Шарль Виролло

Великая Богиня в Вавилоне, Египте и Финикии.

I.

Иштар, Изида и Астарта.

Иштар, Изида и Астарта – три великих имени, три великие Богини, в какой-то мере символизирующие три цивилизации, несомненно, отличающиеся друг от друга, но, тем не менее, на продолжении тысячелетий оказывавших друг на друга большое влияние. При этом, не удивительно, что эти три Богини имеют некоторые сходные черты, так как они, под определенным углом зрения и при определенных обстоятельствах, представляют одну и ту же фигуру. В чем же схожи эти три богини и чем отличаются? Хочу представить это Вам на примере документов, об одних из которых уже давно известно, другие же появились на свет совсем недавно.

Иштар была великая, можно даже сказать, единственная Богиня народов Тигра и Ефрата, ассирийской и халдейской империй, или, как сейчас принято говорить, ассирийцев и вавилонян. Она была так же единственной богиней, у которой была легенда и, которая обладала четко очерченной личностью. Другие богини были всего лишь именами, которые представляли собой грамматически измененные имена богов. Например, о богине Анту, жене бога Ану - бога неба, нам известно только имя, да и древним вавилонянам, скорей всего, было известно не намного больше.

Мы не собираемся здесь исследовать значение имени Иштар. Это одна из тех задач, которую пытались неоднократно решить, но, как это часто бывает, результат не соответствовал приложенным усилиям. И даже если бы мы знали, какие значения имеют два слога ее имени, стало бы ясно, что такие короткие слова могут отобразить только один из аспектов ее личности. Как уже часто и по праву говорилось, эти слова являются всего лишь знаками, а не определениями. Даже если была бы принята во внимание или доказана связь между именем Иштар и словом звезда (нем.-stern, санскрит – star, греч.- aster), становится понятно, что такое имя к богине Иштар может применяться только тогда, когда она воплощает собой планету Венеру. Но кто мог бы поручиться, что это было изначальным характером Богини, то есть, другими словами, что Иштар изначально представляла или воплощала собой звезду, и только потом снизошла на землю, чтоб принять участие в земной жизни и, особенно, в жизни земных людей, охранять их любовь и направлять их борьбу? Ведь именно в Ассирии Иштар была королевой баталий; это объясняется тем, что ассирийцы были гораздо воинственнее халдеев.

Нет никаких сомнений в том, что Иштар с древних времен не только сравнивалась с Венерой, но и отождествлялась с ней. Но все же, в первую очередь, и это стоит подчеркнуть, она была богиней в человеческом обличии. Он так же не являлась богиней-матерью в прямом смысле, но все же, должно заметить, что она страстно любила жизнь и была самой жизнью, была воплощением и даже обожествлением жизни. Даже если это самое имя - Иштар кажется нам чаще всего применимым и используемым в клинописях, все же были у богини и другие различные имена, большое количество отличительных признаков и нарицательных имен, смысл и значение которых очень часто непонятны, но они, несомненно, соответствовали тем ролям, которые в определенных обстоятельствах играла Богиня.

Стоит так же заметить, что хоть Иштар и было именем богини в Месопотамии, все-таки не является женским именем, в то время как Астарта, на самом деле является женским именем; с другой стороны, Иштар в некоторых регионах восточного мира, как южно-арабский регион, было именем бога, а не богини. Вполне возможно, что имя пришло с юга Аравийского полуострова и, возможно, Иштар была изначально богом в Месопотамии. Кстати, существует множество примеров, которые указывают на подобного рода изменения пола у божеств мифологического мира, в особенности солнца и луны. Если же мы продолжим изучение Иштар, мы увидим, что эта богиня только тогда была женского пола, когда воплощала вечернюю звезду, в то время как в своем другом аспекте, как утренняя звезда, была мужского пола.

Из мифов, окружающих Иштар, мы знаем только несколько эпизодов, которые являются отдельно стоящими или, связь между которыми для нас не совсем узнаваема. И не важно, по какой причине, толкование этих сказаний является делом весьма не легким. Но о каком древнем мифе можно сказать, что его толкование является легким? В вавилонском героическом эпосе о короле Урука Гильгамеше находится то, что можно назвать романом Иштар, историей ее любви. Вот только это история втиснута в такие тесные рамки, что ее смысл остается для нас не совсем ясным. Я напомню эти события: король Гильгамеш возвращается в Урук, что в нижней Халдее, после своей победы над исполином кедровой горы. Он отполировывает свое оружие, одевает роскошные наряды, распускает волосы и украшает свою голову диадемой. И так случилось, что не только все женщины страны с восхищением взирали на победоносного короля, но даже сама богиня Иштар «вознесла к нему свой взгляд», как гласит традиционное выражение. И когда Иштар вознесла свой взгляд на него, она обратилась к герою и сказала: «Иди, Гильгамеш, и стань моим супругом! Я хочу подарить тебе колесницу из ляписа-лазури и золота, и ты запряжешь в нее крепких жеребцов. Так въедешь ты в наш дворец, и как окажешься тут, сразу бросятся все властители, правители и короли в пыль к ногам твоим и в почтении принесут тебе в дар растительность равнин и гор.

И как отвечает Гильгамеш на эти, без сомнения заманчивые, обещания богини? Каково же его отношение, или как сегодня говорят, как реагирует он на это? Реакция в любом случае неожиданна. Король Урука не только далек от того, чтоб с радостью воспринять предложения богини, он отвергает ее, да еще с особой резкостью и вспыльчивостью. В резких выражениях он обвиняет Иштар в ее непостоянстве и, прежде всего, в ее предательстве, которое она совершила в прошлом. Она действительно снова и снова покидала всех тех, кому когда-то дарила свою любовь, и не только это, всех до одного она превращала в животных и преследовала их со всей жестокостью, за исключением Таммуза, который был ее первой любовью. Но Таммуз умер всё-таки довольно рано. Автор Гильгамеша не упоминает, каким образом Таммуз ушел из жизни. Он сообщает лишь о том, что Иштар в напоминание о своей боли приказала, чтоб раз в год в день его смерти все люди и вся природа оплакивали молодого бога. После чего она обратила свою любовь к другому. Она превращала каждого своего неверного мужа - очевидно, чтоб отомстить за измену - в птицу. Но так как этого ей было не достаточно, она ломала этой птице крылья. Несчастный укрывался в отдалённом лесу, где он, не переставая, бесконечно жалобно кричал: «О мои крылья!», что на вавилонском звучало как «каппи». Скорей всего это сказание должно было объяснять происхождение крика некоторого определенного вида птиц, звучание которого было похоже на «каппи». Возможно, это и есть весь смысл данного сказания. Но кто может это с уверенностью утверждать? Также многие другие должны были пострадать от непостоянства Иштар: один был превращен во льва, другой в коня, третий, который был пастухом, в леопарда, и собаки этого пастуха загнали после этого своего хозяина и беспощадно разорвали его в «пух и прах» своими острыми зубами. Подобным способом, согласно греческим сказаниям, был превращен в оленя и разорван своей же сворой собак охотник Актэон, вызвавший недовольство Артемиды.

