Для Америки настал трагический момент

Из книги «Юнг говорит»
под общей редакцией Уильяма МакГуайра и Р.Ф. С. Халла.

ДЛЯ АМЕРИКИ НАСТАЛ ТРАГИЧЕСКИЙ МОМЕНТ

AMERICA FACING ITS MOST TRAGIC MOMENT

Юнг совершил свой третий визит в США в сентябре 1912 г., по приглашению Фордхемского университета (Fordham University) в Бронксе, штат Нью-Йорк, для чтения лекции по психоанализу. Его предыдущие визиты
состоялись в сентябре 1909 года — когда он и Фрейд были приглашены на месяц для чтения лекций в университет Кларка, Вустер, штат Массачусетс, после чего он отправился в путешествие дальше на запад, к Ниагарскому водопаду; и в марте 1910 года, когда он был приглашен в Чикаго на неделю
для психиатрической консультации.

Когда Юнг получил приглашение в Фордхемский университет в марте 1912 года, он и Фрейд были в якобы дружеских отношениях — их переписка, по крайней мере, до сих пор казалась вполне сердечной, но в последующие месяцы резко обозначились их различия. В лекциях Юнга в Фордхемском университете на тему "Теория психоанализа" оказалось больше критики теории Фрейда, чем ее репрезентации. Будучи в Нью-Йорке, Юнг не только прочитал лекции в Фордхемском университете[1], но и проводил двухчасовые семинары каждый день в течении двух недель, давал клинические консультации в Bellevue Hospital и Нью-Йоркском психиатрическом Институте на острове Уорда, и выступал в Нью-Йоркской Академии медицины. Неудивительно, что он привлек
внимание «Нью-Йорк-Таймс» и у него было взято интервью, по результатам которого была опубликована статья исключительной длины в журнале «Нью-Йорк-Таймс» в воскресенье, 29 сентября. Там был представлен большой фото-портрет Юнга, выполненный студией Кэмпбелл, стильным заведением в отеле Уолдорф-Астория (Waldorf-Astoria), а в заголовке статьи, оформленном в рамку, была подборка цитат К.Г. Юнга (см. ниже). Пояснения анонимного интервьюера даны курсивом.

***

(Д-р Карл Юнг — профессор психиатрии и психологии
в университете Цюриха, где в течение многих лет он занимался работами по психоанализу. Он хорошо известен в Европе посредством этих работ и своих статей. Он стал тем человеком, кто поспособствовал что старая школа психологии признала достижения доктора Зигмунда Фрейда и вместе эти два человека стали во главе новой школы, которая, по мнению изучающих этот предмет, дала самое радикальное и фундаментальное объяснение человеческого разума, с начала его изучения. Доктор Юнг делает акцент на то, что психоанализ выносит на поверхность сознательного разума все скрытые воспоминания и факторы бессознательного ,которое долгое время называлось подсознанием. Он считает, что, если человек сможет понять свои скрытые мотивы и импульсы, он обретет новую силу. Поиск этой силы осуществляется как в индивидуальном начале, так и в начале национальном, или даже в расовой принадлежности, что делает психоанализ — в глазах его последователей — величайшим исследованием человеческой природы, осуществляемым на сей день. Все, что было обнаружено наукой используется этими новыми психологами. Все достижения классической литературы, древние мифы, служат для выявления скрытых взаимовлияний человека и общества.

Психоанализ сформировался в материалистическую эпоху, когда последователи Дарвина и Спенсера полагали, что они знают объективную правду и обладают совершенной мудростью. Все объяснения, которые были названы "научными", базировались на основе научно доказуемых фактов. Старая школа неврологов и психофизиологов настаивали на том, что сфера их деятельности - тоже наука - но тем не менее, слишком многое еще оставалось во мраке, который, казалось, равнялся тому, что было известно о разуме и механизме его работы.

