Эдвард Эдингер
Вечная драма
Глава 9 Персей
По одной из версий мифа о Персее его деду, отцу его матери, оракул предрек, что внук свергнет его. По этой причине он заточил свою дочь в подземной темнице с медными стенами, дабы уберечь ее от мужчин. Но Зевс пришел в ее камеру в форме золотого дождя и Даная зачала Персея. Согласно другой версии Даная соблазнила своего дядю, враждебно настроенного по отношению к ее отцу, и за это противозаконное зачатие она и была заточенная в подземелье.
Это двусмысленность, неясность, часто имеющая место в мифах; как и в теме двойственного происхождения, возникает вопрос о происхождении героя: это было божественное или противозаконное зачатие? Символически эти варианты эквивалентны, так как если зачатие не происходит согласно человеческим законам, если оно не легитимизовано человеческой моралью, тогда зачатие выходит за рамки ограничений и обретает трансперсональный смысл, качество божественности. Здесь мы находим много общего с историей рождения Христа. Канонические источники гласят, что он был зачат от Святого Духа, подобного золотому дождю, явившемуся Данае. Однако, существуют также легенды, гласящие что Мария незаконно зачала от римского легионера.
Появление этого образа в снах очень значимо. Очень часто первые сны, связанные с проявлением Самости, изображают рождение внебрачного ребенка, или, возможно, ребенка, объединяющего в себе несколько рас – наполовину европиоида, наполовину негроида. Только выход за границы, за приемлемые для Эго стандарты может сопровождать это рождение, так как Самость по своей природе выходит за пределы правил Эго.
Стоит обратить внимание на то, как древние писатели использовали образ Данаи. Софокл сравнивал ее с Антигоной, осмелившейся бросить вызов титану Креону, запретившему погребать ее брата, восставшего против него. Погребение обладало глубокой значимостью для древнегреческого ума и Антигона приступила к похоронам своего брата, несмотря на запрет. В наказание она была замурована в пещере и обречена на смерть в ней. Софокл так говорит о ней:
«Так пострадала Даная прекрасная,
Та, что на доски, обитые бронзою,
Переменила сияние дня.
Спальней могила ей стала, дитя моё, -
А родовита была и хранил ее Зевс,
К ней сошедший дождем золотым»[i]
Софокл понимает, что Антигона, соблюдая божественный закон, нарушает человеческий. Сходным характером обладает Даная, которая заботливо взращивая семя Зевса, она дает жизнь герою Персею. Психологически этот образ говорит нам о том, что рождение принципа индивидуации сомнительно, неоднозначно и влечет за собой изоляцию от мира. Так было когда Зевс пришел к Данае в ее темницу из бронзы.
Отвержение и покинутость, присущие появлению героя на свет также характерны и обстоятельств рождения Персея. Персей вместе с матерью были выброшены в море в деревянном сундуке, то есть, они были выброшены в бессознательное с расчетом на то, что погибнут там. Но чудесным образом их прибило к острову короля Полидекта, где и был воспитан Персей.
Когда царю преподносили свадебные подарки, Персей, не имея чего-либо материального, что могло бы быть принесено в дар, импульсивно предложил царю наиболее невероятный из всех возможных подарков – голову Медузы Горгоны. Безрассудство и самонадеянность предложения встроены в миф, так что мы должны принять их как выражение некого аспекта процесса индивидуализации: они реализуются на тех стадиях, где осторожность и взвешивание всех за и против не обеспечат продвижения. Если бы мы всегда осознавали свои перспективы, то не продвинулись бы далеко на пути психического развития; возможно, даже выход из утробы был бы лишен смысла. Для того, чтобы стать героем, Персею было необходимо совершить смелый шаг в неизвестность и прожить все последовавшие за ним события.
Это подводит нас к образу Медузы Горгоны и тому, как мы его понимаем. Ее образ широко распространен в греческом искусстве. Греческая керамика, античные скульптуры и фризы зданий снова и снова демонстрируют нам образ Горгоны, ужасающей женщины с острыми зубами, высунутым языком и извивающими змеями на голове вместо волос. Популярность этого образа ужаса в древней Греции похоже указывает на то, что так ясно осознавал Ницше – на близость греческого ума к первобытным глубинам, из которых он не так давно возник. Так отражалось восприятие греками всей полноты ужаса сокрытого под поверхностью сознания бытия, от которого мы как цивилизованные люди избавлены. Именно это осознание наделяло все ими сотворенное глубиной и напряженностью, равных которым нет.
Медуза – выражение этого внушающего страх уровня существования, если смотреть на него достаточно долго он способен привести в оцепенение. Миф гласит, что Медуза была настолько ужасающей, что брошенный на нее взгляд превращал в камень. Также она может рассматриваться как негативный материнский архетип в самых устрашающих его проявлениях, способных парализовать Эго так что все, что движется, течет и спонтанно изменяется полностью останавливается. Это образ, с которым молодому человеку необходимо встретиться и совладать, если он хочет самостоятельно идти по жизни. Он должен противостоять самому ужасу существования для дальнейшего продвижения и развития. Это то, что сделал Персей.
