В ярость друг меня привел —
Гнев излил я, гнев прошел.
Враг обиду мне нанес —
Я молчал, но гнев мой рос.
Я таил его в тиши
В глубине своей души,
То слезами поливал,
То улыбкой согревал.
Рос он ночью, рос он днем.
Зрело яблочко на нем,
Яда сладкого полно.
Знал мой недруг, чье оно.
Темной ночью в тишине
Он прокрался в сад ко мне
И остался недвижим,
Ядом скованный моим.
— Уильям Блейк
Вы произведете Эоны, Миры и Небеса для того, чтобы Души Умственных Сфер пришли и обитали с вами; вы станете Богами и увидите Бога в себе; Он будет пребывать в вашем Эоне.
— Папирус Брюса
Пустынное небо засинеет в ночи
И мы узрим первый луч Новой Луны,
Прекрасной и чистой.
— Евангелие от Ессеев
В кого превратились за годы безумия мы?
В кого, как ни тех,
Кем воистину были.
— Елена Лейбель
Вольнодумец
Зал Совета, Вершина,
Межмирие
Сегодня Вершина была пуста — в Городе Улиц воцарилась Тишина.
— Леонардо! — воскликнула Дейдра, войдя в Зал Совета. — Ты достал его?
— А ты сомневалась?
В руках Лео красовался старинный молот.
Подойдя ближе, женщина расплылась в самодовольной улыбке.— О, он прекрасен!
Когда Дейдра протянула руки, Лео отступил.
— Что за шутки, Маэстро? Давай уже покончим с этим!
— Ты и вправду думала, что меня можно купить?
Лео улыбнулся и бросил засохшую розу на пол. Не успев и моргнуть, Дейдра застыла в ужасе — Молот Творца врезался ей прямо между бровей.
— Не каждый маг определит положение третьего глаза, не правда ли?
Крыша Зала задрожала от вибраций. Дейдра Пенн упала в объятия мятежника. Ее стеклянные глаза вмиг замерли, а на бледной как мрамор щеке застыла слеза. Яркая вспышка света — и, облеченная и низвергнутая судья-правительница и вовсе распалась на частицы.
На полу Дома Славы, покрывая пустые одежды, распростерлись роза, молот и пыль.
Софи
Это было той самой ночью, когда я осознала, что мир не таков, каким кажется, а окружающая меня реальность отзывается на мои мысли и сны. Психиатрия называет это «неврозом веры во всемогущество мысли». И я бы поверила мерзавцам, не проснись я тем ясным утром, сжимая в руке символ Своей веры.
Вольнодумец
Башня Единства, Бездна,
Межмирие
Восстанавливая дыхание, Корниэль терялся в пространстве.
— Это защитное поле, — говорил Каин, будто сквозь стеклянную колбу. — Тошнота и дезориентация скоро пройдут.
— Было бы неплохо, — еле слышно ответил Корниэль, после чего его резко вырвало. Жидкость была черная и густая.
— Фее… — протянул Каин. — Не думал, что ты боишься собственной свадьбы.
— Очень смешно.
В таком состоянии Ангелу было не до шуток. Его не рвало со времен последней попойки в Оксфорде. Да, такое случается и с представителями Высшей Лиги.
— Вот, держи.
Каин подал ему колбу с каким-то веществом, и, как оказалось после, он действительно бормотал сквозь нее.
— Ты придурок, — буркнул Корниэль и выхватил колбу. — Что это?
Его корчило от запаха варева, и это было последним, что он предпочел бы выпить. Однако здесь Корниэль не был хозяином положения — отсутствие знаний делает тебя рабом.
— Выпей. Это антидот. Защитное поле — что-то вроде эликсира правды, детектора лжи, только не для того, с кого спрос, а от воздействия того, кто крадет ответы.
— Что ты имеешь в виду?
— Тьма — честная подруга. Она открывает правду, даже если причиняет тебе боль. Ведь самые сокровенные тайны и болезненные травмы, то чего мы стыдимся и то что скрываем даже от себя самих, хранится в самом дальнем и самом неосвещенном уголке нашего сознания. Проходя через Врата Бездны, ты избавляешься от лжи. Однако в твоем сознании есть своего рода блокада — воспоминания, сокрытые извне. Вот тебя и рвет этим враньем. Антидот снимет любое магическое вмешательство в твою память.
