Эдвард Эдингер

Вечная драма: внутреннее значение греческой мифологии

Глава 6 Геракл

Каким психологическим смыслом обладает фигура героя? Герой может быть рассмотрен как движение к определенным психологическим качествам, достижениям или возможностям, более конкретно – как олицетворение стремления к индивидуации. Герой связан как с Самостью, так и с Эго, но не является ими. Героический порыв, стремление к индивидуации – это проявления Самости, но сознательное Эго должно установить связь с этим порывом-стремлением и выстроить стратегию поведения так, чтобы он воплотился в реальность. Мы могли бы сказать, что герой больше, чем Эго но меньше, чем Самость. Очень важно, чтобы Эго не идентифицировало себя с фигурой героя, хотя такой феномен мы часто можем наблюдать у молодежи, и его результатом становится преувеличение силы Эго.

При рассмотрении интеграции Эго и Самости в фигуре героя будет полезным вспомнить определении процесса индивидуации, которое дает Юнг:

«Вообще говоря, индивидуация есть процесс образования и обособления единичных существ — говоря особо, она есть развитие психологического индивида как существа отличного от общей, коллективной психологии. Поэтому индивидуация есть процесс дифференциации, имеющий целью развитие индивидуальной личности.»[i]

Юнг дает определение индивиду как таковому, который:

«…отличается своеобразной и, в известном отношении, уникальной, т. е. неповторяемой психологией. Своеобразие индивидуальной психики проявляется не столько в ее элементах, сколько в ее сложных образованиях. Психологический индивид или его индивидуальность существует бессознательно априори; сознательно же он существует лишь постольку, поскольку налицо имеется сознательное отличие от других индивидов.»[ii]

Согласно этим определениям индивидуация и рост осознанности являются одним и тем же процессом. Индивидуальность – единственный носитель сознания, то есть нет никакого «коллективного сознания», поскольку в той мере, в какой определенное психическое содержание коллективно, оно больше не связано с индивидуальностью и потому перестает быть сознательным.

Мифы о герое описывают стремление к реализации уникальной индивидуальности, то есть движение к тому, чтобы стать носителем все большей степени осознанности.

Будет правильным начать с Геракла (более знакомого нам по римскому варианту его имени: Геркулеса) так как он героей героев Западной культуры, его имя – почти синоним функции героя. Геракл и его брат-близнец Ификл были сыновьями сметной женщины Алкмены. Отцом Ификла был настоящий муж Алкмены, Амфитрион, а отцом Геракла – Зевс, явившийся Алкмене в образе Амфитриона. Это так, как будто бы у нас есть образ Эго, представленный Ификлом, и героическая функция, олицетворяемая Гераклом – разница между ними очевидна. Вскоре после рождения Геракла Гера послала двух ядовитых змей к колыбели близнецов. Ификл в ужасе вскрикнул, но Геракл схватил двух змей за шеи и задушил их. Здесь мы видим различие межу реакциями человеческого Эго и героического принципа.

Имя Геракл означает «прославленный богиней Герой» или «во славу Гере». На протяжении всей своей жизни Геракл был преследуем Герой – она его враг – но его имя указывает на то, что его слава каким-то образом связанна с ней, фактически преследование Геры и толкает его к достижениям. Это напоминает нам историю о том, как Яхве испытывал Иова, и говорит про разделение в сфере божественного: один аспект божественного питает и поддерживает, другой – посылает испытания и стимулирует. Иов сохранил свое доверие к возмещающему-дающему аспекту Яхве в то время, когда страдал по условиям спора Яхве и Сатаны.

