Эдвард Эдингер
Психе в раннем христианстве.
Глава 5
Василид из Александрии
Юнг говорил о Василиде из Александрии (Basilides of Alexandria) как об «одном из тех великих умов раннехристианской эры, который был же ею и вычеркнут» (77). Он жил примерно в 125 г. н.э. Немного материала о системе Василида осталось в работах Ипполита (Hyppolytus) и Иринея (Irenaeus), но нам мало что известно о Василиде как о человеке. Он был важной фигурой для Юнга, который много раз упоминал его в поздних работах своего Собрания сочинений, а также в удивительном послании, полученном им от Василида, которое мы знаем как «Семь наставлений мертвым» (78).
Разработанная Василидом теологическая система представлена здесь на рисунке. Вселенная начинается с неизъяснимого и неописуемого Бога, который располагается в верху рисунка. Этот Бог вне категорий бытия или небытия. Он одновременно сущий и не-сущий. Эта «не-сущая» Божественность содержит в себе вселенское семя (указанное в левой стороне рисунка), которое затем порождает серию дальнейших существований. В первую очередь, оно дает рост трем сыновствам или филиациям. Первое сыновство – самое возвышенное и тонкое. Оно сразу же направляется обратно, чтобы соединиться с неизъяснимым Богом. Второе сыновство – менее очищенное. С помощью того, что называется ограниченная pneuma или дух, оно также стремится вверх, но к точке, расположенной под наивысшим миром. Третье сыновство – неочищенная, тяжелая структура, и оно остается погребенной под большим скоплением, указанным в низу рисунка. Это скопление – massa confusa алхимиков, единообразная масса, которая является основой материального мира.
Затем происходят следующие события. Два архона или правителя порождаются вселенским семенем. Великий архон созидает то, что называется огдоада (восьмерица), и является Богом-Творцом или Демиургом всего, что последует. Второй архон созидает гебдомаду (седмерицу), и он отождествляется с Богом, который говорил с Моисеем. В этой системе, однако, Бог разделен на Троицу: неизъяснимый Бог, архон огдоады, творец мира, и второй архон гебдомады, Бог, периодически обращающийся к человечеству, как Яхве Моисея. С помощью вселенского семени, каждый из этих
архонов порождает сына. Эти сыновья называются Христами или помазанниками. Сыновья оказываются более возвышенными и просветленными, чем их отцы, и когда просвещение гнозиса нисходит сверху, оно достигает сначала сыновей, и затем сыновья передают его своим отцам.
Почему эта система такая сложная? Мы говорили в первой главе о том, что архетип Сына Божьего, который кристаллизовался две тысячи лет назад, породил множество течений, составившие Церковь и гностицизм. Но почему должно быть три сыновства? Почему должно быть три божества и три Христа?
Ответ на это включает в себя архетипическую природу числа три. Эти религиозные феномены были проявлениями коллективной психэ. Эта религиозная энергия может быть понята как возникающая из пересечения или синтеза двух архетипов – первый, архетип Сына Божьего, и второй, архетип Троицы. Похожий акцент на числе три появляется в развитии теологии Церкви: теологи некоторым образом чувствовали себя обязанными постулировать троичного Бога. Это феномен, которого не существовало в Ветхом Завете. Как нам это понимать?
Если рассуждать в психологических терминах, число три принадлежит сфере эго. Эго живет во времени. Бессознательное живет вне времени, но эго живет в мире, определенным условиями прошлого, настоящего и будущего. Эго занимает позицию между разделенными противоположностями. Сознание не может существовать до тех пор, пока внутренные противоположности не будут разделены. Нахождение в третьей позиции между противоположностями означает возможность переживать разные точки зрения или желать одновременно, будучи в третьей позиции вне их. (79) Появление символизма «трех» в системе Василида может быть понято как отражение этих психологических фактов. Вся образность архетипа Сына Божьего тогда связана с эго, и поглощенность символизмом числа три обозначает возрастающую важность эго и сознания в то время. (80)
В системе Василида каждый уровень бытия (как указано на рисунке) не знает об уровнях над ним. Наибольшего выражения это достигает у третьего сыновства, заключенного в тяжелой тьме большого скопления. Это неудовлетворительное положение дел исправляется с помощью сложного процесса. Каждый уровень по очереди получает огонь гнозиса, который происходит из наивысшего, неизъяснимого царства, и нисходит вниз: «Как пары нефти могут вспыхнуть от огня, находящегося далеко от нефти, так же и сила человеческого духа передается из самого низа, из бесформенности скопления вверх, к [наивысшему] Сыновству».(81)
Результатом является то, что первый сын великого архона становится просвещенным. Затем он передает это знание своему отцу. Как только отец узнает, что есть бог над ним, он раскаивается в своем высокомерии. Он думал, что он – единственный и высочайший. Потом гнозис нисходит на сына второго архона, и происходит то же самое. Он просвещает своего отца, и отец раскаивается и признает свой грех. Наконец, свет гнозиса нисходит на Иисуса, сына Марии. Все три сына зовутся Христами, и это целая цепь гностических озарений трех Христов, завершающаяся на Иисусе.
