Джозеф Хенриксон
На пороге Инициации
Вступление
Данное исследование основано на теории Юнга об архетипах, и как таковое является описанием проявлений одного особого архетипа, а именно архетипа инициации (посвящения). После тридцати лет опробования и применения данной теории в своей аналитической практике, я убеждён в её достоверности; но так же я не сомневаюсь и в том, что моя попытка донести это знание до других, будет встречена различными откликами, начиная от вежливого, безусловного принятия вплоть до упрямого скептицизма. В своё время Юнг и его последователи многократно формулировали ответы относительно критики со стороны обеих этих крайностей, поэтому нет никакой необходимости повторять их здесь. Тем не менее, я всё же заинтересован в том, чтобы дать разъяснения в ответ на замечания, всё ещё поступающие со стороны ученых и специалистов, относящихся к промежуточной группе, занимающей некое серединное положение – они благосклонно относятся к теории архетипов, но при этом придерживаются мнения, что она до сих пор безосновательна (не доказана).
По всей видимости, эти критики исходят из предположения, что Юнг, как и многие другие интеллектуалы того времени, сначала внедрил теорию, которая импонировала его образу мыслей, а затем приступил к поиску доказательств. Ввиду того, что экспериментальные данные, полученные по большей части из снов и фантазий, не признаются «объективными» доказательствами, то подразумевается, что его теория вынуждена оставаться лишь в категории философских умозрительных заключений. Часто я сам был озадачен неоднозначностью описаний данных Юнгом касательно архетипов. В некоторых работах он говорит, что они наследуются из поколения в поколение; в других, что это не так. Так же он говорит о том, что они являются врожденными, хотя при этом иные его работы содержат насмешливое (пренебрежительное) отношение к идее врожденных предрасположенностей. Он уподобляет архетипы абстрактным формам, таким как осевые кристаллические системы, но в то же время называет их формами проявления инстинктов. И всё же, если читатель внимательно и в надлежащей последовательности изучит утверждения Юнга (в особенности ту их часть, которая была написана в первые десять лет его карьеры), то он подметит их тесную взаимосвязь, и осознает, что Юнг пришёл к своей концепции архетипов в ходе эмпирических наблюдений, а не вследствие предвзято сформированной идеи. Придерживаясь выше описанного открытия Юнг откровенно признавал, что данная концепция была лишь самой последней в длинном списке схожих формулировок, созданных выдающимися авторами – от Платона и Святого Августина до Лейбница и фон Гартмана.
Юнг, будучи психиатром, и близкий к тому, чтобы открыть нечто новое о природе психики, пришёл к заключению, что ему нужно отказаться от старых методов классификации симптомов и психических состояний в соответствии с объективными моделями поведения. В одно и то же время ему было необходимо установить объективную значимость субъективных переживаний своих пациентов и обоснованность своих, в равной степени субъективных реакций на этих же пациентов и их внутренний материал. Только после того, как Юнг удовлетворительным образом обосновал для себя и других врачей, практикующих глубинный анализ, необходимость учитывать этот субъективный фактор, он всё-таки начал формулировать предварительное описание своей теории.
