Джанет Даллет
Дитя субботы. Встреча с темными Богами.
Глава 2
Лилит
Ничего не может быть без иного себе, потому что и то, и другое в начале были чем-то «единым» и в конце опять станут этим «одним»...
Конфликт порождает пламя аффектов и эмоций и, как всякий огонь, конфликт также имеет два аспекта, а именно, аспекты сжигания и порождения света...Не бывает превращения из тьмы в свет или из застылости в движение без эмоции.
К. Юнг, «Психологические аспекты архетипа матери»
Мы поссорились с Шоном. Я пошла в ресторан и поела одна, внушая себе, что мне все равно. Той же ночью мне снится:
«Я иду куда-то, чтобы поесть в одиночестве. Придя в ресторан, я сталкиваюсь с молодой парой с ребенком. С маленьким мальчиком что-то не так, и я помогаю ему. Из-за моего вмешательства между нами возникает такое чувство, будто мы друг другу должны. Я спрашиваю у женщины, как ее зовут. Она меня игнорирует. Я настаиваю. Наконец, после того, как я несколько раз повторяю свой вопрос, она называет свое имя. Это имя — Лилит».
Лилит была первой феминисткой. Согласно еврейскому мифу, она была создана из той же земли, что и Адам, став его первой супругой задолго до того, как Бог создал Еву из адамова ребра. Лилит была красива и обольстительна, у нее были длинные волнистые волосы и ангельские крылья, но она, к тому же, была еще и умной. Они с Адамом ссорились, поскольку он хотел над ней доминировать. Она не захотела покориться, говоря, что они равны, будучи созданными из одной субстанции. Когда же Адам стал настаивать на том, что она должна подчиниться, она огрызнулась и улетела прочь.
Адам пожаловался Яхве, и тот, согласившись с тем, что Лилит была неправа, послал трех ангелов вернуть ее. Она пришла от этого в ярость. Ангелы грозились сбросить ее в Красное море, но Лилит не устрашилась и им пришлось отпустить ее. С тех пор она стала предводителем злых духов, богиней штормов и демоном ночи, таящимся в пустынных местах, чей вой, полный ненависти, слышен в уханье совы. Она опасная развратительница мужчин. Считается, что она мстит за несправедливость, которой она подверглась тысячелетия назад, убивая беспомощных младенцев. Чтобы защитить своих новорожденных младенцев, матери одевают им амулеты, на которых написаны имена трех ангелов и слова «Лилит, изыди». Младенцы мальчики оказывается вне опасности достигнув недельного возраста, но девочки остаются уязвимыми в течение первых двадцати дней жизни.
Хотя это и не стало абсолютной неожиданностью, честно говоря, я не была в восторге обнаружить в своей душе демонессу такого масштаба, как Лилит. С другой стороны, изначально Лилит вела вполне достойный образ жизни, будучи независимой женщиной, требующей только лишь равного положения со своим мужем. Точь-в-точь таких отношений я хотела иметь с Шоном. Она не была столь жестокой, пока не столкнулась с безжалостностью интересов мужской власти. Я не могу обвинять ее в том, что она не подчинилась. Если бы Шон, патриархальный Бог и трое ангелов-мужчин так настаивали в попытках объяснить мне, насколько я была неправа, я поступила бы точно так же. Я должна была бы так поступить.
Чем больше я об этом размышляла, тем яснее становилось то, что в каждой душе иудо-христианского мира - как мужской, так и женской - хранится архетип Лилит, наполняя нас ужасом и стыдом, проявляясь в том, с какой яростью и мстительностью нас тянет в бездну. Поскольку на заре развития иудо-христианства дух независимой женственности был отвергнут, результатом этого стало его искажение. В каждом из нас, подавленная Лилит мстит и убивает детей, атакуя все молодое и неокрепшее в себе и в других. Униженная и оскорбленная, она сама начинает унижать и оскорблять, воплощаясь в том внутреннем импульсе, заставляющем ударять кошку или грубо разговаривать с ребенком, потому что маленькие животные и дети неспособны дать сдачи. Не без иронии, можно сказать, что она обрезает росток хрупкой новой жизни, не давая ему окрепнуть, чтобы быть способным уцелеть под напором ее презрения. Она злоупотребляет сексом, используя его в качестве источника энергии. Если вы остерегаетесь выражать свою любовь, чувствуя себя слишком уязвимыми, если вы не можете проявить заботу, боясь оказаться в зависимости, взгляните на Лилит.