В этом мифе мы находим прекрасные примеры помогающих божеств греческого пантеона. Двое, содействующие Персею являются типичными помощниками: от Гермеса он получил серповидный клинок, которым отсек голову Медузы, от Афины – полированный щит, который также являлся зеркалом, позволивший ему убить Горгону без необходимости смотреть на нее прямо, не подвергая себя опасности превратиться в камень. История повествует о предшествовавших столкновениях с феминной силой – Персею необходимо было узнать путь к Медузе у Грай, троих сестер, у которых был только один зуб и один глаз на двоих. Выкрав зуб и глаз Персей вернул их за указание пути к сестрам Горгонам. В итоге, добравшись до Медузы, Персей отрубил ей голову, используя подаренные ему богами зеркальный щит и клинок. Как только тело Медузы было обезглавлено из него возник Хрисаор, воин, в будущем ставший отцом монстров, а из головы Горгоны – что для нас более значимо - возник Пегас, крылатый конь. Это яркий образ освобожденного либидо. Это так, как если бы отсечение ужасающей головы Медузы имело эффект трансформации заключавшейся в ней негативной энергии в позитивную, творческую силу, олицетворяемую лошадью – символом физической энергии, которая в то же время наделена крыльями. Позже Пегас высек ударом своего копыта источник Гиппокрен, источник муз. Таким образом, искусство исходит от либидо Пегаса, однако его исходным источником была Медуза, ибо именно она была матерью Пегаса.
Возвращаясь после победы над Медузой, Персей увидел Андромеду, которая была прикована к скале и должна была быть принесена в жертву морскому чудовищу для искупления грехов своей матери. Персей убил чудовище и расковал Андромеду, являющую собой типичный пример плененной Анимы, которую необходимо освободить. Это еще один вариант освобождения Пегаса путем убийства чудовища-Медузы, но на более высоком уровне, о чем свидетельствует появление феминной связывающей, устанавливающей отношения функции, из инстинктивных, чудовищных истоков, олицетворяемых морским монстром.
Зеркальный щит Афины играет очень важную роль, так как без него не было бы возможности увидеть Медузу и трансформировать ее. Данный Персею богиней мудрости Афиной, зеркальный щит является образом процесса цивилизации: благодаря ему человечество способно превозмочь первозданный ужас, олицетворяемый Медузой. Миф говорит, что для преодоления или совладания с изначальным ужасом, существующим в бессознательном, нам необходим зеркальный щит. Основной особенностью зеркала является его способность создавать образы; оно показывает нам то, что мы иначе не смогли бы увидеть в себе, так как слишком слизки к нему. Без зеркала, например, мы никогда не узнали бы как выглядит наше лицо: поскольку мы находимся «внутри» и смотрим наружу нет возможности для самопознания, даже для такого простейшего проявления самопознания как выяснение нашего внешнего облика потребуется источник света и отражающая поверхность и только тогда станет возможным дальнейшее самопознание. Весь процесс развития сознания, как индивидуального, так и коллективного, осуществляется благодаря инструменту, создающему отражения, образы, дающие нам объективную информацию о том, кто мы есть. Нам следует помнить, что зеркало Афины показывает образ того, на что мы не можем посмотреть прямо; чтобы понять, с чем мы имеем дело, мы должны посмотреть на это опосредованно, что позволит нам более объективно увидеть это. Конечно же, это не тот случай, когда термин «отражение» относится к особой способности человеческого сознания, способности рассматривать себя. Это функция зеркала а также способность человеческого сознания к самонаблюдающему, самопознающему и самокритичному отражению.
Все формы искусства, литература, драма – по своей сущности отражающие явления. Шекспир говорит нам об этом устами Гамлета в его реплике о природе драмы: «Цель лицедейства … - держать как бы зеркало перед природой, являть добродетели ее же черты, спаси – ее же облик, а всякому веку и сословию – его подобие и отпечаток[ii]». Посещая театр мы, в сущности, отражаемся. Юнг называл театр местом, где люди прорабатывают свои индивидуальные комплексы публично. Там мы обнаруживаем, на что мы реагируем, что затрагивает нас до глубины души; мы открываем значимое и актуальное для нас. Эпизоды театральных постановок и кинофильмов оставляющие нас «холодными» не выполняют функцию зеркала. То, на что мы реагируем, отзеркаливает некоторые аспекты нашей внутренней природы и позволяет увидеть их. Вся мифология служит функции отражения.
История Нарцисса показывает нам, какую опасность может таить в себе зеркало. Согласно преданию, Тиресий сказал: «Нарцисс проживет долгую жизнь, если сам себя никогда не увидит» - то есть при условии, что никогда не посмотрит в зеркало, но он увидел свое отражение в озере и его жизнь оборвалась. Здесь содержится указание на опасность увидеть себя преждевременно – до того, как появиться возможность ассимилировать увиденное.
