Психологическая интерпретация
романа Хаггарда «Она»
романа Хаггарда «Она»
Психологические гипотезы романа
Райдер Хаггард начал писать ее в 1886 году и закончил книгу за шесть
недель. Рукопись поступила в печать почти без исправлений. Сам он утвержда-
ет: «Я помню, что мои идеи относительно развития сюжета были довольно
туманны. Моим единственным ясным образом была бессмертная женщина,
вдохновленная бессмертной любовью. Все остальное сформировалось вокруг
этой фигуры. И оно пришло, пришло быстрее, чем моя бедная рука успела за-
писать его. На самом деле она была написана в Белом сиянии страсти, почти
без перерыва.» [34]
недель. Рукопись поступила в печать почти без исправлений. Сам он утвержда-
ет: «Я помню, что мои идеи относительно развития сюжета были довольно
туманны. Моим единственным ясным образом была бессмертная женщина,
вдохновленная бессмертной любовью. Все остальное сформировалось вокруг
этой фигуры. И оно пришло, пришло быстрее, чем моя бедная рука успела за-
писать его. На самом деле она была написана в Белом сиянии страсти, почти
без перерыва.» [34]
Однажды, ожидая в кабинете своего издателя, он попросил бумагу и написал
сцену, в которой она сожгла себя в огне жизни. Откуда берется это интенсивное
извержение, это сверх напряжение бессознательного, которое мощно прокла-
дывает себе путь? На этот вопрос отвечает стихотворение его друга Эндрю
Ланга, которое Хаггард поместил в конце одного из своих поздних изданий.
Любовь была похоронена, потому что она противоречила, как говорится в по-
эме, «какому-то божественному приказу». Бессознательное отвечает на это
видением «бессмертной женщины» и «бессмертной любви».
сцену, в которой она сожгла себя в огне жизни. Откуда берется это интенсивное
извержение, это сверх напряжение бессознательного, которое мощно прокла-
дывает себе путь? На этот вопрос отвечает стихотворение его друга Эндрю
Ланга, которое Хаггард поместил в конце одного из своих поздних изданий.
Любовь была похоронена, потому что она противоречила, как говорится в по-
эме, «какому-то божественному приказу». Бессознательное отвечает на это
видением «бессмертной женщины» и «бессмертной любви».
Айша [35], или просто Она, — эта бессмертная женщина; однако «Та-
которой-должно-повиноваться» первоначально было именем тряпичной
куклы [36], которую няня использовала, чтобы напугать Райдера, его
братьев и сестер, и заставить их вести себя прилично. Она, богиня, была
сначала демоном в шкафу, детской фобией, автономным комплексом, за-
ставляющим эго повиноваться. Это изображает ее как продолжение мо-
тива головы ведьмы.
которой-должно-повиноваться» первоначально было именем тряпичной
куклы [36], которую няня использовала, чтобы напугать Райдера, его
братьев и сестер, и заставить их вести себя прилично. Она, богиня, была
сначала демоном в шкафу, детской фобией, автономным комплексом, за-
ставляющим эго повиноваться. Это изображает ее как продолжение мо-
тива головы ведьмы.
Не только «Она», но и ранее завершенная книга «Джесс» говорит о похоро-
ненной любви. Джесс -более реалистичный роман, отчасти, но не всегда авто-
биографичный. Как уже упоминалось, Джон хотел жениться на Бесси, но также
влюбился в Джесс, духовно более одаренную сестру своей невесты. [37]
ненной любви. Джесс -более реалистичный роман, отчасти, но не всегда авто-
биографичный. Как уже упоминалось, Джон хотел жениться на Бесси, но также
влюбился в Джесс, духовно более одаренную сестру своей невесты. [37]
Джесс сравнивает свою любовь с философским камнем и потому приписы-
вает ему высшую, нерушимую ценность. И все же Джесс и Джон чувствуют
себя обязанными пожертвовать своими чувствами ради Бесси. Всего через два
месяца после завершения этой книги Хаггард был одержим фантастическим
видением бессмертной женщины и ее бессмертной любви.
вает ему высшую, нерушимую ценность. И все же Джесс и Джон чувствуют
себя обязанными пожертвовать своими чувствами ради Бесси. Всего через два
месяца после завершения этой книги Хаггард был одержим фантастическим
видением бессмертной женщины и ее бессмертной любви.
Так Она занимается поисками утраченного сокровища, тем чувством, ко-
торое живет в пещерах Кора, в городе сердца. Там, в самой темной Африке,
она живет среди мертвых и взывает об искуплении.
торое живет в пещерах Кора, в городе сердца. Там, в самой темной Африке,
она живет среди мертвых и взывает об искуплении.
В своей автобиографии Хаггард избегает раскрывать реальную подоплеку
этой истории. Однако белый отблеск страсти, с которой она была написана,
позволяет предположить, что нечто подобное происходило и в его собствен-
ной жизни в то время. Возможно, из уважения к своей жене он пожертвовал
своей любовью к другой женщине, которая очень много значила для него ду-
ховно. Во всяком случае, и в стихотворении Джесс, и в стихотворении Эндрю
Ланга мы видим, как напряженно Хаггард справлялся с таким конфликтом
в то время, когда писал «Она». Его невысказанное страдание вызывало ми-
фологическое видение женщины. Архетип, который он вызывает, привлекает
его внимание к трансперсональному значению этого конфликта, раскрывая
его собственную судьбу и его жертву под видом общечеловеческого опыта.
На заднем плане личного опыта возникает образ «вечной женственности»;
он возникает из бессознательного мужчины в виде его внутренней, соблазни-
тельной, чудесной и опасной души.
этой истории. Однако белый отблеск страсти, с которой она была написана,
позволяет предположить, что нечто подобное происходило и в его собствен-
ной жизни в то время. Возможно, из уважения к своей жене он пожертвовал
своей любовью к другой женщине, которая очень много значила для него ду-
ховно. Во всяком случае, и в стихотворении Джесс, и в стихотворении Эндрю
Ланга мы видим, как напряженно Хаггард справлялся с таким конфликтом
в то время, когда писал «Она». Его невысказанное страдание вызывало ми-
фологическое видение женщины. Архетип, который он вызывает, привлекает
его внимание к трансперсональному значению этого конфликта, раскрывая
его собственную судьбу и его жертву под видом общечеловеческого опыта.
На заднем плане личного опыта возникает образ «вечной женственности»;
он возникает из бессознательного мужчины в виде его внутренней, соблазни-
тельной, чудесной и опасной души.
Сюжет
Англичанин Холли собирается поступить в колледж, но его смертельно боль-
ной друг Винси убеждает его передумать. Винси просит Холли позаботиться
о его пятилетнем сыне Лео и передать ему, когда ему исполнится двадцать пять
лет, старый сундук. Внутри-послание от Аменартас, предка Винси, адресованное
ее сыну или какому-нибудь более позднему потомку, с просьбой отправиться
в Африку и найти Белую Королеву, тайно охраняющую огонь жизни. В посла-
нии также содержится просьба разузнать у Белой Королевы тайну бессмертия
и отомстить ей за то, что она убила мужа Аменартас в припадке ревности. Когда
Лео исполняется двадцать пять, они с Холли отправляются в путь.
ной друг Винси убеждает его передумать. Винси просит Холли позаботиться
о его пятилетнем сыне Лео и передать ему, когда ему исполнится двадцать пять
лет, старый сундук. Внутри-послание от Аменартас, предка Винси, адресованное
ее сыну или какому-нибудь более позднему потомку, с просьбой отправиться
в Африку и найти Белую Королеву, тайно охраняющую огонь жизни. В посла-
нии также содержится просьба разузнать у Белой Королевы тайну бессмертия
и отомстить ей за то, что она убила мужа Аменартас в припадке ревности. Когда
Лео исполняется двадцать пять, они с Холли отправляются в путь.
Сначала они добираются до племени первобытных туземцев, одна из кото-
рых, Устане, хочет, чтобы Лео женился на ней. Но Лео и Холли едва не по-
гибают от злобных туземцев, которые убивают чужестранцев, покрывая их
головы раскаленными металлическими горшками. Но Она, Белая Королева,
спасает их и заботится о том, чтобы они были доставлены к ней.
рых, Устане, хочет, чтобы Лео женился на ней. Но Лео и Холли едва не по-
гибают от злобных туземцев, которые убивают чужестранцев, покрывая их
головы раскаленными металлическими горшками. Но Она, Белая Королева,
спасает их и заботится о том, чтобы они были доставлены к ней.
Оказывается, что Устане — это реинкарнация египетской принцессы Аме-
нартас, а Лео — Калликрат, муж Аменартас, который умер таким молодым.
Аменартас-Устане ждала его возвращения две тысячи лет. Когда Устане от-
казывается отпустить Лео, Она убивает Устане без малейшего колебания.
Затем Она настаивает, чтобы Лео поместил себя в Огонь Жизни, чтобы он
также приобрел посредством огня вечную жизнь, красоту и силу. Только так
она может принять его в мужья, не подвергая опасности из-за своей сверхче-
ловеческой сущности.
нартас, а Лео — Калликрат, муж Аменартас, который умер таким молодым.
Аменартас-Устане ждала его возвращения две тысячи лет. Когда Устане от-
казывается отпустить Лео, Она убивает Устане без малейшего колебания.
Затем Она настаивает, чтобы Лео поместил себя в Огонь Жизни, чтобы он
также приобрел посредством огня вечную жизнь, красоту и силу. Только так
она может принять его в мужья, не подвергая опасности из-за своей сверхче-
ловеческой сущности.
Лео колеблется перед лицом страшной силы пылающего столпа огня. Что-
бы подбодрить Лео, Она во второй раз бросается в огонь и превращается
в жалкую и гротескно постаревшую фигуру. Только после многих трудностей
перепуганные англичане находят дорогу домой.
бы подбодрить Лео, Она во второй раз бросается в огонь и превращается
в жалкую и гротескно постаревшую фигуру. Только после многих трудностей
перепуганные англичане находят дорогу домой.
Холли
Роман начинается в Кембридже, где Людвиг Гораций Холли, рассказчик,
собирается сдать экзамен по математике, чтобы поступить в колледж. Он
задумчиво стоит перед зеркалом. Опечаленный своим обезьяньим видом, он
страдает оттого, что все женщины отворачиваются от него. Он не может по-
лагаться на свою внешность, но он может доверять своей силе и уму.