В рамках этого исследования, он впервые представил свой метод работы с бессознательным материалом в конструктивном (подробном), а не упрощенном виде:
Совершенное доверие, оказываемое с конструктивной точки зрения, естественно представляется насилием над человеческим разумом, если стоять на объективной точке зрения. Но, как только данное построение окажется явно субъективным, всякая аргументация против него отпадает сама собой. Конструктивное понимание также анализирует, но этот анализ не является исключительно редуктивным. Он разлагает болезненный продукт на типичные его компоненты. То, что рассматривается как «тип», в любой момент зависит от масштаба нашего опыта и знания. Даже наиболее индивидуальные системы не единственны в своем роде — они всегда обнаруживают явные аналогии с какими-либо другими системами. Сравнительный анализ многих систем установил известные их средние типы. …
Вышеупомянутые изыскания цюрихской школы в точности приводят изучаемые ими индивидуальные материалы. Тут мы находим множество типичных образов и сцеплений, являющихся очевидными параллелями известных мифологем. Подобные параллели исторических и этнографических творений и индивидуальных фантазий стали важнейшим источником сравнительного изучения болезненной психики. Нелегко без дальнейших обсуждений признать возможность подобного сравнения. Тут нужно лишь установить, действительно ли схожи сравниваемые творения. Вы, вероятно, возразите, что нельзя прямо сравнивать патологические творения с мифологическими. Но подобное возражение несостоятельно априори, ибо лишь после тщательного сравнения мы вправе определить, существует ли между ними какой-либо параллелизм, или нет. В настоящее время мы знаем, что оба они суть продукты творческой фантазии бессознательного. Один лишь опыт может показать, значимо или нет подобное сравнение. Все, что нам до сих пор стало известно, заставляет меня верить в возможность дальнейших успехов в этой области.1
Дальнейшее исследование доказало, что сопоставление было допустимо, а использование формулировок «тип» и «типичный» в предыдущем отрывке свидетельствует о том, что Юнг стремился подобрать термин, который мог бы охватить конкретные (характерные) наблюдения. Обозначение, принятое в итоге для использования, передаёт ощущение неотвратимости всех дальнейших открытий. Поначалу предпочтение отдавалось уже используемому термину – первообраз (позаимствованному у Якоба Буркхардта), который обладал тем преимуществом, что обозначал нечто первобытное, неизменное и созидательное. Это было оправдано по отношению к мифологическим творениям, но давало сбой в объяснении некоторых элементов, судя по всему, обладающих постоянством и имеющих инстинктивную основу, что имеет схожесть со способностью всех растений или животных повторять идентичные модели поведения в рамках процесса развития. В этой связи слово архетип было внедрено в практику для обозначения исторической древности феномена, который, исходя из наблюдений, сочетал в себе как первичный образ, так и модель поведения.
В промежуточной стадии своих исследований Юнг описал многие архетипические образы и их взаимосвязи. А так как значительная часть данных находилась во фрагментарном состоянии и не была систематизирована, то зачастую Юнга критиковали за мистику. И все-таки его исследование не мистицизм, а случай применения психологического принципа, описанного ранее – для того чтобы понять природу архетипического образа, необходим опыт его субъективного переживания наравне с возможностью наблюдения за ним как за объектом. Если мистик попросту попадает под чары архетипического образа и воспринимает его как абсолютный факт, то аналитический психолог переживает этот образ, а затем ищет, как соотнести его со множеством различных возможных истин.
Другими словами он остаётся естествоиспытателем: сохраняет целостность своего состояния в качестве наблюдающего эго, которое сталкивается с многогранным явлением души.
И всё же, Юнга заслуженно критиковали как мистика, потому что в своём исследовании архетипических образов он не в полной мере сопоставил соотношение этих самых образов с аналогичными им моделями поведения. В книге «Психология и Алхимия» Юнг представил красивую последовательность сновидческих образов одного из своих пациентов, при этом лишь очень поверхностно упомянув либо симптомы, либо конечные результаты лечения, и снабдил все это простейшим описанием личности и поведения этого мужчины. Конечно, у него были причины преподнести материал именно в таком ключе. Юнг сознавал обилие психологического прагматизма и поведенческих гипотез, как в своем учении о психологических типах и функциях, так и в других школах. И потому теперь старался продемонстрировать именно независимость и объективную достоверность образов, которые здравым, рациональным, научным мышлением обычно сводились к минимуму или и вовсе игнорировались. Данная попытка не могла не привести со временем к избыточной компенсации, которая нуждалась в устранении недостатков.
