Эдвард Эдингер
"Священная психэ. Психологическое исследование псалмов".
Глава 6
Псалом 51. Miserere (Помилуй).
«Песнь Давида, о том времени, когда пророк Натан пришёл к Давиду, после согрешения Давида с Вирсавией».
1. Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои.
2. Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня.
3. Ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною.
4. Тебе, Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем.
5. Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя.
6. Вот, Ты возлюбил истину в сердце и внутрь меня явил мне мудрость.
7. Окропи меня иссопом, и буду чист; омой меня, и буду белее снега.
8. Дай мне услышать радость и веселие, и возрадуются кости, Тобою сокрушенные.
9. Отврати лице Твое от грехов моих и изгладь все беззакония мои.
10. Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня.
11. Не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отними от меня.
12. Возврати мне радость спасения Твоего и Духом владычественным утверди меня.
13. Научу беззаконных путям Твоим, и нечестивые к Тебе обратятся.
14. Избавь меня от кровей, Боже, Боже спасения моего, и язык мой восхвалит правду Твою.
15. Господи! отверзи уста мои, и уста мои возвестят хвалу Твою:
16. Ибо жертвы Ты не желаешь, - я дал бы ее; к всесожжению не благоволишь.
17. Жертва Богу - дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже.
18. Облагодетельствуй по благоволению Твоему Сион; воздвигни стены Иерусалима:
19. Тогда благоугодны будут Тебе жертвы правды, возношение и всесожжение; тогда возложат на алтарь Твой тельцов.
«Miserere», возможно, является главным среди других, так называемых покаянных Псалмов. Молящийся раскаивается, признается в своих грехах, и просит прощения. Поэтому этот Псалом поднимает вопрос об исповеди (confession) и раскаянии: роль, которую они играют в Церкви, и в психологии. Признание(confession) является главной движущей силой в процессе психотерапии.
Юнг дает нам важную информацию по этому вопросу в речи 1939 года, которая называется «Символическая жизнь». Он неофициально общался на английском с Гильдией Пастырской Психологии в Лондоне – людьми, заинтересованными в религиозных вопросах. Касательно религиозной догмы он говорил следующее:
Печальная правда заключается в том, что мы больше этого не понимаем. Но известно, что в предшествующие века человек вовсе не нуждался в подобном роде интеллектуальном понимании. Мы этим гордимся, хотя гордиться тут нечем. Наш интеллект абсолютно не способен понимать подобные вещи. Психологически мы продвинулись очень недалеко в понимании правды, экстраординарной правды ритуала и догмы. Поэтому подобные догмы не должны подвергаться какой-либо критике. [До тех пор, разумеется, пока догмы для нас по-прежнему живы.]
Поэтому, вы понимаете, если я имею дело с настоящим христианином, настоящим католиком, то всегда стараюсь быть поближе к догме и говорю: «Вы привязаны к ней! И если вы начнете критиковать ее так или иначе интеллектуально, то я начну вас анализировать, и тогда вы у меня на сковородке!» Когда католик приходит ко мне, я спрашиваю: «Вы исповедовались в этом своему духовнику?» Естественно, он говорит: «Нет, он не поймет».— «И зачем вы тогда вообще исповедуетесь?» — «О-о, всякие там грязные мелочи, которые не имеют значения» - а вот о главных грехах он никогда не говорит. Как я уже говорил, у меня было очень мало католиков — шесть. Я гордился этим и говорил им: «Вы понимаете, что все то, что вы мне говорите, действительно очень серьезно. Идите теперь к своему духовнику и исповедуйтесь. И неважно, поймет он вас или нет. Это говорится перед Богом, и если вы этого не сделаете, то поставите себя вне Церкви. Тогда мы начнем анализ, и тогда станет "жарко", так что для вас будет лучше вернуться в лоно матери Церкви». Так что, вы понимаете, я вернул этих людей обратно в Церковь с тем же результатом, как если бы сам Папа дал мне частное благословение учить некоторых важничающих католиков, как правильно исповедоваться.