* * *
Наступило лето. Пришло время заготовить дрова, которые всю зиму будут отапливать мой дом. Во время работы я задумалась о своем сне. Лилит что-то от меня было нужно, думала я, обычно, боги и демоны с большой неохотой раскрывают свои имена. Если ты знаешь чье-то настоящее имя, это дает тебе власть над ним. Учитывая ее страх оказаться уязвимой, то, что она мне открылась, можно считать маленьким чудом.
Пока во внешнем мире я занималась заготовкой дров, мой ум оказался вовлечен в активное воображение, процедуру, помогающую обрести связь с относительно недоступными частями психе. Я представила себя идущей в тот ресторан, где мы с Лилит впервые встретились. Я нахожу ее там же, где она была во сне. Подбородок ее покоится на ладони одной руки, в то время как пальцы другой барабанят по столу рядом с открытой пачкой сигарет. Ее тарелка отставлена в сторону, а из пепельницы торчат три окурка. Ее муж спокойно доедает свой ужин. Он одет в потрясающую вельветовую рубашку красного цвета и коричневые вельветовые брюки, похожие на те, что носит Шон. Их сын - самый прекрасный малыш, которого мне доводилось видеть. Копна черных волос, как у его отца, контрастирует с яркими голубыми глазами и бледно-рыжей кожей, унаследованной от матери. Он с серьезнейшим видом ковыряется в своей еде ложкой.
Я сажусь рядом с Лилит и спрашиваю, как зовут ее мужа. Она тянется за сигаретой, закатывая глаза к потолку. С видом, будто она терпеливо совершает какие-то сложные вычисления, она ворчит: «Адам, мудак».
Я морщусь: «Я была бы очень признательна, если бы ты не называла имен. Особенно это имя. Оно отвратительно».
«Это точно» - говорит она, удовлетворенно улыбаясь, - «Все старые слова настолько избиты, что потеряли свою силу. Но вот «мудак» все еще ничего».
"Но если ты будешь им злоупотреблять, оно тоже утратит свою силу. Ты потратила ее на меня. Как бы я смогла догадаться, что этого мужчину рядом с тобой зовут Адам? Вы с ним развелись еще в начале времен».
«Мы решили попробовать еще раз. Трусливая Ева не оправдала его ожиданий. Пара тысячелетий однообразного благополучия чуть его в гроб не вогнали. До него, наконец, дошло, что чтобы развиваться, ему нужна я. Правда, Адам?»
Адам некоторое время смотрит, по его лицу пробегает милая еле заметная улыбка, но ничего не говорит. Я снова поворачиваюсь к Лилит и решаю сменить тему: «И все-таки, что ты здесь делаешь? Я никогда тебя не спрашивала. Я просто пришла сюда поужинать, а тут раз...! Ты здесь, и все в моей жизни встает с ног на голову».
«Я поколениями присутствовала в твоем роду. По отцовской линии. Возьми, к примеру, Грейси Мэй...»
Я вздрогнула, резко вернувшись к повседневной действительности, и с силой воткнула топор в бревно. Приехали! Эта сучка что, намекает, что у меня с Грейси Мэй есть что-то общее? Я стала искать среди нарубленных дров одинаковые куски, чтобы уложить их в ровную стопку.
Грейси Мэй была моей бабушка, которая, чтобы меня поддеть, звала меня «Деточкой». Не я одна ее ненавидела. Когда по праздникам она приходила к нам на ужин, у моего отца всегда начиналась мигрень, и он куда-то исчезал. Порой он пропадал еще до того, как она приходила. А потом, за застольной беседой, темой которой рано или поздно становилась политика или религия, было слышно, как отца рвет в ванной. Потом дедушка начинал колотить кулаком по столу, размахивая сигарой, а мать пыталась сменить тему, в то время как Грейси Мэй продолжала подливать масла в огонь. В остаток дня отца нигде не было видно.
После смерти дедушки, мать принесла меня в жертву Грейсти Мэй. Раз в месяц я должна была обедать с ней в гостинице. Наконец, я уперлась рогом и отказалась идти. Мне кажется, я должна благодарить Лилит, за то, что я смогла сказать «нет».