Доктор Зигмунд Фрейд из Вены, в своем исследовании истерии
и безумия, которое попадало в поле его деятельности, как врача, был первым кто упорствовал в поисках новых ответов на старые вопросы... Другие психологи приписывали все психические срывы физиологическим причинам, и ими были достигнуты лишь сравнительно небольшие результаты в лечении душевных болезней. Это привело Фрейда к мысли, что было еще что-то, кроме физиологический причин, и он вывел теорию, что психические последствия, возможно, имеют и психологические причины в сочетании с физиологическими.

Это сделало его в глазах коллег, революционером, хотя его метод обучения был даже более тщательно научно выверенным, чем у его предшественников. Огромное количество излечившихся в результате применения его метода — психоанализа — заставил его противников принять многое из того, что он сделал, но война между новым и старым методом существует в Европе до сих пор, и её отголоски слышны и здесь, в этой стране, когда врачи собираются вместе, чтобы обсудить истерию, невроз и другие проявления психического расстройства.
Доктор Карл Юнг исходил из этой же теории, но
добавил к ней и другие научные процессы. Его аудитории наполняются
учениками, которые хотят понять то, что кажется для многих будет почти чудом лечения. Его клиники переполнены медицинскими случаями, которые ставят в тупик других врачей, и он здесь, в Америке читает лекции на эти темы. Противостояние существует и здесь, но доктор Юнг находит в США и растущий интерес к психоанализу.

***

Когда я вижу столько изысканности и чувства, какое я нашел в
Америке[2], я смотрю всегда и на равное им количество жестокости.
Пары противоположностей — вы их найдете везде. Америка — самая трагическая страна в современном мире. Ханжество — это всегда прикрытие для произвола. Рыцарство юга является реакцией против его
инстинктивного желания подражать неграм. Американские женщины должны стараться больше, чем любые другие женщины, чтобы привлечь мужчин своей страны. Американские девушки выходят замуж за иностранцев
не из любви к титулам, но из любви к мужчинам, которые представляются им хоть чуть-чуть опасными. Америка является самой эмоциональной страной, и в то же время это страна величайшего самообладания. Усилие, чтобы сохранить самообладание перед лицом жестокого инстинкта делает вас неврастениками.

В Америке не доверяют человеку, если у него более одной
идеи. Американские жены бросились в социальную деятельность, потому что они не счастливы со своими мужьями. Ни мужчины, ни женщины не осознают этого. Возрождение Америки зависит от того, будет ли у нее мужество, чтобы противостоять себе. Устраните ханжество — и Америка может стать величайшей страной, из когда-либо известных миру. Американские женщины правят дома, потому что американские мужчины еще не научились любить их.

Среди американцев я нахожу величайшее в мире самообладание в мире — и я буду искать его причину. Почему должно быть столько самообладания в Америке? — я спрашиваю себя — и я нашел ответ: жестокость! Я нахожу очень много ханжества. В чем причина — я спрашиваю — и я обнаруживаю, жестокость! Ханжество это всегда прикрытие для произвола. Это необходимо — это делает жизнь возможной, пока вы не обнаружите жестокость и не примете реальный контроль над ней. Когда вы сделаете это в Америке, вы будете самыми эмоциональными, самыми темпераментными, самыми
полно развитыми людьми в мире.

Мне кажется, что вы находитесь на пороге открытия себя. Вы открыли все остальное — все земли этого континента, все ресурсы, все сокровенные тайны природы, которые могут служить вам в становлении вашей нации. Вы
построили свои большие города с их многолюдностью, театрами и клубами, храмами и сельскими школами. Это все готово и ждет вас, чтобы привести к какому-то великому конечному результату, когда вы обретете себя. Для этого вам придется исследовать свой собственный самоконтроль, вам придется проанализировать свое собственное сознание, вы будете вынуждены признать то, что скрывалось в вас со времен, когда пуритане и гугеноты прибыли в эту страну.
Вы не будете стыдиться жестокости, когда вы поймете ее, и как только вы это поймете, она превратится в величайшие эмоции, которые должны дать толчок вашему национального развитию, выводя его далеко за пределы того, на что вы теперь можете надеяться. Ваш успех будет во всем: величайшие произведения искусства и литературы поразят Европу, как сегодня она поражена вашей величайшей системой бизнеса и благотворительности.
В Америке, как и во всех странах, интегрирующих в себя завоеванную
расу, завоеватели всегда скатываются в направлении уровня
побежденных, для них гораздо проще спуститься на десять ступеней, чем
подняться на одну. Все усилия в направлении развития человеческого потенциала толкают нас на ступень вверх, и если мы отпускаем что-либо, полученное от цивилизации, мы быстро скатываемся вниз.

