Эстер Хардинг

Родительский образ: травма и восстановление

Глава 8

Реконструкция и индивидуация

Призыв приступить к задаче реконструкции приходит ко многим в середине жизни, когда замедляется поток либидо вовне и успех во внешнем мире начинает терять свою первостепенную важность. Тогда либидо трансформируется, и если внутренняя жизнь осталась на детском уровне и психологически человек жил в мире иллюзий, который возглавляла Ошибка, все начинает идти неверно. Можно впасть в депрессию, или могут развиться симптомы невроза.
Молодой человек выходит в мир жадным до того, чтобы создать что-то новое и уникальное. Это «большое приключение», и это очаровывает все либидо. Но постепенно само творение начинает требовать все больше и больше энергии, и взрослый человек начинает принимать все более и более активное участие в выполнении обязанностей и требований той самой вещи, созданной с таким энтузиазмом. Тогда, пройдя по гребню склона, он начинает спускаться по другой стороне - в пятьдесят лет, например – и чувствует, что все свободы, связанные со своей задачей, потеряны, притом от собственной безжалостности. Человек не видит, что получил возможность освободиться от своих обязанностей. Безжалостность может подгонять до депрессии или физического или психического расстройства.
Расстройства такого рода представляют собой призыв для проведения коренной реконструкции внутренней жизни. Но есть и другие способы, которые можно назвать. Необходимость провести эту сложную задачу пришла к двум моим знакомым людям, мужчине и женщине, к каждому по-разному. Но в каждом из этих случаев архетипический образ Отца или Матери пострадал не из-за патологической травмы в результате несчастливого детства. Также была депрессия, в которую каждый попал без видимой на то причины. По-видимому, наступило время искать Целостность.
Большинство аналитиков, вероятно, работают, анализируя мужчин и женщин, которые внесли удовлетворительные корректировки в жизнь, но впали в депрессию или в какой-либо психический конфликт в середине жизни или позже. Если осуществляется исследование сознания такого человека, как правило, можно обнаружить, что он не создал удовлетворительную адаптации как на внутреннем уровне, так и на внешнем. Или, возможно, адаптация была удовлетворительной, но со временем перестала быть актуальной, и появилась необходимость в новой адаптации для второй половины жизни. При этом, человек продолжает жить с изношенной моделью, как если бы мы пытались справиться с устареванием автомобиля - довольно распространенное желание, которое есть у многих людей в этой точке перехода.
Вопрос о том, что является смыслом и целью второй половины жизни, становится главным беспокойством при анализе пожилых людей. К середине жизни становится важным, и даже необходимым, найти новый символ ценностей, выступающий в качестве посредника между сознательными элементами жизни и нуминозными факторами бессознательного, такой символ, которого будет достаточно лично для себя. Но это не так просто, такие люди могут почувствовать, что не имеют внутри ничего, за что можно удержаться. Все известные ценности бытия теряют действительность, или развивается страхи и тревога, которой никогда не было раньше, что-то настолько туманное и мимолетное, что после неприятных несколько минут они могут забыть о них. Но эти опасения и возвращаются снова и снова и не будут забыты; хаос противостоит мечтам, или находит себе жертву деструктивных сил, природа и предназначение которых зловещи. Эту ситуацию Франц Кафка и другие современные писатели представляют в своих романах, и она характерна для эпохи, потерявшей свою религию и свою внутреннюю ориентацию.
Частая характеристика таких переживаний ужаса, это порождение чувства полного отсутствия порядка. В книге Баньяна «Путешествие Пилигрима в Небесную страну» описано, как покрытый облаками путаницы и совершенного беспорядка, которые обрушились на путешественников, были особенно ужасны. Данте тоже говорит о хаосе и отсутствии порядка в сфере ада. В таких психических состояниях человек, похоже, попадается в ловушку места, где Бог не существует. Другими словами, человек попал в хаос до начала времен - и это ужасный опыт. Юнг говорит об этом: «Изначальный опыт есть слово - ибо это видение в темном зеркале… Это словно вихрь, несущий все за собой...»⁶⁶

*

Однажды ночью, как раз перед Рождеством, человеку, которого я буду называть Джон, приснилось, что он унаследовал земельный участок с квадратный фут. Во сне он занимался посадкой ели. Он сказал, что эта земля и дерево, в свою очередь, будет унаследована его ребенком, еще не рождённым.
Фут площади земельного участка был ориентирован к подножию квадратного дома и дюймовой квадратной комнате, которая используется как символ дома Самости в Тайне Золотого Цветка, китайском тексте, который Юнга очень заинтересовал.⁶⁷ Ель, естественно, связана с Рождественской елкой, которую Джон украшал вечером, перед сном. Традиционно, Рождественское дерево должен быть елью. Ель священна для Диониса в его роли Таинственного Бога, Бога эмоций, восторга и духа жизни. После того, как он был убит и съеден титанами, он возродился снова, из Селены Луны. Ель росла у входа в пещеру, где он был рожден, чтобы защитить его от съедения титанами. Так ель означает обещание воскрешения бога жизни, в его мистической форме, то есть, как внутренний Бог. Можно понять, почему ель используют как дерево рождения, не только празднуя возвращение солнца, но также празднуя рождение Христа. Это единственный день рождения, который мы празднуем для ребенка, который никогда не становится старше, по крайней мере, на Рождество. День рождения человеческого ребенка идет в ногу с хронологическим возрастом, но не с праздником Рождества. Этот праздник всегда снова призывает младенческую форму бога. Это рождение мистического Бога.
Можно ожидать, что сновидец проснется от такого сна с чувством радости и обновления. Но когда Джон проснулся, он ощущал тревогу. Он написал в своей записной книжке:

Когда я проснулся и обдумал события во сне, меня бросило в жар и я почувствовал, будто я задыхаюсь. Я задыхался и ощущал, что моя грудь сейчас взорвется. Вдруг я почувствовал, что меня окружает смерть и черти восстают и поглощают меня. Эта гигантская пустота состояла из горячей засохшей грязи, и была везде, не только во мне и во всех, окружающих меня, подобно удушающей тюрьме, но и в самых отдаленных уголках космоса.
Постепенно я начал понимать, что эта пустота, эта смерть, была конечной реальностью, основой всех вещей и основой нашей иллюзорной «жизни». Наша жизнь действительно оканчивается смертью в конце концов. Это наполнило меня ужасом, и я попытался убежать, но я не смог. Я чувствовал себя распятым между двумя невозможностями. Я не мог ни жить, ни умереть. Оба состояния были одинаково ужасны. Все это время я чувствовал, как моя грудь вот-вот лопнет. Я подумал, что я мог бы сойти с ума.
Смутно я начал понимать, что горячая грязная пустота содержала кое-что чрезвычайно живое и пульсирующее, самую мощную силу во Вселенной. [В этот момент в его фантазии спящий наблюдал за происходящим в грязи и за ее пределами.] Тем не менее, эта жизненная сила была заключена в тюрьму смерти и удушья. Она умоляла о свободе и словно говорила: «Я Господь Бог, и это мое состояние, и состояние всего во Вселенной.»
Это было самым страшным из всего, знать, что сам Бог с самого начала и навсегда страдает от смерти при жизни, находясь в аду.

Я лихорадочно пытался отыскать полезные мысли или видения, способные изгнать смертельную пустоту. Затем голос сказал: «Хоть раз в жизни ты должен посмотреть в лицо реальности, и должен делать это в одиночку. Тебе придется иметь дело с этим. Ты можешь сделать это. Но ты должен сражаться с тем, что получил."
Теперь я понял, что живое существо из пустоты пытается прийти к жизни и самовыражению через меня.

Даже после этого, Джон все еще чувствовал, как будто он на самом деле пойман в эту ужасную грязь. Это переживание повторялось через определенные промежутки времени в течение месяца, и не только ночью, но и днем.
Так первый опыт неизбежного рождения Самости, которая была полностью отрезана от всяческого общения, человеческого и божественного, потеряна в пустоте, хаосе, в этом случае хаосе грязи, ссылается на состояние мира до сотворения, когда он не имел формы. Грязь была горячей, как и земля в начале времен. Осознание того, что в пределах этого грязного хаоса был кто-то, кого Джон приравнивает к Господу Богу, живой, страдающий дух, кричащий об освобождении, напоминает алхимическое видение Королевского Сына, который замертво лежит в темных глубинах моря. Но он жив и взывает из глубин, «Кто освободит меня из вод и приведет на сушу, тот будет процветать, с бесконечными богатствами.»⁶⁸ Или другой вариант:

Земля была загрязнена и осквернена после сотворения, тьма была над ней, потому что я застрял глубоко в грязи и моя субстанция не проявилась. Посему я взываю из глубин, из бездны земли, чтобы голосом моим все вы находили путь. Найдите меня, и если найдет меня кто, в руку тому я дам утреннюю звезду.⁶⁹

Эта еще нереализованная Самость приравнивается алхимиками к Христу, который затерялся в темноте бессознательного. И Джон, в своем опыте, сказал, что должен бороться, чтобы признать «реальность», потому что это единственное, что может освободить его. Это очень интересное заявление. Ему соответствует отрывок из Евангелия Истины, где сказано, что возвращение нашей Целостности, то есть, Самости, произойдет, когда мы признаем иллюзорность нашего взгляда на мир и увидим реальность, лежащую в его основе.
Интересно отметить, что «голос» пришел к Джону в момент наибольшего отчаяния, повелевая ему, что делать, и, в случае Норы, голос успокоил ее, что он будет рядом, помогая ей. Джон был интуитивного типа, так что для него большой борьбой будет принять реальность. Главная проблема Норы в том, что она всегда принимала команду анимуса за зов реальности, следовательно, голос сказал ей, что она должна подчиниться руководству Великой Матери, то есть женскому принципу. В обоих случаях это голос Бога изнутри, заменяющий проецируемого или гипостазированного Бога извне.
Опыт Джона не является уникальным. Опыт быть потерянным в пустоте не является необычным, и предшествует приходу в сознание Атмана. Одной женщине, Марии, снилось, что она плавала в космическом пространстве без какой-либо ориентации, нет гравитации, нет направления, нет отправной точки, нет цели. Жизнь стала бесконечной, не прекращающейся. Она тоже была переполнена страхом, боясь безумия. И Джон, и Мэри находились во второй половине жизни, и они оба создали приемлемую внешнюю адаптацию. Не было никаких веских оснований, почему они должны были пережить такой разрушительный опыт. Но, видимо, сознательного порядка их жизни стало недостаточно, и в качестве компенсации они оказались дезориентированы, лицом к лицу с неупорядоченным неизвестным вакуумом, пустотой.
Именно эта пустота, которую религии характеризуют как «до начала времен», - то есть, прежде, чем возникло сознание. И именно эта пустота, которая содержит нуминозное, энергию, творческую божественную силу. «В начале», сказано в Библии, «земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною». (Быт 1:1-2) Первый акт творения был приходом света, а затем, на второй день были разделены верхние и нижние воды. Ибо, как говорит Нойманн:

Мир начинается только с приходом света, который создает оппозицию между небом и землей в качестве основного символа всех других противоположностей... С восходом солнца или - на языке древнего Египта - создания тверди, что делит верхнее от Нижнего, возникает человечество, и вселенная, со всем его содержимым, становится видимой.
В отношении к человеку и его эго, создание света и рождение солнца связаны с разделением мира Родителей и положительных/отрицательных последствий, происходящих для героя, который разделяет их.⁷⁰

В дальнейшем он продолжает:

Пространство только появилось на свет, когда, как гласит египетский миф, бог воздуха Шу, разделил небо от земли, встав между ними. [Точно так же, Мардук разделил Тиамат, материнскую пропасть, на две части, пустив ветер в живот и так разделив ее на части. Ветер, разумеется, относится к духу.] Только тогда, когда в результате создания света и пространства, небо оказалось вверху, а земля внизу, появились направления, только тогда было организовано пространство с отсылкой к эго.⁷¹