собирается сдать экзамен по математике, чтобы поступить в колледж. Он
задумчиво стоит перед зеркалом. Опечаленный своим обезьяньим видом, он
страдает оттого, что все женщины отворачиваются от него. Он не может по-
лагаться на свою внешность, но он может доверять своей силе и уму.
Английский колледж является отправной точкой повествования: Хаггард
также пытался уйти из-за своих конфликтов и страданий в одиночество воз-
обновленных занятий. И все же колледж демонстрирует безличный аспект.
также пытался уйти из-за своих конфликтов и страданий в одиночество воз-
обновленных занятий. И все же колледж демонстрирует безличный аспект.
Кембридж представляет не только знания и образование, но также викто-
рианский дух, который, став чрезмерно узкими, остро нуждаются в расши-
рении. Мы находим подобную ситуацию в истории о Святом Граале, которая
начинается в пустыне или, как в начале многих сказок, изображает состояние
дефицита. Научная и духовная ориентация Викторианского периода, наде-
ленная властью управлять миром, исключает или отворачивается от женского
начала, Эроса, души.
рианский дух, который, став чрезмерно узкими, остро нуждаются в расши-
рении. Мы находим подобную ситуацию в истории о Святом Граале, которая
начинается в пустыне или, как в начале многих сказок, изображает состояние
дефицита. Научная и духовная ориентация Викторианского периода, наде-
ленная властью управлять миром, исключает или отворачивается от женского
начала, Эроса, души.
Холли — вынужденный мизантроп и женоненавистник. В рассказе туземцы
называют его «бабуином» из-за его длинных рук и волосатого уродства. Хотя
он говорит от первого лица, мы не должны принимать Холли за эго Хаггарда.
называют его «бабуином» из-за его длинных рук и волосатого уродства. Хотя
он говорит от первого лица, мы не должны принимать Холли за эго Хаггарда.
Последний был женат, и зулусы называли его «Инданда», что переводится как
«тот, кто ходит по высотам» или «высокий и приятный». Кроме того, Холли —
это позитивная теневая фигура, аспект Хаггарда, который он не сумел развить
в юности, а именно функции ощущения и мышления. Холли — это тот друг
и спутник, который появляется в ранних романах Хаггарда, товарищ солнеч-
«тот, кто ходит по высотам» или «высокий и приятный». Кроме того, Холли —
это позитивная теневая фигура, аспект Хаггарда, который он не сумел развить
в юности, а именно функции ощущения и мышления. Холли — это тот друг
и спутник, который появляется в ранних романах Хаггарда, товарищ солнеч-
ного героя: сначала собака, затем сильный, но наивный друг, а затем фермер.
Вернувшись из Африки, Хаггард благодаря своим функциям мышления
Вернувшись из Африки, Хаггард благодаря своим функциям мышления
и ощущения обратился к тем занятиям, к которым в детстве проявлял очень
мало интереса. Поскольку он позволяет Холли говорить от первого лица,
Хаггард отказывается от своего отождествления с чрезмерно доминирующей
первичной функцией-интуицией. Он размышляет о другой стороне своего су-
щества и вместе с Холли создает для себя новый идеал, точно так же, как он
сделал это с Алланом Квотермейном в более раннем романе.
мало интереса. Поскольку он позволяет Холли говорить от первого лица,
Хаггард отказывается от своего отождествления с чрезмерно доминирующей
первичной функцией-интуицией. Он размышляет о другой стороне своего су-
щества и вместе с Холли создает для себя новый идеал, точно так же, как он
сделал это с Алланом Квотермейном в более раннем романе.
Холли, как компенсаторная внутренняя фигура, в значительной степени
противостоит основным наклонностям Хаггарда. Он воплощает рассудитель-
ность, деловитость англичанина, качество, которое требуется Хаггарду, что-
бы снова приспособиться к Англии. В то время как молодой Хаггард любит
женщин, Холли, его другая сторона, бежит от них. На самом деле он боит-
ся их больше, чем бешеной собаки. Чем больше Холли пытается полагаться
на разум, тем более опасной кажется ему эта другая сторона. Отколовшиеся
чувства превращаются в неконтролируемую эмоциональную силу, которая мо-
жет атаковать и заразить его, как бешеная собака. Он хочет убежать от этой
опасности поступив в колледж, эквивалент современного мужского монастыря.
Часто самые «нормальные» и «разумные» люди больше всего боятся своей
бессознательной стороны.
противостоит основным наклонностям Хаггарда. Он воплощает рассудитель-
ность, деловитость англичанина, качество, которое требуется Хаггарду, что-
бы снова приспособиться к Англии. В то время как молодой Хаггард любит
женщин, Холли, его другая сторона, бежит от них. На самом деле он боит-
ся их больше, чем бешеной собаки. Чем больше Холли пытается полагаться
на разум, тем более опасной кажется ему эта другая сторона. Отколовшиеся
чувства превращаются в неконтролируемую эмоциональную силу, которая мо-
жет атаковать и заразить его, как бешеная собака. Он хочет убежать от этой
опасности поступив в колледж, эквивалент современного мужского монастыря.
Часто самые «нормальные» и «разумные» люди больше всего боятся своей
бессознательной стороны.
Холли — олицетворение Викторианского джентльмена, идеальный об-
раз англичанина: консервативный, рассудительный, христианин, страстный
охотник и спортсмен. Хаггард надеялся воспитать британскую молодежь
в духе этого джентльменского идеала и пытался сам воплотить его в жизнь.
Он пытался защититься от своей тени, от деструктурирующей силы бес-
сознательного и от опасности «потемнеть». Однако отождествление с этим
сознательным идеалом установило слишком узкие границы для его внутрен-
него развития.
раз англичанина: консервативный, рассудительный, христианин, страстный
охотник и спортсмен. Хаггард надеялся воспитать британскую молодежь
в духе этого джентльменского идеала и пытался сам воплотить его в жизнь.
Он пытался защититься от своей тени, от деструктурирующей силы бес-
сознательного и от опасности «потемнеть». Однако отождествление с этим
сознательным идеалом установило слишком узкие границы для его внутрен-
него развития.
Товарищи по Кембриджу зовут Холли Хароном [39] Он — необыкновен-
ное человеческое существо, поскольку обладает архетипическим качеством.
ное человеческое существо, поскольку обладает архетипическим качеством.
Сам Хаггард связывает Холли с Тотом, Богом-писцом, который в своей роли
Бога справедливости сравнивает и оценивает сердца и грехи мертвых. [40]
Таким образом, Тот представляет собой восприимчивую саморефлексию,
Божественную совесть, внутреннего судью. Харон, Тот [41] и его греческий
наследник Гермес — все они являются проводниками души. Харон переправ-
ляет души через реку Стикс на «другой», печальный, мрачный берег. Тот ведет
мертвых через ритуал к возрождению в звездном небе. В обличье Гермес-
Меркурий он уводит души в подземный мир, откуда возвращает на свет лишь
некоторых исключительных героев.
Божественную совесть, внутреннего судью. Харон, Тот [41] и его греческий
наследник Гермес — все они являются проводниками души. Харон переправ-
ляет души через реку Стикс на «другой», печальный, мрачный берег. Тот ведет
мертвых через ритуал к возрождению в звездном небе. В обличье Гермес-
Меркурий он уводит души в подземный мир, откуда возвращает на свет лишь
некоторых исключительных героев.
В своей роли спутника и проводника Холли изображает рефлексивное
сознание героя. Он способствует развитию сознания, и в этом качестве он
следит за тем, чтобы герой не был поглощен подземным миром, а именно
бессознательным, но нашел путь обратно к свету. Другими словами, рефлек-
сивное сознание помогает предотвратить растворение эго в бессознательном.
У Холли есть роль, аналогичная роли Вергилия в «Божественной комедии».
Как и у Вергилия, у него есть имя поэта — Гораций. Гораций поет в своих одах
о любви, но он также является голосом разумной, простой, этической жизни.
сознание героя. Он способствует развитию сознания, и в этом качестве он
следит за тем, чтобы герой не был поглощен подземным миром, а именно
бессознательным, но нашел путь обратно к свету. Другими словами, рефлек-
сивное сознание помогает предотвратить растворение эго в бессознательном.
У Холли есть роль, аналогичная роли Вергилия в «Божественной комедии».
Как и у Вергилия, у него есть имя поэта — Гораций. Гораций поет в своих одах
о любви, но он также является голосом разумной, простой, этической жизни.
Холли также является и лирическим поэтом, и предостерегающим голосом.
Его имя, Гораций или Горацио, также напоминает о друге Гамлета; и мы нахо-
дим цитату из Гамлета в «Она»:
Его имя, Гораций или Горацио, также напоминает о друге Гамлета; и мы нахо-
дим цитату из Гамлета в «Она»:
Есть многое на свете, друг Гораций
Что и не снилось нашим мудрецам»
Эта цитата также относится к концептуальным ограничениям личности Хол-
ли, чья философия оказывается недостаточной, чтобы понять чудеса и ужасы,
которые ему предстоит пережить.
ли, чья философия оказывается недостаточной, чтобы понять чудеса и ужасы,
которые ему предстоит пережить.
Кроме того, Холли — это кельтское название колючего дерева или куста
остролист. Сам Холли объясняет Ей, что он — сучковатое, колючее дерево.
Она отвечает, что за узловатой внешностью скрывалось хорошее, надежное
ядро. Как вечнозеленое растение, которое выдерживает зиму, падуб — это
обещание возвращения весны.
остролист. Сам Холли объясняет Ей, что он — сучковатое, колючее дерево.
Она отвечает, что за узловатой внешностью скрывалось хорошее, надежное
ядро. Как вечнозеленое растение, которое выдерживает зиму, падуб — это
обещание возвращения весны.
В Англии он занимает место рождественской елки. Как растительный сим-
вол, связанный с рождественской елкой, он символизирует внутренний, есте-
ственный духовный рост, стремящийся от земли к свету. Холли олицетворяет
вероятность духовного роста при наличии внутреннего смятения. Падуб счи-
тается убежищем для духов, потому что зимой он зеленый. Англичане всегда
жили в своих старых домах и замках в обществе всевозможных привидений
или призраков. И даже после того, как эпоха Просвещения объявила их несу-
ществующими, эти феномены были легко вытащены из комода после корот-
кого периода забвения.
вол, связанный с рождественской елкой, он символизирует внутренний, есте-
ственный духовный рост, стремящийся от земли к свету. Холли олицетворяет
вероятность духовного роста при наличии внутреннего смятения. Падуб счи-
тается убежищем для духов, потому что зимой он зеленый. Англичане всегда
жили в своих старых домах и замках в обществе всевозможных привидений
или призраков. И даже после того, как эпоха Просвещения объявила их несу-
ществующими, эти феномены были легко вытащены из комода после корот-
кого периода забвения.