В колониях Южной Африки уровень голландцев - цивилизованных людей, упал на гораздо более низкий уровень из-за их контакта с расой дикарей. Дикие жители страны должны быть подчинены. Предпринявший эту попытку неизбежно столкнется с жестокостью. Он должен стать безжалостным. Он должен пожертвовать всем мягким и тонким ради подчинения дикарей. Их
влияние очень велико, и, несомненно, чем больше они подчинены,
тем более диким должен стать их завоеватель. Раб имеет
наибольшее влияние из всех, потому что он находится наиболее близко к
тому, кто поработил его. В Америке индейцы не влияют на вас сейчас; они пали задолго до вашей власти и их очень мало. Они повлияли на ваших предков. Вы сегодня находитесь под влиянием негритянской расы, которая не так давно называла вас хозяевами. На Севере влияние негроидной расы не велико. На юге, где им не дают возможностей, равным белой расы, их влияние очень сильно. Они действительно у руля.

Я замечаю, что ваши южане говорят с негритянским
акцентом; походка ваших женщин все больше и больше напоминает негритянскую. На юге я нашел то, что они называют настроением
рыцарства и романтики, скрывающее жестокость. Жестокость и благородство являются еще одной парой противоположностей. Южане относятся друг к другу очень вежливо, но они относятся к негру, также, как относились бы к собственному подсознанию, если бы они знали, что оно существует. Когда я вижу человека в дикой ярости, вышедшим из себя, я знаю, что
он, в действительности, желает быть дикарем по отношению к собственному
бессознательному[3]
Американское мышление очень прямое. Оно очень логично. Имея дело в течении большого количества времени с так называемой реальностью, то есть,
с сырьевым ресурсом жизни, для того, чтобы претворить в жизнь ваши
великие предприятия, большие здания, вы научились думать, рассуждать, оперировать абстрактными понятиями. Если человек в
Америке видит, что есть небольшие лакуны в его бизнесе, которые
должны быть заполнены, чтобы сделать бизнес эффективным, он
думает не просто о своем собственном предприятии, но размышляет о том, как идут дела у всех подобных предприятий, и он разрабатывает способ как организовать некое большое предприятие, а причиной этого послужил лишь замеченный им небольшой дефект в его маленьком деле... Вот это я и называю абстрактным мышлением, и это то, что человечество только сейчас учится делать. В древности люди знали принципы работы механизмов, но их умы были не готовы к этому знанию, чтобы сделать машины, которые воплощали бы эти принципы. В некотором роде, когда они видели материал (ещё до того как из него был сделан механизм), они начинали восхищаться им и радовались ему, они украшали его и теряли из виду цель - результат, и, следовательно, это никогда не приводило к созданию эффективных механизмов. В Америке, вы никогда не теряете из виду цель, для которой разрабатывается большой механизм американской жизни. Ваша цель — это эффективный бизнес, имеющий дело с материальным сырьем жизни, и вы должны построить отличную систему.

Ожидается, что я, как европеец, буду критиковать
Америку, и также ожидается от меня, как изучающего
психологию, что я должен найти в ней недостатки, в вашем образе мыслей,
том, как американский разум осуществляет себя, но я
не критик, я — психоаналитик. Поэтому я пытаюсь понять, что человек понимает, а о чем не может судить; ибо если каждое следствие имеет свою причину, то должно быть достаточной причиной, отличные последствия, которые я нахожу в вашей стране, и я должна искать причину, а не винить следствие.
Не вызывает сомнений, что вы пожертвовали многими
красивыми вещами для создания ваших великих городов и покорения дикой природы. Чтобы построить столь большой механизм вы должны были многое подавить, но где-то должна быть причина, и когда вы это обнаружите, ваш механизм будет менее опасен для вас, чем сейчас. Независимо от того, что человек строит — это его поглощает, и строитель Америки находится под угрозой разрушения — если называть вещи своими именами. Америка выражает себя в больших зданиях, в трестах, в системах, которые мы в Европе пока еще только начинаем постигать. Мы вам завидуем. Мы не научились мыслить столь грандиозными абстракциями — и мы не в такой огромной опасности, как вы, американцы.