Когда я занялась следующей порцией дров, передо мной снова ясно предстал образ ресторана. «Продолжай» - сказала я Лилит, - «Расскажи, где еще ты проявлялась в моем прошлом?»
«Если ты так хочешь знать, последней, в ком я находилась до тебя, была твоя тетя Бэтти».
От этого мне стало легче. Тетя Бэтти, сестра моего отца, еще задолго до моего рождения уехала в Нью-Йорк. Там она со своим мужем Рэем работали на радио. Дядя Рэй играл Рэймонда в передаче Иннер Санктум. Когда я была маленькой, мы ездили в Нью-Йорк и видели ту самую скрипучую дверь, точнее, это была только половина двери, которую использовали при создании звуковых эффектов в Иннер Санктум. Дядя Рэй сказал, что однажды кто-то из новых работников смазал ту дверь, и когда пришло время выходить в эфир, они конкретно облажались.
Тетя Бэтти была привлекательной, и у нее были длинные рыжие волосы. Я все еще помню каким ошарашенным тоном моя мать рассказывала историю о том, как однажды Бэтти, приехав в гости, показалась НА ЛЮДЯХ с распущенными ДО ТАЛИИ волосами и босиком, а ей тогда была УЖЕ СОРОК! Уф! У меня волосы зашевелились от разгоряченного дыхания матери, и я побоялась спросить, а что такого плохого в том, чтобы показаться на публике с распущенными волосами. Я думала, что это красиво.
После того, как Бэтти и Рэй разошлись, дамы из епископальной церкви, говоря о ней, переходили на шепот. Однажды я расслышала слова «РАЗВЕДЕННАЯ ЖЕНЩИНА». Кто-то даже заметил, что она даже СПАЛА С ДРУГИМИ МУЖЧИНАМИ, что бы это ни значило.
С тех пор, как Лилит была в Грейси Мэй, она проделала долгий путь, прежде чем оказаться в тете Бэтти.
«Слава Богу за тетю Бэтти» - говорю я ей - «Уже само по себе то, что она ходила по Манхэттэну со своими длинными волосами и СПАЛА С МУЖЧИНАМИ, не дало мне задохнуться в нашем городе-коммуналке. Ей наверняка было нелегко быть такой, какой она была, в мире того поколения».
Стоило мне так подумать, моя бабушка сразу предстала в другом свете. Грейси Мэй была викторианкой. Для человека ее поколения, находиться под влиянием духа Лилит было, пожалуй, смерти подобно. Не удивительно, что она была первосортной стервой, точь-в-точь как Лилит, когда ангелы пытались ее утопить. Должно быть, мне еще повезло, что бабуля не воспользовалась случаем уронить меня головой в первые двадцать дней моей жизни.
Поворачиваясь к Лилит, я говорю: «Мне жаль, что я не успела сказать тете Бэтти, как она была дорога мне. Но дело в том, что я это осознала только пару лет назад. Если ее дух исходил от тебя, то ты просто не можешь быть настолько плохой».
Лилит сидит, выпрямив спину, и тушит сигарету в пепельнице. Повеяло холодом безразличия. Мне показалось, что она собирается ударить меня, и я отодвинула свой стул от стола. Она бросает на меня такой взгляд, от которого я вся сжимаюсь. Она произносит холодным, твердым тоном: «Что ты подразумеваешь под «плохой»?»
«Разве ты не знаешь, какая у тебя репутация? Там, откуда я пришла, она ужасна!»
«Оттуда, откуда ты пришла, ВОНЯЕТ.»
Я понятия не имею, что делать. Лицо Лилит выглядит осунувшимся и несчастным. Когда я протягиваю руку, чтобы до нее дотронуться, она вся вздрагивает и отстраняется, похожая на обиженную гусеницу из Алисы в Стране Чудес. Я вижу, что что бы я ни делала, становится только хуже, поэтому я продолжаю сидеть неподвижно, едва дыша.
Когда она снова заговаривает, ее голос звучит тускло, выражая ту безнадежность, которую я очень часто ощущаю в женщинах, обращающихся ко мне с депрессией. «Посмотрела бы я, как бы от тебя пахло, если бы тебя топтали шесть гребаных тысячителий подряд».
«Это продолжалось так долго? Боже! Неудивительно, что ты в такой ярости».