Затем мы видим синхронистичное или параллельное явление. Просвещение Иисуса приводит к очищению или освобождению или просвещению третьего сыновства, которое заключено в материи. Василид говорит (согласно записям Ипполита):
И теперь Иисус стал первой жертвой, принесенной при разделении природ, и Страсти его имели место ни по какой иной причине, как для разделения составных вещей. Ибо, как говорит он, сыновство, прежде бывшее оставленным в бесформенном состоянии (amorfia), нуждалось в разделении на составные части именно тем путем, каким был разделен Иисус.(82)
Этот отрывок представлял для Юнга очень большую важность, как это понятно из факта использования его в качестве эпиграфа к Aion, в котором Юнг рассматривает это утверждение вместе с другими аспектами мысли Василида. Его обсуждение требует большого внимания, но без предварительного знакомства с системой Василида описание Юнга почти не поддается пониманию из-за своей сжатости. После упоминания отрывка из Ипполита Юнг продолжает описание части системы Василида:
Согласно весьма сложному учению Василида, "не-существующий" Бог породил тройное сыновство. Первый "сын", чья природа была наиболее тонкой и чистой, остался наверху с Отцом. Второй сын, чья природа грубее спустился немного ниже, однако ему были даны некие крылья, подобные тем, коими Платон... наделяет душу в "Федре". Третий сын ниже всего пал в "бесформенность", ибо его природа нуждалась в очищении.
Это третье "сыновство", очевидно, - самое грубое и тяжелое, в силу своей нечистоты. Нетрудно увидеть в этих трех эманациях или манифестациях не-существующего Бога трихотомию духа, души и тела. Дух есть нечто чистейшее и высочайшее; душа в своем качестве [связка духа и тела] грубее, чем дух, но обладает "крыльями орла", поэтому способна поднять свой вес к высшим сферам. Оба они имеют тонкую природу и, подобно эфиру или орлу, обитают вблизи области света, тогда как тело, будучи тяжелым, темным и нечистым, лишено света, но тем не менее содержит в себе божественное семя третьего сыновства, - хотя и бессознательное и бесформенное. Это семя было как бы пробуждено Иисусом, очищено и сделано способным к вознесению, благодаря тому, что противоположности были разделены в Иисусе посредством Страстей (то есть его четвертования). [Это относится к его жертвоприношению на четырехконечном кресте как эквиваленту его разделения на четыре части.] Иисус, таким образом, служит прототипом пробуждения третьего сыновства, дремлющего во тьме человеческого состояния. Он – «внутренний духовный человек». (83)
Что это значит психологически? Тьма человеческого состояния соотносится с эго – индивидуальной конкретной персональной человеческой психэ. Иисус – это архетип Самости в своем динамическом и преобразующем аспекте. В системе Василида он – третий Христос, единственный, кто имеет связь с землей и вовлечен в земные дела и процессы. Этот аспект Самости подвергает себя процессу сознательного разделения и служит моделью поведения для эго. Практически это означает, что процесс развивающегося сознания имеет свои корни в бессознательном и должен быть подхвачен эго и реализован.