Сделав глоток, Корниэль остолбенел. Его тело сжалось так, что он не мог пошевелиться. Холод растекался по коже, подбираясь все ближе к его уставшим глазам. Затем его скорчило еще больше. Режущая боль пронзила все тело. Вены вздулись, и, казалось, они вот-вот взорвутся, красными брызгами испачкав другу лицо.
Однако боль утихла, и тело перестало трясти. Дыхание стало мягким и легким. В глазах ангела наступила весна.
Корниэль
Вспомнив все, я прослезился. Нет, это не были скупые мужские слезы. Я рыдал. Из моих глаз вышло столько воды, что, казалось, ее количество могло конкурировать с объемом жидкости из Источника. Это была Правда, Ответ, Свобода. Я вернул то единственное, что всегда принадлежало мне.
Изабэль
Мириады возвышающихся шпилей, куполов и столпов из драгоценных камней и металлов омывались сладкими потоками Источника.
Укрытая садами деревьев и цветов, Вавилонская Башня была подлинным чудом Древнего Мира. Ее террасы были расписаны символичными цветами планет: черным — для Сатурна, коричневым — для Юпитера, красным — для Марса, желтым — для Солнца, зеленым — для Венеры, оранжевым — для Меркурия и серебряным — для Луны.
Зиккурат был символичным представлением космической горы и космоса. Башня будто висела в воздухе, образно расширяясь вверх и вниз, служа переходом в иные миры через Врата Бездны. Так она соединяла Межмирие, Мироздание и Источник.
Корниэль
То, что я увидел, превзошло все мои ожидания — божественный город, выросший на моих глазах. Священные стены, устремленные в небо — империя царей-гигантов, однажды исчезнувшая с лица Земли.
— Поэтому туннель был таким большим? Кто эти создания?
— Эм-м… — Каин пытался подобрать слова. — Твои родственники, Эль.
Гигантские существа втрое выше меня были не похожи на обычных людей. Они были обличены в несколько иную форму. То ли женщины, то ли мужчины — они выглядели устрашающе прекрасно.
— Это Неффалим? Почему он такой большой?
— Один из, — ответил Каин, кивнув приближающемуся к нам гиганту. — Местный «Один», — сразу же пояснил он.
Одетый как волк с Уолл Стрит, Неффалим пожал руки нам обоим.
— Добро пожаловать, Мистер Поуп, — поприветствовал он низким басистым голосом.
— Ого! — восторженно воскликнул я. — Впечатляюще.
Его длинные волосы развевались на ветру, а изящная походка несла Стража вверх по лестнице.
— Нас уже заждались, — поторопил Каин и указал наверх. — Еще успеешь осмотреться.
И мы последовали за этим удивительным созданием.
— Не все из Неффалим остались на Земле и подверглись телесной эволюции. Когда-то и я был таким.
При виде нас прохожие девушки оборачивались и смущенно улыбались. Мужчины и семейные пары почтительно кивали. На входе нас встретили два столпа, украшенные гранатами, которые были как бы «яблоками», растущими на Древе Добра и Зла в Эдемском Саду. В основании столпа находились не меньше пяти змей с хвостами во ртах, образующих Уроборос — древний символ Вечности.
— Это Обелиски Клеопатры? Я видел такие на дамбе Темзы в Лондоне и в Центральном Парке Нью-Йорка.
— Еще одно ошибочное мнение человека, — Каин развел руками. — Эти два столпа — Яхин и Боаз — также наследие Наблюдателей. Это символичное соединение Небес и Земли. В Лондоне и в Нью-Йорке ты видел их копии. Они были созданы Тутмосом в Гелиополисе, а затем их перенесли туда. А это — символ Пернатого Змия или Дракона, который живет внизу Мирового Древа или Древа Жизни во многих мифологиях по всему миру. Альтернативно его можно назвать Мировым Змеем, обвивающим Землю, что символизирует Герметическое Знание — тайное понимание космоса.
Мы шагали по, казалось бы, бесконечной террасе, серпантином ведущей на самый верх.
— Ты постоянно повторяешь одно и то же: «Нет абсолютного зла или абсолютного добра. Важно лишь то, как ты это используешь». Но как использовать зло во благо?
— Если тебе нравится стрелять в людей — иди работать в полицию; если тебе нравится унижать — участвуй в батлах; если тебе нравится расчлененка — стань хирургом, спасай людям жизнь, в конце концов! Все просто, Корниэль. Тот, кто ищет, тот всегда найдет.
— А Один? На чьей он стороне?
— Он — беспристрастный уравнитель. — женский голос прозвучал из-за спины.