В Англии термин «Холли» обозначает также обычного сказочника, хва-
стуна. Как и падуб, он имеет отношение к духовному миру, который хочется
отрицать, о котором рассказывают «небылицы», но который тем не менее
связан с жизненным опытом англичанина.
стуна. Как и падуб, он имеет отношение к духовному миру, который хочется
отрицать, о котором рассказывают «небылицы», но который тем не менее
связан с жизненным опытом англичанина.
Холли олицетворяет сдержанность и контроль для интуитивного Хаггар-
да. Холли выступает за рефлексию и одновременно за связь с реальностью,
следовательно, за мышление и ощущение, примитивные и наименее развитые
функции Хаггарда. В то время как интуитивный человек постоянно фокуси-
руется на будущем и на осмысленности, его подчиненная функция, ощущение,
характеризуется трезвой рассудительностью и консерватизмом. И все же,
там, где уделяется достаточно внимания низшей функции, которой позволено
раскрыться по-своему, она может развиться в «трансцендентальную функ-
цию». [42] Тогда низшая функция может стать мостом, соединяющим созна-
ние с коллективным бессознательным, с предками, с тайнами души. Именно
по этой причине Холли подобен Харону, который переправляется в Страну
Мертвых, или тому, кто записывает послания богов и их безупречные реше-
ния. Именно по этой причине падуб является убежищем для духов. История
начинается с него, так как в облике «подчиненной функции» Хаггарда Холли
воспринимает и передает послания бессознательного.
да. Холли выступает за рефлексию и одновременно за связь с реальностью,
следовательно, за мышление и ощущение, примитивные и наименее развитые
функции Хаггарда. В то время как интуитивный человек постоянно фокуси-
руется на будущем и на осмысленности, его подчиненная функция, ощущение,
характеризуется трезвой рассудительностью и консерватизмом. И все же,
там, где уделяется достаточно внимания низшей функции, которой позволено
раскрыться по-своему, она может развиться в «трансцендентальную функ-
цию». [42] Тогда низшая функция может стать мостом, соединяющим созна-
ние с коллективным бессознательным, с предками, с тайнами души. Именно
по этой причине Холли подобен Харону, который переправляется в Страну
Мертвых, или тому, кто записывает послания богов и их безупречные реше-
ния. Именно по этой причине падуб является убежищем для духов. История
начинается с него, так как в облике «подчиненной функции» Хаггарда Холли
воспринимает и передает послания бессознательного.
В спиритических кругах Хаггард получил сильный толчок к развитию этого
архаичного, трансцендентного аспекта своей низшей функции. Позже, как уже
упоминалось, он избегал оккультизма, хотя многие уважаемые и образованные
люди занимались этим предметом в то время. Спиритизм стал для него табу,
так как в молодости в Лондоне он едва не обернулся катастрофой. Значитель-
ный и творческий аспект подчиненной функции Хаггарда впоследствии проя-
вился в его бессердечно подавленном любовном романе. Еще позже он вновь
проявляется в его литературных связях и, прежде всего, в его произведениях.
архаичного, трансцендентного аспекта своей низшей функции. Позже, как уже
упоминалось, он избегал оккультизма, хотя многие уважаемые и образованные
люди занимались этим предметом в то время. Спиритизм стал для него табу,
так как в молодости в Лондоне он едва не обернулся катастрофой. Значитель-
ный и творческий аспект подчиненной функции Хаггарда впоследствии проя-
вился в его бессердечно подавленном любовном романе. Еще позже он вновь
проявляется в его литературных связях и, прежде всего, в его произведениях.
Винси
Незадолго до полуночи, когда Холли погружается в меланхолические раз-
мышления, кто-то стучит в его дверь. Должен ли он открыться? Но тут он
узнает кашель своего тяжело больного друга Винси.
мышления, кто-то стучит в его дверь. Должен ли он открыться? Но тут он
узнает кашель своего тяжело больного друга Винси.
Винси умоляет Холли позаботиться после его смерти о своем сыне Лео
и подарить Лео, когда ему исполнится двадцать пять лет, сундук, который он
привез с собой. — Ах, Холли, — говорит он, — жизнь не имеет смысла без
любви, по крайней мере для меня; но, может быть, для Лео, если у него есть
мужество и вера.
и подарить Лео, когда ему исполнится двадцать пять лет, сундук, который он
привез с собой. — Ах, Холли, — говорит он, — жизнь не имеет смысла без
любви, по крайней мере для меня; но, может быть, для Лео, если у него есть
мужество и вера.
С этими словами он уходит, а на следующее утро Холли получает известие,
что Винси покончил с собой.
что Винси покончил с собой.
Сейчас полночь, как раз перед экзаменами Холли, важный момент перехода.
Должно ли это стать окончательным уходом в интеллектуальный мир людей
Холли неохотно открывает дверь. Он склонен скорее отказаться впустить
эту свою другую сторону, которая заявляет о себе. Его друг Винси снаружи.
Во многих отношениях Винси олицетворяет эго Хаггарда. Это импульсивный
юноша, который надеялся завоевать мир интуицией и чувством. Однако эта
односторонняя юношеская ориентация исчезает, поскольку жизнь без любви
больше не кажется стоящей. Кроме того, невозможно отважиться приблизиться
к своей душе и самому себе, полагаясь только на свою первичную функцию.
Ранее, вдохновленный содержимым сундука — о котором будет сказано поз-
же, — Винси предпринял путешествие в Африку, но потерпел кораблекруше-
ние. Впоследствии он женился на гречанке, которая была столь же прекрасна,
как и мистический предок, описанный в документе, хранящемся в сундуке. Тем
не менее, молодая жена Винси умирает вскоре после рождения Лео, и Винси
теперь чувствует, что он не может продолжать жить без нее.
эту свою другую сторону, которая заявляет о себе. Его друг Винси снаружи.
Во многих отношениях Винси олицетворяет эго Хаггарда. Это импульсивный
юноша, который надеялся завоевать мир интуицией и чувством. Однако эта
односторонняя юношеская ориентация исчезает, поскольку жизнь без любви
больше не кажется стоящей. Кроме того, невозможно отважиться приблизиться
к своей душе и самому себе, полагаясь только на свою первичную функцию.
Ранее, вдохновленный содержимым сундука — о котором будет сказано поз-
же, — Винси предпринял путешествие в Африку, но потерпел кораблекруше-
ние. Впоследствии он женился на гречанке, которая была столь же прекрасна,
как и мистический предок, описанный в документе, хранящемся в сундуке. Тем
не менее, молодая жена Винси умирает вскоре после рождения Лео, и Винси
теперь чувствует, что он не может продолжать жить без нее.
Винси — представитель духа первопроходцев, исследователь Африки. Его
древний сундук хранит скрытую тайну, движущую силу всех колонизаций и за-
воеваний: это поиски «труднодоступных сокровищ».[43] С психологической
точки зрения все подобные приключения предполагают победу души и откры-
тие огня жизни — важнейшего приключения жизни, посредством которого
человек находит свой путь через мир к самому себе.
древний сундук хранит скрытую тайну, движущую силу всех колонизаций и за-
воеваний: это поиски «труднодоступных сокровищ».[43] С психологической
точки зрения все подобные приключения предполагают победу души и откры-
тие огня жизни — важнейшего приключения жизни, посредством которого
человек находит свой путь через мир к самому себе.
Этот поиск ведет к познанию окружающего мира, а также к таинственному го-
роду Кор, сокровенного ядра собственного сердца. Хаггард, вернувшийся из сво-
его путешествия по Африке в тесноту своей Родины, теперь движим собственным
страданием в поисках перехода от внешнего к внутреннему приключению.
роду Кор, сокровенного ядра собственного сердца. Хаггард, вернувшийся из сво-
его путешествия по Африке в тесноту своей Родины, теперь движим собственным
страданием в поисках перехода от внешнего к внутреннему приключению.
Для Винси его греческая невеста и жена была идеалом женского начала.
В своей невесте мужчина встречает образ своей собственной женской души,
желанный образ, который он носит внутри. В повседневной жизни этот образ
редко проецируется на супруга продолжительное время.
В своей невесте мужчина встречает образ своей собственной женской души,
желанный образ, который он носит внутри. В повседневной жизни этот образ
редко проецируется на супруга продолжительное время.
Как только она становится женой и матерью, невеста перестает быть да-
лекой любовью, неизвестной принцессой. Вместо этого она становится кон-
кретным, хорошо известным и не всегда приятным собеседником. Как только
она становится матерью и воспринимается как определенная, ограниченная
человеческая индивидуальность, она больше не воплощает архетип вечной
женственности и девственной невесты.
лекой любовью, неизвестной принцессой. Вместо этого она становится кон-
кретным, хорошо известным и не всегда приятным собеседником. Как только
она становится матерью и воспринимается как определенная, ограниченная
человеческая индивидуальность, она больше не воплощает архетип вечной
женственности и девственной невесты.
Она больше не может изображать возвышенную духовную жрицу, а также
опасно демонические, лисоподобные черты женского архетипа. И было бы
неправильно с ее стороны разыгрывать блестящие возможности Анимы.
Кроме того, как молодая девушка, она может легче соответствовать обра-
зам, которые мужчина несет в себе своей еще неразвитой женской стороны.
Таким образом, брак — это брак смерти не только для молодой девушки,
которая умирает, чтобы стать женщиной, но также, и главным образом, для
души мужчины, которая исчезает только для того, чтобы снова появиться
в другом месте. Смерть греческой жены Винси — это смерть такого иде-
ального образа.
опасно демонические, лисоподобные черты женского архетипа. И было бы
неправильно с ее стороны разыгрывать блестящие возможности Анимы.
Кроме того, как молодая девушка, она может легче соответствовать обра-
зам, которые мужчина несет в себе своей еще неразвитой женской стороны.
Таким образом, брак — это брак смерти не только для молодой девушки,
которая умирает, чтобы стать женщиной, но также, и главным образом, для
души мужчины, которая исчезает только для того, чтобы снова появиться
в другом месте. Смерть греческой жены Винси — это смерть такого иде-
ального образа.
После свадьбы мужчине приходится привыкать к повседневному браку
со счетами и плачущими детьми. Многое из того, на что он так страстно и смут-
но надеялся в своей близости с «невестой своей души», осталось несбывшимся.