Гильгамешу все это известно. Наученный судьбой других, он отвергает любовь Иштар и говорит ей об этом напрямую в конце своей речи: «Ты любила бы меня, но ты превратила бы и меня в животное». Или вкратце, эта халдейская или вавилонская Иштар оказывается, по крайней мере, как это показывает эпос о Гильгамеше, похожей на Цирцею, и Гильгамеш не желает разделить участь тех, кто несколько позже назывался друзьями Одиссея.

К наиболее упоминаемым сказаниям древней Месопотамии относится стихотворение о спуске Иштар в ад. Это короткое стихотворение, состоящее не более чем из 140 строк и, почти полностью, сохранившееся до наших дней. Но, не смотря на это благоприятное обстоятельство и вопреки бесчисленным комментариям, его истинное значение и подлинный смысл до сих пор не прояснены.

Там рассказывается, что однажды Иштар решает спуститься в подземный мир, в ту страну, откуда еще никто не возвращался, где в печали и без света томятся усопшие души; пищей им служит лишь земля, в которую они забились. Иштар проникает внутрь земли и просит стража на пороге темного мира открыть ей ворота. Но страж, состоящий на службе Эрешкигаль, царицы ада, колеблется и сопротивляется, так как Эрешкигаль не была заранее предупреждена о приходе ее сестры Иштар. Иштар грозится разрушить ворота, она желает войти и она войдет, во что бы то ни стало. Зачем же нужно Иштар любой ценой прорваться в ад? Об этом она говорит нам сама: она желает поднять мертвых на поверхность земли, но не для того, чтоб освободить их, вернуть к жизни и повелевать ими в верхнем мире, как можно было бы подумать. Нет, а исключительно для того, чтоб мертвые уничтожили живых. Ее задача облегчается тем, как объясняет сама Иштар, что «мертвых гораздо больше, чем живых». Так глубока и ужасна ненависть Иштар к живым, что их уничтожение для нее уже предрешено, и чтоб этого достигнуть, она обращается к темным силам земли. В чем же обвиняет она живых? Нам это неизвестно, мы можем только предположить, что живые в чем-то провинились, в некоем непростительном проступке перед самой богиней, в одном из тех проступков, за которыми неминуемо следует смерть.

В мифологии можно найти бесчисленное количество раздоров между людьми и богами, где люди отказывали богам в поклонении, хотя боги только для того людей и создали, чтобы последние им, бессмертным, служили. Самым тяжелым из этих конфликтов, который навсегда остался в нашей памяти, был великий потоп - «ужасная кара», утвержденная и приведенная в исполнение богом Бэлом^[1]. Однако тогда Иштар защищала людей перед Бэлом, людей, которых она сама создала, как она объясняла, но создала не для того, чтоб они как рыбная икра наполнили море.

Но отношения уже не те, как во времена великого потопа, они полностью изменились. Иштар больше не защищает людей, ни перед Бэлом, ни перед кем-либо другим. Она хочет их уничтожить из-за своей личной враждебности. Именно поэтому мы видим ее спустившейся в бездну, о да, она уже в самом сердце земли. Богиня ада, Эрешкигаль, неприятно удивленная этим визитом, и после долгих прений разрешает Иштар войти в ее царство, но только на том условии, что Иштар, каждый раз проходя через ворота, отдаст одну из своих вещей, которых у нее семь. Корона, ожерелье, пояс, … и так далее, одну вещь за другой, в конце концов, она должна отдать даже свое одеяние. Иштар соглашается с поставленным условием и таким образом проходит все отрезки этого опасного и унизительного путешествия. Но когда она достигает своей цели, как только она входит в самое сердце этого темного места, она обречена на бессилие^[2]. Потому как на ней нет больше знаков ее власти, она обезоружена и заключена с мертвыми; она сама теперь ничем не отличается от мертвых.

И на время ее затянувшегося пребывания среди мертвых, вся жизнь на поверхности земли замирает. Посевы не зреют, растения увядают, люди и звери перестают размножаться. Миру угрожает гибель. Как показал этот опыт, место Иштар на земле, а не в царстве теней. Это попытка была не в пользу Иштар и была близка к тому, чтобы погубить весь мир, включая богов, так как они тоже нуждались в жертвах в виде еды и питья.

И вот богиня Эрешкигаль отправляет гонца к Эа – богу мудрости, и Эа решает, что Иштар должна вернуться так же, как и ушла, и что при прохождении семи ворот ей положено вернуть все ее одеяния и признаки власти, которые она до этого отдала. Как только богиня появляется на поверхности земли, вновь возрождается жизнь и от трагического события не остается и следа. Необходимо также упомянуть, что в самом конце этого повествования о спуске в ад, очень коротко упоминается Таммуз – бог, о котором мы знаем только то, что он был первой любовью Иштар. Некоторые исследователи, исходя из этих последних строк, пытались охарактеризовать по последнему эпизоду всю поэму, будто в них содержится заключительная мораль и сделали вывод, что Иштар своим спуском в ад хотела вернуть жизнь Таммуза - души и духа всего растительного мира - которая проходила в зимнее время в царстве мертвых, и что позже было так же участью Адониса.

Я же не думаю, что по этим последним словам можно сделать подобный вывод, не извратив смысл этих слов. Подобное толкование имеет целью отождествление Таммуза с Адонисом. Но, скорей всего между этими двумя богами существовала такая же большая разница, как между Иштар и Астартой. Я нарочно говорю «скорей всего», так как опыт показывает, что в этой, как и в других областях, однозначные выводы приводят к ложным заключениям. На самом деле, вавилонский Таммуз недостаточно известен. Тексты редкостны, коротки и часто не совпадают. Характерным для этих документов является гимн или заклинание, в котором Таммуз сравнивается с растением, которое растет на плохо орошенной земле и никогда не цветет. Так же и Адонис будет позже сравниваться с садом, в котором растения хоть и очень быстро прорастают, но живут совсем недолго. Можно сказать со всеми оговорками, о которых я упоминал выше, что Тамуз не занимал такое же большое и исключительное место в жизни Иштар, как Адонис в жизни Астарты или Осирис в жизни Исиды. Таммуз был первой любовью в жизни Иштар и это, без сомнения, было уже немало. Но Адонис был для Астарты единственной любовью, так же, как и Осирис был единственной любовью Исиды. Исида, великая богиня Египта, является в первую очередь, если не исключительно, защитницей Осириса, а Осирис является богом зерна и земледелия, покровителем и основателем цивилизованной жизни.

Теперь выясняется, что сказания об Исиде все еще, даже сегодня, не достаточно известны и не до конца исследованы, несмотря на многочисленные исследования. Не то, чтобы не хватало текстов, но они довольно часто содержат много пробелов и из-за этого возникают большие отличия в толковании и несовместимые противоречия. То же самое характерно и для египетских текстов религиозного характера, даже если последние хорошо сохранились. И даже если не утверждать, как Вольтер, что вещи подходящие под различные толкования, вообще не стоят никакого толкования, становится ясно, что многочисленные интерпретации одного и того же документа должны служить сигналом к осторожности и сдержанности для изучающего их.

Итак, об Исиде у нас имеются, наряду с египетскими иероглифическими и иератическими текстами, еще несколько страниц одного трактата, которые посвятил великой богине известный грек Плутарх. К теме, которую мы здесь рассматриваем, один из отрывков имеет настолько особую связь и большое значение, что мы его, не смотря на широкую известность этого отрывка, особо тщательно рассмотрим и разберем.