Обернувшись, я увидел до боли родное лицо. Изабэль была все также молода и красива. Шелковое платье цвета морской пены слегка открывало пальцы смуглых ног.
— Ты прекрасна, — восхитился я и прильнул к старому другу в объятия.
Изабэль не была сильна в сантиментах, однако в ее глубоких карих глазах я прочел небывалое волнение.
— Как ты? — улыбнулась Изабэль и погладила меня по щеке.
Впервые за долгое время кто-то спросил меня об этом. Интересно каково было сейчас Софи.
— Величие Вселенной представлено планетами, солнцами, звездами, некоторые из которых в миллионы раз превышают размеры крохотной Земли. Человек видит лишь малость составляющих ее форм, разделив их на молекулы, атомы и элементарные частицы.
— Электрон невидим.
Каин поманил к себе желтый сгусток света. Тот вальяжно лег на его ладонь.
— Это лишь центр силы, несущий либо положительный, либо отрицательный заряд. Все электроны одинаковы, имеют один размер и природу. То есть и в песчинке, и в капле воды повторяется один и тот же принцип, по которому устроен весь мир. Отличие лишь в комбинации.
— Каждый химик знает, что можно получить буквально десятки тысяч разных синтетических веществ, комбинируя всего четыре типа атомов: водорода, кислорода, азота и углерода. Разное количество электронов в атомах обуславливает их химическое различие, но все атомы одного вещества с химической точки зрения одинаковы. Убери из молекулы один-единственный атом, и из необходимого для жизни эликсира ты получишь смертельный яд.
Проведя манипуляцию с фиалом, Каин уронил каплю жидкости на бутон алой розы. Как только капля коснулась лепестков, они тут же завяли.
— Выходит, мы состоим из одного и того же…
эм-м… материала?
— Да. И его составные непрерывно движутся. В движение их приводит флюидная энергия — Сила, заставляющая атомы кружиться вокруг друг друга с невообразимой скоростью.
— А что это за… Сила?
— Это та же самая энергия, которую люди именуют электричеством.
— Или вибрацией.
— Один темп колебания мы называем звуком. Когда темп возрастает, колебания проявляются в виде тепла. При еще большей частоте вибрация начинает проявляться в форме света. Дальше идет излучение ультрафиолетовых лучей и других невидимых излучений. Если подняться еще выше, то колебания будут создавать энергию, с которой человек думает. Во время смерти или во время ритуалов эта энергия достигает своего максимума, и ты попадаешь в Межмирие.
— То есть всего этого не существует? Я глюк?
Каин и Изабэль громко рассмеялись.
— Вас это веселит?
— Ты бы тоже засмеялся, приятель.
— Нет, глупенький, ты попадаешь в мир Знания. В мир Архетипов. В мир Ангелов.
— Или другими словами — в Межмирие.
— И?
— Твое тело уже существует в этом мире. Это как слоеный пирог, понимаешь? Как слои в Photoshop. Более усовершенствованное — без аберраций и любых других искажений отраженного мира.
— Так вот почему из ниоткуда начала звучать музыка, когда я возвращался из Дворца Свободы! И видение «ностальгического кино» в Блейк-мэнор.
Оба кивали головой.
— Почему мне никто не рассказал об этой Силе?
— Ну почему же? Это тот самый «Эфир», который заполняет все пространство во Вселенной.
— Пятый элемент.
— Именно.
— Душа?
— Дух, состоящий из частиц-душ. Целую вечность человечество возлагало ответственность на Небеса. Боги, Ангелы, Планеты. Но ведь люди так же оказывают влияние на Бытие. Иначе зачем Вселенной с нами сотрудничать? Учить нас магии, открывать законы природы и источники Силы? Вселенная нуждается в нас так же, как и мы — каждый без исключения — нуждаемся в ее Любви. Великий Брак должен состояться внутри каждого — Брак Противоположностей. Лишь затем нам откроется Брак с Любовью. Последним шагом к Возвращению будет Брак со Вселенной. И это, друг моей ни в коем случае не безобразное смешение, а Великие Соединение.
— Возвращению куда?
— В Первомир — Мир абсолютной гармонии.
Корниэль
В своем внутреннем убранстве Башня сочетала символы мистерий масонства и розенкрейцерства, северного и кельтского язычества, гностицизма и христианских ересей. Я вспомнил Палатинскую капеллу в Сицилии, о которой рассказывал мне отец, Виллу Папирусов и Стоунхендж. Все то, что когда-либо я считал величественным, не могло сравниться с изяществом «тела Иштар».