Тогда этот идеальный образ передается как надежда сыну, который однажды
достигнет всего того, что дремлет как стремление в отце.
со счетами и плачущими детьми. Многое из того, на что он так страстно и смут-
но надеялся в своей близости с «невестой своей души», осталось несбывшимся.
Тогда этот идеальный образ передается как надежда сыну, который однажды
достигнет всего того, что дремлет как стремление в отце.
Однако отчаявшийся Винси отдает своего сына на попечение кому-то дру-
гому. Скорбя о прошлом, он отрезает себя от всякой надежды на будущее. Он
оглядывается на потерянную любовь и не может продолжать жить без цен-
ностей, которые он проецировал на потерянную жену. Тем не менее он снова
пытается подготовиться к путешествию, изучая арабский язык.
гому. Скорбя о прошлом, он отрезает себя от всякой надежды на будущее. Он
оглядывается на потерянную любовь и не может продолжать жить без цен-
ностей, которые он проецировал на потерянную жену. Тем не менее он снова
пытается подготовиться к путешествию, изучая арабский язык.
И все же его жизненный огонь угасает; его легкие больны. С тех пор как
любовь умерла, его контакт с духовной жизнью нарушен. Таким образом,
он теряет мужество жить и совершает самоубийство. Как и многие другие
отцы, Винси оставляет поиски своему сыну, поскольку эта самая важная
задача — семейная проблема, которая постоянно возникает, пока, наконец,
один из потомков не решит ее. Винси изображает позицию Хаггарда как мо-
лодого человека. Он умирает, чтобы освободить место для своего сына Лео,
для обновленной и более сознательной позиции, с которой он мог бы подойти
к этой задаче.
любовь умерла, его контакт с духовной жизнью нарушен. Таким образом,
он теряет мужество жить и совершает самоубийство. Как и многие другие
отцы, Винси оставляет поиски своему сыну, поскольку эта самая важная
задача — семейная проблема, которая постоянно возникает, пока, наконец,
один из потомков не решит ее. Винси изображает позицию Хаггарда как мо-
лодого человека. Он умирает, чтобы освободить место для своего сына Лео,
для обновленной и более сознательной позиции, с которой он мог бы подойти
к этой задаче.
Солнечный ребенок Лео
Со смертью Винси энергия завоевания мира возвращается в бессознательное,
где она оживляет забытое, а также новое содержание. Поэтому на горизонте
появляется пятилетний Лео, ребенок того же возраста, что и сын Хаггарда
Джок, который в то время был еще жив. Если Холли примет этого ребенка, эту
новую внутреннюю возможность, и будет заботиться о нем, он тоже получит
часть состояния Винси. Другими словами, часть энергии, которая раньше тек-
ла к первичной функции, становится свободной и усиливает низшие функции.
где она оживляет забытое, а также новое содержание. Поэтому на горизонте
появляется пятилетний Лео, ребенок того же возраста, что и сын Хаггарда
Джок, который в то время был еще жив. Если Холли примет этого ребенка, эту
новую внутреннюю возможность, и будет заботиться о нем, он тоже получит
часть состояния Винси. Другими словами, часть энергии, которая раньше тек-
ла к первичной функции, становится свободной и усиливает низшие функции.
Маленький Лео с его золотыми кудрями — солнечное дитя. Он, как и мно-
гие героические дети в мифах и сказках, оставлен родителями. [44]
гие героические дети в мифах и сказках, оставлен родителями. [44]
Позже он получает из сундука предков скарабея с надписью «царственный
Сын Солнца». Как и молодой фараон, он — возрожденный Гор-Гармахис,
восходящее солнце на восточном горизонте. Гор, как и многие дети-боги, рас-
тет без отца. Согласно мифу, Исида зачала Гора только после смерти своего
мужа Осириса. Как и Гор, Лео Винси — Виндекс-Тисисфен: могуществен-
ный мститель. У Гора есть задача отомстить за своего отца, мертвого Осири-
са, и вернуть во время битвы его законное наследство. Эта битва изображена
на картинах храма Эдфу. [45]
Сын Солнца». Как и молодой фараон, он — возрожденный Гор-Гармахис,
восходящее солнце на восточном горизонте. Гор, как и многие дети-боги, рас-
тет без отца. Согласно мифу, Исида зачала Гора только после смерти своего
мужа Осириса. Как и Гор, Лео Винси — Виндекс-Тисисфен: могуществен-
ный мститель. У Гора есть задача отомстить за своего отца, мертвого Осири-
са, и вернуть во время битвы его законное наследство. Эта битва изображена
на картинах храма Эдфу. [45]
Гор и Сет — враждующие братья. И снова мы находим намек на братоу-
бийство, которое играло значительную роль в предыдущих романах Хаггар-
да. Однако с Хорусом битва поднимается до уровня богов, на внутреннюю,
этическую равнину. Осирис олицетворяет доброту, тогда как Сет олицетво-
ряет обжигающий зной пустыни, импульсивность, неистовую страсть и тьму.
Сет воплощает низменную, животную природу, противостоящую Гору, Со-
колу с солнечным и лунным глазом, который парит над землей как духовное
сознание. Египетская печать, скарабей, которого Лео получил из сундука,
ставит перед ним задачу. Он должен быть более основательно подготовлен
знаниями, чем его отец, если он хочет преуспеть в своей миссии. Как новый
Гор, как обновленное солнце, он должен принести лучшую эпоху и новое со-
знание. Для этого Лео дается второй духовный отец в лице Холли. Холли
можно сравнить с Бесом, египетским карликом, или с калекой Гарпократом,
воспитателем ребенка-героя. [46] С его обезьяньими чертами лица, его ин-
теллектуализмом и его неприятием отношений с женщинами, Холли обнару-
живает себя как материнский Анимус. [47] Это связано с тем, что Хаггард
унаследовал от своей матери пристрастие к Египту, а также благоразумие
и ясность. Ее дух или Анимус становится его проводником в период нужды
и страданий.
бийство, которое играло значительную роль в предыдущих романах Хаггар-
да. Однако с Хорусом битва поднимается до уровня богов, на внутреннюю,
этическую равнину. Осирис олицетворяет доброту, тогда как Сет олицетво-
ряет обжигающий зной пустыни, импульсивность, неистовую страсть и тьму.
Сет воплощает низменную, животную природу, противостоящую Гору, Со-
колу с солнечным и лунным глазом, который парит над землей как духовное
сознание. Египетская печать, скарабей, которого Лео получил из сундука,
ставит перед ним задачу. Он должен быть более основательно подготовлен
знаниями, чем его отец, если он хочет преуспеть в своей миссии. Как новый
Гор, как обновленное солнце, он должен принести лучшую эпоху и новое со-
знание. Для этого Лео дается второй духовный отец в лице Холли. Холли
можно сравнить с Бесом, египетским карликом, или с калекой Гарпократом,
воспитателем ребенка-героя. [46] С его обезьяньими чертами лица, его ин-
теллектуализмом и его неприятием отношений с женщинами, Холли обнару-
живает себя как материнский Анимус. [47] Это связано с тем, что Хаггард
унаследовал от своей матери пристрастие к Египту, а также благоразумие
и ясность. Ее дух или Анимус становится его проводником в период нужды
и страданий.
По желанию своего отца Лео изучал математику. Он должен был выучить
формулы, с помощью которых жизненные процессы могут быть освобождены
от личностных особенностей и вместо этого упорядочены и пересмотрены. Та-
ким образом, интуитивный индивид, который склонен довольствоваться при-
ближениями, должен приобрести с низшей стороны абстрактное мышление,
а также знание точных категорий и непреложных законов природы. Кроме
того, он должен изучать греческий и арабский языки, которые представляют
собой ключи к дохристианскому и нехристианскому мирам.
формулы, с помощью которых жизненные процессы могут быть освобождены
от личностных особенностей и вместо этого упорядочены и пересмотрены. Та-
ким образом, интуитивный индивид, который склонен довольствоваться при-
ближениями, должен приобрести с низшей стороны абстрактное мышление,
а также знание точных категорий и непреложных законов природы. Кроме
того, он должен изучать греческий и арабский языки, которые представляют
собой ключи к дохристианскому и нехристианскому мирам.
Доверенный ему ребенок мешает Холли поступить в колледж. Точно так же
собственные исследования Хаггарда приобрели новую цель — развитие и об
новление сознания. Он вернулся из Африки в буржуазную узость и материализм
собственные исследования Хаггарда приобрели новую цель — развитие и об
новление сознания. Он вернулся из Африки в буржуазную узость и материализм
Англии. Хаггард внезапно обнаружил, что находится не в конце юношеского
приключения, а в новом начале. Ему удается оторвать свой взгляд от прошло-
го и устремить его к новой цели. Холли нанимает не женщину, чтобы ухажи-
вать за маленьким Лео, а слугу Иова, который раньше работал с лошадьми.
Причина, по которой забота не была доверена женщине, выглядит так: герой
должен быть отделен от матери, которая прежде всего олицетворяет приро-
ду, чтобы полностью обратить свою любовь к Холли и к духовному поиску,
к духовному приключению.
приключения, а в новом начале. Ему удается оторвать свой взгляд от прошло-
го и устремить его к новой цели. Холли нанимает не женщину, чтобы ухажи-
вать за маленьким Лео, а слугу Иова, который раньше работал с лошадьми.
Причина, по которой забота не была доверена женщине, выглядит так: герой
должен быть отделен от матери, которая прежде всего олицетворяет приро-
ду, чтобы полностью обратить свою любовь к Холли и к духовному поиску,
к духовному приключению.
Слуга Иов
Слуга Иов, которого Холли нанимает для маленького Лео, через свое имя
показывает, что он слуга Божий, страдающий человек, стремящийся к созна-
нию. [48] Хаггард описывает этого слугу как довольно бесхитростного духа, чье
образование состояло в работе в конюшне и чей интерес был ограничен заботой
и обучением тела. Культура и эмпатия заменяются в нем нормами права. Роман
Хаггарда описывает его как теневой аспект узкого пуританского протестантиз-
ма, основанного в основном на Ветхом Завете и его Десяти Заповедях. Иов,
таким образом, приносит с собой укрепление мужской, законнической точки
зрения; он — жесткий, простодушный дух, который теперь присоединяется
к Холли и Лео, «отцу» и «сыну». В своей роли слуги героев он изображает
ограниченность человеческого эго или, более конкретно, негативный теневой
аспект джентльменского, традиционного взгляда Холли на жизнь. Выража-
ясь лаконичнее, Иов — это тело-личность, тело-эго, которое раньше служи-
ло инстинктам (символизируемым лошадьми), но теперь берет на себя задачу
заботы о «небесном ребенке», о зародыше новой целостности.