Обстоятельства рождения Геракла являются примером рождения героя как такового. Впервые феномен рождения героя исследовал в своей книге «Миф о рождении героя» Отто Ранк. Он описал ряд общих обстоятельств жизни двух других героев – Моисея и Иисуса[iii]. Во-первых, у героя всегда двойная линия родства, двойственное происхождение. У Геракла было два отца – Зевс и Амфитрион. У Моисея были родители, но он был усыновлен принцессой и вырос в царской семье, у Иисуса кроме Иосифа и Марии также был сверхъестественный родитель – Святой Дух. Во-вторых, сразу же после рождения героя оставляют или же его жизнь подвергается серьезной опасности. Жизнь Геракла была подвергнута опасности двумя ядовитыми змеями, посланными Герой, Моисей был оставлен родителями, угрозой жизни Иисуса было Избиение Младенцев. В-третьих, сразу же после своего рождения младенец-герой проявляет чудотворную или неодолимую силу, например Геракл удушил ядовитых змей. В книге Луи Гинсберга «Библейские легенды» мы находим рассказ о том, что от младенца-Моисея исходило сияние, он ходил и говорил с первого дня своей жизни[iv]. Апокрифы рассказывают нам о чудесах, происходивших во время путешествия Святого Семейства в Египет: о полях пшеницы, всходивших за один день и о падениях языческих идолов.

Эти общие обстоятельства характеризуют тему, которая нередко возникает в снах индивидов в важных переходных периодах – рождение чудо-ребёнка. Психологически мотив двойственного происхождения говорит нам о том, что стремление к индивидуации имеет двойственный источник: личностные и трансперсональные факторы. Она проистекает из любви и заботы, которую дают индивиду реальные люди – например, родители – но также стремление к индивидуации исходит из архетипических истоков собственного бытия индивида, божественного знания.

Чудодейственные силы божественного ребенка символизируют силу стремления к индивидуации. Этот ребенок в контакте с источником необычайной силы. Одновременно этот ребенок подвергается большой опасности, которую символизируют те угрозы, которым он подвергается. Когда впервые зарождаться потенциальные возможности для индивидуации им противостоит весь мир. Вполне понятно, что это страстное желание развиться в уникальное творение, отличное от других и от социальных стандартов, вряд ли сможет найти поддержку окружения. Другие просто могут быть незаинтересованны в появлении такого нового бытия, или же, что встречается чаще, окружение и социальные институты противостоят ему, причем довольно искусно. Такое противостояние может выражаться в том, что индивид рассматривается как бесполезный и ничтожный. Конечно, здесь существует опасность гибели, так как нечто, только что явившееся на свет, нуждается в заботе и подпитке и чрезвычайно уязвимо к равнодушию.

У Геракла была бурная молодость. Он был подвержен неконтролируемым вспышкам агрессии и в один из таких приступов ярости он убил учителя музыки Линуса и в наказание был сослан пасти скот. Это был один из эпизодов насилия, повлекший за собой серьезные последствия. Данный образ говорит нам о том, что энергия индивидуации опасна, когда сознательное Эго еще слабо и недисциплинированно. Юнг рассказывал о том, что в детстве он был подвержен приступам гнева и это пугало эго. Однажды, когда его подстерегла банда местных крестьянских мальчишек, ярость охватила его, и он схватил одного из них и использовал его как дубинку, отбиваясь от остальных. Он был поражен кипящей в нем силой, понимая, что в таком состоянии мог даже убить кого-то. Такая одержимость подобна Геракловой и показывает, что может произойти с тем, кто наделен исключительным энергетическим потенциалом.

Большинство из нас не обладает подобным избытком энергии и может успокоиться при помощи обычных средств. Но люди Гераклового типа становятся жертвами своего избытка энергии индивидуации и должны выполнить Геракловы задачи по дифференциации и трансформации энергии. Центральное событие мифа о Геракле – убийство им своих жены и детей в приступе ярости, безумия, насланного Герой. Удивительно, что в мифах древности величайший из героев так по-человечески грешен, но это достоверно с психологической точки зрения, так как только событие подобного масштаба может породить наиболее сильное стремление к трансформации «сырой» энергии. Раскаиваясь, пребывая в отчаянии, Геракл обращается к Дельфийскому оракулу с вопросом о том, как ему искупить свою вину. Не получив ответа, Геракл попытался украсть треножник у оракула и добыть ответ самостоятельно. Между Гераклом и Аполлоном завязалась борьба за треножник, и она подобна борьбе Иакова с Ангелом или Менелая с Протеем – это борьба за получение некого послания, понимания. Геракл был настолько настойчив в своем желании узнать, что же ему необходимо для искупления, что вмешался Зевс и сказал ему при помощи оракула о том, что он должен стать рабом Эврисфея (Eurystheus), своего двоюродного брата. Для искупления Гераклу необходимо совершить двенадцать подвигов.