Например, была одна дама, игравшая очень важную роль в обществе. Она была ревностной католичкой и летом всегда приезжала в Швейцарию на каникулы. Там есть один известный монастырь, и она обычно отправляется туда для исповеди и духовного окормления. Будучи интересной персоной, она более, чем следовало бы, заинтересовалась своим духовником, а тот проявил несколько больший интерес к ней, и вот получился конфликт. В результате духовник переместился в клаузуру (место в религиозном здании, присутствие в котором по аналогии с алтарем у православных лицам женского пола запрещено), а она буквально пала духом, после чего ей посоветовали обратиться ко мне. И вот она пришла в полном возмущении по поводу вмешавшейся администрации, а я отправил ее назад, к ее духовному авторитету, посоветовав рассказать обо всем. И, когда она вернулась в Рим, где жила и где находился ее духовный наставник, тот спросил ее: «Ну, хорошо. Я знаю тебя уже много лет. Как случилось,
что сейчас ты смогла исповедаться так легко и свободно?» И она сказала, что научилась этому у доктора. Вот вам и история о том, как я получил частное благословение Папы.
Я считаю, что, если пациент является действительным членом церкви, ему следует относиться ко всему серьезно. Он должен быть подлинным и искренним членом этой церкви, и ему не следует идти к доктору для решения своих проблем, когда он верит, что должен искать их разрешения у Бога. Например, когда член Оксфордской группы приходит ко мне на лечение, я говорю: «Вы принадлежите к Оксфордской группе; поскольку это так, то и все свои вопросы вы должны решать там. Я не могу сделать это лучше, чем Иисус». [68]
Как утверждает Юнг, только если у человека нет определенного догматического религиозного кредо, стоит задуматься об анализе. И только при таких обстоятельствах вы сможете последовать за мной дальше в тех вопросах, которые я должен затронуть относительно этого Псалма – потому как я говорю довольно радикальные вещи, поскольку речь идет о традиционной точке зрения.
Но прежде, чем мы приступим к этому - несколько слов о том, как Юнг учил исповедоваться католиков. Исповедь является прелюдией к разделению таинства Евхаристии. Для того чтобы этот опыт был подлинным, психологически живым, исповедь должна быть искренней. Это значит, что то в чем исповедуется человек должно быть для него действительно постыдным, и он чувствует себя по-настоящему виновным в этом. Это очень просто обнаружить, потому как это будет последней вещью, в которой вы хотите признаться. Просто подумайте про себя, «В чем я меньше всего хочу признаться перед группой собравшихся здесь людей?». Что-то придет вам на ум, я это обещаю! То же самое применимо к анализу: что-то, что вы больше всего утаиваете от аналитика, есть именно то, с чем нужно прийти на сеанс анализа. В таком случае это живой анализ. (Кстати, я не рекомендую коллективное признание. Я просто использовал эту фантазию в качестве примера, чтобы помочь человеку понять, что его самого в нем не устраивает).
Так или иначе, практикующему католику, всё, в отношении чего он не чувствует себя комфортно, особенно если вопрос касается Бога или Церкви, необходимо высказать на исповеди. Тогда это будет проникнуто непосредственным опытом и будет шанс на подлинное отпущение грехов, будет возможность действительного переживания спасения из состояния вины. И до тех пор, пока это действительно работает, как говорит Юнг, ничего не нужно менять.
То, к чему я теперь собираюсь обратиться, может быть воспринято только в том случае, если вы не смотрите на этот материал с религиозной точки зрения, но открыты к обсуждению того, что здесь подразумевается психологически. Смысл этого Псалма подразумевает нечто поразительное.
В Псалме 51 речь идет о таких понятиях как грех, вина, исповедь. Исходя из того что говорится в самом начале псалма, мы имеем дело с грехом Давида в отношении к Вирсавии и Урии – ужасны эпизод. Я напомню вам его суть.
Давид, подглядывая с крыши своего дворца за Вирсавией, стал испытывать безрассудную страсть к ней. К его несчастью она была замужем за Урией, одним из офицеров в его армии. Дабы утолить свою страсть к Вирсавии, Давид убивает ее мужа, приказывая отправить его в опасную битву и оставить без помощи. Затем Давид взял Вирсавию в свои жены. (Царств. 2-27) Это история, относящаяся к одной из самых ярких фигур Ветхого Завета – Давиду.
Здесь позвольте дать одну из психологических трактовок, которая немедленно напрашивается из этой истории. Это может показаться несколько слишком абстрактным, но я собираюсь представить нижеследующее как часть интерпретации в целом. В терминах этой истории как психологической драмы, если Давид представляет собой эго, то Вирсавия будет его анимой, которая замужем за тенью – Урией – который находится в подчиненном положении, будучи солдатом. Эго стремится удовлетворить свое стремление к единству с анимой, но выходит так, что его желание незаконно, потому что оно не может связаться с анимой или анимусом, пытаясь при этом миновать тень. Это основная психологическая тема – практически рутинная вещь в целом саду разнообразных позитивных проекций анимы и анимуса. В подобных тисках человек находится во власти одержимости некоей блаженной, райской иллюзией идеального состояния гармонии. Но эта иллюзия покупается ценой убийства – подавления – тени. Рано или поздно тень даст о себе знать, иллюзия рухнет, и последствия нагрянут. Это один из способов интерпретации истории о Давиде и Вирсавии.