Познавательно обратиться к этимологии слова «зеркало». Оно происходит от латинских слов miror, mirare означающих «удивлять, изумлять», и, следовательно, родственно таким словам как «чудо» и «восхищение, любование». Способность удивляться связанна с рефлексивным сознанием. Зеркало на латыни – speculum от specio от «смотреть, глядеть». Родственными словами являются «speculate» (англ.) - обдумывать, размышлять, строить предположения и «spectacles» (англ.) – очки; также различные слова, имеющие корень «scope» (англ.), например телескоп, микроскоп.
В фольклоре зеркало предстает как очень интересный образ. Согласно примитивному мышлению отражение в зеркале является душой. Таким образом, зеркало наделяется сверхъестественными качествами и окружается суеверными запретами, нарушение которых сулит беды. Долгое всматривание в зеркало предполагает определенный риск, так как душе может быть нанесен существенный вред, пока она в отражении. И часто практикуемое закрытие зеркал в доме после смерти живущего в нем объясняется тем, что душа покойника не возвратилась через черкало или чтобы ее не затянуло в него. Иными словами, зеркало являет собой порог между этим и потусторонним миром; Алиса пересекла этот порог в Зазеркалье когда шагнула в зеркало и очутилась по ту сторону, в бессознательном. Гадание на зеркалах не было редкостью и этот факт проливает свет на изначальное значение термина «speculate» (англ. – обдумывать, предпологать) – вглядываться в стеклянный шар или зеркало дабы разглядеть там будущее (умозрительно выстроить свои предположения о нем).
Образ зеркала и его символизм могут быть рассмотрены с двух точек зрения: с позиции коллективной функции культуры, которую мы только что затронули, и с позиции индивидуального психологического развития и процесса психотерапии в частности. Может быть установлена четкая параллель между процессом развития, который имеет место в индивидуальном анализе человека и культурным прогрессом, достигаемым расой в историческом процессе. Они обладают принципиально одинаковой природой; один является микрокосмом другого. Так же, как культурной истории человечества необходима память, прошлое и знание этого прошлого, так же и в личной психотерапии мы начинаем с истории прошлого индивида. Бытие индивида не может быть осознанным без памяти о том, откуда он пришел и кем он был. Итак, в первую очередь необходимо активировать и стимулировать память. Как сказал Сантаяна про исторический процесс: «Кто не помнит своего прошлого, обязан повторять его вновь и вновь». Это верно и в отношении личности: все подавленные переживания, заблокированные в памяти индивида по какой-либо причине, будут неизменно повторяться вновь и вновь на бессознательном уровне пока не будут восстановлены в памяти и ассимилированы.
В психотерапевтическом процессе мы рассматриваем сны. Сны – это зеркало, которое дает нам бессознательное. Образы, которые мы видим в снах являются отражением нашего текущего состояния и без снов мы не могли бы наблюдать то, какими мы есть. Сны в определенном смысле служат той же цели для индивида, что и культурные формы (искусство и литература) для общества. Также индивиды могут стать «художниками для себя» и писать картины своих собственных состояний, писать о них стихи, тем самым создавая зеркальные образы, позволяющие увидеть то, кем они являются в реальности. Активное воображение играет ту же функцию отражения.
Функция отражения играет важную роль в отношениях терапевта и пациента и потому эти отношения так важны. Процесс индивидуации протекает не в вакууме, поэтому нам необходимо не только внутреннее зеркало, но и внешнее. Мы исследуем себя в значительной степени наблюдая за тем, какое влияние мы оказываем на окружающих; каждый из нас служит зеркалом для нашего окружения. Влияние обеспечивается при помощи наших реакций, которые служат объективными показателями, на которые окружающие могут опираться в процессе самопознания.
Потрясающее описание значимости феномена отражения мы находим у Шопенгауэра, который во многих отношениях может быть рассмотрен как отец глубинной психологии. Вот отрывок из его работы «Мир как воля и представление»:
«Замечательно и даже изумительно, как человек наряду со своей жизнью in concreto всегда ведет еще другую жизнь - in abstracto. В первой он отдан на произвол всех бурь действительности и влиянию настоящего; он обречен на искание, страдание, смерть, как и животное. Но его жизнь in abstracto, как она предстает его разумному сознанию, это - тихое отражение первой и мира, в котором он живет, это - упомянутый мною уменьшенный эскиз. Здесь, в сфере спокойного размышления, кажется ему холодным, бесцветным и чуждым текущему мгновению то, что там совершенно владеет им и сильно волнует его: здесь он - только зритель и наблюдатель. Удаляясь в область рефлексии, он походит на актера, который, сыграв свою сцену, до нового выхода занимает место среди зрителей и оттуда спокойно смотрит на все, что бы ни происходило в пьесе, даже на приготовление к его собственной смерти; но в известный момент он возвращается на подмостки и действует, и страдает, как и полагается ему.»[iii]
В психологическом смысле Шопенгауэр говорит о способности обратить завладевший индивидом психологический комплекс в объект наблюдения и познания. Расширяя эту аналогию мы могли бы сказать, что достижение такой объективности равносильно тому, что борьба и страдания внезапно перенеслись бы с арены к наблюдателю. Вот что означает обладать зеркалом. Заточение на уровне бытия Медузы превращается в способность сделать шаг в сторону и понять на расстоянии с чем мы имеем дело. Это основное условие для развития сознания.