Невозможно ориентироваться во времени и пространстве, пока не возникло осознание противоположностей; человек потеряется в пустоте. Поэтому ужас, который испытывали Джон и Мария, был больше связан с отсутствием ориентации, чем с какой-либо фактической угрозой физического вреда. В самом деле, это отсутствие какой-либо определенной угрозы жизни, делает ситуацию столь пугающей. Смерть, в смысле окончание, более желательно, чем жалкое существование, без начала и конца. Оно представляет собой, по сути, уничтожение эго-сознания. Джон вернулся в тот момент, до начала времен, когда не было никакого эго-сознания вообще. Такое состояние, для того, кто никогда не развивал эго-сознание, может представлять собой негу нерожденного ребенка. Человек может иногда испытывать такое чувство, сродни эйфории при употреблении некоторых наркотиков, когда он дрейфует в «эмпиреях» и теряет ощущение реальности и ее обязательств. Но для взрослого человека, который развивал эго-сознание и чувство ответственности и попал в состояние смерти эго, или сумасшествия, из этого опыта возникнет новая точка отсчета, новый центр сознания вступит в бытие, без чего, как говорится в нашем мифе, Человек, или Антропос, не может быть создан. И для этого, заявляет миф, требуется кровь одного из богов. Кингу, сын и супруг первоматери, Тиамат, был выбран для этой роли.
Таким образом, в то время как задача первой половины жизни выйти из тьмы общего бессознательного и развить эго, во второй половине суждено потерять эго-сознание и пережить еще раз изначальную тьму. На этот раз, однако, выбор потери эго должен быть принят осознанно, как жертва. Процесс возникновения нового центра сознания связан с архетипом, который был побежден и раздроблен во время героических испытаний. Второе переживание ощущения пустоты не такое же, как первое. Правда, оно предшествует приходу в сознание; однако, не в эго-сознание, - то, которое было достигнуто давно. На этот раз опыт приходит в качестве временного уничтожения эго, соответствующего фрагментации или смерти предыдущей инициации.
Сознание, которое возникнет из пустоты, если все пойдет хорошо, Самосознание, соответствующее созданию Антропоса в нашем мифе. То есть, это «ночное морское путешествие» с рождением нового солнца, соответствующее или символизирующее воскрешение Египта в виде Осириса, или это «дикий» опыт, который приводит к признанию Бога как внутреннее присутствие, внутренний голос вместо до сих пор гипостазированного божества.
Давайте вернемся к сну Джона, в котором он был охвачен черной грязью. Этот человек не был болен, но он по-прежнему не решил проблему с материнским архетипом. Ему хотелось материнской любви и заботы о нем. И можно ожидать, что у него будут видения Великой Матери, в частности сон, который предшествует видению, был связан с Рождеством. Но, возможно, желательный смысл этой мечты, не в Матери, а в ребенке, Повелителе времени, потому что он был высаживал ель для неродившегося ребенка его семьи, который должен был стать его наследником.
Видение, которое немедленно последовало, было пространством горячей грязи, в мире без матери. Тем не менее, в активном воображении Джона, он обнаружил, что был там не один. С ним был еще кто-то, это отсылка на библейскую историю о Седрахе, Мисахе и Авденаго, которых бросили в огненную печь по приказу Навуходоносора. И этот «кто-то» умолял о свободе, свободе, которая должна быть достигнута посредством усилий сновидца. Этот попутчик не является Великой Матерью, которая могла бы позаботиться о ситуации, а тем, кто нуждается в помощи.
Сон Джона и постоянные фантазии, которые следовали за ним, преследуя его, практически в течение месяца, были настолько тревожными, что он попытался изобразить ситуацию, хотя это казалось довольно сложной задачей, потому что ужас во сне в значительной степени возникал из-за того, что в том переживании не было границ, времени или пространства. Так как он мог ограничиться куском бумаги и прикрепить его к настоящему времени и трем измерениям? Потребовалось много концентрации, чтобы достичь этого, так как грязь постоянно стремилась выйти за пределы, установленные для нее, как Тиамат стремилась избежать сетей Мардука. Но когда ему удалось сделать рисунок, он обнаружил, что грязь стала ограничиваться пределами круга, как показано на рисунке.

Его отчаяние явно изображают его беспомощность. Любопытно, что он показан примитивно, по-животному.
Но одна вещь, которая не предполагалась в картине - глаз. Он может означать, что сама грязь имеет проблеск сознания, или, более точно, сновидец начинает «бессознательно» видеть. В активном воображении, прежде чем он нарисовал картину, это новое сознание, это понимание было выражено, как голос Господа Бога. В алхимическом тексте, приведенном выше, Бог представлен королем, а сын Короля эквивалентен Христу, или это будет imago Christi , образ Христа. Алхимик бы назвал его Королевским Сыном.
Идея Христа, очевидно, связана с елью, которую Джон посадил в своем сне, и также связана с Рождественской елью, которую он и его жена украшали предыдущим вечером. Итак, дерево здесь - символ Самости, как в дионисийском мифе, где оно представляет собой Бога в его загадочной форме. Именно в форме этого духа-дерева, бог вселялся в посвященных, таким образом, воплощаясь в них. Королевский сын, потерянный во мраке грязного моря, в аналитических терминах, представляет образ Христа во тьме бессознательного - то есть, это образ Самости, который еще не реализован. И таким образом, мы можем сказать, что глаз принадлежит Самости.
Этот глаз одновременно глаз Бога и глаз сознания в бессознательном.⁷² Он дает не только возможность бегства из своих мучений, но и обещает освобождение для королевского Сына (то есть, Самости), которая также в пребывает в мучениях. И в самом деле, об этом свидетельствует то, что произошло потом, ибо он бежал через глаз, как можно увидеть на следующей картинке.

