Из книги «Юнг говорит»
под общей редакцией Уильяма МакГуайра и Р.Ф. С. Халла.

Элизабет Шепли Саджент

ДОКТОР ЮНГ: ПОРТРЕТ 1931-ГО ГОДА

JUNG: A PORTRAIT IN 1931

Перевод Григория и Веры Зайцевых

Американская писательница Элизабет Шепли Саджент[1] - анализанд и ученица К.Г. Юнга в Цюрихе ещё до Первой Мировой Войны. На протяжении всей своей жизни она сохраняла устойчивый интерес к аналитической психологии. Во время длительного пребывания в Цюрихе, с осени 1930 до весны 1931, она была членом семинаров Юнга по снам. Её статья "Доктор Юнг: портрет" в выпуске «Harper's», за май 1931-го года представлена здесь в сокращении. Материал дает яркую картину того, как Юнг проводил свои семинары.

Помимо художественной прозы Е. Саджент автор книг-хроник современных событий: Тени форм: записки раненной женщины (1919/1920) - её опыт в качестве военного корреспондента во Франции для «Новой Республики», где описаны боевые действия и её ранение на поле боя; Огонь под Андами (1927), а также биографии Уиллы Кэсер (1953) и Роберта Фроста (1960).

***

Я видела его часто как современного горожанина за рулем красного «Крайслера», проезжающего через извилистые улочки Цюриха. Видела также трезво обдумывающего проблемы психики в его кабинете с огромными стеллажами книг, с его восточными картинами и христианскими
витражами. Но всё это было прежде, чем я набрела на истинного Юнга в один дождливый летний день, возле его любимого жилища, серой каменной цитадели. На фоне средневековых очертаний этой башни, стоящей в одиночестве, обособленно, в окружении лишь холмов и воды – куда он удалился от своей врачебной практики, чтобы стать писателем, который превращает подлинный опыт в свою теорию. Устроившись там, в приюте у круглого каменного строения, которое он построил своими собственными руками, одетый в ярко-синие льняные одежды, с кадкой воды в сильных руках, я застала доктора Юнга за усердной стиркой джинсов. Вид его мудрого лица был румяный и сияющий, и его острые
карие глаза, которые видят так глубоко в умы людей, были
тихо поглощены своей задачей «фермера».

Доктор Юнг никогда не делает что-нибудь наполовину. Когда он ходит в Психологический клуб, излагая сон для своих продвинутых студентов, каждая клеточка и частичка его физического существа излучает участие, которое они могут прочувствовать, как и ресурс его великой учености, его медицинское и научное знание, его психологическую проницательность и его врожденную мудрость. Всё это там превращается в единый живой поток, отдающийся рассматриваемой проблематике. Но сейчас, этот массивный миролюбивый мужчина в голубой одежде с той же охотой отдавался процессу стирки. Никакая часть Юнг не была оставлена в Кюснахте, чтобы продумывать грядущие консультации – он был весь поглощен тем делом, которое делал именно сейчас.

***

Пациенты доктора Юнга должны были пересечь водоем на небольшом кораблике в окружении чаек и диких уток, а затем пройтись добрых десять минут от стен через сады к желтому загородному домику. Они должны были позвонить в сияющий латунный старомодный колокол, который был немного покрыт плесенью. Его звук разносится по дому, как знак к приёму гостей. С одной стороны, колокол как бы намекал на гостеприимство, с другой, подчеркивал замкнутость творца-ученого, окруженного от мира стенами и своими питомцами - собаками.

Йогги, любимец Юнга, всегда умудряется следовать позади посетителя, молчаливо изучая его. Я заметила в мой первый приход, как рука Юнга, его сильная и чуткая рука с гностическим кольцом – потянулась вниз, чтобы потрепать лохматую спину пса. И до меня дошло, что это инстинктивное прикосновение к волосатому существу было каким-то ответом на обладание психологом сверхъестественной интуиции. Рукой он прощупывал не тело, но ум и ситуацию, возникшую между посетителем и им самим, как будто бы бросая фразу: "ты как яйцо без скорлупы".

Но это было комфортно, равно как и то, как он обсуждал интимные проблемы. Его лицо в такие моменты было сосредоточенным и заботливым, он часто зажигал свою глиняную трубку, из которой валил дым, словно бы плоть и дух сливались в этой трубке в одно целое. Когда он недвижно сидел в кресле и в одно мгновение, залпом выпивал стоявший рядом чай, он
вдруг превратился в типичного немецкого профессора. Но когда его
глаза начали моргать и излучать веселье, сокрытое за их золотым отливом, когда он вернулся к своей живости и движущей энергии
полностью им контролируемой, я вспомнила Теодора Рузвельта.