показывает, что он слуга Божий, страдающий человек, стремящийся к созна-
нию. [48] Хаггард описывает этого слугу как довольно бесхитростного духа, чье
образование состояло в работе в конюшне и чей интерес был ограничен заботой
и обучением тела. Культура и эмпатия заменяются в нем нормами права. Роман
Хаггарда описывает его как теневой аспект узкого пуританского протестантиз-
ма, основанного в основном на Ветхом Завете и его Десяти Заповедях. Иов,
таким образом, приносит с собой укрепление мужской, законнической точки
зрения; он — жесткий, простодушный дух, который теперь присоединяется
к Холли и Лео, «отцу» и «сыну». В своей роли слуги героев он изображает
ограниченность человеческого эго или, более конкретно, негативный теневой
аспект джентльменского, традиционного взгляда Холли на жизнь. Выража-
ясь лаконичнее, Иов — это тело-личность, тело-эго, которое раньше служи-
ло инстинктам (символизируемым лошадьми), но теперь берет на себя задачу
заботы о «небесном ребенке», о зародыше новой целостности.
Послание в сундуке
Юность Лео проходит незаметно. Как и в случае с другими «небесными
он развивается в одно мгновение. Внезапно юный герой становится
взрослым. Для Бога двадцать четыре года — это как один день. В день его
двадцатипятилетия сундук, наследство его отца, выносят на свет божий.
взрослым. Для Бога двадцать четыре года — это как один день. В день его
двадцатипятилетия сундук, наследство его отца, выносят на свет божий.
Второй сундук из черного дерева находится внутри этого внешнего желез-
ного сундука, который умирающий Винси подарил своему другу Холли. Вну-
три этого внутреннего сундука покоится еще меньший, сделанный из серебра,
с четырьмя сфинксами в качестве ног и пятым Сфинксом на изогнутой крыш-
ке. Внутри этого серебряного сундука находится фрагмент греческой амфоры,
покрытый древнегреческими письменами.
ного сундука, который умирающий Винси подарил своему другу Холли. Вну-
три этого внутреннего сундука покоится еще меньший, сделанный из серебра,
с четырьмя сфинксами в качестве ног и пятым Сфинксом на изогнутой крыш-
ке. Внутри этого серебряного сундука находится фрагмент греческой амфоры,
покрытый древнегреческими письменами.
Рядом с греческим текстом находятся латинский и два английских перевода,
один из которых принадлежит отцу Лео. Кроме того, здесь есть изображение
матери Лео, прекрасной гречанки, и скарабея с египетской печатью «царствен-
один из которых принадлежит отцу Лео. Кроме того, здесь есть изображение
матери Лео, прекрасной гречанки, и скарабея с египетской печатью «царствен-
».
Надпись гласит, что Аменартас, царевна Египта и супруга Калликрата,
жреца Исиды, завещала содержимое сундука своему юному сыну Тисисфену
(могущественному мстителю). Далее рассказывается о ее бегстве с Калликра-
том, которого она своей любовью заставила нарушить свои жреческие обеты,
в глубь Африки, во времена Нектанеба. Она ясно описывает путь, по кото-
рому они должны были следовать, начиная от скалы в форме головы эфиопа
на восточном побережье Африки. Тропа привела их к белой царице-колдунье,
которая влюбилась в Калликрата и хотела убить Аменартас. Колдовские чары,
которыми обладала Аменартас, помешали этому.
жреца Исиды, завещала содержимое сундука своему юному сыну Тисисфену
(могущественному мстителю). Далее рассказывается о ее бегстве с Калликра-
том, которого она своей любовью заставила нарушить свои жреческие обеты,
в глубь Африки, во времена Нектанеба. Она ясно описывает путь, по кото-
рому они должны были следовать, начиная от скалы в форме головы эфиопа
на восточном побережье Африки. Тропа привела их к белой царице-колдунье,
которая влюбилась в Калликрата и хотела убить Аменартас. Колдовские чары,
которыми обладала Аменартас, помешали этому.
Тогда белая царица-колдунья привела Калликрата и Аменартас в пещеру,
где находился столп жизни, огненный столб жизни. Затем она погрузилась
в пламя и вышла оттуда невредимой и еще более прекрасной. Тогда она поо-
бещала Калликрату, что он тоже может стать бессмертным при условии, что
убьет свою жену Аменартас. Когда Калликрат отказался повиноваться ей,
она убила его своей магической силой. Впоследствии она оплакала его смерть
и отослала Аменартас прочь. Последняя в конце концов добралась до Афин,
где родила сына. Этому ребенку было приказано открыть секрет бессмертной
жизни королевы, а затем убить ее. Если он не справится с этой задачей, обя-
занность перейдет ко всем его потомкам, пока однажды не найдется муже-
ственный человек, который осмелится искупаться в этом огне и позже взойдет
на трон фараонов.
где находился столп жизни, огненный столб жизни. Затем она погрузилась
в пламя и вышла оттуда невредимой и еще более прекрасной. Тогда она поо-
бещала Калликрату, что он тоже может стать бессмертным при условии, что
убьет свою жену Аменартас. Когда Калликрат отказался повиноваться ей,
она убила его своей магической силой. Впоследствии она оплакала его смерть
и отослала Аменартас прочь. Последняя в конце концов добралась до Афин,
где родила сына. Этому ребенку было приказано открыть секрет бессмертной
жизни королевы, а затем убить ее. Если он не справится с этой задачей, обя-
занность перейдет ко всем его потомкам, пока однажды не найдется муже-
ственный человек, который осмелится искупаться в этом огне и позже взойдет
на трон фараонов.
Дальнейшие записи на амфоре указывали на то, что предки Винси пересе-
лились из Греции в Северную Италию, а около 1400 года в Англию, намекая
таким образом на важные изменения в истории западной культуры.
лились из Греции в Северную Италию, а около 1400 года в Англию, намекая
таким образом на важные изменения в истории западной культуры.
Прошло двадцать пять лет, но для богов это был только один день. Этот
день начался с первого появления «небесного ребенка» в виде смутно узнава-
емого, но часто игнорируемого внутреннего рождения. Приобретение знаний,
необходимых для осознания поставленной задачи и попытки ее решения, по-
степенно возникло из этого внутреннего рождения.
день начался с первого появления «небесного ребенка» в виде смутно узнава-
емого, но часто игнорируемого внутреннего рождения. Приобретение знаний,
необходимых для осознания поставленной задачи и попытки ее решения, по-
степенно возникло из этого внутреннего рождения.
Открытие сундука и снятие внешней обертки изображают постепенное
проникновение в тайну, которая, будучи неизвестной внуку, была постоян-
но повторяющейся проблемой для предков. Однако последняя остается без
удовлетворительного ответа на этот фундаментальный вопрос жизни каждого
человека.
проникновение в тайну, которая, будучи неизвестной внуку, была постоян-
но повторяющейся проблемой для предков. Однако последняя остается без
удовлетворительного ответа на этот фундаментальный вопрос жизни каждого
человека.
Сначала открывается железный сундук. Железо — это металл Марса. Он
символизирует силу эго, борьбу и агрессивное безрассудство, силу и сексуаль-
ность в их примитивной форме. Это грубая внешняя оболочка, в то время как
скрытое сокровище, сообщение Анимы, содержится внутри.
символизирует силу эго, борьбу и агрессивное безрассудство, силу и сексуаль-
ность в их примитивной форме. Это грубая внешняя оболочка, в то время как
скрытое сокровище, сообщение Анимы, содержится внутри.
Нельзя останавливаться на юношеской, необдуманной агрессии, но нуж-
но глубже проникнуть в смысл задачи. Средний деревянный сундук похож
на маленький гроб, в котором спрятан серебряный сундук с изогнутой крыш-
кой и пятью сфинксами.
но глубже проникнуть в смысл задачи. Средний деревянный сундук похож
на маленький гроб, в котором спрятан серебряный сундук с изогнутой крыш-
кой и пятью сфинксами.
Первоначальный черный мрак, окружавший Хаггарда, когда он начал пи-
сать книгу, порождает блестящий резервуар. Этот сундук сделан не из золо-
та, а из серебра, не как солнечный свет, а скорее, как холодный лунный свет,
озаряющий африканские ночи. Она связана с близостью, Луной и женским
началом. Сфинкс крылата, как птицы, и имеет такое же отношение к воздуху
и духу, как и голубь. Этот птичий аспект связан с верхней частью женского ту-
ловища, телом льва и, иногда, в Эллинский период, хвостом дракона. В Египте
сфинкс охраняла храмы и могилы; в Фивах ее звали Фикс, по аналогии с со-
седней горой, на которой она была достойной богиней гор. Она — ужасное
чудовище-людоед, страшная, смертоносная мать, родственница Горгон. [49]
Гера помещает ее на дорогу, которая ведет Эдипа в город его родителей, где, бу-
дучи полу-животным и полуженщиной, она встречает его со своими загадками.
сать книгу, порождает блестящий резервуар. Этот сундук сделан не из золо-
та, а из серебра, не как солнечный свет, а скорее, как холодный лунный свет,
озаряющий африканские ночи. Она связана с близостью, Луной и женским
началом. Сфинкс крылата, как птицы, и имеет такое же отношение к воздуху
и духу, как и голубь. Этот птичий аспект связан с верхней частью женского ту-
ловища, телом льва и, иногда, в Эллинский период, хвостом дракона. В Египте
сфинкс охраняла храмы и могилы; в Фивах ее звали Фикс, по аналогии с со-
седней горой, на которой она была достойной богиней гор. Она — ужасное
чудовище-людоед, страшная, смертоносная мать, родственница Горгон. [49]
Гера помещает ее на дорогу, которая ведет Эдипа в город его родителей, где, бу-
дучи полу-животным и полуженщиной, она встречает его со своими загадками.
Неслучайно сфинкс оказывается в начале «поисков». Как и Эдип, Хаг-
гард происходит из семьи рыжеволосых, горячих силачей. Подобно Эдипу, он
остается «маменькиным сынком». Сам Хаггард упоминает, что не было дня,
когда бы он не думал о своей матери. Ей он посвятил свой роман «Клеопа-
тра», следующий за «Она». И Хаггард никогда не мог полностью подавить
свою злобу к отцу. В романе Лео, подобно Эдипу, размышляет над вопросом
о Сфинксе, а именно об опасностях своей еще недифференцированной и бес-
сознательной инстинктивной стороны. Серебряный сундук — ценный кон-
тейнер. В форме куба он указывает на реализацию женского начала в мире.