Теперь же давайте взглянем на это с других углов. Еврейская легенда рассказывает нам следующую историю:
Однажды Давид сидел в своей комнате и писал псалом, когда Сатана явился к нему, скрываясь под обликом птицы. Перья ее были чистого золота, клюв ее был алмазный, лапы из сверкающих рубинов. Давид уронил свою книгу и попытался поймать эту птицу, которая, как он подумал, прилетела из Эдемского Сада. Но птица улетела в окно и села на нижней ветке дерева в соседском саду. И под ветвью этого дерева юная дева мыла свои волосы. [Это была Вирсавия, и Давид взял ее, подстроив смерть ее мужа Урии]. [69]
Интерес Давида перешел с птицы на Вирсавию, с вытекающими из этого последствиями. Как видите, поскольку птица (замаскированный Сатана) прилетела из Эдемского Сада, ей соответствует то, что я уже упомянул – райская, иллюзорная природа проекции анимы или анимуса.
Согласно другой легенде, именно Бог, а не Давид, был тем, кто подвиг его на преступление с Вирсавией, затем чтобы Бог мог сказать иным грешникам: «Ступайте к Давиду и учитесь у него, как раскаиваться». [70]
Две эти легенды дают нам другой способ взглянуть на всю историю. Я привел их вместе потому что, понимая в психологическом ключе, Сатана и Бог являются двумя аспектами одного и того же нуминозного феномена. И в соответствии с первой историей, птица была инкрустирована драгоценными камнями, – которые показывают, что главные психологические ценности были воплощены в образе птицы, Сатаны. Это то, что всегда символизируют камни во снах. Так что вы постепенно обнаруживаете, сколь двусмысленной становится история. Она теряет свой прежний черно-белый окрас.
Более того, из истории мы знаем, что птица прилетает из Эдемского Сада. Другими словами, птица является посланником, явившимся из состояния изначальной целостности. С одной стороны это символизирует регрессивное влечение к благословенному началу, из которого – согласно мифу – мы все были изгнаны. С другой стороны, однако, это указывает на потенциальную связь с единым целым, сознательно достигнутую, которая равнозначна воспроизведению Эдемского Сада - Рая.
Вторая легенда говорит о том, что Бог, а не Давид, был за всем этим, и то Бог свершил это, чтобы он мог потом сказать другим грешникам, «Ступайте к Давиду и учитесь у него, как раскаиваться». Это дает нам ключ к принятию наших собственных грехов и ошибок, что само по себе очень трудно. Намного легче признать чей-то чужой грех в отношении себя; и очень сложно принять свои грехи и ошибки.
Вы заметили, что я использую два разных термина. В чем разница между грехом и ошибкой? Грех существует с точки зрения чувств; ошибка существует с точки зрения мышления. Зачастую люди называют свои поступки, в которых они повинны, «ошибками». Вот почему Платон может сказать – я думаю, что Будда говорил то же самое – что всякий грех сводится к неведению. Если это просто ошибка – случилось так, что человек не знал, как правильно поступить – и все, что касается чувств, оказывается за бортом; здесь не будет такой вещи, как вина. Это будет заключение человека с ведущей функцией мышления.
Я, как человек мышления, испытываю значительные затруднения как в принятии своих ошибок, так и в принятии своих грехов, потому как и те и другие являются одним и тем же по своей психологической природе. То, что они делают, в конечном счете, так это принижают эго. Они служат опытом переживания поражения эго. Если эго стремится быть хорошим, правильным и корректным в соответствии с тем, относительно чего оно выбрало быть таковым, грех является провалом. И если эго обладает сознательностью – знанием того, что оно делает - как важнейшей ценностью, тогда в случае совершения даже малейшей ошибки, это будет подобно унизительному провалу.
Как я сказал раньше, данная легенда дает нам ключ, который может нам помочь принять подобные вещи. Она говорит о том, что Бог привел Давида к преступлению, затем, чтобы использовать его как пример того, как надо раскаяться. Не как пример того, как совершать преступления, но как пример покаяния, пример того как протекает процесс трансформации. Ошибка или преступление признаются, полностью проживаются, оказываются выстраданными, и могут оказать преображающее воздействие на человека, который их совершил. Все это может быть признано, поскольку дает импульс для собственного психологического развития и трансформации. Это не пример для кого-то другого, но внутренний пример. И когда вы начинаете смотреть на вещи в подобном свете, то понимаете, что грехи и ошибки являются необходимой частью психологического развития.
