов.
Таким образом, связь Саломеи с Вавилонской блудницей приоткрывается через символику «обезглавливания» и «танца семи покровов». Показательно, что и Саломея, и Вавилонская блудница фигурируют в сочинениях не только Кроули, но и Юнга, и Юнг столь же нонконформистски переосмысливает их. Так, например, в своем фундаментальном труде «Ответ Иову» Юнг пишет, что характер видений Иоанна Богослова указывает на серьезную диссоциацию, а желаемое им уничтожение Вавилонской блудницы в финале Апокалипсиса есть уничтожение жизни ВООБЩЕ. Таким образом Юнг осторожно и ненавязчиво дает понять, что Вавилонская блудница — это и есть Жизнь и Подательница Жизни.
Бабалон и Саломея лишают жизни тех, кто противостоит им, но трансформируют и перерождают тех, кто предан им. Эта природа трансформативного сексуального архетипа: сдающийся побеждает, сопротивляющийся проигрывает.
Возвращаясь к символике Таро, необходимо сказать, что образ, запечатленный в Таро Кроули, — это и есть Вавилонская Блудница, оседлавшая зверя о семи головах и держащая чашу, наполненную кровью святых.
«Вавилонская Блудница». Фрагмент гравюры Альбрехта Дюрера, конец XVI в.
Обращение Кроули к символизму Бабалон (Вавилонской Блудницы) многим кажется странным и отталкивающим, однако мы должны понять, какая сущность на самом деле скрывается под этой маской. Речь идет о Лилит, или Иштар, — женском архетипе, обладающем автономной активностью (в то время как профанное, рабское понимание секса исключает активность женщины). Как и Вавилонская Блудница, Лилит «оседлывает Зверя», то есть выступает активным лицом в соитии, требуя своего права «быть сверху». Очевидный сексуальный символизм здесь пересекается с атрибутацией Небес и Земли, о чем мы не раз писали. Телемитская парадигма исходит из египетского понимания Неба как женской силы, а Земли как мужской, — что противоположно патриархальной антично-христианской парадигме Неба как мужского начала.
Возвращаясь к разговору о сексуальности, важно подчеркнуть, что момент сексуального союза подразумевает не только телесное слияние, но и слияние сущностей. С этой точки зрения абсолютно неважно, применяются ли специфические сексуальные практики (такие, как мантры, вибрации или экзотические позы «Кама-сутры») или нет — принципиальным для сакральной сексуальности является только то, что происходит в сознании. Если через сексуальное соединение происходит пробуждение Иного, взаимодействие со своим Сокровенным Двойником, — значит, мы говорим о сакральном эротизме. Иными словами, в сакральном эротизме происходит соединение с Истинными Двойниками.
Эротизм одиннадцатого аркана радикально отличается от сексуальности третьего большого аркана. Императрица — Великая Мать, Венера, связывающая реальность воедино, — безусловно, является одним из архетипических образов сексуальности. Однако сексуальность Императрицы всецело принадлежит Природе и направлена на воспроизведение потомства. Это секс, имеющий целью зачатие. Если угодно, сексуальность Императрицы неотделима от последующей беременности, в то время как одиннадцатый аркан — это сексуальность ради нее самой, ради переживания, которое как минимум рождает творческий прорыв, а как максимум — раскрывает двери восприятия, отворяя врата абсолютной реализации.
Согласно тантрической космологии, весь мир — это результат любовной игры двух первоначальных принципов — Шивы и Шакти, причем активная роль здесь принадлежит женскому началу. Это очень важный момент, который раскрывает одно из ключевых противоречий между «внешней» религией и оккультной традицией. Во внешней религии женское начало всегда соответствует началу земному: это Мать Земля, природа, пассивная и инертная. В традиции же Нового Эона, многое наследующей из тантризма и герметизма, женское начало — прежде всего активное и динамическое: Шакти своим танцем пробуждает Шиву от глубокого сна, подвигая его на очередное творение. Древнее тантрическое изречение гласит: «Шива без Шакти есть труп (санскр. шаво)».
Связь образов силы и вожделения прекрасно проиллюстрирована в строке из Бориса Гребенщикова: «А сильные сильны, потому что знают, где сила, а сила на ее стороне». Архетип одиннадцатого аркана представляет женщину особого типа, обладающую истинной сексуальностью, вожделение которой становится силой. Не случайно даже в патриархальных мифах подчеркивается мотив похищения жены героя с целью лишить его силы и удачи. Это подтверждает, что сам по себе герой является таковым лишь благодаря незримой поддержке жены. Таким образом, главным условием тантрического или магического секса является не столько соблюдение внешних формальностей ритуала, сколько активное участие женщины особого типа, одно присутствие которой зачастую способно вызывать эротические колебания реальности.
Важную роль имеет порядковый номер этого аркана — 11. В нумерологии число это число магии, трансгрессии, разрыва устоявшейся ткани реальности. В «Книге Закона» есть важная строка: «Число мое 11, как и всех, кто от нас». Существует множество интересных интерпретаций числа 11, начиная от идеи единства пентаграммы и гексаграммы и заканчивая разрывом ткани реальности. Энергия соития, которая представлена одиннадцатым арканом, позволяет зачать свой бессмертный зародыш, сокровенное «Я». Вынашивание этого зародыша происходит в Повешенном, а рождение оказывается Смертью. Не случайно Кроули утверждал существование особой таинственной связи между одиннадцатым и тринадцатым арканами, хотя формально это принципиально различные и даже враждующие силы.