гард происходит из семьи рыжеволосых, горячих силачей. Подобно Эдипу, он
остается «маменькиным сынком». Сам Хаггард упоминает, что не было дня,
когда бы он не думал о своей матери. Ей он посвятил свой роман «Клеопа-
тра», следующий за «Она». И Хаггард никогда не мог полностью подавить
свою злобу к отцу. В романе Лео, подобно Эдипу, размышляет над вопросом
о Сфинксе, а именно об опасностях своей еще недифференцированной и бес-
сознательной инстинктивной стороны. Серебряный сундук — ценный кон-
тейнер. В форме куба он указывает на реализацию женского начала в мире.
Изогнутая крышка символизирует, подобно небу, всеохватывающую пози-
цию, кульминацией которой является пятая сфинкс, квинтэссенция женской,
инстинктивной души. Но все это лишь нереализованная возможность, таин-
ственно опасная загадка и вызов.
цию, кульминацией которой является пятая сфинкс, квинтэссенция женской,
инстинктивной души. Но все это лишь нереализованная возможность, таин-
ственно опасная загадка и вызов.
Ценный серебряный сосуд содержит глиняный фрагмент с побуждающими
к действию письменами, завершающимися сфинксом с двумя перьями. Хол-
ли и раньше видел этот символ, но только с королями или быками. Якобсон
[50] разъясняет значение этой нарисованной Сфинкс. На флаге, который он
видел, была изображена Сфинкс с короной из двух перьев, изображавшей
Королевскую Ка. Это «Ка», утверждает он, связывает царя с богами и пред-
ками во время празднеств.
к действию письменами, завершающимися сфинксом с двумя перьями. Хол-
ли и раньше видел этот символ, но только с королями или быками. Якобсон
[50] разъясняет значение этой нарисованной Сфинкс. На флаге, который он
видел, была изображена Сфинкс с короной из двух перьев, изображавшей
Королевскую Ка. Это «Ка», утверждает он, связывает царя с богами и пред-
ками во время празднеств.
Для Якобсона Ка — это сила души фараона. [51] Она воплощается в Апи-
се, живом и духовно созидательном принципе, который, выходя из бога Гора,
рассеивается в мире и его созданиях. [52] надпись с посланием — это призыв,
который берет свое начало в духовной и творческой силе души, в принципе,
который Лео должен интегрировать, прежде чем стать «Гором» или, говоря
более современным языком, «Богочеловеком».
се, живом и духовно созидательном принципе, который, выходя из бога Гора,
рассеивается в мире и его созданиях. [52] надпись с посланием — это призыв,
который берет свое начало в духовной и творческой силе души, в принципе,
который Лео должен интегрировать, прежде чем стать «Гором» или, говоря
более современным языком, «Богочеловеком».
Надпись сделана на куске глины, разбитой амфоре. Амфора — это сосуд
для сбора и хранения воды, величайшее сокровище засушливых стран. Сосуды
всегда являются символами женственности, символами питания, обволакива-
ния, получения и возрождения. Во многих культурах сосуд символизировал
мать. [53]
для сбора и хранения воды, величайшее сокровище засушливых стран. Сосуды
всегда являются символами женственности, символами питания, обволакива-
ния, получения и возрождения. Во многих культурах сосуд символизировал
мать. [53]
Лео получает только фрагмент этого символа. Это подчеркивает тот факт,
что вновь отсутствует женский аспект. Две тысячи лет назад женское нача-
ло утратило достоинство и силу в результате упадка культа Великой Богини.
что вновь отсутствует женский аспект. Две тысячи лет назад женское нача-
ло утратило достоинство и силу в результате упадка культа Великой Богини.
Можно предположить, что надпись — это послание из бессознательного,
адресованное не только Лео, но и самому писателю Хаггарду. Он намекает
на конфликт между двумя женщинами, на борьбу между двумя королевами,
а, следовательно, и между двумя принципами. Калликрат, что по-гречески оз-
начает «могущественный красотой», является жрецом Исиды в Египте и без-
надежно застрял между своей женой Аменартас, дочерью фараона, и жрицей
Исиды, «Ей», которая представляет богиню здесь, на земле. Таким образом,
внешняя королева противостоит внутренней. Внешний материальный мир про-
тивостоит внутреннему миру богов и души.
адресованное не только Лео, но и самому писателю Хаггарду. Он намекает
на конфликт между двумя женщинами, на борьбу между двумя королевами,
а, следовательно, и между двумя принципами. Калликрат, что по-гречески оз-
начает «могущественный красотой», является жрецом Исиды в Египте и без-
надежно застрял между своей женой Аменартас, дочерью фараона, и жрицей
Исиды, «Ей», которая представляет богиню здесь, на земле. Таким образом,
внешняя королева противостоит внутренней. Внешний материальный мир про-
тивостоит внутреннему миру богов и души.
С одной стороны — Любовь и Верность матери своего будущего ребенка,
уважение к условностям и повиновение внешнему закону. С другой стороны,
есть обещание неиссякаемой жизненной силы и невообразимых творческих
энергий. Внутренняя царица, однако, требует исключительной любви Калли-
крата в качестве цены за этот дар бесконечной сверхчеловеческой силы.
уважение к условностям и повиновение внешнему закону. С другой стороны,
есть обещание неиссякаемой жизненной силы и невообразимых творческих
энергий. Внутренняя царица, однако, требует исключительной любви Калли-
крата в качестве цены за этот дар бесконечной сверхчеловеческой силы.
Богиня делает это имея на то основания, так как Калликрат, как жрец Иси-
ды, дал брачные обеты ее жрице до своего брака с Аменартас. Таким образом,
право противостоит праву; долг противостоит долгу; внешнее, конкретное обя-
зательство вступает в конфликт с внутренним, религиозным. Ситуация еще
более осложняется тем, что жрица требует жреца для себя, поскольку она пред-
ставляет богиню здесь, на земле. Аменартас, однако, не отпустит Калликрата.
Она не может позволить себе отдать его жрице для абсолютного обладания,
так как, будучи его женой, она должна защищать брак, другой полюс жен-
ского Начала, который она представляет, то есть внешние требования жизни.
Однако сам Калликрат уклоняется от жрицы-богини и отказывается убить
свою жену. Когда он не отпускает ее, пламя гнева вспыхивает в жрице, и она
убивает своего возлюбленного. Ни одна из двух женщин не отдает его другой.
ды, дал брачные обеты ее жрице до своего брака с Аменартас. Таким образом,
право противостоит праву; долг противостоит долгу; внешнее, конкретное обя-
зательство вступает в конфликт с внутренним, религиозным. Ситуация еще
более осложняется тем, что жрица требует жреца для себя, поскольку она пред-
ставляет богиню здесь, на земле. Аменартас, однако, не отпустит Калликрата.
Она не может позволить себе отдать его жрице для абсолютного обладания,
так как, будучи его женой, она должна защищать брак, другой полюс жен-
ского Начала, который она представляет, то есть внешние требования жизни.
Однако сам Калликрат уклоняется от жрицы-богини и отказывается убить
свою жену. Когда он не отпускает ее, пламя гнева вспыхивает в жрице, и она
убивает своего возлюбленного. Ни одна из двух женщин не отдает его другой.
Ни одна из них не хочет отказываться от своих притязаний, и поэтому он
потерян для них обоих. Как Исида и Нефтида скорбят о погибшем Осирисе,
так «Она» и Аменартас скорбят о своем умершем возлюбленном. Он оторван
от обоих, хотя и продолжает жить в своем еще не родившемся ребенке.
потерян для них обоих. Как Исида и Нефтида скорбят о погибшем Осирисе,
так «Она» и Аменартас скорбят о своем умершем возлюбленном. Он оторван
от обоих, хотя и продолжает жить в своем еще не родившемся ребенке.
Послание на глиняном фрагменте видоизменяет драму Исиды и Осири-
са. Это драма богов, архетипический конфликт. Как уже упоминалось, жена
Аменартас олицетворяет мирское положение и известность в своей роли до-
чери фараона. «Она», с другой стороны, является воплощением богини и од-
новременно «Госпожой души», которая обещает сверхчеловеческое счастье,
славу и мощное духовное творчество. Ее законные притязания на Калликрата
са. Это драма богов, архетипический конфликт. Как уже упоминалось, жена
Аменартас олицетворяет мирское положение и известность в своей роли до-
чери фараона. «Она», с другой стороны, является воплощением богини и од-
новременно «Госпожой души», которая обещает сверхчеловеческое счастье,
славу и мощное духовное творчество. Ее законные притязания на Калликрата
старше, чем у его жены. В облике его души она была, как Исида с Осирисом,
соединена с ним на небесах еще до их рождения.
соединена с ним на небесах еще до их рождения.
Хаггард указывает на это в одной из своих последних книг «Дочь мудро-
сти». Карл Шпиттелер, швейцарский поэт, столкнулся с этой же дилеммой
незадолго до Хаггарда. Он недвусмысленно избрал свою «суровую хозяйку
души», тем самым отрекшись от естественного человеческого счастья. [54]
сти». Карл Шпиттелер, швейцарский поэт, столкнулся с этой же дилеммой
незадолго до Хаггарда. Он недвусмысленно избрал свою «суровую хозяйку
души», тем самым отрекшись от естественного человеческого счастья. [54]
Греческий Калликрат, как и Хаггард, принял сторону разумности, закона
и внешнего приличия, отказываясь от славы и бессмертия из-за оправданного
страха перед требованиями импульсивной языческой души, олицетворенной
в «Она». Две тысячи лет назад ее мощные побуждения должны были быть
отвергнуты и преодолены ради высшего, духовного закона, а именно христиан-
ского идеала нравственности и гуманности. Эта цель стала общечеловеческой
ценностью в результате христианского воздействия на сознание. Калликрат
должен был принять одностороннее решение. Однако стремление к заверше-
нию через Аниму, стремление к внутреннему единению с природной душой
продолжает жить и в конце концов достигает Лео посредством послания глиня-
ного фрагмента. Затем Лео начинает свои поиски потерянного сокровища.