Это приводит нас к образу раба-героя первым и лучшим примером которого является Геракл. Есть и более поздние воплощения этого образа – почти все герои выполняли чьи-то задания – но служение, состояние рабства, описанные в мифе про Геракла уникальны. Позже эта тема находит свое развитие в образе Исайи, страждущего раба Господня, также здесь видна связь с Библейскими строками: «кто первый между вами да будет всем рабом». Геракл – пример психологической истины: лучшие аспекты психики служат, такова их природа; они отдают, а не получают.

На Геракла возложена трудовая повинность, ему необходимо проделать большую работу, в некотором роде и в том смысле, в котором алхимик воплощает свою задачу по трансформации материи. Ответ на вопрос Геракла к оракулу о том, как можно очиститься после столь тяжкого преступления в терминах психологии можно сформулировать так: «стать рабом индивидуации». Этот великий опус индивидуации символически воплощен в двенадцати подвигах Геракла.

Двенадцать подвигов могут быть рассмотрены как встречи с бессознательным в различных его аспектах. На образы подвигов можно медитировать. Первым заданием Геракла было убить и освежевать Немейского льва, который опустошал окрестности. Лев – выражение воинственной, маскулинной, инстинктивной энергии. По сути, первым заданием Геракла было вступить в бой с энергией, сделавшей его преступником. Ему необходимо было не просто убить льва, но и освежевать его, содрать с него шкуру. Но шкура льва была настолько плотной, что ни одно острие не пробивало ее. Геракл смог убить льва удушив его и содрал с него шкуру его же когтями. Это ранее упоминание о теме, с которой мы позже встречаемся в алхимии: вещество можно растворить в его собственной жидкости и прокалить в его собственном огне. Такой рецепт лишен смысла с точки зрения обыденной логики, но психологически он относиться к тому факту, что комплекс несет в себе потенциал для трансформации, при условии, что индивид сможет определить его и установить с ним отношения; только за счет использования собственной энергии комплекса эта работа может быть осуществлена, так как Эго не обладает достаточным энергетическим потенциалом. Так же происходит и с Немейским львом – освежевать его можно только с помощью его собственных когтей. Геракл облачился в шкуру льва, челюсти льва обрамляли его голову и впредь всегда носил это одеяние; шкура льва стала своего рода несокрушимыми доспехами и этот образ может проявляться в наших снах, например, когда мы одеты в меховую накидку, шубу; шкура льва – это меховое одеяние Геракла. Он освоил некую примитивную инстинктивную энергию и она более не способна поглотить его. Теперь она защищает его и принадлежит ему. Мы можем сказать, что дикая агрессивная энергия теперь на службе у Эго.

Этот отрывок из эссе Ницше «Гомеровское соревнование» иллюстрирует то, что может символизировать лев и какое значение подвиг Геракла мог иметь для греков:

«[Так, греки – самые гуманные люди древних времен – носят в себе черту жестокости, достойную тигра жажду уничтожения – она пугает нас во всей эллинской истории, также и в мифологии, к которой мы подходим с изнеженными понятиями современной гуманности.] Когда победитель, в борьбе городов, по «праву» войны, казнит все мужское население и продает в рабство всех женщин и детей, то в санкции такого права мы видим, что грек считал серьезной необходимостью полное излияние своей ненависти; в таких поступках находит себе разрешение сосредоточенное, напряженное чувство: тигр [читай - лев] бросается вперед, сладострастная жестокость блестит в его страшных глазах. Почему греческий ваятель в бесчисленных повторениях изображает постоянно войну и борьбу, напряженный страстью ненависти или чрезмерным опьянением торжества, человеческие тела, корчащих раненых, умирающих? Почему весь греческий мир упивался изображениями войны в Илиаде?»[i]

Эта жестокость – немейский лев, которого должен победить Геракл; вот кем был лев для древних греков, и сегодня мы не так далеко отошли от того, что олицетворяет Немейский лев.

После первого и всех последующих подвигов, Эврисфей, человек, у которого Геракл был в услужении, каждый раз ужасался возвращению героя, победившего монстра. Геракл вбирал в себя силу побежденного им существа и Эврисфей не мог встречаться с ним лицом к лицу. Он мог встретиться с Гераклом только защищаясь большой урной. Эта сцена изображена на многих греческих вазах: Эврисфей выглядывает из огромной урны на то, как Геракл возвращается с очередным трофеем.