Я полагаю, что большая часть этой способности строить в больших масштабах, крушить все, что стоит на пути этого строительства, уничтожать все, что мешает вашим процессам и системам, вырастает из ваших пуританских корней. Ваши предки уже научились мыслить абстрактно, прежде чем пришли сюда. Большой проблемой Средневековья было научиться думать.
Они выбрали величайшую абстракцию из всех — идею Бога — и они пожертвовали всем, ради этой идеи. Страны склонялись перед ней, семьи разбивались из-за нее, армии истреблялись в попытке научиться думать о Боге, и ваши пуритане, гугеноты, и все те, кому идея Бога была дороже, чем что-либо другое, научились думать, так хорошо, что они покинули свои дома, а вы
потомки этих людей. Абстрактная мысль всегда беспощадна. Думать - это одно из самых опасных, но и самых замечательных занятий.

Итак, вы должны поверить, что я не пытаюсь критиковать, но пытаюсь понять. Многие вещи, которые могут вызвать недовольство, больше не смущают меня, когда я понимаю, что является их причиной. Люди индивидуальны. Если они страдают, они не должны обижаться на врача, если он вполне уверен, в том, что боль — это часть лечения.

Америка не видит, в какой она опасности. Она не
понимает, что переживает самый трагический момент:
момент, в который она должна сделать выбор — приручить свои
машины или быть поглощенным ими, и пока она этого не
осознает, мне бы не хотелось причинять ей боль.
Америка — это страна нервных заболеваний, и в
каждой нервной болезни существует не только физический, но и психический элемент. Это болезненное свидетельство какого-то конфликта и в душе, и в теле. Я пробую узнать у моих пациентов, что они прячутся от себя, и поэтому, когда они приходят ко мне, я всего лишь слушаю. Я делаю свой собственный ум пустым — воспринимающим. Я должен не иметь предрассудков, я не должен делать никаких суждений о моральном или духовном состоянии, которое они раскрывают.
Через некоторое время на нашем сеансе они говорят о чем-то
с трудом, и тогда становится очевидным в чем заключается конфликт. Иногда его выражают очень по-детски: что их жизнь ведет их к какой-то истинной цели и воспринимают всё на пути как благо, ведущее к непознанному их предназначению. Они так воспринимают даже свою нервною болезнь... Если мой пациент приходит к пониманию того, что этот конфликт реален и трагичен, и что все его усилия отделаться от него бесполезны, его действия недостойны, только тогда я могу помочь ему. Теперь то, что я знаю, может послужить его пользе.
Я изучаю личность, чтобы понять расу, и изучаю расу, чтобы понять личность. Я спрашиваю себя, какое влияние оказало строительство Америки на сегодняшних американских мужчин и американских женщин? Я нахожу, что это
хорошая тема для изучающих психоанализ.

В человеческом существе так много жизненной энергии.
В нашей работе мы называем ее «либидо». И я бы сказал,
что либидо американского мужчины почти полностью сосредоточено
на его бизнесе, так что как муж он рад, что на нем не лежит никакой ответственности. Он отдает бразды правления в семье своей жене. Вы называете это: дать независимость американской женщине. Я называю это:
лень американского мужчины. Вот почему он так добр и вежлив в своем доме, и почему он может вести тяжелую борьбу в своем бизнесе. Его реальная жизнь там, где его борьба. Ленивая часть его жизни там, где его семья.