Осирис, как повествует Плутарх, был подло убит, спрятан в саркофаге и выброшен в море своим братом Тифоном или Сетом, который был воплощением нецивилизованной жизни и варварства. Саркофаг, подхваченный волнами, разбился у берегов Библоса^[3], где он застрял в ветках тамариндового дерева. В то время, как дерево дальше росло и развивалось, саркофаг Осириса врастал в ствол дерева. Исида, супруга Осириса, узнав о случившемся, решает поехать в Библос, чтоб найти тело ее мужа. Но обстоятельства сложились так, что царь Библоса, восхищенный размерами дерева, отдал приказ повалить и привезти тамаринд к нему во дворец. Исида, прибывшая к тому времени в Библос, повстречала на берегу служанок Царя и рассказала им о своем несчастье. Ей удалось заслужить их доверие тем, что она раздала им благовония и научила укладывать волосы так, как это делали египетские женщины. Так Исиде удалось проникнуть во дворец царя. Там она вновь поведала о своей беде. Она рассказала о своем желании, и царь, тронутый таким горем, отдал ей ствол, в котором находилось тело Осириса.

Это повествование, как было сказано, было передано Плутархом, великим греческим писателем, который жил в 50 – 125 годы нашего летоисчисления. Это сказание особенно и подтверждено только лишь Плутархом. Это и останавливало людей до недавнего времени, полностью поверить Плутарху, таким невероятным казалось то, что драма египетского Бога, да и к тому же самый драматический момент всего египетского мифа, разыгрались так далеко от Египта, в Библосе – сердце Финикии.

Но в последние годы, начиная с 1921 года и до наших дней, земля античного «святого Библоса» была тщательно изучена. Были проведены грандиозные раскопки, и они показали, что Египет с начала своей истории и с самых древних времен, которые мы смогли изучить, находился в постоянных и очень оживленных отношениях с Библосом, отношениях, которые продолжались сквозь всю древность вплоть до завоевания финики македонцами.

И действительно, в руинах библосовского храма были найдены каменные кувшины, в основном из алебастра, на большинстве из которых были нанесены имена известных фараонов Хэопса и Микерина, которые построили в 28-м веке до нашей эры две величайших пирамиды. Эти драгоценные кувшины представляют собой жертвенные дары, которые египетские фараоны прислали божеству Библоса – культовой фигуре, которая была не богом, а богиней и в более поздние времена звалась Астартой; но тогда, во втором-третьем дохристианских веках, звалась она Баалат Гебал, что означает «Жена или повелительница Библоса»^[4].

Если Египтяне еще с древних времен посещали берега Сирии, то уж не только потому, что их привлекала слава святынь и богиня Библоса, даже если они тогда в большом почете были. Для этого должны быть и другие причины, а именно практического и экономического характера. И действительно, Финикия - прибрежная полоса и предгорная местность,- была в те времена заросшей не только кедровыми лесами, но там так же росли ели и пихты в больших количествах. Древесина этих деревьев подходила очень хорошо для столярных и строительных работ, в то время как в Египте вдоль Нила росли только пальмы, из пористой и волокнистой древесины которых нельзя было смастерить ни столов, ни дверей, ни саркофагов.

Таким образом, египтяне нуждались в финикийцах, и в их интересах было поддерживать хорошие отношения с богами этой земли, и прежде всего с великой богиней - госпожой Библоса. Их привязанность к этому божеству, которому они с большим почитанием молились, и, о помощи которой великим фараонам молить не подобало бы, стала еще сильней, когда они не могли уже не замечать большого сходства, которое показывала госпожа Библоса с их собственной богиней Исидой.

В свою очередь Финикийцы из Библоса, или Гебалийцы, как их называли, были в постоянном контакте с египтянами, и образ Исиды был им хорошо знаком. Они знали, без сомнения, как ее внешний вид, так и ореол легенд вокруг нее. И могло так случиться, что если они хотели изобразить свою богиню Баалат, будь это статуя или барльеф божественного лика, они его создавали в форме Исиды, то есть как женщину в длинном одеянии, волосы с пробором по середине и уложенные по сторонам, над ними возвышался диск, украшенный двумя рогами, точнее, рогами молодой коровы, а точнее - Хатхор; так как сложность личности Исиды именно в том, что божественная женщина, то есть сама Исида, постоянно перевоплощалась в божественную корову Хатхор.

Так богиня Библоса, которую мы для простоты будем называть Астарта, с самых древних времен вплоть до и во время персидской эпохи, постоянно путалась в иконографии с Исидой. Так что по поводу многих статуй и памятников возникают по праву сомнения, изображена ли там Астарта, одетая как Исида, или сама Исида собственной персоной; так как в Библосе было много египтян, которые образовали некий вид колонии и, несомненно, должны были иметь святыню, посвященную богине дельты Нила. Вероятнее всего, такая «иконографическая путаница» объясняется отчасти неспособностью финикийцев представлять человеческие и божественные формы на свой лад, так как финикийцы не были мастерами в области изобразительного искусства, что настолько широко известно, что даже не требует особых указаний.

К тому же путанице с Астартой и Исидой способствовало сходство некоторых внешних и внутренних черт, свойственных этим богиням. Конечно же, существовали и отличия. Но их, по ряду некоторых причин, трудно определить и соизмерить, так как все египетские мифы, даже те же об Исиде и Осирисе, недостаточно известны. Ко всему этому добавляется отягчающее обстоятельство, что миф или легенда о владычице Библоса абсолютно неизвестна. Как бы важны ни были результаты раскопок в Библосе, они все же имеют свои пробелы в том, что они не способствовали выявлению ни одного, даже короткого или отчасти уничтоженного религиозного текста.

Если принять во внимание финикийские легенды позднего эллинистическо-римского периода и, особенно, находки Рас-Шамра, о которых мы сейчас будем говорить, то можно утверждать, что великая богиня финикийцев, так же как и у египтян, была в первую очередь покровительницей жизни, всего растительного становления и, в особенности, развития. Жизнь растений же символизировал и воплощал собой один из юных богов, бог, который всегда оставался молодым, потому как преждевременно умирал каждый год, чтоб возродиться в следующем году. Этот бог, звавшийся в Вавилоне Таммуз, в Египте Осирис, носил в Финикии имя «Господин» – Адон, слово, из которого греки позже создали имя Адонис.

Если в классических или поздних легендах Адонис находится в обществе Астарты, то в более раннюю эпоху, во времена пирамид, и еще несколько столетий после Хэопса и Микериноса, мы постоянно видим Астарту, великую повелительницу Библоса, без него. В то время еще не существует молодого бога, который играл бы ту же роль, что Адонис. Мы, как уже упоминалось, не владеем ни какими гебалийскими текстами, в которых упоминалась бы Астарта. Но у нас есть большое количество изображений, где она постоянно изображена одна; но в ее компании находится еще одна фигура, которая принадлежит фараону Египта или царю Библоса, который поклоняется ей либо приносит жертву; но это не молодой либо старый бог, это точно не Адонис и не кто-либо из его предшественников.