Страх Эврисфея относиться к Эго, которое испытывает благоговейный страх перед героической энергией; и страх этот благоразумен; если нет страха – Эго может идентифицироваться с этой энергией.

Вторым заданием Геракла было победить Лернейскую гидру – монстра с ядовитым дыханием, у которого на месте одной отсеченной головы вырастало две. Это удачный образ для описания некоторых аспектов бессознательного, с которыми мы не можем вступить в контакт при помощи обычных средств. В снах они проявляются так: сновидец встречает небольшое существо, возможно насекомое или рептилию, и пытается убить его, но оно только становиться больше. Природа гидры аналогична – на месте одной отрезанной головы вырастают две. Для победы над гидрой необходим новый метод, новое средство, и Геракл уговорил своего племянника Иолая помогать ему. Как только Геракл отрезал голову, Иолай прижигал рану, что мешало вырастать новым головам. Похоже, что здесь идет речь о применении аффекта: присутствует не только операция распознавания, которую символизирует чистый срез лезвием, но и применение аффективной энергии – огня – для прижигания.

Вероятнее всего гидра имеет отношение к репрессии, так как она обладала одной примечательной особенностью – одна из ее голов была бессмертна: даже отсечённая от тела она оставалась неуязвима, и потому ее пришлось привалить огромным камнем, то есть совершить репрессивное воздействие. Можно сказать, что Геракл совладал с Лернейской гидрой при помощи репрессивных средств, военной стратегии, в конечном счете приведшей его к гибели. После победы над гидрой Геракл собрал ее яд с целью в дальнейшем использовать его для своих стрел. Позже мы увидим, что яд гидры стал причиной смерти и самого Геракла.

Третьим заданием Геракла было поймать Керинейскую лань - священную самку оленя с медными копытами и золотыми рогами, принадлежащую Артемиде. Этот образ говорит о том, что маскулинные ценности (золотые рога) несет феминный принцип. Маскулинное сознание должно столкнуться с принципом Артемиды, приручить его и восстановить его в качестве своей части.

Четвертым заданием Геракла было поймать Эриманфского вепря, убившего Адониса и Аттиса, сына и возлюбленного Великой Матери Кибеллы. Вепрь может быть рассмотрен как изначальная фаллическая сила Матери Земли, которая все еще подконтрольна патриархальной психике. Для победы на вепрем герою необходимо войти в контакт с определенными аспектами первичной женской силы и освоить их.

Очистка Авгиевых конюшен была следующим заданием Геракла и была выполнена им при помощи изменения русла реки и прохождения потока воды через них. Образ заполненных навозом конюшен может проявляется в снах как переполненная испражнениями уборная или заброшенный сарай. Эти современные, индивидуальные образы Авгиевых конюшен указывают на длительное пренебрежение инстинктивными процессами, и говорят о том, что необходимо приложить геракловы усилия для их осуществления, воздавая им должное.

Шестым заданием было изгнание Стимфалийских птиц, огромных существ с медными когтями и перьями, ядовитыми испражнениями, живших на болоте, где не было ни земли, ни воды. Птиц можно было прогнать шумом, например трещотки и мы можем думать о них как о злых духах, негативных автономных комплексах, которых мы можем изгнать, противопоставив им дух. Образ Стимфалийских птиц и то, как Геракл совладал с ними, может вспомниться нам, когда мы сталкиваемся с человеком, не выносящим нормальную тишину, болтающим без умолку. Возможно, такие люди вынуждены шуметь дабы прогнать своих Стимфалийских птиц.

Седьмым заданием Геракла была поимка Критского быка, бушевавшего на острове. Здесь мы столкнемся с символикой, которая также будет обсуждаться нами при рассмотрении мифа о Тесее. Бык, наряду со львом, олицетворяет аспект маскулинной, инстинктивной энергии и является одним из проявлений Зевса, похитившего Европу в образе быка. Символизм быка чрезвычайно широк. Базовым образом митраизма было жертвоприношение быка, и коррида, ритуал, все еще существующий в испанской культуре, относится к этому же символизму. Как правило, в снах бык олицетворяет опасный хтонический аспект маскулинной силы, качество, с которым Геракл должен вступить в схватку и совладать. В качестве примера здесь можно привести сон пациента, последовавший за психотическим эпизодом: сон состоял из простого утверждения: «Бык свободен».