И, действительно, Джон не боялся снова попасть в тюрьму из грязи. Его клаустрофобия не вернется.
Взгляд на фигуру, которая выскользает из грязи, словно рождается из глаза, показывает, что произошла удивительная перемена в его внешности. Словно он действительно был возрожден, как новый человек. Он больше не похож на обезьяну. Он по-прежнему примитивен, но теперь он определенно человек, и больше не пребывает в агонии.
Женщина Мария, которой снилось, как она плавает в космическом пространстве, а также пытается рисовать, не текущий сон, а фантазию о единстве общего человеческого существа - микрокосма человека – который она пережила. Любопытно, что, хотя она ничего не знала о мандалах, она изобразила сферу.

В ее случае она не состоит из грязи, представляющей землю, но воздух, который представляет небо или небеса, соответствует форме сна, в котором она плавает в космическом пространстве. И она тоже к собственному удивлению обнаружила, что нарисовала глаз в сфере. Она сказала: « это глаз, который видит, а также показывает.» Он сразу ассоциируется с глазом Бога, это означает, что он представляет собой не личное, или надличное сознание того, что принадлежит к монаде как совокупности сознательного и бессознательного.
Джон приложил немало трудностей в создании круга, ограничивающего грязную пустоту. Но в конце концов он это сделал. Так много для рисунка. Но что символизирует круг в психологической сущности? Что человеческая сила может вмещать в себе или заключить непокоренную часть архетипической энергии? Что могло бы быть сделано? Для того, чтобы получить даже намек на ответ, мы должны вновь обратиться за руководством к мифологемам, которые имеют дело с этим аспектом человеческих проблем.
Нойманн отмечает, что, когда герой преодолевает материнско-отеческий мир и вырывается из заточения в родительском уроборосе, он забирает с собой какую-то часть энергии, и с ней строит свой мир. Он говорит о том, что фрагменты расчлененного первичного архетипа образуют группу связанных архетипов. Эти «меньшие архетипы», разумеется, представлены в вавилонском мифе сообществом богов, среди которых Мардук распределил полномочия вырванных из первичных энергий Апсу и Тиамат. Эти вторичные архетипы, в соответствии с высказыванием Нойманна, образуют защитный круг, который охватывает оставшуюся энергию первичного архетипа, центр, который сохраняется как неизвестный и нематериальный центр неизмеримого динамизма. Это самое важное понятие, но сформулированное таким конденсированным языком, что его значение довольно нелегко заметить.
Другими словами, Нойманн утверждает, что в результате боя героя с первичным архетипом, нуминозное окружается вторичными архетипами. То есть, первый опыт индивидуации существует в совокупности, целостности - со всем - а значит, с Богом, или с Уроборосом. Затем, через развитие и воспитание личности, архетипы отщепляются от Целостного. Они представляют собой аспекты непознаваемого божественного нуминозного, которые человек может познать, по меньшей мере, в виде символов. Они, как и боги нашего мифа, окружают непостижимое нуминозное, защищая человека от потенциально разрушительного познания Живого Бога. Это как еврейская формулировка Эйн Соф, исходящая десяти Сфирот, которые представляют и таят истинную сущность непознаваемого.
Архетипические образы культуры, в которой мы родились, и символы нашей религии, функционируют точно таким же образом. Это соответствует символизму нашего мифа о создании Мардука планетарными богами, которые представляют собой наши эмоциональные и инстинктивные позывы и оказывают сильное влияние на нашу судьбу. В древности думали, что планеты окружают мир. Их орбиты представляли свои сферы влияния или власти, в то время как не-личная, более глубокая бессознательная часть психики, еще предоставлена Тиамат и Апсу. Планетарные боги, таким образом, формируют защитный круг вокруг еще неизведанного первичного архетипа, так что его нуминозная и грозная энергия не может посягнуть непосредственно на человечество и угрожать нашему здравомыслию.
Боги были одиноки, и, однако, не могли удовлетворить свой собственный голод, потому и был создан человек, чтобы служить богам и приносить им жертвы. Таким образом, есть надежда, что они будут довольствоваться жизнью в своей сфере и не снизойдут до ссоры с соседними богами. Итак, мы видим, что в определенный момент в развитии сознания стала необходимой человеческая жизнь, и в мифе появился Человек. Служба богам и жертвы, принесенные им, соответствуют не только религиозным обрядам, но и принятию конвенций культуры, в которой богов гнева, ненависти и похоти умиротворяли и держали в своей сфере, так, чтобы человеческий мир был опустошен их неподслащенным насилием. Это представляет собой нормальный ход развития событий, и, когда дела идут хорошо, и нет нарушений в бессознательном, эти правила служат для порядка в человеческом мире.
Тем не менее, ритуалы и символы религии, или нравы, контролирующие коллективное поведение, и сломавшие старые формы, могут оказаться неэффективными и дикие силы инстинктивной жизни могут прорваться в сознание с разрушительным исходом. На том уровне личности, где не было никакого адекватного носителя нуминозного архетипического символа, и, возможно, из-за неблагоприятной ситуации в детстве, человек не имел никакого удовлетворительного материнского или отеческого опыта, либо, возможно, родители были недостаточными носителями родительского архетипического образа в положительной форме, в итоге патологически повреждая архетипический образ. Когда человек, страдающий от такого состояния, приходит в анализ, задачей, с которой и аналитик и анализируемый сталкиваются является дальнейшее восстановление поврежденного архетипического образа настолько, насколько возможно, в надежде, что возникнет символ, который будет приемлемым для сознания и достаточно мощным, чтобы представлять архетип.
Первый этап анализа в таком случае, как правило, касается, как это было с Норой, выхода человека из негативного отношения к родителям и родительскому образу, через проекцию позитивного образа родителя на аналитика. Когда произошло принятие, со всеми эмоциями, возникающими в процессе такого изменения, анализируемый может продолжить свою жизнь на совершенно новой основе.
Но у Джона и Марии, чьи сны были описаны выше, не было таких травм в архетипическом образе. Действительно, каждый создал удовлетворительную адаптацию для жизни. Это было только так, пока они не достигли сорока, когда они столкнулись с пустотой, которая так смутила их. Это были нуминозные переживания, которые требовали особого внимания.
Есть различные способы того, как поступить с таким опытом. Святой Николай фон дер Флюэ, известный как брат Клаус, нашел один способ. Юнг напоминает нам, что видение Бога для него было настолько ужасным, что его выражение лица изменилось.⁷³ Те, кто видел брата Клауса в то время, боялись его, а сам он рассказал о том, что боялся того, что его сердце разорвется на части, и он будет страдать психическим расстройством. Он посвятил долгие годы сосредоточению внимания на понимании своего видения, и только после усвоения баланс его психики был восстановлен. Так же, в случаях Джона и Марии, было необходимо провести большую работу перед тем, как был разработан новый символ или архетипический образ, достаточный для того, чтобы нести бремя жизни.
Брат Клаус взял разрушенный образ с собой в теменос своей монашеской кельи, которая действовала как инкубационная камера. Похожие кельи в древности использовались для лечения безумия. В святынях Асклепия, бога врачевания в Древней Греции, например, были такие кельи, где бедствующий спал рядом с изображением бога, как в вавилонском храме Апсу, который находился над родником, источником воды, соков жизни. В то время как больной спал и его сознание отдыхало, личное бессознательное было открыто для божественного влияния. Таким образом, считалось, что исцеляющий символ примирения может возникнуть в сновидениях.
Аналитическая ситуация может быть своеобразной инкубационной камерой. Человек испытывает психические недомогания, о которых говорит аналитик, и аналитическое вмешательство зачастую оказывает успокаивающий эффект на бессознательное, так что больной имеет возможность взглянуть на свои сны и другой бессознательный материал с меньшим сопротивлением. Это создает полезную психическую атмосферу, в которой символ исцеления может быть найден.
Древние пытались восстановить здоровье страждущего символом конкретного бога в храме, в котором проводились исцеляющие ритуалы, как и брат Клаус стремился усвоить свое видение в пределах христианской церкви. Анализ не имеет такой догматической формы, учение которой может принести исцеление образа. Скорее всего, эффективный символ в аналитической ситуации должен прийти как личный опыт и достижение; архетипический образ Бога должен быть заменен образом бога внутри себя. Новое восприятие Бога нужно постигать через опыт Самости, который Юнг описал на многих примерах поиска ценности внутреннего образа Бога. Или, если использовать символику нашего вавилонского мифа, ценность, которая находится между богами, есть не личное эго, а Антропос, эквивалент Самости.
В случае Джона, опыт пустоты пришел как сон, в котором он был заключен в черную грязь, и первый шаг в решении его психического бедствия был представлен как появление - рождение - нового человека через глаз. Это означает, что его новый взгляд был связан с большей проницательностью и большим пониманием, чем это было раньше. Поскольку глаз был связан с ним как глаз Бога, этот новый взгляд стал новой точкой зрения. Это не было взглядом с высоты птичьего полета, но и, так скажем, Божественным взглядом - иногда это рассматривают как обзор вещей с точки зрения вечности.
Так было какое-то время, до того, как немало интересного произошло в анализе Джона, и тема возрождения пришла вновь. Но даже на этом этапе произошло большое изменение. Символ, который был возрожден, изменился замечательным образом, ибо ему снилось, что светящаяся фигура с горящими волосами и с мечом появляется из рога изобилия, сверкнув молнией.