«Да, черт возьми, я в бешенстве. Эти мудаки продолжают плевать на меня. Думаю, они могут это делать безнаказанно, потому что я женщина. Они у меня попляшут».
«Послушай, я прекрасно понимаю, как ты себя чувствуешь. У тебя на это есть веские причины. Сотни и сотни лет веских причин. Но я должна тебе кое-что сказать. Не нужно срываться на этом прекрасном ребенке. Прошу, перестань быть с ним такой строгой».
Лилит бросает на мальчика быстрый хмурый взгляд, и снова смотрит в стол перед собой, молча кусая нижнюю губу. Я говорю: «Ну? Что насчет этого?»
Она пожимает плечами. «Я не знаю, что сказать. Это ускользает от меня. Эти сволочи так взбесили меня, что я докатилась до того, чтобы срываться на ребенке».
«Но если ты не перестанешь, вы с Адамом создадите точно такой же мир, какой они создали с Евой, и следующие шесть тысяч лет ничем не будут отличаться от предыдущих. А то и хуже. Если вы не смените курс, мы угробим эту планету прежде, чем у этого малыша появится шанс вырасти».
После этих слов ребенок одаривает меня лучезарной улыбкой. Мне невыносима мысль, что он не сможет прожить свою жизнь. Его душа мудра не по годам, а разум чист, нежен и терпелив, намного превосходя свой возраст. И хотя Лилит очень плохо с ним обращается, он то ли каким-то образом оказался этим незатронут, то ли уже обрел ту мудрость, которую может породить страдание. Чувствуя, что сейчас расплачусь, я спрашиваю у Лилит, как зовут мальчика.
Ее глаза сужаются. Отодвинувшись на стуле от стола, она выпускает три идеальных колечка из дыма и смотрит, как те медленно поднимаются вверх. Наконец, она говорит: «Его зовут Ли [Li]. Пишется Li, а не Lee».
Имя, образованное из первых двух слогов имени Лилит? Звучит по-восточному. Интересно, можно ли в восточной мысли найти нечто, что могло бы помочь решить психологические, духовные и социальные проблемы, порожденные изгнанием Лилит?
Тем временем, пришло время передохнуть от сооружения поленницы. Я пошла в дом и расположилась с чашечкой чая и экземпляром И Цзин, китайской книгой, порой помогающей разобраться с нынешними проблемами с помощью древней восточной мудрости. Каждой из шестидесяти четырех гексаграмм соответствует размышление о каком-либо природном феномене. Одна из них, называемая Ли, обозначается как "Присоединение, Огонь". В книге говорится:
У огня нет определенной формы, но он крепко держится за горящий материал. Как вода льется с небес, так огонь поднимается с земли. Ли обозначает природу в ее лучезарности.
Свершение.
Сияние. Благоприятна стойкость.
Приносит успех.
Разводить коров - к счастью.
Темное крепко держится за светлое и делает его еще ярче. У светящейся вещи внутри должно быть что-то, что придает ей устойчивость, а иначе оно сожжет само себя без остатка. Все, что дает свет, должно зависеть от чего-то, за что оно цепляется, чтобы продолжать сиять.
Таким образом, солнце и луна цепляются за небеса, а семена, трава и деревья цепляются за землю. Также и ясный ум мудрого человека цепляется за то, что истинно, поддерживая, таким образом, основы мироздания. Жизнь человека обусловлена и несвободна, и когда он признает существование этих ограничений, становясь зависимым от гармоничных и благотворных сил космоса, тогда он достигает успеха. Корова, это символ крайнего послушания. Взращивая в себе качества смирения и добровольной зависимости, человек легко достигает ясности и находит свое место в мире.
Теперь я поняла, как желание Лилит быть независимой и иметь равный статус с мужчиной заставляет ее бояться той зависимости, которая присуща ребенку, живущему в каждом из нас. Для нее попытка быть неуязвимой, это естественный способ защитить себя от боли и отверженности. Но в этом и парадокс, что она, как и все архетипы, зависит от людей, дающих ей возможность существовать в человеческом мире, точно так же как огню необходимо дерево, чтобы гореть. Эта зависимость взаимна, поскольку без божественного огня наши жизни были бы лишены тепла и света, страсти и смысла. Какая польза от дров, если их не жечь?