Юнг продолжает:
С психологической точки зрения особенно важно, что Иисус соответствует третьему сыновству и является прототипом "пробуждающего", ибо противоположности разделились в нем благодаря Страстям и стали осознанными, тогда как в собственно третьем сыновстве они оставались бессознательными до тех пор, пока последнее было бесформенным и недифференцированным. Можно сказать и так: в бессознательном человечества имеется скрытое зерно, соответствующее прототипу Иисуса. Как человек Иисус пришел к сознанию лишь благодаря свету, исходившему от высшего Христа и разделившего разные природы в нем, так и семя в бессознательном человечества пробуждается от света, излучаемого Иисусом, и побуждается к сходному разделению противоположностей. Такая точка зрения полностью согласуется с психологическим фактом появления архетипического образа самости в сновидениях даже тогда, когда какие-либо соответствующие представления отсутствуют в сознании человека, видящего эти сны. (84)
Символический образ третьего сыновства, затерянный в бесформенности, которая просвещена проблеском разделенного Иисуса, соотносится с тьмой человеческого эго, просвещенного проблеском образа Самости, который возникает из бессознательного во снах.
Есть и алхимическая параллель. Третье сыновство Василида, дремлющее в бесформенности материи, соотносится с алхимическим образом сына короля, или сына философов, или сына макрокосма, который описан в алхимии как спящий во тьме prima materia. Тот же феномен можно найти в серии изображений, приведенных в «Психологии переноса» Юнга. Седьмое изображение (внизу) озаглавлено «Восхождение души», и на нем можно видеть маленькую фигуру гомункулуса, поднимающуюся из мертвых тел соединенных любовников. Юнг комментирует это изображение:
Тот факт, что душа на нашем рисунке изображена в виде гомункулуса, указывает, что она находится на пути превращения в filius regius, неделимого гермафродита, Первого Человека, Антропоса. Он когда-то упал в объятия Physis, но теперь восстает вновь, высвободившись из тюрьмы смертного тела. Он вовлечен в своего рода восхождение и, в согласии с [Изумрудной Скрижалью ], соединяется с "вышними силами". Он воплощает в себе сущность "низшей силы", которая, подобно "третьей филиации" в доктрине Василида, всегда стремится ввысь из глубин - не с намерением остаться на небесах, но лишь для того, чтобы вновь появиться на земле в качестве целительной силы, проводника бессмертия и совершенства, посредника и спасителя. (85)
Восхождение души
Юнг проводит ту же параллель в Aion:
Такая картина третьего сыновства кое в чем аналогична средневековому filius philosophorum и filius macrocosmi, также символизирующим дремлющую в материи мировую душу. Даже у Василида тело приобретает особую, неожиданную значимость, поскольку в нем и в его материальности заключена треть явленной Божественности. Это означает не что иное, как то, что материи самой по себе приписывается существенная доля нуминозности; я усматриваю здесь предвосхищение "мистического" значения, впоследствии приобретенного материей в алхимии и - далее - в естественных науках. (86)
Материя потом приобрела «мистическое» значение. Это началось около 1500 г. н.э., после появления алхимии, с началом научной революции и привело к появлению современного материализма. Нуминоз, который вышел из своей проекции в небеса, в большой степени перешел в материю. Результатом стало то, что большое количество замечательных умов того времени были очарованы материей. То интенсивное любопытство породило современную науку. В каждом хорошем ученом есть взаимодействие с нуминозным объектом исследования, и этот объект научного исследования почти во всех случаях, кроме глубинной психологии, материален.
Психологический эквивалент этого внешнего научного события – это растущий акцент на человеческом эго, который начался с протестантсткой Реформации. Говоря символически, тело и материя эквивалентны эго. Так как мы становились все более и более очарованы мистерией материи в химии и физике, мы в то же время прославляли человеческое эго до значительной степени инфляции.
Давайте вернемся к отрывку, который Юнг использовал в качестве эпиграфа к Aion:
И теперь Иисус стал первой жертвой, принесенной при разделении природ, и Страсти его имели место ни по какой иной причине, как для разделения составных вещей. Ибо, как говорит он, сыновство, прежде бывшее оставленным в бесформенном состоянии [amorfia], нуждалось в разделении на составные части именно тем путем, каким был разделен Иисус. (87)
Юнг проясняет, что то, что было разделено в Иисусе, - это противоположности. Мы имеем дело с опытом разделения внутренних противоположностей. Конкретно это означает быть подвергнутым и сознательно выдержать внутренний конфликт. Корень любого невроза – это отказ от сознательного принятия конфликта; и как только бессознательный конфликт становится сознательным, это более не невротичное страдание, оно заменяется на подлинное страдание, которое приводит к исцелению от невроза.