и внешнего приличия, отказываясь от славы и бессмертия из-за оправданного
страха перед требованиями импульсивной языческой души, олицетворенной
в «Она». Две тысячи лет назад ее мощные побуждения должны были быть
отвергнуты и преодолены ради высшего, духовного закона, а именно христиан-
ского идеала нравственности и гуманности. Эта цель стала общечеловеческой
ценностью в результате христианского воздействия на сознание. Калликрат
должен был принять одностороннее решение. Однако стремление к заверше-
нию через Аниму, стремление к внутреннему единению с природной душой
продолжает жить и в конце концов достигает Лео посредством послания глиня-
ного фрагмента. Затем Лео начинает свои поиски потерянного сокровища.
В сундуке, помимо послания, находится фотография матери Лео — гречан-
ки. Именно образ матери побуждает его искать Аниму, образ души. В дока-
зательство своей миссии он получает скарабея с надписью «царственный Сын
Солнца». Скарабей — это навозный жук, который катает по песку черную
сферу. Эта особенность превратила его в египетский символ ночного морского
путешествия Черного Солнца. Черное солнце путешествует в форме скарабея
на солнечной лодке с запада на восток, где оно снова восходит. Таким обра-
зом, жук также становится символом возрождения. Скарабей побуждает Лео
с помощью морского путешествия прийти к новому сознанию. Столкнувшись
со смертью и воскресением, он должен будет найти свою целостность, свое
внутреннее равновесие в этом конфликте.
ки. Именно образ матери побуждает его искать Аниму, образ души. В дока-
зательство своей миссии он получает скарабея с надписью «царственный Сын
Солнца». Скарабей — это навозный жук, который катает по песку черную
сферу. Эта особенность превратила его в египетский символ ночного морского
путешествия Черного Солнца. Черное солнце путешествует в форме скарабея
на солнечной лодке с запада на восток, где оно снова восходит. Таким обра-
зом, жук также становится символом возрождения. Скарабей побуждает Лео
с помощью морского путешествия прийти к новому сознанию. Столкнувшись
со смертью и воскресением, он должен будет найти свою целостность, свое
внутреннее равновесие в этом конфликте.
Герои-близнецы
Послание из глиняного фрагмента Холли встречает скептически, но Лео
немедленно готов принять задание и отправиться на поиски королевы и вих-
реобразного столпа Жизни. Это показывает основное различие между ними.
Лео — активный герой, рвущийся вперед в поисках приключений и обновле-
ния. Холли же, напротив, благоразумный человек, который колеблется и раз-
мышляет; однако он слишком близок к Лео, чтобы позволить ему отправиться
в это путешествие одному. Холли решает, что, хотя в послании, возможно, ни-
чего нет, у него, по крайней мере, будет прекрасная возможность поохотиться.
Иов, слуга, не хочет оставлять хозяев, когда им, как он предчувствует, грозит
серьезная опасность.
немедленно готов принять задание и отправиться на поиски королевы и вих-
реобразного столпа Жизни. Это показывает основное различие между ними.
Лео — активный герой, рвущийся вперед в поисках приключений и обновле-
ния. Холли же, напротив, благоразумный человек, который колеблется и раз-
мышляет; однако он слишком близок к Лео, чтобы позволить ему отправиться
в это путешествие одному. Холли решает, что, хотя в послании, возможно, ни-
чего нет, у него, по крайней мере, будет прекрасная возможность поохотиться.
Иов, слуга, не хочет оставлять хозяев, когда им, как он предчувствует, грозит
серьезная опасность.
Таким образом, Иов представляет человеческое существо, которое втяги-
вается, наполовину желая, наполовину сопротивляясь, в приключения богов
и героев всякий раз, когда приходит время для трансформации сознания.
вается, наполовину желая, наполовину сопротивляясь, в приключения богов
и героев всякий раз, когда приходит время для трансформации сознания.
Мы рассматривали Лео и Холли как архетипические фигуры, представ-
ляющие Солнце и его тень. [55] Тень здесь подразумевается не в моральном
смысле, а в смысле ориентации и отношения. Лео — это юношеский оптимизм
и покоряющий дух, Холли — старение, умеренность, нравственная рефлексия
и подавленно-сатурническое настроение. Короче говоря, Холли — это тот
аспект, который Хаггард слишком хорошо узнал за прошедшие годы.
ляющие Солнце и его тень. [55] Тень здесь подразумевается не в моральном
смысле, а в смысле ориентации и отношения. Лео — это юношеский оптимизм
и покоряющий дух, Холли — старение, умеренность, нравственная рефлексия
и подавленно-сатурническое настроение. Короче говоря, Холли — это тот
аспект, который Хаггард слишком хорошо узнал за прошедшие годы.
В юности Райдер имел много общего с Лео, но стареющий Хаггард пред-
почитает отождествлять себя с Холли. Тем не менее, старший Хаггард мог
временами быть более молодым и лучезарным, чем многие другие, и вдобавок
знал периоды депрессии в своей юности.
почитает отождествлять себя с Холли. Тем не менее, старший Хаггард мог
временами быть более молодым и лучезарным, чем многие другие, и вдобавок
знал периоды депрессии в своей юности.
Дружба Лео и Холли имеет много предшественников в мифологии и сказ-
ках. Кереньи указывает на скрытую связь, если не идентичность, между Зев-
сом и Гадесом, между проявленным и сокрытым Богами. [56] Он упоминает
аналогичную скрытую идентичность и взаимоотношения между Аполлоном
и Дионисом, которые являются, соответственно, светлым и подземным аспек-
тами божества. [57]
ках. Кереньи указывает на скрытую связь, если не идентичность, между Зев-
сом и Гадесом, между проявленным и сокрытым Богами. [56] Он упоминает
аналогичную скрытую идентичность и взаимоотношения между Аполлоном
и Дионисом, которые являются, соответственно, светлым и подземным аспек-
тами божества. [57]
Идентичные, а затем и непохожие Близнецы восходят к периоду астрологи-
ческих религий. [58] Маргарита Римшнейдер нашла символы Бога-Близнеца
и близнецов еще в Сузах и Уре. [59]
ческих религий. [58] Маргарита Римшнейдер нашла символы Бога-Близнеца
и близнецов еще в Сузах и Уре. [59]
Два символических Глаза Бога-Близнеца интерпретируются как солнце
и Луна. Гильгамеш и Энкиду в равной степени являются парой друзей, при-
надлежащих к этой серии.
и Луна. Гильгамеш и Энкиду в равной степени являются парой друзей, при-
надлежащих к этой серии.
Подобно Лео, Гильгамеш — это новое солнце, регенератор сознания, а Эн-
киду, его волосатый друг, полуживотное, поразительно похож на Холли.
киду, его волосатый друг, полуживотное, поразительно похож на Холли.
Однако, рассматривая более развитую культурную эволюцию, которая вли-
яет на соотношение противоположностей, мы обнаруживаем, что Холли —
это не чистый инстинкт, как у Энкиду, но также знание и разум. Его можно
рассматривать как родственника Мефистофеля, полу-человеческого, теневого
брата Фауста, который интеллектуально довольно сложен. Только его копы-
та и нашептывания напоминают о его укорененности в животном инстинкте.
яет на соотношение противоположностей, мы обнаруживаем, что Холли —
это не чистый инстинкт, как у Энкиду, но также знание и разум. Его можно
рассматривать как родственника Мефистофеля, полу-человеческого, теневого
брата Фауста, который интеллектуально довольно сложен. Только его копы-
та и нашептывания напоминают о его укорененности в животном инстинкте.
Однако сам Хаггард, спутник героя, прошел путь от животного до охотни-
ка и фермера, и в конце концов ему удалось обратить эту энергию в сторону
гуманитарных наук. Так он воспроизвел человеческую эволюцию. В коллед-
же он достиг современных пределов науки, а затем столкнулся с проблемой
дальнейшего расширения своего сознания, чтобы не застрять в викторианском
рационализме.
ка и фермера, и в конце концов ему удалось обратить эту энергию в сторону
гуманитарных наук. Так он воспроизвел человеческую эволюцию. В коллед-
же он достиг современных пределов науки, а затем столкнулся с проблемой
дальнейшего расширения своего сознания, чтобы не застрять в викторианском
рационализме.
Обычно на этом этапе развития появляется древняя пара богов-близнецов,
показывая, что дела находятся в процессе становления, и открывается новая
фаза жизни. Например, мы узнаем, что Ашвины, индийские боги-Близнецы,
везут в своей колеснице «Ушас», рассвет, как свою общую невесту. [60] Сыны
Солнца, они — предвестники нового дня, спасители и целители. Они одновре-
менно являются творцами в мире и усиливают сознание. В этот момент Хаггард
воспринимает Лео и Холли как спасителей и помощников. Как таковые, они
являются дополняющими аспектами их культуры: Лео изображает самоуве-
ренный, индивидуалистический дух предприимчивости англичанина; Холли
представляет консервативную, аскетичную, трезвую традицию.
показывая, что дела находятся в процессе становления, и открывается новая
фаза жизни. Например, мы узнаем, что Ашвины, индийские боги-Близнецы,
везут в своей колеснице «Ушас», рассвет, как свою общую невесту. [60] Сыны
Солнца, они — предвестники нового дня, спасители и целители. Они одновре-
менно являются творцами в мире и усиливают сознание. В этот момент Хаггард
воспринимает Лео и Холли как спасителей и помощников. Как таковые, они
являются дополняющими аспектами их культуры: Лео изображает самоуве-
ренный, индивидуалистический дух предприимчивости англичанина; Холли
представляет консервативную, аскетичную, трезвую традицию.
Путешествие по ночному морю
Холли и Лео в сопровождении Иова отправляются в путь. Они плывут
вдоль восточного побережья Африки и планируют достичь этого берега на своей
собственной лодке. В момент их прибытия, посреди ночи, на них обрушивается
сильный ураган. В живых остались только Лео, Холли, Иов и арабский рулевой
Мохаммед. Рискуя жизнью, они преодолевают бушующие волны и достигают
спокойных вод устья реки. Эта буря — признак того, что четверка утратила
контакт с сознательным миром управляемых, рациональных выборов и готова
отдаться бессознательному с его «опасностями души».
вдоль восточного побережья Африки и планируют достичь этого берега на своей
собственной лодке. В момент их прибытия, посреди ночи, на них обрушивается
сильный ураган. В живых остались только Лео, Холли, Иов и арабский рулевой
Мохаммед. Рискуя жизнью, они преодолевают бушующие волны и достигают
спокойных вод устья реки. Эта буря — признак того, что четверка утратила
контакт с сознательным миром управляемых, рациональных выборов и готова
отдаться бессознательному с его «опасностями души».