В древней энергии, носящей имя Лилит, я смогла найти источник своих собственных убеждений, касательно автономии. На протяжении долгого времени меня тревожило нечто, возникающее каждый раз, когда я начинала ощущать тяжесть состояния зависимости, меня от других, либо, напротив, других от меня. Слишком часто я взрывалась от гнева, причины которого я не могла постигнуть. Теперь я осознала источник этой злобы. Ограничения, накладываемые отношениями, раздражали Лилит во мне. Если бы я смогла принять ее на достаточно глубоком уровне, возможно, она также смогла бы принять мои человеческие потребности и позволить существовать наивным, зависимым частям меня.
Я возвращаюсь в ресторан и говорю: «Послушай, Лилит. С тобой ужасно сложно жить. Когда ты расстроена, ты так давишь на меня, наполняешь такой яростью, что я порой чувствую себя вулканом. Во внешнем мире люди так сильно реагируют на тебя - как на плохие, так и на хорошие твои стороны - что я с трудом это выдерживаю. Ты делаешь мою жизнь совершенно невыносимой. Но в то же время... Должна признаться, ты делаешь мою жизнь по-настоящему ценной».
Внезапно, ее жесткая, циничная наружность смягчается. Она смотрит мне прямо в глаза. «Спасибо, что стараешься принять меня» - говорит она - «Пожалуйста, не сдавайся».
Меня поразило это изменение в ней, и я вдруг почувствовала, что вот-вот расплачусь. «Я не хочу сдаваться. Но, прошу тебя, пойми, что мне необходимо жить человеческой жизнью. Пожалуйста, не обижай больше этого прекрасного ребенка».
Лилит молча протягивает мне руку.
Я поставила полешко на пень, подняла топор и сосредоточилась на невидимой точке, расположенной в центре полена. Когда топор опустился, оно разделилось на две аккуратные половинки. Переведя дыхание, я стала складывать их в новую стопку. Затем я взяла следующее полено.
Зависимость и автономия, любовь к другим и любовь к себе - это две стороны женщины. Та сторона, которая похожа на Еву, ставит впереди мужчину. Прежде всего, она - ребро Адама. Для Евы нет ничего желаннее, чем осчастливить мужчину, стараясь соответствовать его образу идеальной женщины. Но Лилит требует иного. Часть женщины, соответствующая ей, независима, креативна, и просто не может подстраиваться под патриархальные культурные шаблоны. Появление Лилит в сознательной жизни женщины часто знаменует начало ее индивидуального развития. Только тогда она может перестать со всем соглашаться и начать мыслить самостоятельно.
Поскольку Лилит может усложнить взаимоотношения с мужчинами, женщина может пытаться подавить эту часть себя. Тогда она может проявляться - явно или скрыто - в гневе и мстительности. В скрытой форме, это порой может выражаться в виде извращенного безразличия, т.е. отрицании того чувства, являющегося причиной страха Лилит перед состоянием зависимости. Из-за этого женщина, которая боится оказаться в ситуации зависимости, может причинять другим людям боль и пытаться идти наперекор собственным чувствам, внушая себе, что люди и вещи, которые она любит, не имеют для нее никакого значения.
На глубочайшем уровне психе, Ева и Лилит составляют две половины целостной женственности. В западной культуре на протяжении нескольких тысячелетий преобладала часть Евы. Существование Лилит же едва ли принималось в расчет. Однако, в последние годы, феминистское движение вывело эту фигуру на свет, и теперь у ее позитивных качеств есть шанс стать преобладающими над негативными, являющимися результатом подавления.
Лилит обитает как в женской, так и в мужской психике. Она может подтолкнуть мужчину к созданию такого типа отношений, который выходит за пределы брака Ада и Евы, и в которых вопрос доминирования не ставится во главу угла. Мужчину, в чьем женском аспекте преобладает Лилит, притягивают такие же женщины. С женщиной-Лилит ему не будет столь же комфортно, как могло бы быть с Евой. Но если он сумеет выдержать ее огонь, она может стать для мужчины трансформирующей силой, поскольку Лилит способствует развитию мужской индивидуальности, а не традиционных стандартных шаблонов мужественности.
Появление в современной литературе и кинематографе женщин с проявленным аспектом Лилит стало точкой опоры на пути принятия и интеграции в культуры этой женщины-демона. К примеру, в своем романе для подростков «Испытание дикой местностью», Дэвид Мэттьюсон наделяет главную героиню качествами Лилит в ее лучших проявлениях.