Через этот приход к осознанию противоположностей или внутреннего конфликта человек (или третий сын по Василиду, или сын макрокосма в алхимии) освобождается от пут бесформенного состояния и принимает на себя качества спасителя. Другими словами, через проживание внутреннего конфликта противоположностей Самость рождается в сознании.
Есть свидетельства о том, что Василид и его последователи имели прямой опыт этой образности (осознания противоположностей), которую они так тщательно разработали. Это свидетельство можно найти в их взгляде на творение мира и в этике, почерпнутой оттуда. Согласно Иринею, на нижних уровнях (не включены в первое изображение этой главы) существующий мир и человечество были созданы ангелами, которые живут на нижних небесах. Эти ангелы разделили творческую работу между собой. Каждый ангел создал определенную часть человечества и сохраняет за собой покровительство этой части, и поэтому каждая нация или этническая группа управляется начальством, или ангелом, который является их прародителем. Эти ангелы пребывали в конфликте друг с другом – в борьбе за территорию влияния – и, как результат, различные сообщества, произошедшие от них, также находились в конфликте. Это было неудовлетворительным состоянием дел, и поэтому наивысший, неизъяснимый Отец, поняв, что люди уничтожают друг друга по причине ангельских войн, послал своего собственного перворожденного nous, как он был назван, или Христа, чтобы избавить их от силы тех, кто создал мир.
Согласно этому отрывку из Иринея, Христос не был распят. В последнюю минуту человек по имени Симон заменил его:
Сам не страдал, но некто Симон Киринейский, который был принужден нести за Него крест; сей был преображен Им, так что его считали за Иисуса, и по невежеству и ошибке был распят; а Сам Иисус принял образ Симона, стоял там и смеялся над ними. Так как Он был бестелесная сила и Ум нерожденного Отца, то Он изменялся по произволу и таким образом вознесся к пославшему Его, посмеиваясь над теми, так как Он не мог быть удержан и был для всех невидим. Те же, которые это знают, освобождены от начальств, создавших мир; и не должно веровать в распятого... Итак кто... верует в распятого, тот есть еще раб и во власти тех, которые сотворили тела [одних из тех ангельских сил]; кто же его отрицает, тот свободен от них и знает домостроительства нерожденного Отца...
Поэтому, тот, кто это познал [это] и узнал ангелов и их причины, делается незримым и недоступным для всех ангелов и сил... И как Сын был для всех неведом, так и они должны быть никому неведомы, но, между тем как они всех знают и чрез всех проходят, сами они остаются для всех невидимы и неведомы. Ибо, говорят они, «ты знай всех, и тебя пусть никто не знает». Потому такие люди готовы отрицаться и не могут страдать за имя, так как они подобны всем. Но немногие могут знать это, но только один из тысячи или два из десяти тысяч. Они говорят, что они не суть более иудеи, но еще и не христиане; и не должны высказывать открыто свои таинства, но молчанием хранить их в тайне.(88)
Этот отрывок имеет некоторый интересный подтекст. Ангелы, правящие различными нациями и этническими группами, соотносятся с архетипическими силами, которые лежат за воюющими сообществами, что так нам знакомо по первым страницам наших газет. В сердце всех национальных, этнических, религиозных и политических раздоров есть то, что можно назвать коллективными комплексами. Они, что справедливо для каждого комплекса, имеют архетипические корни. Так что ангелы, приписываемые Василиду, - это архетипический источник, лежащий в основе коллективных комплексов, которые по-прежнему раздирают мир на части своими конфликтами.
Василидиане утверждали, что они невидимы для этих ангелов или коллективных комплексов. Это подразумевает то, что с осознаванием противоположностей человек не идентифицирует себя ни с одной из них, ни с какой бы то ни было стороной. Любая позиция или политическая фракция имеет свою противоположность – или врага – по определению; иначе это не было бы позицией. Василидиане не станут жертвой из-за отождествлением себя с одной из сторон. Кто знает про противоположности, тот не отождествляет себя с названием или именем и не тратит впустую жизненные силы, чтобы защитить одну сторону в борьбе этих противоположностей. Можно иметь предпочтения среди фракций или партий в мире, но не нужно идентифицировать себя с ними. Этот отрывок из Иринея – «Поэтому, тот, кто это познал [это] и узнал ангелов и их причины, делается незримым и недоступным для всех ангелов и сил» - описание состояния бóльшего сознания. Человек с более широким сознанием невидим для человека с более узким сознанием.