В то же время нам известно из некоторых коротких и редких легенд, имеющих отчасти Египетское, отчасти гебалийское происхождение, что в древние времена в самом Библосе или его окрестностях находился бог, которого звали Хай-тау, который был покровителем того региона, называемым египтянами землей Нега. В том же районе находилась хорошо известная египтянам долина, которую они называли «долиной елей» (асх)^[5]. В этой долине произошла особенная и запутанная история, о которой повествуется в папирусе из Орвиния, так называемая «Сказка о двух братьях». Некоторые исследователи рассматривают это сказание, как популярный в народе вариант легенды об Осирисе. Поэтому, не будет ошибкой, парой слов упомянуть здесь о ней.

Героя этой сказки о двух братьях, которая носит его имя после первой, нас не интересующей, части этой истории, зовут Ба-тау. Он египтянин, который, как и многие другие, приехал, чтоб поселиться в финики, а точнее в долине елей, вероятнее всего, чтоб открыть свое дело по торговле древесиной. Однажды, в один из серых и грустных дней, когда Ба-тау находился в долине, он вырвал свое сердце из груди и повесил его на верхушку дерева. Этот жест, при котором Ба-тау вырывает у себя сердце и водружает его на одном из деревьев, под которым он потом проводит свою жизнь, является довольно своеобразным, но относится к тем немотивированным поступкам, которые мы часто встречаем в старых легендах, и которые, надо заметить, можно найти во всех легендах мира. Подобные жесты принадлежат фольклору всех времен.

Далее повествуется, что жена Ба-тау покинула своего мужа, чтоб уехать с египтянами, которые возвращались на родину. Возможно, Ба-тау вырвал свое сердце из груди именно потому, что он был ею брошен. Вернувшись в Египет, жена Ба-тау вскоре стала любимой женой фараона. Но однажды произошло так, что группа египетских солдат отправилась в Сирию, а точнее, в долину елей; неверная жена рассказала им, на каком дереве висит сердце Ба-тау, и они спилили указанное им дерево по ее повелению. В тот же час Ба-тау умер. Но позже, намного позже, Ба-тау вернулся к жизни. Он возрождается в форме Быка и в этом новом обличии должен вернуться в долину Нила. Это, без сомнения, очень странная история, близкая связь которой с мифом Исиды-Осириса, возможно, на первый взгляд и не заметна.

Может быть, в действительности речь идет о легенде бога Хай-тау, которая, в свою очередь, полностью не известна. Такое сравнение можно оправдать тем, что имена Ба-тау и Хай-тау имеют нечто общее, а точнее, второй слог и, кроме того, на одном из сохранившихся древних изображений из Библоса Хай-тау изображен в обществе быка. Но в образе быка, как мы увидели, должен возродиться Ба-тау. Также Хай-тау был покровителем земли Нега, к которой принадлежала и долина елей. И здесь жил Ба-тау, здесь он умер, и здесь же он должен был возродиться.

Как бы ни обстояло дело с проблемами мифологическо-исторической древности, история Ба-тау доказывает в любом случае то, что между Финикией и Египтом существовали тесные связи, что неоднозначно подтверждается раскопками Библоса. К тому же надо заметить, что по мнению египтологов имя Хай-тау обозначает «горящий»^[6] .Подобный эпитет, подходящий солнечному божеству или богу со свойствами солнечного сияния, не может быть обозначением того божества, которое подобно Адонису или Осирису становится жертвой солнца и его сияния.

Даже если предположить, что этот бог Хай-тау состоял в некоторых отношениях с повелительницей Библоса, то речь может идти только о враге Богини, а не об одном из ее подопечных. Так появляется Баалат-Гебал как отдельное божество. Она стоит отдельно, абсолютно одна^[7], точно так же, как богиня Сидури из эпоса о Гильгамеше, которая живет одна в прекрасном саду на берегу моря; или как нимфа Калипсо на своем острове до прибытия Одиссея, и после того, как он его покинул.

И даже если раскопки в Библосе не обнаружили никаких изображений, на которых можно было бы увидеть Адониса, то надо заметить, что в начале раскопок в 1921 году была обнаружена целая коллекция изделий из слоновой кости, имеющих форму египетских фетишей, которые у египтян было принято называть «джед». Это был весьма популярный в народе Египта символ Осириса, так как джед занимал очень важное место в церемониях праздника, который праздновался на протяжении всей долгой египетской истории, начиная с первых династий вплоть до римской эпохи, и символизировал воссоединение царя с Осирисом, то есть превращение фараона в бога.

На протяжении 19-го столетия были предложены различные объяснения для этого джеда. Шампалион узрел в нем эдакий «ниломер», то есть замеритель уровня воды в Ниле. Другие наоборот считали его неким видом мольберта, либо видели в нем алтарь с четырьмя водруженными друг на друга плитами или столб с четырьмя колоннами. В самом же древнем Египте утверждали, что джед представляет собой позвоночник Осириса. Сегодня археологи и египтологи сошлись в мнении, что джед представляет собой дерево, ветки которого обрезаны под самый ствол, или, как это могло бы в геральдике называться, дерево с подчищенным стволом, во всяком случае мертвое, а не живое дерево. Если это определение правильно, или, другими словами, если Осирис везде и в самой дельте Нила символизировался деревом или стволом дерева, то можно допустить, что происхождение этого символа надо искать не в Египте, где вообще не было лесов, а в Финикии, в стране, с которой египтяне находились в постоянных отношениях, а конкретнее, занимались оживленной торговлей дерева и смолы. Кстати, египетские поэты имели обыкновение сравнивать смолу со слезами, капающими из глаз Осириса.

Сама мысль, представлять дух роста не в виде колоска, а в виде дерева, могла родиться у людей, живущих около леса и оттуда черпающих свое богатство, как это было у гебалийцев. Но все-таки надо сказать, что дерево, у которого все ветки под самые сучья обрублены, нельзя назвать характерным финикийским деревом.

Так представить себе ель или кедр финикийцы точно не могли: даже и сегодня, хоть в Ливане и осталось не так много кедров, это дерево занимает почетное место на гербе Ливана, но только как разросшееся, полное силы дерево, а не как голый ствол, лишенный ветвей. Египтяне же, как минимум, живущие в дельте Нила и никогда не бывавшие в Библосе – коих было большинство, знали деревья Ливана, его пихты, ели и кедры только в спиленном состоянии, как голые стволы без веток, в том виде, в каком доставляли их торговцы древесиной в порты дельты, откуда они потом отправлялись в другие города Египта.

Теперь, чтоб вернуться к началу: ствол дерева, о котором рассказывал Плутарх, - ствол тамаринда, разросшийся вокруг тела Осириса, и который из-за его красоты был доставлен во дворец царя Библоса, должен был представлять собой большой джед, или, наоборот, найденные в Библосе джеды из слоновой кости являются миниатюрными изображениями дерева Осириса. Благодаря этому, рассказ Плутарха выглядит не таким уж невероятным по сравнению с тем, как это было раньше на самом деле. И таким образом, сейчас становится очевидным, что между верованиями египтян и финикийцев, и в особенности между фигурами Исиды и Астарты, было много общего.

Но, чтоб исчерпывающе изучить обстоятельства, нужно иметь на руках гораздо большее количество документов, чем мы сегодня имеем, документов, имеющих прямое Библосское происхождение, на подобии тех, что совсем недавно были обнаружены в кургане Рас-Шамра на севере Сирии, и о которых я должен буду рассказать.

II.