Семнадцатилетняя Елена Брэдбери, умная и думающая канадская девушка, воспитанная отцом и угрюмой теткой Агатой, с вечным «Не делай то, не делай сё». Она хотела пойти по стопам отца и стать ученым, но, к несчастью, маленький самолет, на котором она летит за его экспедицией, терпит крушение. Когда ее отважные попытки спасти пилота оказываются тщетными, Элли остается одна в прибрежном лесу, расположенном в изолированной части Британской Колумбии. Таким образом, развитие подростка по патриархальному пути блокируется с самого начала, и девушка оказывается во владениях Великой Матери, чтобы либо выжить, либо погибнуть. В отличие от первоначального эдемского сада, в этом саду нет ни Адама, ни Бога-отца. Выживание Элли теперь зависит от ее способности обрести стойкость и независимость, тех качеств духа женственности, которыми обладает Лилит. Покладистый и миролюбивый характер Евы не пригоден для выживания в дикой необитаемой местности. С поразительной смелостью эта девушка вступает в борьбу с темной стороной природы и самой себя и по мере ее попыток спасти свою физическую жизнь, она встает на путь духовного/психического освобождения.
Единственное место, откуда может прийти помощь, находится внутри нее. И она в полной мере использует ресурс своей богатой внутренней жизни, проявляющейся в сновидениях, само-рефлексии и воображаемых разговорах со своей лучшей подругой Полин. Искушаемая возможностью устроить лесной пожар, который наверняка бы привлек спасателей, она делает этический выбор, отказываясь спасать себя ценой дикой природы и ее обитателей. Позднее, когда она осознала, что ее отец способствовал тому, что она пожертвовала своей природой ради его желаний, в ней вспыхивает сильный гнев, и она решает — подобно Лилит, - больше ему не подчиняться. Ее злость смягчается только тогда, когда она понимает, что так уцепиться за нее ее отца вынудила смерть его красивой молодой жены. И она прощает его, благодаря тому же чувству сострадания, позволяющему ей усмирить ярость Лилит, которое ранее позволило ей сдержать демоническое желание в буквальном смысле поджечь лес.
К моменту своего возвращения в цивилизацию, Элли становится независимой индивидуальностью. Как пишет Мэттьсон, «Она добивается своего статуса, пройдя трудный путь. Состояние пассивного, послушного следования чужим решениям теперь в прошлом. Ее отец был решительным человеком, но теперь-то она и сама имела кое-какое понятие о решительности!»
С первым осенним ливнем, Элли понимает, что ждать больше нельзя. Она отправляется в путь на маленькой одноместной лодке, «Водоплавающая птица», которую она терпеливо строила, воплощая в ней свой возрожденный дух. Но она обнаруживает, что не может пойти курсом на север, к острову, где расположен лагерь ее отца. Этому препятствуют изменения, произошедшие в ней. Впредь, она будет жить своей собственной жизнью.
Но все-таки ее решимость должна была пройти еще одну проверку. Прежде чем океанский лайнер подобрал ее, она исчерпала запасы питьевой воды и оказалась на грани своих физических возможностей. На просьбу поднять вместе с ней на борт и ее маленькую лодку, капитан корабля отвечает презрительностью, ведет себя оскорбительно и до безумия авторитарно. В потрясающей развязке, Элли улетает, подобно Лилит, отчаливая от спасительного корабля, захватив с собой лишь бутылку газировки, чтобы не умереть от жажды. В последний раз ее видели, гребущей на своей «Водоплавающей птице» по направлению к материку. Индивидуальность, которую Елена Брэдбери с таким трудом завоевала, слишком ценна для того, чтобы разменивать ее на безопасность, даруемую патриархальным ценностями, но заходящими слишком далеко.
Итак, вопрос заключается в следующем: способны ли мы вынести проявления Лилит? Обладают ли подходящими «лодками» те, чьим предназначением является возвращение этой вспыльчивой демонической богини на ее законное место в человеческой душе? Чтобы этот плод соединения противоположностей появился на свет, мы должны учиться у Элли Брэедберии и дать огню Лилит прожечь себе дорогу, во-первых, к автономии, а затем к состраданию и прощению.
Ведь суметь простить потребуется очень многое.