Кажется возможным, что эта идея когда-нибудь приведет к возникновению архетипической социологии. В этом существует большая потребность, потому что мир раздирают конфликты между различными коллективными комплексами человечества. Как показывает этот материал, эти коллективные комплексы – реальные психические организмы, которые были описаны Василидом как правящие ангелы. Ангелы сами конфликтуют друг с другом, и их приверженцы подобны клеткам, составляющим большой организм. В работах христиан и гностиков эти коллективные психические организмы назывались по-разному: «ангелы», «начальства» или «силы». Они также упомянуты в хорошо известном отрывке из Павла:
Потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных. (89)
Это гностическое утверждение, которое незамедлительно отсылает нас к гностической доктрине. Это и есть те коллективные архетипические комплексы, эти организмы в коллективном бессознательном, с которыми человек может отождествиться. Освобождение от этой идентификации наступает тогда, когда он осознает противоположности, когда он проходит через этот процесс разделения, про который написано в эпиграфе к Aion: «Иисус стал первой жертвой, принесенной при разделении природ». Можно выразить это и другим способом, сказав, что как только человек осознает противоположности, у него появляется иммунитет против теневых проекций. Предвзятость по своей природе содержит в себе теневые проекции.
Другая доктрина Василида описывает то, что сейчас называется прилипнувшей или присоединенной душой. Это образ хтонического темного двойника гностических духовных начальств или ангелов. Прилипнувшая душа описана Мидом с использованием цитат из Климента Александрийского (Clement of Alexandria) и Исидора (Isidore), сына Василида. Ссылаясь на животную душу или «тело желаний» в доктрине Василида, Мид пишет:
Василидиане привыкли называть страсти придатками [или наслоениями]. Эти сущности, говорят они,имеют определенное вещественное бытие и прикрепляются к рациональной душе, приводя ее в смятение и создавая грубую путаницу. На этом ядре [рациональной души] растут другие побочные и чужеродные природы этих сущностей, таких как волк, обезьяна, лев, козел и прочие. И когда присущие им качества окружают душу, они вызывают желание души уподобиться особой природе этих животных, имитировать их действия или свойства. И человеческие души не только непосредственно соотносят себя с импульсами и проявлениями иррациональных животных, но даже подражают движениям и красоте растений, потому что они так же могут иметь присоединенные свойства растений. Мало того, есть даже определенные свойства [минералов], видимые в привычках, такие как твердость адаманта. (90)
Итак, животные, растительные и минеральные присоединенные души – это части человеческой психэ. Мид продолжает и отмечает, что хотя эти присоединенные дущи и существуют, они не могут быть оправданием от увиливания от ответственности за свои действия. Человеком должен быть движим рациональной душой.
Юнг ссылается на идею присоединенной души в Mysterium Coniunctionis, когда говорит об алхимиках:
Алхимики, поскольку они все же оставались язычниками, придерживались более мистической концепции Бога, истоки которой находятся в поздней античности, и которая... могла бы быть определена, как гностическая; или, поскольку они были христианами, их христианство содержало значительную примесь языческих магических идей о демонах, божественных силах и anima mundi, присущей физической природе или заточенной в ней. Anima mundi воспринималась, как та часть бога, которая образует квинтэссенцию и настоящую субстанцию Physis [природы], и которая для Бога была тем, чем... "присоединенная душа" была для божественной души человека. Эта присоединенная душа была второй душой, которая сквозь царства минералов, растений и животных дорастала до человека, пронизывая всю природу, и природные формы присоединены к ней, как придатки. Эта странная идея Исидора настолько совпадает с феноменологией коллективного бессознательного, что есть основание назвать ее проекцией этого эмпирически доказуемого факта в форму метафизической овеществленной идеи. (91)
Юнг говорит о животных страстях, но также и о растительных и даже минеральных состояниях человеческой психэ. Эти придатки присоединенной души соотносятся с аффективными аспектами духовных начальств, которые были описаны выше. Психологически они соотносятся с основанными на архетипах комплексами в душе человека, которые должны быть интегрированы и осознаны в процессе индивидуации. Как Юнг продемонстрировал в своем эссе «О природе психэ», архетипы биполярны. На одном полюсе он выражается как инстинкт. На другом полюсе – это дух. Ангельские начальства – это духовное измерение архетипа, а животные аспекты присоединенной души – это ее инстинктивное измерение. Основная задача для человека – избегать идентификации с каким-либо полюсом архетипа. Отождествление с одной стороной приводит к духовной инфляции, с другой – к психотической страсти.