Джон назвал эту фигуру Ариэль.
Ариэль является эквивалентом алхимического Меркурия, и для современного человека знаком по шекспировской Буре, где Ариэль является светлым духом Просперо, его духовной сущности. В рисунке Джона Ариэль рождается из рога изобилия, и его появление предвещает приход большого богатства, не в денежном эквиваленте, конечно, но богатство жизненной энергии, либидо, как и алхимики говорили «наше золото – не базарное золото», и это означает, что их золото представляет духовные ценности, а не материальное богатство.
Но это было только началом разрешения проблемы Джона, предзнаменование возможного исхода. В день годовщины сновидения о грязи, на Рождество следующего года, в сновидении, он увидел группу примитивных людей, сидящих вокруг костра. Они пели и смеялись. В частности, он заметил, одного мужчину, который, казалось, был особенно счастлив.

Джон проснулся и нарисовал этого счастливого, природного человека, и только потом он заметил, к своему удивлению, что, хотя он напоминал оригинального человека из грязи, его образ вполне изменился. Он больше не находился в беде, и не был таким примитивным. Когда он думал об этом сне и созерцал картину, которую он сделал, Джон увидел глаз сверху и справа от огня, которого на самом деле не было ни во сне, ни в его чертеже. Это было своего рода видение, и, смотря на глаз, он начал двигаться к нему. Он продолжал двигаться, пока не достиг своего тела. Затем молча он скользнул внутрь груди и остановился в своем сердце, оставив его в состоянии благополучия и радости.
В течение года, прошедшего с первого сна, в котором его одолевала тревожная клаустрофобия, значительная перемена произошла в сознании Джона. Он больше не был оторван от реальности и требований повседневной жизни. Он почувствовал возобновление интереса и энергии внутри себя. Он, видимо, добился прогресса на более глубоком уровне, и его бессознательное в настоящее время представляет собой состояние этого первобытного человека, который смотрит куда-то, но он не ослаблен. Это как если бы инстинктивные энергии были живыми, какими, возможно, они никогда не были прежде.
Этот материал имеет еще одну особенность, которая отсылает нас к первой картине, содержащей глаз. В этом раннем видении глаз был истолкован как символ сознания, который выходит за пределы сознания эго, и, вдобавок, он представляет Самость. В своем новом видении, глаз, символ нового сознания, входит в него и занимает свое место в его сердце. В моем опыте это действительно так: Самость первой приходит в сознание не в уме, а в сердце. Этот факт отражается в обычном языке, когда мы говорим, например, о «сути материи». И в тантрической схеме уровней сознания, разработанной с помощью йоги, Пуруша, или Бог, сначала появляется в области сердца, где он представлен небольшим пламенем, внутренним светом, с помощью которых можно видеть. И только тогда, когда происходит просветление, можно действительно осознавать себя и других, как отдельных существ.
Пока наше сознание и другие наши чувства зависят от наших ценностей - положительных или отрицательных, мы на самом деле не осознаем их как объекты сами по себе. И только тогда, когда в сердце возникает сознание, мы можем узнать их, как отдельных индивидов. На языке тантрического буддизма, когда Пуруша появляется в области сердца, так возникает крошечный свет. На психологическом плане это будет означать, что, когда возникает Самость в сердце, то рождается новый вид сознания. И с этим светом мы в состоянии видеть вещи такими, какие они есть. Когда мы руководствуемся этим светом, наши действия и реакции будут иметь обоснованную силу, которой не хватало раньше.
Вскоре после того как он увидел этот сон, жена Джона заболела смертельным заболеванием. Она продержалась несколько месяцев и умерла в следующем декабре. Они были очень близки. Ее смерть принесла ему большую печаль и оставила чувство запустения и безумного одиночества. Затем, около шести месяцев спустя, в ночь перед днем рождения, он снова увидел сон. Он пишет:

Это был мой день рождения, и я проснулся, вспоминая фрагмент сновидения. Местом сна было большое грязное отверстие, и грязь была влажной и теплой. Группа добрых людей погружала меня в грязь по грудь. Затем они помогали мне. Когда я вышел из грязевой ванны, грязь прилепилась ко мне, притягивая меня к земле, но давала мне чувство стабильности и безопасности.

Джон почувствовал, что это было инициацией и новым рождением.
Грязь напоминает первое видение грязи - пустоту, в которой он и первобытный человек оказались в ловушке. В то время это состояние казалось полностью отрицательным опытом «темной ночи души». Здесь ощущения сна в корне изменились. Погружение в грязь, очевидно, представляет собой своего рода крещение, церемонию инициации. В первом сне Джона особенно беспокоила изоляция. На этот раз он был не один, а вместе с группой добрых людей. Он, очевидно, инициировался в какое-то сообщество, как послушники инициируются в тайные общества или мистические культы. Если такие посвящения не стали абсолютно банальными, у них сохранилось мистическое свойство и религиозные ценности.
Христианское крещение представлено как возрождение, или как рождение души, так что в данном случае, выход из ванны, также, является возрождением. Здесь, однако, это происходит не через воду, а с помощью грязи. В первом сне грязь была горячая; теперь ее температура изменилась, так что сильный жар, связанный с обычной идеей ада, отсутствует. Тепло ада представляет собой необузданные страсти, так что тепло от грязи в этом сне, скорее всего, относится к чувствам. После погружения грязь облепляла сновидца, давая ему чувство безопасности, и это означает, что теперь он был инициирован в земном царстве. В психологическом плане это посвящение показывает ориентир в мире, и это дает ему безопасность и вес. Напомним, что в первой серии сновидений, на него возлагается задача найти средства, с помощью которых он мог бы смотреть в лицо реальности.
Джон прокомментировал этот сон следующим образом:

Ванна дала мне чувство тяжести и чувство безопасности. Я чувствовал себя как дома. Комфортное чувство оставалось со мной в течение нескольких дней. Затем в один прекрасный день я увидел себя вне отверстия грязи, одетым только в грязевые штаны, с грязными руками и ногами.

В этом состоянии я пошел на работу. Тогда до меня дошло, что я, должно быть, идентифицируюсь с грязью. На рисунке показан момент, когда происходит осознание этого состояния.
Тогда я возмутился и попытался вспомнить оригинальные образы из сновидения, чтобы посмотреть, что произойдет. Мне показалось, что чего-то не хватает. Я наполовину находился в грязи. Но другая половина тоже нуждалась в ванне. Затем начался дождь, и я сказал: «Так лучше». Но, пока я наблюдал, как падает дождь, я начал бояться, что огонь в моем сердце будет погашен. Кольцо огня появилось и окружило мою грудь в качестве защиты.

Потом видение исчезло.

Огонь в сердце этого человека является светом Пуруши, который воспылал в его сердце в результате вхождения в глаз в его раннем видении. Круг огня вокруг груди напоминает «круг света», и китайские йоги рассказывают, что это происходит в результате успешного выполнения йогических дисциплин. И таким образом, мы можем сказать, что преобразование инстинктов достигло области сердца.
В случае Марии, женщины, которая оказалась подвешенной в космическом пространстве, решение проблемы пришло в иной форме. Ей снилось, что однажды она пришла на свой аналитический час и обнаружила, что вместо аналитика большая звезда взошла на место аналитика.