На самом верху нас встречали Архангелы — Ангелы 7-го уровня, Ангелы-Хранители целых планет.
Однако вся эта красота померкла, когда в лунном свете я увидел Ее.
Софи предстала предо мной преображенной. В ее образе не было привычной вычурности и диковатости, ее скромное английское платье прикрывало грудь. Она предстала предо мной в Свете, но глаза окутывала Тьма.
Стихии пребывали в абсолютной гармонии, каждый взгляд, каждый жест были подчинены Воле.
«Великий Брак — это сила», — тогда понял я.
«Великий Брак — это гармония.
Великий Брак — это страстное пламя и вечный покой.
Великий Брак — это Воля.
Великий Брак — это Любовь».
Софи предстала предо мной в Свободе.
Сама Мудрость была ее именем.
Корниэль
Я шел на звуки прекрасной музыки. Воздушные ручьи «Лунной Сонаты» разливались по округе. Тонкие пальцы владели клавишами старинного органа, будто сами собой.
Белое длинное платье украшал вырез «лодочка», обнажающий изящные юные плечи. Локоны неподвижно касались спины.
О, ее осанка… Словно Богиня, Софи смотрела в темноту перед собой. Казалось, вокруг не было никого, кроме их двоих — один на один со своим главным страхом. Страхом вездесущей Тьмы.
Ее глаза изменились. Бесстрашный, уверенный, но такой спокойный взор наконец пал на меня. Софи улыбнулась. А я смотрел на нее, будто впитывая в себя. Я был счастлив.
Она узнала меня. Она также все вспомнила.
Софи
Когда он коснулся моего плеча крепкой, но такой нежной и теплой рукой, внутри меня будто на миг все замерло.
Я дышала, не делая ни вдоха.
Весь мир словно окутала бархатная пелена, и сладкая тишина дарила мне лишь его дыхание.
Я обнажилась, будучи абсолютно одетой.
Представляли ли вы, что в мире есть человек, в котором заключается так много ваших эмоций, как будто он — мелодия, которую слышите только вы? Представляли ли вы, что встретите человека, которого захотите целовать всю свою жизнь? Ведь поцелуи так много значат…
И вот Он. Здесь. Целует меня в шею. Медленно, будто останавливая самого себя, чтобы набраться сил и сдержаться. Словно я самый желанный плод, оголяющий его душу.
Его запах… Нет, это был не парфюм, точно. Это был его личный, неповторимый аромат, воспроизвести который было бы не под силу ни одному гениальному химику.
Как же мне не хватало его! Теперь он снова был здесь, со мной. Мы снова были одним целым.
Корниэль
Раньше я предвзято относился к браку. Я считал это лишением свободы, да и примера счастливой семьи я был лишен. Но в ту ночь в Башне Единства все вдруг изменилось.
Традиции больше не были обузой, расцветая узорами извечных символов. Камерная музыка не устрашала, а ласкала слух. Мир Просвещенных объединялся на глазах. Почившие монархи, герои мифов и писаний, члены Орденов, Хранители Знаний, Ковен Млечного Пути, именитые семейные кланы — ученые, творцы и воины — все и каждый, кто распознал суть Пророчества. Не было дележки на «наших» и «ваших». У алтаря, рука об руку, стояли «ангелы и демоны», объединившиеся ради одной цели — Любви и Знания. А не это ли есть Свобода?
За несколько минут до процессии к нам присоединились Вивьен Ли, Фрейя и Один, а также многие из тех, кого я встретил во Дворце Свободы.
— Почему они все же пришли?
— А с чего ты взял, что они не собирались?
Из-за спины Ганса показался Леонардо, и он угодил в цепкие объятия.
— Жаждущим Просвещения следует не сражаться за Свет, а исследовать Тьму, — продолжил он, пожав мне руку. Сбитые костяшки говорили о недавней потасовке. — Ведь Тьма — зеркало глубин души. Мы проецируем их в наших желаниях и страхах. Страх больше им не помощник, и они это осознали. Но это еще не все сюрпризы на сегодня. — подмигнул Лео и указал на Восток.
Фарфоровое лицо Ганса стало еще бледнее.