Когда мужчина все еще находится на варварском этапе развития, они делают женщин своими служанками. Если же, оставшись варварами по своей природе, они, благодаря некому влиянию, увидят, что не смеют относиться к женщинам как к служанкам, что они тогда делают? Они еще не умеют их любить как равных себе. Они не знают, что такое настоящая независимость, поэтому они должны стать на колени - на колени перед этой служанкой, и трансформировать ее в то единственное, что они инстинктивно (даже если они являются варварами) уважают: они меняют идею служанки на идею матери.
И тогда они вступают в брак с женщиной-матерью. И они очень уважают
ее, они могут во многом зависеть от нее. Они не должны быть ее хозяином. В Америке женщины управляют домами потому, что мужчины пока еще не научились любить их.

Я сделал много наблюдений на кораблях. Я заметил, что
всякий раз, когда американский муж разговаривал там с женой, у него в голосе
всегда присутствовала немного меланхолическая нотка, как будто
он был не вполне свободен; как будто он был мальчиком, разговаривающим с
женщиной постарше. Он всегда был очень вежливым и очень добрым,
и одаривал ее уважением. Вы могли бы увидеть, что в ее глазах
он вовсе не был опасным, и что она не боится его власти над ней. Но когда кто-то сказал ему, что пора делать ставки, он оставил ее и его выражение
лица стало стремительным и полная страсти, его глаза заблестели, а голос стал сильный, твердый и жесткий. Что говорит о том, что его либидо, его жизненная энергия переместилась в игру. Он любит играть в азартные игры. Это его бизнес сегодня.
Это отнимает много жизненной энергии от любви. В Америке
предоставляется так много возможностей, как для мужчин, так и для женщин,
что они не хранят свои жизненные силы для любви. Это
чудесная страна возможностей. Они есть везде. Это расправляет крылья. Это пронизывает все. И поэтому американские умы проникают и распространяются на всю страну. Но есть и темные стороны. Народу Америки не нужно глубоко осмысливать свою собственную жизнь. В Европе мы это делаем.
Европа разделена на много частей. Возьмем мою собственную маленькую страну Швейцарию. В Швейцарии мы должны быть швейцарцами,
и потому мы не будем немцами, и не будем французами,
и не будем итальянцами. И народ Германии мыслит подобным
же образом. А в Америке ты можешь быть кем угодно. В моей
стране у меня не так много данных мне возможностей.
Поэтому я копаю глубже и глубже, чтобы найти мою собственную жизнь. В Америке вы думаете, что вы сконцентрированы, потому что вы настолько прямолинейны, потому что вы любите людей, которые имеют только одну мысль за раз. Я считаю, что вы не доверяете человеку, имеющему две мысли. Но если она у него только одна, вы даете ему возможность запуска своего предприятия. Я не чувствую, что вы заботитесь о тех вещах, которые являются глубокими. Вы можете очень легко отвлечь себя. И вам ничего не стоит быстро похоронить в вашем подсознании то, что вы находите неприятным.

Американский мужчина очень возмущается, когда приходит ко
мне для лечения неврастении или нервного срыва, и я говорю ему, что причина в том, что он жестокий, с одной стороны, и чопорный с другой. У вас в Америке деревянное лицо, как в Англии, потому что вы пытаетесь изо всех сил скрывать свои эмоции и свои инстинкты. В Европе у нас есть много маленьких выходов для наших эмоций. У нас есть старая цивилизации, что дает нам шанс жить как мужчины и женщины. Но в Англии еще сто лет назад, люди по-прежнему были расой завоевателей, которая была окрашена звериными инстинктами исконных жителей Британских островов. Англичане покорили кельтов, а кельты жили несколько сот лет назад в почти нечеловеческих условиях.
В Америке вы еще пионеры, и у вас сильные
эмоции, как у всех искателей приключений, но если вы дадите им дорогу — то потеряете в игре, по названием бизнес, и поэтому вы практикуете самоконтроль. А затем этот самоконтроль — который держит вас вместе и помогает вам от уберечься от растворения, от распада на куски — воздействует на вас и вы ломаетесь от усилий, которые нужны для его поддержания.
Вот что я подразумеваю под психоанализом. Поиск в глубинах души скрытых факторов, которые, в сочетании с соматикой, обусловливают ложный жизненный настрой (то есть нервоз). Для Америки настал трагический момент. Но вы не осознаете этой трагедии. Все, что вы знаете — это то, что вы нервные, или, как мы, врачи, говорим — невротики. Вам не комфортно. Но вы не знаете, что вы несчастны.