Библейский текст сам по себе так же подразумевает то, что преступление Давида было необходимостью, потому как плодом его союза с Вирсавией стал прародитель Мессии. Соломон появился в результате этого союза и родословная Христа восходит к Соломону, Давиду и Иессею. Кроме того в еврейских легендах, будущий Мессия (не тождественный Христу – это другой символический контекст) также идет по линии Давида и Соломона. Поэтому, согласно обеим этим символическим генеалогиям, преступление было необходимо.
Иллюстрация из манускрипта двенадцатого или тринадцатого века показывает Натана упрекающего Давида за его грех и последующее покаяния Давида. Я считаю историю Давида особенно хорошим примером психического жизненного цикла.
Дело состоит в том, что нельзя покаяться, вступить в преображающий цикл развития, не совершив грех – довольно тяжелая и опасная доктрина, но все же правдивая. В соответствии с учением определенных гностических сект, человек не может быть освобожден от того греха, который он не совершал. Очень опасная доктрина. И лучше всего не воспринимать все это буквально. Все же это указывает на правду, состоящую в том, что необходимо уделять достаточно внимания тени, глубоко принимать ее – со всей греховностью, со всей виной, которую она порождает – если в конечном итоге необходимо осуществить процесс индивидуации. В противном случае, если человек просто остается в безопасности на стороне доброго и правильного – независимо от того, как именно он определяет это «правильное» - психологический рост прекращается.
Я с этим еще не закончил, потому как из этого Псалма можно извлечь еще более радикальные идеи. В стихе 4 Давид говорит Яхве: «Тебе, Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем».
В цитате из Библии, приводимой Августином говорится о том же: «…что Ты праведен в приговоре Твоем и побеждаешь, там где Тебя осуждают». Этот отрывок стал проблемой для Августина, и здесь мы видим праведное стремление столкнуться лицом к лицу с тем, что обнаруживается в Писаниях. Я хочу прочитать вам часть его комментария, чтобы показать, как он разрешает ситуацию. Он выкручивается благодаря своей религиозности:
«Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал». Что это такое? Ибо не было перед людьми другой жены совращено и другого убитого мужа? Разве не знали все, что сотворил Давид? Что есть, «Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал»? Потому что Ты один безгрешен. Он тот, кто наказывает, и не имеет ничего, за что можно было бы наказать Его; Он тот, кто порицает, не имея в Себе ничего, в чем можно было бы упрекнуть. «Что Ты праведен в приговоре Твоем и побеждаешь, там где Тебя осуждают». К кому он обращается, братья мои, с кем он говорит, это сложно понять. [Верно!] К Богу, безусловно, он обращается, и очевидно то, что Бог Отец не осуждаем. [72]
Что ж, это совсем не очевидно; он приводит предположение о природе Бога. Это представляет определенную сложность, когда люди заключены в рамки определенного вероучения. Они считают, что знают природу Бога. Они считают верно, что определили его, поймали в свою формулу, тогда они могут сказать «О, это не есть Бог, ибо Бог Отец не осуждаем».
Вот как Августин выбирается из всего этого: он решает проблему, заключая, что обращение здесь относится не к Богу Отцу, но к Христу:
Что есть, «И побеждаешь, там где Тебя осуждают»? Он видит, что будущий Судья [т.е. Христос] будет осуждён, осуждаемый лишь грешниками, и победит их в этом, ибо в Нем не ничего, что можно осудить… Поэтому Ему, не имеющему грехов, обращается в этой ситуации Давид, «Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и побеждаешь, там где Тебя осуждают». Ибо Ты превзошел всех людей, всех судей; и он считал самого себя лишь перед Тобой несправедливым: лишь Ты один справедливо судишь, будучи несправедливо осужден, Что обладаешь силой положить Свою жизнь, и можешь взять её обратно. Ты побеждаешь тогда, когда Тебя осуждают. Всех людей Ты превосходишь, ибо Ты больше, чем люди, и Тобой были созданы люди. [73]
Он продолжает дальше и это довольно интересно. У меня нет времени, чтобы последовать за ним, но я хотел бы, по крайней мере, показать вам как он пытается разобраться с этой проблемой. В те времена, конкретный Бого-образ был тем, чем он должен был быть; и не мог быть чем-то иным. Следовательно, мы не имеем права критиковать то, что было в то время. Но теперь мы можем видеть, – благодаря помощи психологии – что в данном отрывке из Псалма, пробуждается потрясающее осознание того, (даже несмотря на то, что уйдет еще две тысячи лет на то, чтобы составить целостную картину) что Бог может быть оправдан человеком. Об этом здесь говорится. «Тебе, Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем». Другими словами, вопреки тому, что сказал Августин, Бог осуждаем. Я не думаю, что кто-либо прочитал «Ответ Иову», не признав того, что Юнг судил Яхве. Мне кажется это нельзя обойти вниманием. Это довольно опасная операция, нужно признать, но он занимался именно этим.