Это звучит нелепо и несколько абсурдно, но, когда она вспомнила, что кресло аналитика представляет собой аналитические отношения, это не кажется таким уж смешным.
Именно в самой встрече с аналитиком во время аналитического часа два мира анализируемого собираются вместе. В сновидениях и фантазиях, анализируемый находится в одиночестве. Во внешнем мире, за пределами кабинета, он также один, и вес субъективного опыта отрезает его от любых реальных общений с людьми. Мы считаем, что никто не может понять, что мы переживаем, и что если мы попытаемся рассказать им, они подумают, что мы сошли с ума.
Поэтому мы скрываем наши самые интенсивные переживания от других. Но в аналитических отношениях мы можем выявить, по крайней мере, часть нашей внутренней жизни, через слова или картинки и через наши сны. Почти чудом кажется, что аналитик понимает и уважает наши самые сокровенные мысли. В кабинете человек находит теменос, священное место, где можно быть полностью откровенным и не бояться быть непонятым.
Для Марии это был самый важный опыт. Ее внутренняя жизнь представляла величайшую важность для нее, но никогда прежде она не могла говорить об этом ни с кем. Так что не удивительно, что у нее случился очень сильный перенос на меня, ее аналитика. Осознание собственных чувств произвело значительный конфликт. Одной частью себя она знала, что не хочет иметь дело с аналитиком, что она не влюблена в этого человека, но все же она одержима сильными любовными чувствами.
В этот момент ей снилось, что она приходит на свой аналитический час, зная, что ей придется признавать свои чувства и боясь встречи, но только в ее сне кресло аналитика было занято не аналитиком, а большой золотой звездой. Во сне мертвый петух лежал на подставке для ног перед креслом. Когда она проснулась, она изобразила видение, как она видела его во сне. Аналитик, который в реальной жизни занимал кресло, был заменен звездой, символом целостности и, для Марии, также символом Самости, потому что она была знакома с идеей, что каждый из нас родился под звездой, которая представляет нашу индивидуальную судьбу и характер.
Таким образом, сновидение, в сущности, говорит: «Твои сильные чувства не предназначены личности аналитика, но для тебя имеют большую важность.» Это то, что объясняет чувства благоговения и почтения, которые были частью ее любви. На этот элемент благоговения также намекает ее рисунок, где она изобразила не мой реальный стул, а кресло епископа, который появился в более раннем сновидении.
Сновидение особенно поучительно, потому что указывает на два аспекта, два измерения аналитической ситуации. Интенсивные эмоции Марии проявились к владельцу кресла аналитика, но сновидение указало ей: «Это твоя собственная индивидуальная ценность, а не аналитика. Аналитик является только носителем ценности, представленной звездой. Она является посредником между тобой и нуминозным архетипом, и поэтому сон приносит тебе символ примирения.» Это персональный аспект переноса, но он также необходим. Если бы Мэри не была готова принять свои эмоции, несмотря на конфликт, исцеление бы не произошло. Так произошло только потому, что она была в состоянии, во сне, признать одновременно как актуальную человеческую ситуацию и субъективную трансперсональную, и примирение этих, по-видимому, несовместимых элементов было достигнуто в звезде, символе Самости и целостности. Это было признание этого дифференциации, которая привела к исцелению. Это было прозрением сердца и головы. Поэтому, Мария перестала так зависеть от своего аналитика; она больше не страдала от так называемого трансферентного невроза.
Во сне ее освобождение было получено благодаря петуху, принесенному в жертву. Мария связывает петуха и сцену смерти Сократа, где он предписал своему другу принести в жертву Асклепию петуха. Таким образом Сократ предполагал, что после кончины он будет исцелен от болезни смертности. Конфликт внутри него между земной и духовной частью себя была решена. Он стал целостным.
Конфликт Марии соответствует ситуации, с которой столкнулся Сократ. В ней тоже земные, плотские и духовные, психологические элементы находились в состоянии войны, о чем свидетельствуют ее противоречивые чувства к аналитику. Но осознание того, что она чувствует непреодолимое влечение к своему аналитику и скрывает свою тоску по целостности, принесло исцеление. Ее тяга к взаимной любви с другим человеческим существом, содержащей плотские стремления, должны были быть принесены в жертву для того, чтобы найти истинный смысл переживаемого. Это символизирует жертву петуха, потому что в индуистском символизме петух представляет похоть. Однако, вместе с тем петух и вестник нового дня, и через принятие звезды как символа цельности, этот новый день озарил Мэри.
В этом случае целебные функции данной аналитической ситуации наглядно продемонстрированы. Аналитический стул служит символом двойственной природы отношений между анализируемым и аналитиком, что соответствует двойной природе личного и не-личного для человечества. То есть, это ставит в центр внимания отношения между эго и Самостью.
В нашем понимании природы и функций аналитических отношений, самое главное, что мы делаем четкое различие между этими двумя частями. Если мы не будем этого делать, сам по себе анализ рискует быть серьезно поврежден, а результат будет поставлен под угрозу. Первоначально есть часть человека, которая не должна быть сведена к минимуму, так как она представляет собой отношение анализируемого к внешнему миру. Поначалу, личные чувства и реакции, возможно, понадобится держать в фоновом режиме в интересах терапии, но в конечном итоге они должны быть признаны и допущены обеими сторонами. Но на сегодняшний день наиболее важной частью отношений является то, что обычно называют переносом, потому что он состоит из эмоциональных реакций на проектируемый материал, который аналитик готовит для анализируемого, пока он не может быть понят и усвоен последним. Когда приходит время, аналитик освобождается от бремени непризнанного психического содержания анализируемого. Но, в то время, как отношение между двумя лицами становится возможным по психотерапевтическим причинам, этот аспект отношений должен стать приоритетней всего остального. «Назначение» отношений кроется в переносе, с помощью которого, если ситуация благоприятна, пациент может примирить враждующие элементы, которые являются причиной исходного затруднения.
Мы проделали большой путь от нашего мифа, где мы оставили ранеными первобытных богов, пораженных и ограбленных героической инициативой Мардука, который, будучи сыном богов, продемонстрировал человеческие качества и выполнение задачи по созданию человека и созданию мира для заселения. Апсу уже покорил в какой-то мере своего отца, Эйя, который поставил свою святыню на водах Бездны. Эта святыня стала священным местом, где поклонялись богам. Так, из победы Эйя была создана новая связь с мужским принципом и была разработана религиозная служба богам. Произошло примирение между мужчинами и маскулинными богами. Таким образом, мужской аспект первоначального хаоса был приведен в отношении ко всему человечеству.
Но Тиамат, женская Бездна, которая была разбита атакой Мардука, исчезла со сцены. Она находили недоступной, необъяснимой, опасной, но и необходимой для жизни, у нее люди находили силу, чтобы воспроизводить новую жизнь, рожать детей и питать жизнь на земле. Она была источником эмоций, и по сей день, как мы хорошо знаем, этот аспект жизни, который остается самым неконтролируемым и капризным, наиболее склонен ввести нас в деструктивное состояние, не соответствующие нашему более цивилизованному и дисциплинированному мужскому пути.
Из-за переноса, наиболее неконтролируемые эмоции могут возникнуть в безопасной аналитической ситуации. Во сне Марии это символизировал аналитический стул и осознание того, что прогнозируемые эмоции не предназначены аналитику, а Самости, представленной в виде звезды. Таким образом, ценности, которые были ранее пережиты анализируемым, как будто они были качествами аналитика, усваиваются, не эго, а не-личностным ядром, Самостью.
Это, пожалуй, то, что изрек Иисус в Евангелии от Фомы:

Иисус сказал: Когда вы видите ваше подобие, вы радуетесь. О когда вы видите ваши образы, которые произошли до вас, - они не умирают и не являются - сколь великое вы перенесете?⁷⁴

И еще:

Когда вы сделаете глазА вместо глАза, и руку вместо руки, и ногу вместо ноги, образ вместо образа – тогда вы войдете в [царствие].⁷⁵

Первое изречение спрашивает: «Сможете ли вы спокойно смотреть на ваше реальное Я?» А второе говорит: «Вместо внешней формы сделать внутренний образ, и тогда вы войдете в Царствие». Это именно то, о чем говорит сновидение Марии, а именно, что внешний образ аналитика должен быть заменен ее действительным образом, или символом, Самостью.
В анализе признание Я возникает в результате различия между архетипической и личной частью отношения к аналитику, которое приносит соответствующую дифференциацию между Самостью и эго. Это различие между человеческим и сверхчеловеческим, или если говорить мифологическими терминами, между человеческой и божественной частями человеческого существа, имеет первостепенное значение. Без него, опыт, который мы затронули, мог бы произвести опасную инфляцию, со всеми печальными последствиями этого состояния. Когда происходит инфляция, человек отрывается от Земли. Как это было выражено в сновидении Норы: человек, который может летать на Луну и обратно в течение трех с половиной часов, не будет иметь связи с землей. Такой уровень инфляции неизбежно приводит к отделению от реальности; это будет создавать изоляцию в космической жизни, а также возвращать к страшному опыту пустоты во внутреннем царстве, что отдаляет от реальности психической жизни.
Опасность отождествления с архетипом Самости, которая неизбежно приводит к инфляции, особенно велика, когда родительский образ сильно поврежден. В таких случаях нет такого детского переживания, которое может служить в качестве посредника между двумя мирами. Те, чьи отношения с родителями был неудовлетворительными, имеют глубокое недоверие к тем, кто находится в роли родителя. Они не могут поверить, что бескорыстная забота аналитика является реальной, и поэтому не могут чувствовать себя свободно по отношению к аналитику, что на самом деле означает отдаться ценности, которую представляет аналитик. Если это так, то символ примирение, промелькнувший во сне, в результате аналитической работы, растворится в хаосе, из которого он возник. Но когда сознательный субъективный опыт становится реальным, он, как правило, требует включения аналитика в настоящее противоборство - анализируемый распознает и понимает (делает реальным) различие между эго и Самостью.
Опыт такого рода приносит исцеление пострадавшего архетипического образа, а также страданий человека, и теперь символ Самости, целостности, может сталкиваться со своей противоположностью, хаосом, но не разрушаться. В некотором смысле, противоположности являются равными, и неведомые силы посредничают с человечеством только через этот символ. Однако одновременно образ Самости может быть увиден через такие опыты, как и мы рассматривали лишь фрагмент его нуминозной силы, проявленной в действительности; наша человеческая способность понять ее далеко не простая задача. До сих пор большая часть нуминозного уходит в глубины бессознательного, где, как говорится в Евангелии от Фомы:

Образы являются человеку, и свет, который в них, скрыт. В образе света Отца он скрыт из-за его света.

Так же, как в первобытном обществе царь действительно являлся посредником между человечеством и богами, будучи человеком, так и осознание Самости в психике не только информирует и направляет личную жизнь, но также и выступает в качестве посредника между сознанием и нуминозными энергиями бессознательного. Таким образом, спокойствие начинает заменять войну и хаос, которые смешиваются в глубинах, уничтожая архетипический родительский образ в его позитивной форме. Порядок начинает снова проявляться в тех глубоких слоях бессознательного, которые были активированы восстанием эго-сознания, и возникает новый архетипический образ - опосредованный символ Самости. Таким образом, повреждение архетипического образа исцелено и снова наступает мир между небом и землей.

Вышеизложенное уже было напечатано, когда я получил письмо от Джона, в котором он прислал мне то, что он назвал «последняя серия из цикла сновидений». Ему приснилось, что он увидел розовый куст, внутри которого был крошечный ребенок, и голос сказал: «Твоя ваша жена родила ребенка после всего этого!» «В этот момент» - он написал – «я понял, что должен быть отцом ребенка». Ребенок напомнил ему о первом сне, где было сказано, что земельный участок и ель, которую он посадил, унаследуется «ребенком его семьи, пока еще не родившимся.»
И потому с начала серии снов прошло шесть лет, прежде чем обещание было выполнено. Чудесный ребенок, родившийся в розовом кусте, является ребенком его самого и его внутренней жены, его анимы, является символом Самости, героем-ребенком, который постепенно возник в сознании, как результат всей работы Джона над собой.

⁶⁶ [Psychology and Poetry, стр. 19f]
⁶⁷ [см. Richard Wilhelm, пер., The Secret of the Golden Flower, также «Комментарий к «Тайне Золотого Цветка»», Алхимические исследования, CW 13, ч. 1ff – ред.]
⁶⁸ [Психология и Алхимия, CW 12, стр. 434]
⁶⁹ [Там же, стр. 434, прим. 33]
⁷⁰ [Origins, pp. 106f]
⁷¹ [Там же, стр. 108]
⁷² [Для дальнейшего изучения психологической значимости глаз во снах и рисунках, см. Эдвард Эдингер «Творение сознания: Юнгинианский миф для современного человека», стр. 42ff; также Эдингер, The Mysterium Lectures: A Journey through Jung's Mysterium Coniunctionis, стр. 63ff; 218ff – ред.]
⁷³ [см. «Брат Клаус», Psychology and Religion CW 11, стр.474ff. – ред.]
⁷⁴ [Евангелие от Фомы, строфа 88. (Один из текстов, обнаруженный в Наг-Хамади в 1945 году)]
⁷⁵ [Там же, строфа 27]