Анат – Астарта

С тех пор прошло десять лет – это было в апреле 1928 года – когда археологи впервые, совсем случайно обратили свое внимание на местность Рас-Шамра. С тех пор, с 1929 года и до теперешнего времени на этом месте сирийского побережья, находящегося точно напротив острова Кипр, были проведены прекрасно организованные крупномасштабные раскопки. Было найдено огромное количество предметов в захоронениях, дворцах и храмах города, построенного примерно в 1100 году до н. э. и звавшегося Угарит. Самым дорогим из всех вещей, обнаруженных в руинах, были терракотовые пластины, на которых повествовались легенды античной Финикии так, как их записал один из писателей по имени Элимелех в 14-м или 15-м Веке до н.э.

В этих мифологических повествованиях, которые можно было бы назвать почти стихами, представлена пожалуй самая живая и впечатляющая фигура той самой богини, иногда называемой Астарт, в действительности же Астарта, но чаще всего обозначаемой как Анат. Даже если эти два имени – Анат и Астарта – являются абсолютно различными, принадлежат они одной и той же богине. Или же речь идет о двух богинях, которые изначально были двумя разными персонами, но, в конце концов, еще в очень древние времена, объединились в одной фигуре.

Синкретические примеры подобного рода, между прочим, довольно часто представлены в мифологиях древних народов ближневосточного региона. В самом Рас-Шамра существуют аналогичные случаи, и для Египта можно указать на Исиду-Хатхор, о которой я рассказывал и которая является богиней-женщиной и богиней-коровой.

Кстати, имя Анат было не безызвестным еще до раскопок в Рас-Шамра, даже если до этих раскопок в 1930 году было известно не более чем имя. Из некоторых египетских памятников архитектуры 18-й и 19-й династий можно сделать вывод, что Анат была богиней войны, или выражаясь точнее, воинствующей богиней.

Это был примерно 1750 год до н.э., когда ханаанская богиня Анат во время вторжения гиксосов^[8] , вторгшихся в дельту Нила и поселившихся там, попала в Египет. Точно известно, что она была наилучшим образом принята на берегу Нила и обладала собственным храмом в самих Фивах, столице Египта еще во времена Тутмоса III, величайшего завоевателя Сирии. Также известно, что основатель 19-й династии Сети I давал своим любимым коням, запряженным в боевую колесницу, имя «Анат довольна».

Под властью Рамзеса II, сына Сети, то есть в 13 веке до н.э., Анат становится настоящей покровительницей фараона и даже всего Египта. Даже любимая дочь фараона носила, либо как имя, либо как второе имя, обозначение «дочь Анат». Богиня Анат, была финикийка или финикийского происхождения, но в действительности ставшая к тому времени египтянкой, была представлена на египетских изображениях сидящей на троне. Щит и копье в одной и топор в другой руке. В праздничные моменты, когда Рамзес стоял перед принятием решения, важного для его правления или империи, он призывал в свидетели не какое-либо египетское божество, а Анат, точнее «победоносную Анат». И, наконец, Пьер Монте несколько лет назад нашел в руинах Таниса, немного восточнее дельты, очень красивую иероглифическую надпись, где Рамсес зовется вскормленным Анат или, точнее сказать, вскормленным Анат-Астартой.

Что де мы видим с другой стороны, если рассмотреть археологические находки Палестины или Ханаана? В Палестине находились много городов с названиями как Куириат-Анат - город Анат, или Бет-Анат – дом или храм Анат. Один из этих городов по имени Бет-Анат находился на одинаковом расстоянии от Тира и Иорданской долины. Так же в земле Вениамина^[9], несколько километров к северу от Иерусалима, находился город или крепость Анатот, в котором позднее, намного позднее, в 7 веке до н.э. должен был появиться пророк Иеремия. Это имя – Анатот, является, скорей всего, множественным от Анат. Но это не значит, что было множество богинь с этим именем, а обозначает женщин, посвященных в культ богини Анат. Так же в Рас-Шамрахе называли тех мужчин сепасимами, которые были посвящены в культ солнца и служили богине Сапас^[10].

Анат использовалось в Ханаане и как человеческое имя, но ни в коем случае как женское, как можно было бы подумать, а как мужское. Так, например, звали отца Шамгара, одного из судей Израиля, Анат. И, наконец, наиважнейшие раскопки в Бейт-Шеан в верхней долине Иордана показали, что Анат во времена фараона Сети I была главной богиней этого города и к ней взывали как к «царице небес и повелительнице всех богов».

В 5 веке до н.э. снова всплывает имя Анат в арамейских папирусах, которые происходят из иудейских колоний Элефантина в Египте. Но там это только имя, которое встречалось в некоторых образованиях имен мужчин и божеств, как Яго или Бет-Эль.

С другой стороны в одной двуязычной, финикийско-греческой надписи 4-го века до н.э. с острова Кипр, посвященной Анат, «силе жизни», имя Анат заменено на имя Афина. Но это очень произвольное и искусственное приближение, происходящее из похожего звучания афинской и ханаанской богинь, последняя из которых у египтян звалась Анта.

В стихах Рас-Шамра богиня никогда не появляется одна, как повелительница Библоса как минимум в иконографии, а других источников у нас нет, так как в самом Библосе мифологические тексты не были найдены. Итак, в источниках Рас-Шамра Анат появляется постоянно в сопровождении молодого бога, или вернее, Анат сопровождает всегда одного и того же Бога, который общеизвестен под именем Баал, это «хозяин».

И вот в классической легенде об Астарте, которая к нам пришла исключительно из греческих источников, спутника Астарты зовут Адонис, или Адон, т.к. слог «-ис» является чисто греческим окончанием. Но Адон означает в ханаанском или финикийском языках «господин», в то время как Баал – «хозяин». Речь идет о двух равнозначных выражениях, взаимозаменяемых синонимах, которые часто используются вместо друг друга, как в ханаанском, так и в финикийском языке более позднего времени. Так становится видно, что между обеими парами Анат-Баал и Астарта-Адонис, как в именах, так и в символизируемых ими представлениях, должны были существовать некоторые связи, очень схожей природы. Это то, что и надо проверить.

Мы все знаем, кем был Адонис, и достаточно будет только коротко об этом напомнить. Адонис был молодым охотником, который во время цветения анемоны^[11], то есть весной, повстречал богиню Астарту в лесах Ливана. Через несколько месяцев Адонис был убит на охоте диким зверем, по одной из версий диким кабаном, по другой – медведем. Астарта, оставшаяся одинокой и не находя утешения, решает спуститься в подземный мир, чтоб отобрать Адониса у смерти. И ей действительно удалось, вынести молодого бога под лучи солнца. Затем она смазала его раны чудодейственными благовониями и, к своему величайшему удовольствию, вернула его к жизни.

Это было коротко о содержании трагической идиллии, которая пересказывалась в Финикии, Александрии, Афинах, как и на всем побережье средиземного моря. Это не просто какая-нибудь история, которых существует большое множество, а поэтическая форма одного из самых популярных религиозных учений, так широко распространенных именно потому, что было поэтическим. Это учение имело своих последователей вплоть до конца 4-го века н.э., так как святой Иеронимус сообщал, что еще при его жизни женщины в окрестностях Вифлеема в определенные дни в году собирались, чтоб оплакивать Адониса.