В начале своего заключительного исследования, которое завершилось в начале 1950х годов публикациями таких работ как AION и Mysterium Coniunctionis, Юнг под влиянием всеобщего беспокойства, вызванного Второй Мировой и использованием атомного оружия, в публикации «О природе психического»2 дал ответ на комментарии критиков и вывел свою теорию на новый уровень. В этом очерке он, впервые за всё время, обобщил и особо подчеркнул взаимозависимость и комплементарность существующую между архетипическим образом и моделью поведения. Юнг использовал видимое изображение спектра для того чтобы продемонстрировать, как человеческое сознание, в каждом отдельном ощущении, является посредником между инстинктом, или психоидным полюсом опыта, и архетипическим образом находящимся на противоположном полюсе. Инстинкт сравнивается с инфракрасной областью спектра, а архетипический образ с ультрафиолетовой. Тогда в промежуточной области, где происходит смешивание, архетип начинает субъективно восприниматься как одно целое. Инстинкт порождает образ, а образ наполняет инстинкт смысловым содержанием.
Юнг говорит, что хотя мы и не имеем понятия, откуда берутся архетипические образы и модели инстинктивного поведения, тем не менее, мы знаем, что и те и другие представляют собой прогнозируемые схемы адаптации, произрастающие изнутри и не обусловленные каким либо механизмом навязанным извне. Таким образом, в соответствии с самыми передовыми исследованиями в области биологии, мы стали яснее понимать, что внешняя среда так же обусловлена функционированием организма, как и сам организм, обусловлен влиянием внешних факторов. Человеческая способность вызывать определенные простейшие изменения в архетипических моделях, представленных в воображении, помимо инстинктивно заданной психоидной области своего существования, также становится проблемой связанной с неограниченными этическими и духовными последствиями.
Вполне естественно, что Юнг, опираясь на указанную в своей статье информацию, обращает своё внимание на изобретения современной физики, где открытие атомной энергии и доказательство её разрушительной силы на Хиросиме показали необходимость создания этической концепции применительно к силам бессознательного. Он отмечает, что и физика, и биология, исследуя воздействие неизвестных сил на материю, поразительным образом перекликаются с его собственным исследованием архетипов. Цитируя Карла Майера он приходит к выводу, что «между физикой и психологией фактически существуют подлинные и аутентичные отношения взаимодополняемости». Тем не менее, он говорит: «… Архетипическая идея… отличается от физической концепции энергии тем фактом, что она обладает качественным, а не количественным характером. В психологии точное измерение величин заменяется приблизительным определением интенсивности, и для этих целей, на сильном контрасте с физикой, используется функция чувства (оценки)».
Сверхинтуитивный, или вернее будет сказать, мистический наблюдатель фактов такого рода, скорее всего, предположит, что определенная степень достоверности была достигнута и что диаметрально противоположные явления психического и телесного, в самом деле, встретились и перемешались. Юнг же, до конца оставаясь исследователем от науки, с надлежащей сдержанностью завершает свою работу следующим образом:
«Если все указанные соображения оправданы, они должны вызвать важные последствия в отношении природы души, так как в качестве объективного факта она должна быть тесно связана не только с физиологическими и биологическими явлениями, но так же и с физическими событиями – и, по-видимому, наиболее глубоко с теми, что относятся к области атомной физики. Из моих замечаний недвусмысленно становится ясным, что, прежде всего, мы озабочены установлением бесспорных аналогий, и не более того; существование таких аналогий не даёт нам право сделать заключение о том, что связь между ними уже доказана. Мы должны, исходя из современного состояния наших физических и психологических знаний, довольствоваться простым сходством между определенными основными положениями. Впрочем, существующие аналогии значимы уже сами по себе, и тем самым оправдывают видное положение, которое мы им придали».
В рамках данной работы необходимость в доказательстве теории архетипов для всеобщего удовлетворения становится несущественной, так как данная модель исследования является лишь началом, и становится рабочей гипотезой в отношении психологии будущего.