"Вы больше похожи на биржевого маклера, чем на пророка» - вскричал как-то испуганный американец, который ожидал найти
"мистика" фрейдовского толка. Юнг крепок и полон сил в свои немолодые годы. Он обладает юмором и со здоровым скептицизмом отказывается
принять роль стоящего на пьедестале белобородого ветхозаветного старца. "Да, - соглашается он с одной, усомнившейся в его методе молодой леди – безусловно, все мужчины лжецы. Но я просто позволяю им сидеть в кресле и говорить до тех пор, пока они не устанут врать. Тогда они начинают говорить правду".

Когда покидаешь кабинет Юнга, чувства обогащаются и умиротворяются, как если бы вы постояли, обняв сосну в большом лесу - также связаться с сосной в лесу – и вы видите насколько жизнь вокруг глубже, чем видели это раньше.

***

И вот, в среду утром, в одиннадцать, лишь в определенные отведенные сезоны «цюрихских семинаров», доктор Юнг, как обычно, вошел в длинную комнату Психологического клуба, улыбаясь и излучая глубокое дружелюбие то одному, то другому лицу. Он обнимал коричневый портфель, хранящий в своём чреве его материалы для небольшой международной группы, чьим общим интересом была психика. Когда он вошел, все в комнате невольно затаили дыхание, и сам Юнг тихо встал и вскользь взглянул несколько печально на свою рукопись, как моряк может посмотреть на свой компас, связывая его с психологическими ветрами и волнами, воздействие которых он смог почувствовать, как только вошел в эту дверь. Тишина в собрании означала не только благоговение перед мэтром, но и напряженное ожидание. Что за мир приключений в этот раз должны мы обрести, руководимые его творческой мыслью? Какой вопрос, как удар языка о поверхность бронзового колокола, заставит сегодня звенеть наши умы? Что за видения он раскроет нам, которые смогут помочь нам отпустить наши субъективные и гнетущие проблемы и двигаться дальше в объективный мир? Некоторые «тайны» были приоткрыты доктором Юнгом уже в первые пять минут.

Так как на семинарах присутствуют люди из США, Англии, Голландии, Германии и Швейцарии, то он читает свои лекции на английском языке. Он читает лекции на специфическом английском или, скорее, на американском английском, добавляя в язык свой собственный стиль, как это свойственно американцам. Этот стиль языка можно охарактеризовать как едкий и очень остроумный. Юнг дает ссылки на свои статьи, а также разбирает сны бизнесмена, хорошего человека, такого, каких все мы знаем множество. Вскоре в этих снах из бессознательного появляется образ "человека-обезьяны"[2] склонной к насилию и агрессии. Такая или другая Тень каждого обычного человека, должна быть признана и усвоена, прежде чем сможет произойти истинное освобождение Духа.

Учитель мудрости в сером костюме, то поднимается то садиться вновь, читая не с кафедры, а на одном уровне с нами. Он писал на доске то греческие, то скандинавские корни, рисовал схемы небес и символы из древних памятников. Одна из этих надписей знакома всем и очень-очень старая, написанная на греческом храме – «Познай себя». Познать законы своей сущности, принять их, даже если они кажутся парадоксальными и несовместимыми со взглядами большинства – это и есть рост. Нужно жить в соответствии с ними, вместо того, чтобы жить жизнь ваших родителей, бабушек и дедушек, соседей и коллег по работе.

Это может показаться простым. Но это не просто для «нашего друга»,
бизнесмена, чьи сны, как детективная история, полны неожиданностей, открытий и неразгаданных улик, значение которых позже нам приоткроет мастер. Однако, познание себя не просто и ни для кого из нас в этой компании, хотя она и состоит из продвинутых студентов медицинских факультетов: мужчин и женщин, а также философов, антропологов. Но и им всем также тяжело принять свирепую, инстинктивную сторону бессознательного, «вой дикарей», свою «тень» и своё «зло», которое скрывается под тонкой поверхностью Персоны.