Если мы теперь соберем различные стихи из Рас-Шамра часть за частью, в порядке наиболее вероятной хронологии, то получим следующую картину легенды об Анат и характер богини, о которой мы пока ничего не знаем, кроме того, что она была довольно воинственной. И так она раскрывается уже в первых строках первой поэмы, тех редких строках, которые у нас сохранились, так как мы ни в коем случае не обладаем полными документами.

Тоном, не терпящим возражения, Анат приказывает людям из своего региона , служить Баалу и чтить его, и, в особенности, подносить ему еду и питье, так как это являлось основной формой почитания божества в примитивных религиях. Анат сама, как мы уже видели и еще увидим, при каждой возможности постоянно и с усердием служит Баалу, который является одновременно ее братом и ее супругом, или в первую очередь братом и после супругом, так как перед именем Анат очень часто стоит слово Бетулат, что означает «девственница».

Мужчины и женщины, которым Анат отдала приказ, сперва с полной силой служили и чтили Баала. Но позже, по причинам, которые нам вследствие многочисленных пробелов в текстах не известны, усердие в поклонении стало убывать. Культу Баала не уделялось должного внимания, возможно он был даже совсем заброшен, а вместе с ним очевидно и культ самой Анат. Богиня впадает в неистовую ярость. Она убивает жителей города, возможно самого Бет-Анат. Затем она убивает жителей побережья моря(hofyam), под которым очевидно понимается средиземное море, а затем и людей в земле восхода солнца, или, как звучит это выражение, «людей востока», что неоднозначно или не совсем ясно, так как это может означать народ восточнее Иордана или регион восточнее Бет-Анат, при условии, что только окрестность города было местом разрушений. Наш текст не содержит никаких данных о месте происшествия, там говорится только, что бойня происходит в долине; но этой долиной может быть так же, долина Иордана.

После того как резня окончена, которая, кстати, описана только несколькими словами, Анат видит, конечно же, к своем полному удовлетворению, гору голов у своих ног, которые она отрезала, в то время как над ней в воздухе, подобно туче саранчи, летают руки, которые она отрубила. Тогда она берет руки и черепа и закрепляет их, как трофеи, на холме, на котором построен храм.

Но на этом конец еще не достигнут. Жители города и побережья, а так же жители востока уже нашли свою погибель, но есть еще другие богохульники, да еще и в храме самой Анат. Служители храма виноваты, пожалуй, в самом большом преступлении, так как их обязанность в том, чтоб служить богам и обеспечивать их едой и питьем. И вот мы видим, как Анат уверенно приближается к своему дому, и там, за неимением другого оружия, собирает убранство храма, стулья, столы и скамьи, и кидает их в головы неверных служителей не переставая, пока ее жажда мести полностью не удовлетворена. Она стоит по колено в крови. Она радуется от всей души или, чтоб передать выражение поэта, ее печень наполнена смехом и сердце радостью, И под конец Анат умывает руки в крови, которую она сама пролила рекой.

Такой была Анат, если надо было отомстить за гордость Баала. Гордость же Баала была постоянно под ударом, и становится понятным, что египтяне со времен завоеваний и великих воин от Тутмоса до Рамзеса возвели жестокую ханаанскую богиню в царицу войн. У египтян самих была богиня, которую можно было бы сопоставить с Анат - Сехмет или Сехет, с львиной головой. В Египте было известно, что люди в самом начале, следуя примеру богов, замышляли заговор против бога Ра, бога солнца. И богиня Сехет устраивает кровавую резню среди смутьянов. Резня длится целый день. Когда же Ра на склоне дня взглянул на кровавое зрелище, его охватило сочувствие и он решил, что все, кому до того момента посчастливилось избежать смерти, останутся в живых. Он разбавил кровь, покрывшую землю, пивом и соком корней мандрагоры. Когда Сехет утром проснулась, она испила от этого напитка. В одночасье смягчился ее гнев, и она опьянев забыла все.

Оба повествования о Сехет и Анат обнаруживают определенное сходство. Но все же, остаются значительные различия, важнейшее из которых сразу становится заметным. Только один единственный раз, в начале времен, Сехет устраивает бойню, которая длилась почти целый день. Это был всего один эпизод, безусловно, трагический, но оставшийся без последствий. История же Анат ,напротив, является одной большой борьбой, одна непрерывная череда битв по абсолютно различным причинам, но все из которых служили поддержанию господства Баала. Так Анат решилась однажды, отправиться на север, в землю, называемой Сафон. Это должно было быть высоким горным хребтом, возвышающимся где-то на севере, но мы не знаем, где точно. Вероятно, глубоко внутри скал было спрятано нечто драгоценное, а точнее золото, которое называется на финикийском языке хароус, слово, из которого греки сделали хрисос.

Но чем ближе Анат подходила к этому северному горному хребту, она должна была одолеть два страшных чудовища, которые преграждали вход к этому секретному золотоносному месту. Эти чудовища звались Тнн (=Таннин) и Лтн (= Лотан). Таннин является драконом, имя которого упоминается в ветхом завете. Лотан является короткой и архаичной формой Левиафана, который упоминается в ветхом завете вместе с Таннином, так же и в Рас-Шамра они оказываются вместе. К этому нужно добавить, что имя Лотан в стихах Рас-Шамра появляется вместе с двумя прилагательными, а точнее, с теми же самыми, что и в Книге Исайи 27:1 обозначают Левиафана, bariah и aquallaton, что означает бегущий и извивающийся. Если в псалмах говорится, что левиафан обладал множеством голов, то в стихах Рас-Шамра сообщается, что у него было семь голов. И если в книге Иова Господь лишает Левиафана дара речи и делает его беззащитным тем, что протягивает тростник через его нос и прокалывает ноздри рыболовным крюком, то Анат в стихах Рас-Шамра надевает Лотану, который и есть Левиафан намордник, заставляя его умолкнуть, и тем самым открывает себе путь к горе Сафон. (Из всех доказуемых схожестей между стихами Рас-Шамра и ветхим заветом, самым очевидным является сравнение между Лотаном и Левиафаном).

После того, как Анат преодолела и заставила умолкнуть Таннина и Левиафана, она продолжает свой путь, сопровождаемая Баалом, который служит ей проводником и которого она одновременно ведет за собой. Анат и Баал входят в северные горы и вскоре достигают Сафон. Они изгоняют царя, который правил теми окрестностями, они даже отрезают ему уши, и завладевают сокровищем, которое охранял царь. Теперь они обладают золотом Септентриона^[12]. Так как «золото приходит с севера», как говорится в книге Иова 37:22, и так же в греческом эпосе аргонавты направляются на север, чтоб добыть золотое руно.

Итак, Анат и Баал добыли себе золото гор Септентриона. Но что они собираются с ним делать? Они строят из него храм для Баала, или золото служит как минимум для того, чтобы украсить и обставить храм, который должен быть построен для Баала. Ибо, как бы странно это не звучало, но у Баала изначально вообще не было храма, не было собственной обители, хоть он и был «господином», что является смыслом слова Баал, которым он звался. И даже если он должен когда-нибудь стать «господином» и заслужить полностью свое имя, то раньше он был только простым богом, как многие другие. Он был одним из служителей, одним из сыновей бога Эль, отца всех богов и людей, который представлялся старцем с седой бородой, и полнота власти которого шла к тому времени на убыль. Эль очевидно знает и предвидит, что Баал однажды займет его место, и всей своей убывающей силой сопротивляется восхождению юного бога, поддерживаемого и поощряемого любовью Анат.