Когда эти сущности становятся осознанными, или, как это объясняет Василид, когда гностик узнает природу ангельских сил, он становится для них невидимым. Это означает, что архетипические энергии больше не смогут одолеть эго. Когда противоположности осознаются и эти архетипические реальности распознаны, и в своем низком, и в своем высоком проявлении, больше нет опасности идентификации с ними. На языке гностиков человек оказывается невидим для них и может на своем пути их миновать.
А сейчас мы двинемся вперед на девятнадцать столетий к современному проявлению Василида – юнговским «Семи наставлениям мертвым». Юнг приписывал их авторство Василиду. Этот материал попал к Юнгу в 1916 году. Мы не знаем точную дату, но он написал письмо Альфонсу Мэдеру (Alphonse Maeder) в январе 1917 года, приложив к нему копию «Семи наставлений мертвым», которая была конфиденциально отпечатана и разослана нескольким друзьям. В этом письме он говорит:
Позвольте вам лично передать небольшой подарок в виде сего документа с далековедущими ассоциациями. Данный документ не может быть приписан мне, точно так же, как он ни к чему не обязывает и не претендует на что-то, он просто есть как есть. Поэтому я не могу позволить себе подписать его своим именем и выбрал имя одного их тех великих умов раннехристианской эры, который был ею же и вычеркнут. Документ совершенно неожиданно, подобно спелому плоду, упал на меня с неба во время большого стресса и зажег свет надежды и комфорта в трудные для меня времена. (92)
«Семь наставлений мертвым» - поразительный документ. Его содержание остается за рамками этой книги, но, возможно, стоит задать себе вопрос, как можно понять этот прорыв гностика второго века в сознание Юнга? Юнг описывает это событие в своей автобиографии, и говорит, что появление «Семи наставлений» было предвосхищено серией паранормальных феноменов невероятной силы. Он заключает:
Это переживание нужно воспринимать таким, каково оно есть или каким кажется... Это была рожденная сферой бессознательного констелляция, в чьей своеобычной атмосфере я распознал нумен архетипа. (93)
Но как можно понять присутствие Василида в психэ Юнга, жившего в двадцатом веке? Кажется возможным то, что Юнг проник на ту же психическую глубину, какую достиг и Василид, и что это запустило воскрешение тела Василида, которое является бессмертным вкладом жизни Василида в архетипическую психэ.(94) Основной темой «Семи наставлений мертвым» является осознавание противоположностей – все сводится к этому. Юнг достиг осознания противоположностей, и это достижение активировало архетипическое хранилище - воскресшие тела других людей, которые когда-либо достигли того же уровня и внесли свой личный вклад, ставший доступным Юнгу, его партнерам и собеседникам. На этом уровне опыта не так много внешних партнеров и собеседников. Но это и освободило его от удушающего чувства изоляции и принесло с собой вносящие ясность концепции и образы, вместе с чувством надежды и комфорта, которые были описаны с этом письме.
Можно видеть подобные события и на более низком уровне, в процессе анализа, который достигает достаточной глубины.
77 – Letters, vol.1, стр.34
78 – Memories, Dreams and Reflections, pp. 378ff.
79 – для дальнейшего обсуждения этой идеи см. мою работу Creation of Consciousness, pp.17ff.
80 – дальнейшее исследование символизма числа три в моей работе Ego and Archetype, глава 7
81 – Mead, Fragments of a Faith Forgotten, стр.267
82 – процитировано по Юнгу в Aion, CW 9ii, par.118
83 – там же
84 – там же, par.120
85 – The Practice of Psychotherapy, CW 16, par.481
86 – CW9ii, par.120
87 – см.ранее
88 – “Against Heresies”, I, 24, в Roberts and Donaldson, Ante-Nicene Fathers, vol.1, pp.348ff
89 – Эфесянам, 6:12
90 – Fragments of a Faith Forgotten, pp.276f.
91 – CW 14, par.374
92 – Letters, vol 1, pp.33f
93 – Memories, Dreams and Reflections, стр.191
94 – для дальнейшего обсуждения идеи о том, что сознание, достигнутое каждым человеком во время его жизни, сохраняется навсегда на архетипическом уровне, см. мою работу Creation of Consciousness, pp. 23ff.