При рассмотрении следующего подвига мы говорим о плотоядных конях Диомеда, которым он скармливал своих гостей. Символизм здесь относиться к вступлению в конфликт с пожирающими аспектами бессознательного, которые не всегда гостеприимны.

Девятый подвиг Геракла отличается от остальных. Он должен был добыть золотой пояс Ипполиты, царицы амазонок, который был ей дарован Аресом. Слово «амазонка» означает «без груди» и легенда гласит, что это женщины этого воинственного племени отрезали себе правую грудь, дабы быть лучшими лучницами. Родиться мальчиком в мире амазонок было трагедией, так как всем младенцам мужского пола ломали ноги, дабы быть уверенными, что они вырастут хромыми. Это образ матриархальной психики, и получение пояса Ареса от королевы амазонок - компенсация маскулинному принципу, который был в подчинении у матриархального аспекта психики.

Повествование о десятом подвиге, возвращении скота гиганта Гериона, находящегося где-то на границах известного мира, уводит нас по длинному, извилистому пути, по которому шел Геракл в своем путешествии за пределы мыса Гибралтар и обратно. Его основная деятельность – привносить цивилизацию, куда бы он ни шел. Он укрощает диких зверей, основывает города, заселяет земли, по которым лежит его путь – таков образ Геракла как культурного героя, цивилизирующего варваров, он предвещал то, что было воплощено греками в бассейне Средиземного моря.

Предпоследним, одиннадцатым заданием Геракла было принести золотые яблоки из сада Гесперид, которые охранял дракон, свернувшийся вокруг дерева – эти характеристики указывают на явную аналогию с Эдемским садом. Геракл договорился с титаном Атлантом, что подержит за него небосвод, пока тот достанет ему золотые яблоки. Атлант увидел в этом предложении шанс избавиться от своей тяжелой ноши и ушел бы так и оставив ее на Геракла, если бы Геракл не схитрил: попросил Атланта снова приять ношу на минуту, чтобы Геракл смог подложить себе подушку под плече.

В качестве аналогии здесь можно привести Святого Христофора, который был человеком огромного роста и помогал людям переходить через реку. Однажды он переносил мальчика, который становился все тяжелее и тяжелее, и Христофор испугался, как бы они оба не утонули и мальчик сказал ему, что он – Христос и несет с собой все тяготы мира. Идеи этих историй аналогичны. Они говорят нам, что яблоки Гесперид и весь образ рая является выражением целостности, которая не может быть достигнута, пока индивид не может выдержать вес целостности, вес всего мира на своих плечах. Это не перманентная задача – не должна ею быть – но в определенный момент она должна быть выполнена. Также присутствует проблема возвращения ноши.

Когда Геракл возвращался с золотыми яблоками, он встретил гиганта Алкионея и тот вызвал его на бой. Гигант получал новые силы при контакте с землей, своей матерью – Геей. Геракл проигрывал, пока не понял: ему необходимо убить гиганта, удерживая его в воздухе, не позволяя ему соприкасаться с землей. Здесь мы снова сталкиваемся с образом веса, который необходимо удержать, вместо того, чтобы позволить ему опуститься, что психологически соответствует тому, что в определенный момент необходимо примириться с бессознательным комплексом, принять его условия, пойти на уступки. Такие энергии и аффекты из бессознательного, стремящиеся взять Эго врасплох и вызвать эмоциональный всплеск, должны быть осознанны, пока они не утратили свою бессознательную энергию, пока не «остыли». Отпущенные слишком рано они снова обретут силу, соприкоснувшись с глубиной.

Последним подвигом, закончившим рабство Геракла, была поимка Цербера, подземного пса, охраняющего вход в ад. Это задание представляет собой негативный вариант предыдущего задания. Райские яблоки Гесперид представляют собой позитивный аспект контакта с центром, Самостью, но здесь мы сталкиваемся со спуском в ад, а не восхождением в рай. Геракл поднимает Цербера на поверхность, доводит до сознания, так чтобы ужас темной стороны Самости был виден и уже не мог быть подвергнут сомнению. Яблоки Геспериды, напротив, мощный символ дарующего блаженство аспекта Самости.