Между Анат и Баалом снова и снова появляется совсем другая фигура, которая является двойником или отражением Баала; это Алейн-Баал, сокращение от Алейн-бен-Баал, что означает «Алейн сын Баала». Алейн-Баал выступает ревностным помощником Анат в подготовке предстоящего достойного владычества Баала. В частности, Алейн посвящает Анат в секреты леса и гор, он открывает ей, о чем шелестят деревья и шепчутся камни. Алейну удается подслушать секреты, которые рассказывает ночью небо земле, и он знал, что означает вздыхающий звук, постоянно исходящий от волн океана и подымающийся к звездам. Все эти наполненные тайной, почти неразличимые звуки, которые может уловить только божественное ухо, Алейн раскрывает богине Анат и открывает ей их смысл и значение.

Но о чем говорят и шепчутся все эти голоса? Каков, говоря словами поэта, их послания смысл? Это невозможно объяснить простыми словами, но из всех событий до и после, и их взаимосвязи, можно без сомнения сделать вывод, что эти затянувшиеся жалобы в многочисленных звуках, волнующих всю природу, являются ни чем иным, как фразой, которая, словно припев, снова и снова повторяется в нашей поэме и представляет собой упрек богу Эль: «Лишь один из всех богов Баал не имеет дома, у него нет своего храма, как у сыновей Ашерат». Ашерат была супругой бога Эль - «божественная жена», как это звучало на финикийском языке.

Ввиду этой всеобщей жалобы элементов и как ответ на бесконечно взывающие голоса из всех уголков природы, эхом и союзником которых является Алейн, Аанат решается найти бога Эль. Она хочет попросить его отменить однажды высказанный запрет, вследствие которого Баал был исключен из общества богов и единственный из всех семидесяти сыновей Ашерат был лишен собственной обители. И вот Анат пешком отправляется в дорогу. Она торопится в землю, где реки впадают в океан, так как там чаще всего, если не всегда проживает бог Эль. Равно другим богам он живет на берегу моря, - человеческого моря, то есть на земле, а не на небе, где боги однажды позже, гораздо позже, поселятся.

Как только бог Эль замечает вдалеке Анат, приближающеюся к нему, он возвышает свой голос в торжественном восклицании, истинный смысл которого остается нам неизвестен и которое дословно звучит: «В семи святых покоях». После этого восклицания, он просит Анат рассказать о причине ее прихода. Анат же, обычно очень смелая, в этот раз не решается сразу заговорить. Этот момент в действительности является очень торжественным и важным. Наконец она находит слова, но только для того, чтоб подать голос в благословении наивысшего из всех богов. С этой целью она дает ему обещание: она желает омолодить его, желает вернуть изначальный цвет его бороды и волос, который был раньше красным, даже кроваво-красным.

Если Анат дает подобное обещание и имеет возможность исполнить его, то благодаря дару, которая она сама называет «арукат», что можно перевести как «длина» и что, очевидно, является сокращением часто используемого выражения «длина дней», что значит «долгожительство». Кстати, известно, что на Сицилии, на горе Ерикс на высоте 800 метров – великолепном ландшафте, откуда видно побережье Африки – находился храм посвященный богине, которая была известна на западе под именем Венеры Эрикской, которая на самом же деле была финикийской богиней, Астартой с прозвищем Эрек Хаим, что значит «длина жизни».

Бог Эль не мог устоять перед лестным предложением богини Анат. Но он был так же очень опытным богом, и не поддался сразу на ее предложение, а ответил двумя короткими предложениями: «Я знаю, дочь моя, что ни одна из богинь не сравнится с тобою в ловкости, но чего желаешь ты? Скажи мне». Тогда Анат берет слово и собирается высказать свое желание. Но она не делает этого сразу, несмотря на довольно воодушевляющий прием, который ей оказал Эль. Она ограничивается тем, что высказывает Элю свое почтение, в котором она не стесняется в похвалах: «Твоя воля», - говорит она, - «есть высшая мудрость. Как истинно то, что тебе предречена вечная жизнь, так же и мудрость есть часть тебя. Твоя воля – закон для нас».

Так Анат подчиняется прежде всего закону Бога. Она доверяет, она знает, что божественное решение мудро, что оно будет истинным проявлением справедливости. После этого Анат сообщает без увиливания, что ее прислал Алейн, который, как говорит она, является нашим судьей, нашим суффетом^[13]. Кстати она принесла богу Эль от имени Алейна различные сосуды, которые очевидно содержали подарки, предположительно благовония. Наконец Анат говорит о причине своего прихода. Она упоминает в нескольких пламенных словах, что некоторых из богов беспокоит странная ситуация с Баалом, который единственный из них всех не имеет обители, которые есть у (других) сыновей Ашерат.

Очень хотелось бы знать, каков был ответ Эля Анат. Но здесь у нас нет текста и, пока что, нет никаких данных, чтобы его дополнить. Неоспоримо то, что ответ был удовлетворительным, так как, когда снова вступает текст, мы видим двух божественных архитекторов Кашира и Хазиса занятых собиранием материала для строительства храма для Баала, который должен быть построен из кедра и кирпича. Дровосеки собираются рубить высочайшие из кедров Ливана. Заготовка кирпича была поручена женщине, вернее сказать богине второго уровня по имени Амат-Ашерат, что означает «служительница Ашерат».

Тем временем божественный кузнец Хайин или Хийон поднимается в свою мастерскую. Он поднимается - значит, его мастерская находится на высоте, то есть в горах. Он берет клещи в руки и кует тысячи и десятки тысяч серебряных и золотых заготовок, а точнее говоря, тысячу серебряных и десять тысяч золотых заготовок, так как в районе Рас-Шамра было в десять раз больше золота, чем серебра. Золото, обрабатываемое Хийоном, без сомнения то самое, которое Баал и Анат искали в северных краях и, как мы видели, присвоили себе. Так как материал был готов и в достатке, дом был очень быстро готов. Он был освящен большим празднеством, причем ритуалы этого освящения были очень схожи с теми, которые были применены при освящении Иерусалимского храма царем Соломоном.

Баал победил, победил благодаря Анат. Теперь у него есть свой храм, своя собственная обитель прямо в Сафоне, если не на его же вершине, на горе севера, божественной горе. Но судьба бога Баала была такова, что его победы всегда были проходящими.

Однажды он ускользает от бдительной Анат и покидает дворец, чтоб поохотится в одиночестве на равнине у подножия Сафона. Там ему встречается не косуля и не стая газелей, а толпа чудовищ, которые звались «пожирающие», существа с человеческими лицами и бычьими рогами. Враги божественного охотника подослали к нему «пожирающих». Хоть Баал и оборонялся со всех сил, но вскоре был побежден в неравном бою, и его безжизненное тело осталось лежать на равнине, пока богиня Анат, в беспокойстве обыскивающая горы и долины, не нашла в конце концов его. Его, который, как было уже сказано, был самым красивым в мире. С помощью богини солнца уносит Анат тело бога на своих плечах, тяжело и со стоном взбирается она на высокий Сафон, где и хоронит его. Затем на могиле она приносит большую жертву, или, точнее говоря, шесть жертв, каждая из которых состоит из семидесяти животных, чтобы бог на время своей подземной жизни до дня своего воскресения был обеспечен едой.