Вы считаете, например, что американские браки -
самые счастливые в мире. Я же говорю, что они самые трагические.
Я знаю это не только из моего изучение людей в целом, но, изучая людей, которые приходили ко мне. Я считаю, что мужчины и женщины тратят свою жизненную энергию на все, кроме отношений друг с другом. В связи с этим все путается. Женщины являются матерями своих мужей, а также их детей, и в то же время к этому примешивается старое, первобытное желание уступить, сдаться. А мужчина ничего не может предложить ей, кроме своей доброты,
своей любезности, своего великодушия, своего рыцарства. Его конкуренты по бизнесу обязаны уступать ему дорогу, но не его жена.

Нет ни одной страны в мире, где женщины вынуждены прилагать столько усилий, чтобы привлечь внимание мужчины. Есть в вашем
музее Метрополитен барельеф, который изображает девушек Крита в одном из религиозных танцев, перед своим богом, в облике быка[4]. Эти девушки 2000 г. до н.э.в. носили шиньоны в прическах; у них пышные рукава; их корсет туго стягивает талию; они одеты так, что просматривается каждый изгиб
их фигуры — точно также женщины одеваются и сегодня.
В то время причины, которые привели к необходимости привлечения
мужчин к себе таким образом, коренились в нравах этой страны. Женщины были просто в отчаянии — также, как и сегодня, но сегодня они не знают об этом. В Афинах, за 4-5 сотен лет до Христа, была даже эпидемия самоубийства среди молодых девушек, которая вызвала решение Ареопага, что следующая девушка, совершившая суицид будет выставлена обнаженная на улицах Афин. Больше самоубийств не было. Судьи Афин понимали психологию полов.
На Пятой авеню я постоянно вспоминал об этом барельефе.
Все женщины своей одеждой, мимикой лица, походкой, пытаются привлечь уставших мужчин своей страны. Что они будут делать, когда потерпят неудачу, я не могу сказать. Может быть, тогда они столкнутся с собой, вместо того, чтобы бежать от себя, как они делают это сейчас. Обычно мужчины более честны с собой, чем женщины. Но в вашей стране у женщин больше досуга, чем у мужчин. Идеи, легко подхваченные ими, обсуждаются в клубах, и может быть, они будут первыми, кто спросит, счастливая ли это страна или несчастная.
Может быть, вы породите расу, для которой на первом месте будет человечество в целом, а разделение на мужчин и женщин — на втором. Может быть вы собираетесь создать реально независимую женщину, которая знает ,что она дает, чувствует ответственность за свою независимость и со временем придет к пониманию того, что она должна давать то, что до сих пор лишь спонтанно позволяла себе брать, делая вид, что остается пассивной. Сегодня американская женщина все еще растеряна. Она хочет независимости, она хочет быть свободной, чтобы иметь все те возможности, которые есть у мужчин, и, в то же время, она хочет подчиняться мужчине и наследовать архаичный уклад Европы.
Вы думаете, что ваши молодые девушки выбирают себе мужей из Европы, потому что гоняются за титулами. Я говорю, что это потому, что они, тем не менее, ничем не отличаются от европейских девушек; им нравится, как любят европейские мужчины, и им нравится чувствовать, что мы немного опасны. Они не довольны своими американскими мужьями, потому что они не боятся их. Это естественно, хотя и архаично, что женщина хочет немного бояться своего мужа, если она его любит. Если она не хочет бояться, пожалуй тогда, она становится по-настоящему независимой, и вы можете породить реальную "новую женщину". Но до этого времени ваш американский мужчина не готов к реальной независимости женщины. Он только хочет быть послушным сыном своей матери-жены.

Большая обязанность возложена на американский народ — посмотреть себе в лицо - признать, что в настоящее время наступил момент трагедии — признать, что большое будущее наступит, только если будет мужество противостоять себе.