Образ женщины и льва — древнейший символ, указывающий на присутствие Лилит. Мы уже упоминали видение Юнга, в котором, будучи оплетенным змеей, рожденной Саломеей, он ощутил, как его голова превратилась в львиную. Сам Юнг осмысливал это видение в контексте митраистских мистерий, как разновидность посвящения в степень «Льва». Однако на самом деле связь Льва и Богини гораздо древнее. Так, например, мы можем видеть богиню Кибелу на колеснице, запряженной львами. Но и в современном искусстве женщина со львом — один из излюбленных сюжетов.
Кибела со львами. Фонтан Сибелес в Мадриде.
С самых древних колод Таро для одиннадцатого аркана чрезвычайно важен образ льва как основного архетипа, который подвергается укрощению и приручению (в одних случаях насильственно, в других — через Эрос). Нам важно понять суть символики льва на самых разных уровнях. Так, астрологически лев — это Солнце, находящееся в апогее, жаркое июльское Солнце, согревающее, но и опаляющее своим неукротимым жаром. Лев оказывается архетипическим двойником Солнца (грива как образ солнечных лучей) в животном мире. Как «царь зверей», лев представляет собой инстинктивное желание власти, желание доминировать (так же, как волк символизирует гнев, а кошка — сексуальность). Ключ к пониманию этой карты: пока Эго не освобождается от комплекса власти (который вполне нормален на уровне четвертого и седьмого арканов), оно в принципе неспособно прикоснуться к тайне сакрального Эроса. Мифологема Лилит, оставляющей Адама из-за его непреклонного желания доминирования и соединяющейся на краю Земли с Люцифером в союзе равных, является наглядной иллюстрацией этого психологического закона. Лев сознания должен быть смирен перед женщиной, несущей силу Иштар, и только в этом случае, оказавшись запряжен в колесницу Кибелы, он парадоксальным образом открывает свою подлинную природу.
Иными словами, успех или неуспех прохождения одиннадцатого аркана зависит от того, насколько индивид готов пожертвовать ложным господством Эго и всецело отдаться экстазу. В «Книге Абигени» очень хорошо сказано: «Если ты утаишь для себя хоть одну из мыслей своих, будешь ввергнут в бездну навеки; и будешь там одинок».
Дорогие друзья.
Если вам понравились фрагменты моей книги «Таро для всех и для никого» вы можете купить ее перейдя по ссылке
Другая моя книга по Таро — это «ПРыжок в бездну вершин», может быть рекомендована как более ранняя но содержащая те материалы к котором мы впоследствии не возвращались — например магия таро. Вы можете купить ее перейдя по ссылке
Среди десятков и сотен авторов пишущих о таро, я хотел бы вам рекомендовать одного, человека который как я считаю единственный в русскоязычном пространстве кто значительно превзошел меня по глубине, тонкости, масштабу исследования, и чей авторитет для меня незыблим. Это Григорий Зайцев и три из семи написанных им тома о философии, символизме, истории арканов Таро. Никогда прежде еще никто не предпринимал столь масштабное исследование, обращаясь как к давно забытым, архивным изображениям арканам, так и к самым последним достижениям философии и науки. Григорий дает одновременно взгляд несколько школ таро и является пожалуй единственным человеком чьи работы могут быть интересны представителю любой школы, а чей подход достоин стать примером для подражания. Из семи томов им написано три — «Лики мистерий», «ТАинство пути» и «Бездны и выси» — кликнув на называния книг вы можете купить один том или сразу три по желанию. Книги великолепно иллюстрированы, в альбомном подарочном формате.
Из книг иностранных авторов по Таро, наиболее заслуживает внимания работа Салли Николз «Юнг и таро», где каждый аркан рассмотрен во всей полноте архетипической перспективы. Именно эта книга на данный момент является абсолютным лидером продаж не только в графе Книги по Таро, но и в общем списке, гранича с «Красной книгой» Юнга и «Путем сновидений» Фон Франц.
Еще огромного внимания заслуживает двухтомник Алехандро Ходоровского «Путь таро». Он состоит из двух томов — Старшие арканы и Продвинутый уровень. Чтобы понять ценность этой книги достаточно вспомнить кто такой Ходоровский. Талантливейший режиссер, некогда работавший совместно с Сальвадором Дали, и едва ли не единственный кто применил в кино принцип «психошаманизма». Махатма помогающий множеству ищущих зачастую исключительно из любви к искусству. Поэт, художник, автор комиксов, режиссер, писатель. Очевидно что обращаясь к таро, человек такого уровня вне сомнения привнес сюда немало ценнейших прозрений. Обратите внимания что Ходоровский обращается к тому единственному таро у которого нет автора — Марсельскому Таро
В качестве дальнейшего развития понимания именно Телемитского Таро, мы рекомендуем книгу Лон Мило Дюккета «Таро Тота». Книга написана легким, даже игривым языком, но при этом объясняет сложнейшие тонкости символизма Таро Тота уходящего в глубины каббалы и алхимии Телемы.
И наконец книга Майкла Даммита «История Оккультного таро». Можно не соглашаться с теми оценками, и установками которые порой сквозят у исследователя к исследуемому материалу, однако нигде и никогда не приходилось нам встречать столь подробного, детального исследования истории практических всех эзотерических школ и традиций, от рассвета до заката.