Нельзя забывать, что все это происходит в той земле и в те времена, где смерть, как выразился поэтически Ренан^[14], не представляет собой ужасный и окончательный факт, а скорее является соблазном, которому отдаются как приятному сну. Во всяком случае Анат и ее подданные знали, что так было и со смертью Баала. Они знали по своему опыту, что с незапамятных времен эта смерть происходила каждый год снова, и так же регулярно после шести месяцев Баал возвращался к жизни. Но вопреки опыту и обычаю, все же каждый год для приближенных Анат и, быть может, для нее самой, приходило время беспокойства и волнения, когда первые дожди заставляли себя ждать или были недостаточно сильными.

Каждый год заново вставал вопрос, не наступает ли конец света, И если гибель и конец света были предотвращены или откладывались, кому была обращена благодарность, как не богине Анат? Воскресение Баала происходило, кстати, не само собой или спонтанно. Было не достаточно, просто оплакивать бала и приносить жертвы. Надо было так же и, прежде всего, искать и преследовать виновника, убийцу Баала, которого звали Мот, что означает «смерть». Только, когда его находили, травили и наказывали, когда его разрывали на куски и пускали прах по ветру, только тогда Баал и Алейн могли вернуться, именно тогда земля покрывалась молодой зеленью, которая является не просто украшением и символом новой жизни, а есть сама жизнь, без которой как люди, так и боги могли бы впасть в погибель.

Только Анат знает место, где прячется Мот. При помощи богини солнца она преследует его и призывает к ответу, за то, что он причинил Баалу - своему брату. В конце концов, она убивает его серпом, как жнец срубает колосок. Главная задача Анат, и это становится ясно, даже если мы упустим смысл ее имени, – это воплощать жизнь. Она не просто одна из многих сил природы, она сама Сила Природы, сама душа всего.

Чтоб достигнуть своей цели, Анат не страшится ничего. Она истребляет, как мы видели, если надо, целые народы. Но это происходит не из-за злобы или по настроению. Она неуклонно преследует свою цель, а именно – сохранить здоровье мира. Если Анат, после того, как она появляется в Египте, становится богиней войн и управляет захватом земли, то таким образом по пути с берегов Иордана до Нила в корне меняется ее характер, так как изначальная ханаанская легенда не знает ее как богиню войны. Лучшим доказательством этому является то, что в одном единственном повествовании о войне, найденном в стихах Рас-Шамра, не упоминается имя Анат.

Таким образом богиня Анат должна в сущности рассматриваться как богиня жизни. Благодаря только ей, дыхание жизни снова и снова наполняет легкие творения и распространяется от поколения к поколению. Баал символизирует не постоянно продолжающуюся жизнь, а проходящую, которая каждую весну заново просыпается, летом достигает своего пика, осенью увядает и в конце совсем исчезает. Баал является жизнью растений, от которых зависит существование людей, животных и даже богов, так как боги могут жить, только если люди снабжают их пищей. Чем же должны люди кормить богов, если не мясом животных, чем утолять их жажду, если не «кровью винограда», как это звучало на финикийском?

Почему прекрасные дни преходящи? Почему растительная жизнь длится только несколько месяцев? Почему земля не дает все, что необходимо жизни живых существ, круглый год? Так стоял вопрос и ответ был: потому что Эль, отец богов, не желал этого и потому, что Мот, имя которого «смерть» тоже не желал этого. Эль и Мот решили с самого начала и навеки, что Баал, будь он сыном бога и сам бог, не должен быть бессмертным. Поэтому Баал должен был иметь защитника или защитницу, и это задача богини Анат, вся активность которой служит одной цели,а именно удерживать власть Баала и возвратить его к жизни, если с ним случиться несчастный случай или, иначе говоря, если он умрет.

Без сомнения существуют другие вопросы связанные с богиней Анат, которые можно было бы рассмотреть или проверить, но я верю, что главное уже сказано. Как я с самого начала сказал, имя Анат встречается гораздо чаще в поэме из Рас-Шамра, чем имя Астарта. Но и Астарта встречается тоже, особенно в цикле стихов бога моря Йам, а точнее в местах, где обычно стояло имя Анат. Подчас Астарта тесно связана с Анат, например когда поэт описывает жену царя и говорит, что она красива как Анат и миловидна как Астарта. В Египте же Рамзес II горд тем, что вскормлен грудью Анат-Астарты.

Здесь речь действительно идет об одной и той же богине, которая обозначается двумя разными именами, или вернее, речь идет об изначально разных богинях, которые, в конце концов, в силу своей схожести, соединились в одной единственной фигуре.

В традиции Рас-Шамра, которая является очень древней, богиня жизни зовется Анат. В других частях Финикии и в другие времена богиня жизни звалась Астартом или Астартой. В более позднее время, в римскую эпоху, имя Астарта является более распространенным, чем Анат, пока полностью его не вытесняет, точно так же, как Адон(ис) заступает на место Баала. И так как финикийская мифология до недавнего времени была известна только из документов имперских^[15]времен, очевидно, что имя Астарта более употребляемо чем Анат. Но если однажды будет найден старый текст легенды об Астарте - Баалат-Гебал, можно быть уверенным в том, что в нем будут найдены тесные связи с легендой об Анат, так как это выяснилось при раскопках в Рас-Шамра и так, как я это тут представил.

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

[1] Бэл – обозначение верховного бога, которым был Энлиль (прим. перев.)

[2] так же, беспомощность или бессознательность (прим. перев.)

[3] Библос – древний финикий город, находится на территории современного города Джейбель (прим. перев.)

[4] Гебал – другое название города Библос (прим. перев.)

[5] более распространенное название этой местности - пихтовая долина (прим. перев.)

[6] Хай – тот, кто появляется; Тау – горящий, но это может быть так же семитским именем переписанным на египетский манер

[7] даже если Баалат-Гебал, как например, на так называемом «большом барельефе» изображена вместе с двумя богами рядом, то речь в данном случае идет о египтянах; да и весь барельеф указывает скорей на политический, чем религиозный характер изображения, на союз двух стран Египта и Библоса, если в данном случае для такого давнего времени можно вообще говорить об отличии этих двух категорий – религии и политики

[8] Гиксо?сы — группа кочевых скотоводческих азиатских племён из ближнего востока, захвативших власть в Нижнем Египте в середине XVII в. до н. э. и затем, около 1650 г. до н. э., образовавших свою династию правителей(прим. перев.)

[9] одно из колен Израиля (прим. перев.)

[10] правильное название - Шапаш (прим. перев.)

[11] род многолетних травянистых растений, включающий в себя около 120 видов цветковых в семействе лютиковые (прим. перев.)

[12] римское название северного ветра, эквивалент греческого Борея (прим. перев.)

[13] высшее должностное лицо

[14] Жозеф Эрнест Ренан (28.02.1823 — 2.02.1892) — французский писатель, историк и филолог (прим. перев.)

[15] речь идет, очевидно, о римской империи (прим. перев.)

Пер. Дмитрий Реутов