Как видите, психологически, теперь пришло время, когда мы можем принять идею процесса, в котором эго берет на себя ответственность за злые побуждения Самости, затем чтобы Самость могла быть преобразована.
Рассматривая весь приведенный материал вместе – сам текст Псалма, сопутствующие легенды и комментарии Августина – психологически мы можем сказать, что движущая сила преступления подобной природы, преступление страсти, происходит от Яхве. Одна из легенд даже прямо говорит об этом. Но все это неоднозначно и сложно для религиозных комментаторов, потому что требует от них понимания того, что Яхве имеет две стороны, объединяя противоположности. С психологической точки зрения Давид совершает преступления из-за временной одержимости бессознательным, а потом сознательно берет на себя ответственность за свои поступки, затем, чтобы Бог мог быть оправдан. Другими словами, эго берет на себя сознательную ответственность – принимая вину и раскаиваясь – за злые побуждения первобытной Самости, чтобы Самость могла трансформироваться. [74] И зародыш этой идеи заключен в Псалме 51.
Схожая идея выражена в Рубайяте Омара Хайяма, написанном в одиннадцатом веке. Эдвард Фицджеральд перевел его с персидского на английский в девятнадцатом столетии. Я не уверен, был ли это абсолютно точный перевод или нет, но я полагаю, что Фицджеральд должен был написать это, основываясь на Рубайяте:
О Ты, что с ловушкой и с джином
Дорогу преградил мне ту, по которой я гулял,
Твоя воля не Предопределенным Злом всё окружить -
Запутать всё, и приписать затем мне Грех!
О Ты, что человека низкой Земли сотворил,
И даже с райским советом Змея:
Для всех назначил Грех, которым Лицо Человека
Запятнано – прощенье человеку ты даешь – и забираешь! [76]
Вопрос: Не могли бы вы рассказать подробнее о «трансформации Бога»?
Эдингер: Я не уверен в том, что краткий ответ будет иметь достаточно смысла. Разумеется, это поразительная идея, говорить о трансформации Бога. Шокирующе! Что это, по всей видимости, может значить? Легче становится, если говорить об этом в более современных терминах трансформации бессознательного, когда человек сталкивается с ним. [77] Процесс столкновения сознательного эго с аффективными реалиями бессознательного приводит к изменениям.
Весь символизм алхимии имеет дело с одним этим словом: трансформация. Алхимия есть мистерия преображения. И хотя это не столь очевидно, факты из алхимических сочинений ясно указывают на то, что prima materia, с которой начиналась работа, отождествлялась с Богом. [78] Поэтому, опираясь на данные, почерпнутые только из алхимии – символические факты – мы имеем право говорить о трансформации Бога.
Теперь сложность заключается в том, чтобы построить мост к личному жизненному опыту – применить эти идеи и символические образы. Я думаю, что у меня не получится удачно совершить подобное в формате общественной лекции. Это просто невозможно. Уходят годы анализа только на то, чтобы хотя бы подойти к этому. Но нет никакого вреда в том, чтобы отвлечься от подобного образа мыслей. Он слишком провокационный; и он может попасть в бессознательное определенных личностей и возможно прорасти там. В будущем, определенное переживание и сновидение могут снова затронуть эту тему, и вы скажете «О, это то самое, что он имел в виду!». Но не ожидайте предельной ясности, потому что ее и не может быть – по крайней мере, в этой области.
Поэтому, если вы не понимаете этого, все нормально. Я тоже этого не понимаю. Но я подобрал ту формулировку, которая более и менее удовлетворяет меня на данный момент. Тяжелая часть, разумеется, наступает тогда, когда человек должен лично прожить то, о чем сказано в приведенном отрывке. Это тяжелая часть.