Следующий эпизод, связанный с Гераклом, повествует о том, как он был обвинен в краже скота и убийстве Ифита, совершенным в приступе безумия. Дабы искупить свою вину он стал рабом Омфалы, королевы Анатолии, которая одевала его в юбки и заставляла ткать, чтобы позабавить себя. Геракл попал в полное подчинение к женщине. Здесь мы снова сталкиваемся с темой, которая практически не встречается в мифах про героев, но ее реалистичность поражает. Она предполагает, что после такого преданного служения маскулинному принципу, герой должен подчинить себя служению феминности. Тема служения феминному снова актуализируется в средневековом рыцарстве, где рыцарь посвящал себя службе своей госпоже. Здесь содержится указание на степень, в которой мужское Эго обязано лишить себя своей маскулинной идентичности в ходе процесса индивидуации.

Образ Геракла связан также с многими другими подвигами, но наиболее интересен из них тот, в котором гидра снова выходит на арену. История гласит, что Геракл хотел взять в жёны Деяниру, для этого ему необходимо было сразиться с Ахелоем, речным божеством, также искавшим ее руки. Ахелой был странным созданием, которое могло принимать три формы: тельца, змея и быкоголового человека – в отличии от Протея, который мог принимать почти любые формы. Это тема монстра, которого необходимо преодолеть для спасения Анимы, и говорит нам о том, что функция отношения должна быть достигнута, она не дается автоматически, но должна быть вырезана из цельной области первичной похоти, из которой она берет свое начало. Эти примитивные стремления символизирует Ахелой, речной бог.

Геракл победил Ахелоя и выиграл Деяниру себе в жены. Но на переправе кентавр Несс, предложивший перевести Деяниру через реку, попытался изнасиловать ее на середине пути. Геракл немедленно убил его своей стрелой, наконечник которой был смочен в яде гидры. Умирая, Несс сказал Деянире: «Возьми немного моей крови. Она – любовное зелье, и если когда то ты когда-то окажешься в опасности потерять его любовь - зелье вернет ее.» В крови был яд гидры. Позже, когда Геракл был очарован другой женщиной, Иолой, Деянира использовала кровь Несса. Она смочила отравленной кровью рубашку и одела ее на Геракла, думая, что тем самым возвращает его любовь. Как только Геракл одел рубашку она воспламенилась и он уже не мог оторвать ее от своего тела. Единственным облегчением для него было лечь и позволить пламени превратиться в его собственный погребальный костер. После смерти Геракл вознесся на небеса и стал среди богов как равный.

У такой символики есть много важных последствий. Присутствует много аналогий с вознесением Христа, повествование разворачивается с помощью раскрытия смыслов первичных образов, которые дают много информации о примитивной психике и природе вожделений. Яд гидры, который так долго помогал Гераклу оставаться непобедимым, в конечном итоге уничтожил его самого. Как мы отмечали ранее, победа над гидрой была лишь частичной; для ее осуществления была задействованна стратегия подавления, репрессий, а не каких-либо существенных трансформаций. Эпизод с Нессом говорит о том, что яд не может быть уничтожен раз и навсегда и в конце концов оборачивается против самого героя и может быть рассмотрен как примитивные желания. Это то, что ранее называли вожделением, похотью, которые, как кажется, лежат в самом основании органической жизни; они ничем существенно не отличаются от первородного греха. Действие яда гидры разворачивается в контексте вожделений, похоти: попытка Несса изнасиловать Деяниру, более поздние устремления Геракла к новому увлечению и муки ревности Деяниры. Миф – драматизация того, как похоть, примитивные вожделения в конечном итоге сожгли все вокруг, и кульминация может произойти и происходит только когда погребальный костер подавляет пламя желания. Погребальный костер является своего рода окончательным очищением – огонь очищает все смертное в Геракле – финальная сублимация, трансформирующая его в божественное состояние. Хотя многие из подвигов Геракла символизируют преодоление примитивного вожделения, в конце концов он поддался тому, против чего боролся и стал его жертвой. Но в то же время его проигрыш стал его окончательной победой.