Ох, как прекрасна она была! Густые рыжие волосы струились по белоснежным плечам. Удостоив кошачьим взором присутствующих, черноглазая улыбнулась. Ее улыбка выглядела на миллион, причем заработала этот миллион она сама. Пышный, слегка покрытый веснушками бюст, гордая осанка и изящные тонкие ножки — она плавно шагала к нам навстречу. А Ганс, будто под гипнозом, не мог оторвать от нее глаз.
— Лилит… — прошептал кто-то за спиной, и все кругом умолкло.
Держа в руках белую и красную розы, в Башню Единства возвращалась ее Госпожа.
Уна и Джой стояли по одну сторону с Джоном Ди и Елизаветой. Справа от них вели беседу Блейк и Эдвард Келли, Алистер Кроули с почтением поклонился Госпоже, остальные последовали его примеру. ЛаВей, Леви и Папюс преступили к подготовке церемонии.
Ганс щелкнул пальцами, и в Башне воцарилась Тишина.
Корниэль
Встав по ту сторону алтаря, Ганс торжественно преподнес мне Копье. Лилит стояла плечом к плечу со своим возлюбленным. Величественно улыбаясь, она взяла Софи за руку и вручила ей Чашу.
Так воплотится же потомство Святых, да объемлют Небеса Землю, и Кровь Знания проявится, и будет заключен сей Союз на Саббатической Горе в вечную Полночь Времени.
Я улыбнулся самому себе — Иной Ангел был нашим «священником».
Я принимаю тебя, Сын Священной Розы и Небесного Ручья, Ангел Бездны и Воин Вершины, Хранитель Знаний и Страж Порога — Корниэль Неффалим, Мятежник и Вольнодумец — в свой Храм и даю клятву не прятать во чреве своем от дверей сего Храма ключи, дабы мог ты в любое время покинуть его.
Я принимаю тебя, Дочь Священной Розы и Небесного Ручья, Глаза Бездны и Дух Вершины, Хранительница Знаний и Звезда Пути Млечного — София Неффалим, Мятежница и Вольнодумец — в свой Храм и даю клятву не сделаться тенью твоей, дабы могла ты вовеки узреть свет вездесущий.
Такова моя Воля. Таково и Есть.
Такова моя Воля. Таково и Есть.
Как только Копье проникло в Чашу, все вокруг исчезло. Остались только мы — плоть во плоти, душа в душе, Одно Целое.
Софи
Однажды ты понимаешь, что все это было лишь игрой в Себя. Большинство твоих желаний, ложные мечты, чрезмерное чувство вины — лишь отражение того, что пришло извне, что происходило с тобой не по твоей воле. Ты начинаешь созерцать. В отражении Огня ты начинаешь видеть то, что никогда прежде не видел. Чувствовать то, чего раньше не ощущал. Встретившись лицом к лицу с пустотой, что наполняла меня все эти годы, я отыскала свой собственный Ключ: раздавая энергию всем вокруг, я забывала делиться ею с тем, кто нуждался в этом больше всего на свете — с Собой.
Корниэль
Бог невыразим. Однако он проявлен в своих детях. Каждый из нас носит свое «божественное дитя».
Ты — это целый мир, имеющий свои законы. Ты не можешь изменить их, но ты должен взаимодействовать с ними во благо самого себя, с наименьшим ущербом для других детей. Ты как ревностный родитель должен оберегать свое дитя. Ты должен быть фундаментально эгоистичным, ведь ты несешь ответственность за Бога. Когда все и каждый перестанут жертвовать Богом, когда каждый возлюбит его внутри Себя, когда каждый будет заботиться о Нем в Себе, мир изменится. Ведь каждый будет фундаментально счастлив. Никто не приносит в жертву Бога — все жертвы во имя Него. Мы приходим в мир с этим Знанием, именно поэтому ребенок эгоистичен. Но общество крадет наш свет, церкви порабощают его, заставляя служить своим целям. Пришло время освободить Господа Света. Настало время Утренней Звезды!
Я вдруг вспомнил слова Лео: «Я — Суверен!»
Ты находишь Себя в своем собственном желании. И если ты желаешь Себя, ты произведешь «божественного ребенка» в твоих объятиях с самим Собой. Твое желание — отец Бога, твое Я — его мать, но сын — это твой Бог, твой Господин.
Я знал, я был беспрекословно убежден, что увижу Его. Бога вне границ двойственности. Бога-Света, Бога-Тьму. «Божественного ребенка» — отражение Творца внутри меня.
Открыв глаза, я обрел крылья.
В отражении Источника я увидел Себя.
Софи
Бог невыразим. Он есть Свобода.