Работать с Юнгом не легко, как в частной беседе, так и в семинаре. Это вызов, испытание, глубокое творческое усилие. Все, что мастер может дать серьезному студенту – это та техника и виденье того, что жизнь психолога-аналитика требует жертвенности и концентрации. Мне кажется, что это именно то, что доктор Юнг дает своим ученикам: метод для жизни и для решения практических и бессознательное проблем, созидание современного сознательного человека.

Метод в семинарах иллюстрировался анализом сновидений, которые Юнг трактовал как связанные с целыми пластами культуры вещи. От мифологии и истории до наших дней, от астрологии до открытий Эйнштейна, от древней китайской мудрости до современной психологии. Гностики, христианские и еврейское богословы, а также древнейшие ритуальные действа – всё шло в ход. Такой путь включает в себя экскурсы вековые и подчас страшные уголки коллективного бессознательного и способны решить такие насущные проблемы, как, к примеру, успешный брак[3]. Как настроить те отношения, что доктор Юнг считает квинтэссенцией в жизни каждого человека?

Как и все великие ораторы, Юнг живописал своё вдохновение ежесекундно своим собственным обликом. Черты его лица постоянно меняются. Как сказал мой друг художник - Юнг никогда не выглядит одинаково два раза. Лицо преображается, как только изменится то, о чем думает его мозг, меняется его состояние, темп его речи, создавая неожиданный сплав юмора и высокой мудрости[4].

Этот опыт или новое видиние прежде всего рассчитаны на то, чтобы обогащать и стимулировать присутствующих к собственным поискам. Но он не перестает быть для нас, как и для своих пациентов, учителем-первооткрывателем, который всегда учует ветер перемен, вождем, который полностью осведомлен о силе и об ответственность перед своей небольшой группой, которая следует за ним в неизвестную страну.

Иногда с хитрым, огненным взглядом, который один человек определил как взгляд война победителя из под шлема, Юнг поворачивается и говорит:
«Вот новая территория. Ваши предположения будут столь же хороши, как и мои. Что вы можете предложить?» - обращаясь в сторону зазевавшегося студента, который дает никудышный или чересчур рациональный ответ. Чисто рациональное мышление было отброшено в этой комнате, но истинная, естественная ученость была тут в чести, Юнг повторял каждое необдуманное предположение коллег с нескрываемым скептицизмом. Наука согласно Юнгу - это не Бог, чтобы ей поклоняться; это инструмент это то, что должно быть использовано. Аналитическая психология, как и новая живопись, и новая музыка имеет свой собственный язык, свои новые ритмы, новые цвета, но она имеет и очень древнюю основу. Но это смогли прочувствовать только те студенты, которые начинают понимать связь старого и нового мышления, которое прорастает на глазах под руководством мастера. Им достается его острый и стремительный одобряющий взгляд, как похлопывание по плечу: «Это хорошо! Ты абсолютно на верном пути! Вперед!»

***

"Был момент - сказал мне доктор Юнг, обсуждая сложный период своей жизни[5] - «в конце «Психологии бессознательного», когда я отложил писчие принадлежности и думал какое-то время. Я написал эту книгу - сказал я себе – и это книга о героях мифов. Все народы и все времена имели своих героев, а кто мой герой? Христос ли мой герой? Нет не он. Тогда вопрос был точно сформулирован: «Каков мой миф?» и не было ответа на этот вопрос, а был вынужден капитулировать перед ним».

«Но спустя какое-то время после опубликования «Психологии бессознательного», - продолжал он, - «я начал знакомиться с моим собственным бессознательным». Пауза был своего рода инкубационным периодом, подготовкой для совершенно нового периода жизни. Новый ветер дул, дул для очень важного периода кризиса среднего возраста. Около сорока лет меланхолия и недовольство у людей статистически
повышаются. Я был обязан, как и все люди в этот момент, получить
новую ориентацию в жизни".

Хотя книги Юнга и достаточно тяжело читать для обывателя, но они подобны целителю, каким-то волшебным и не подающимся определению способом, могут подарить нам спокойствие и вывести иное в измерение, за рамки абстрактных слов. Могу сказать за себя, что я, хотя и читала их ещё до того как познакомилась с автором лично в Цюрихе, я угадывала в них тех же двух Юнгов, как и вижу сейчас. Один в авангарде мышления, современный деловой человек, проживающий жизнь во всем её многообразии, сильный и крепкий как пружина, другой же – интуитивный человек, древний мудрец, своего рода «садовник», кто, как я себе это представляю, ходит вдоль своих посаженных побегов по Древу Жизни и тихо беседует со своими собаками.