Как гром среди ясного неба, они захвачены шумом стихий, дикими эмоци-
ями, извергающимися из первобытных глубин. Большая лодка, их последняя
связь с Англией, и команда, их человеческое партнерство, становятся жертвами
этих эмоций. Обычно первый подход к бессознательному идет рука об руку
с внезапным, опасным волнением, во время которого старые ценности и от-
ношения погибают. В такой момент очень важно иметь такого друга и прово-
дника, как Холли. После того, как ураган оторвал героев от безопасности их
традиционного мировоззрения, они должны пройти испытание водой. Это их
первая встреча с бессознательным. [61] Без Холли, то есть без рефлексивно-
го сознания, Лео, юное Солнце, был бы потерян. Его поглотила бы тьма, и он
вернулся бы в первобытную, недифференцированную праоснову.
ями, извергающимися из первобытных глубин. Большая лодка, их последняя
связь с Англией, и команда, их человеческое партнерство, становятся жертвами
этих эмоций. Обычно первый подход к бессознательному идет рука об руку
с внезапным, опасным волнением, во время которого старые ценности и от-
ношения погибают. В такой момент очень важно иметь такого друга и прово-
дника, как Холли. После того, как ураган оторвал героев от безопасности их
традиционного мировоззрения, они должны пройти испытание водой. Это их
первая встреча с бессознательным. [61] Без Холли, то есть без рефлексивно-
го сознания, Лео, юное Солнце, был бы потерян. Его поглотила бы тьма, и он
вернулся бы в первобытную, недифференцированную праоснову.
Лео без сознания, когда его спасают из бушующих вод и везут по волнам
прибоя к берегу на маленькой лодке. Это характерный образ ночного морско-
го путешествия солнца, которое спускается в океан на Западе, чтобы вновь
появиться на востоке. Согласно тексту египетской Книги мертвых, умерший
Фараон также путешествует в лодке — солнце навстречу своему Воскресе-
нию. Точно так же расчлененный Осирис плывет вниз по Нилу в своем гробу,
как и Моисей в плетеной корзине.
прибоя к берегу на маленькой лодке. Это характерный образ ночного морско-
го путешествия солнца, которое спускается в океан на Западе, чтобы вновь
появиться на востоке. Согласно тексту египетской Книги мертвых, умерший
Фараон также путешествует в лодке — солнце навстречу своему Воскресе-
нию. Точно так же расчлененный Осирис плывет вниз по Нилу в своем гробу,
как и Моисей в плетеной корзине.
Мать природа
С разрушением большого корабля герои потеряли почву Европы, а также
основы христианской традиции. К счастью, у них есть маленькая лодка, в ко-
торой они теперь начинают свои самостоятельные поиски. Осталось только
четверо мужчин. Из них, как следует из их имен, Холли олицетворяет нор-
дических предков, Лео — греко-римское наследие, а Иов — Ветхий Завет.
Они образуют Троицу, расширенную Мухаммедом, представителем ислама,
в четверицу. Мохаммед присоединяется к ним как представитель темного кон-
тинента, к которому они приближаются. Эта мужская четверка могла бы со-
здать иллюзию самодовольной, самодостаточной мужественности. [62] Но для
полной целостности им недостает «женственности» и «тени». Предположи-
тельно, Иов и Мохаммед — тени героев, Иов из-за его обычных ограничений,
а Мохаммед из-за его связи с темным континентом. Но то, чего не хватает,
что было бы действительно дополняющим, впервые заявляет о себе в видении
женщины в море, раздираемой страданием:
основы христианской традиции. К счастью, у них есть маленькая лодка, в ко-
торой они теперь начинают свои самостоятельные поиски. Осталось только
четверо мужчин. Из них, как следует из их имен, Холли олицетворяет нор-
дических предков, Лео — греко-римское наследие, а Иов — Ветхий Завет.
Они образуют Троицу, расширенную Мухаммедом, представителем ислама,
в четверицу. Мохаммед присоединяется к ним как представитель темного кон-
тинента, к которому они приближаются. Эта мужская четверка могла бы со-
здать иллюзию самодовольной, самодостаточной мужественности. [62] Но для
полной целостности им недостает «женственности» и «тени». Предположи-
тельно, Иов и Мохаммед — тени героев, Иов из-за его обычных ограничений,
а Мохаммед из-за его связи с темным континентом. Но то, чего не хватает,
что было бы действительно дополняющим, впервые заявляет о себе в видении
женщины в море, раздираемой страданием:
Вскоре луна зашла, и мы остались плыть по воде, теперь только
вздымаясь, как грудь какой-то встревоженной женщины. Луна мед-
ленно опускалась в своей целомудренной прелести, она уходила, как
милая невеста, в свою комнату, и длинные, похожие на вуали тени
ползли по небу, сквозь которое робко выглядывали звезды. Вско-
ре, однако, они начали бледнеть перед сиянием на востоке, и тогда
дрожащие шаги Зари понеслись по новорожденной синеве, сотря-
сая планеты с их мест. Все тише и тише становилось море, тихое, как
мягкий туман, который окутывал ее грудь и скрывал ее тревогу, как
призрачные венки сна окутывают измученный болью ум, заставляя
его забыть свою печаль. С востока на Запад неслись Ангелы Зари,
от моря к морю, от вершины горы к вершине горы, рассеивая свет обе-
ими руками. Они неслись вперед из темноты, совершенные, славные,
как духи только что вышедших из гроба; вперед, над Тихим морем,
над низкой береговой линией, и болотами за ними, и горами за ними;
вздымаясь, как грудь какой-то встревоженной женщины. Луна мед-
ленно опускалась в своей целомудренной прелести, она уходила, как
милая невеста, в свою комнату, и длинные, похожие на вуали тени
ползли по небу, сквозь которое робко выглядывали звезды. Вско-
ре, однако, они начали бледнеть перед сиянием на востоке, и тогда
дрожащие шаги Зари понеслись по новорожденной синеве, сотря-
сая планеты с их мест. Все тише и тише становилось море, тихое, как
мягкий туман, который окутывал ее грудь и скрывал ее тревогу, как
призрачные венки сна окутывают измученный болью ум, заставляя
его забыть свою печаль. С востока на Запад неслись Ангелы Зари,
от моря к морю, от вершины горы к вершине горы, рассеивая свет обе-
ими руками. Они неслись вперед из темноты, совершенные, славные,
как духи только что вышедших из гроба; вперед, над Тихим морем,
над низкой береговой линией, и болотами за ними, и горами за ними;
над теми, кто спал в мире, и теми, кто просыпался в печали; над злы-
ми и добрыми; над живыми и мертвыми..
ми и добрыми; над живыми и мертвыми..
Кораблекрушение соответствует, как мы уже упоминали, потере безопас-
ности внутри европейского мировосприятия. Поскольку корабль — это тех-
нологическое орудие, созданное людьми для плавания по морю, он может
также символизировать привычное мировоззрение человека, которое обеспе-
чивает ему защиту от моря бессознательного. В психологии и алхимии Юнг
утверждает: «корабль — это средство передвижения, которое переносит че-
ловека через море и глубины бессознательного. Как человеческая конструкция
она имеет значение системы, пути, метода (например, хинаяна и махаяна =
малая и большая колесница: две формы буддизма).» Наши северные церкви
были построены по образцу корабля, что является причиной их боковых вхо-
дов и названия длинного сооружения «корабль».
ности внутри европейского мировосприятия. Поскольку корабль — это тех-
нологическое орудие, созданное людьми для плавания по морю, он может
также символизировать привычное мировоззрение человека, которое обеспе-
чивает ему защиту от моря бессознательного. В психологии и алхимии Юнг
утверждает: «корабль — это средство передвижения, которое переносит че-
ловека через море и глубины бессознательного. Как человеческая конструкция
она имеет значение системы, пути, метода (например, хинаяна и махаяна =
малая и большая колесница: две формы буддизма).» Наши северные церкви
были построены по образцу корабля, что является причиной их боковых вхо-
дов и названия длинного сооружения «корабль».
Вместо коллективной безопасности, обеспечиваемой защищающим кора-
блем, а также Матерью-Церковью, мы теперь наблюдаем появление более
древнего образа Матери. Вздымающийся океан становится символическим
образом всеохватывающего страдания Матери-природы. Разве великая бо-
гиня изначально не была также владычицей вод? [63] Ее страдания — это
нечто большее, чем личные страдания, которые привели Винси к смерти. Это
страдание и терпение как пассивное, женское начало, еще далекое от сознания.
Из-за появления великой богини звучит архетипический миф о возрождении
юного бога из изначальных материнских вод. Турбулентность шторма уступает
место чудесному космическому видению. Мучения Великой Матери утихают.
Бог покоится в ее утробе, из которой он должен родиться вновь. Луна похо-
жа на целомудренную невесту, которая спешит в свою комнату, к Иерогамии,
к священному браку, в то время как ангелы Зари приносят новый день. Ис-
ключительно мужское сознание, которое вот-вот войдет в область бессоз-
нательного, встречает видение множества женских фигур, которые должны
родить и принести новый день. В рассказе это видение остается поэтическим
предчувствием, смутным и нереальным, космическим образом, все еще недо-
стижимо далеким для человека.
блем, а также Матерью-Церковью, мы теперь наблюдаем появление более
древнего образа Матери. Вздымающийся океан становится символическим
образом всеохватывающего страдания Матери-природы. Разве великая бо-
гиня изначально не была также владычицей вод? [63] Ее страдания — это
нечто большее, чем личные страдания, которые привели Винси к смерти. Это
страдание и терпение как пассивное, женское начало, еще далекое от сознания.
Из-за появления великой богини звучит архетипический миф о возрождении
юного бога из изначальных материнских вод. Турбулентность шторма уступает
место чудесному космическому видению. Мучения Великой Матери утихают.
Бог покоится в ее утробе, из которой он должен родиться вновь. Луна похо-
жа на целомудренную невесту, которая спешит в свою комнату, к Иерогамии,
к священному браку, в то время как ангелы Зари приносят новый день. Ис-
ключительно мужское сознание, которое вот-вот войдет в область бессоз-
нательного, встречает видение множества женских фигур, которые должны
родить и принести новый день. В рассказе это видение остается поэтическим
предчувствием, смутным и нереальным, космическим образом, все еще недо-
стижимо далеким для человека.
Голова эфиопа
рассветом герои встречают первое на этой новое земле предзнаменова-
ние — скалу с эфиопской головой. Иов, испугавшись этого зрелища, воскли-
цает, что это портрет дьявола. В раннехристианском употреблении термин
«эфиопский», как и термин «египетский», использовался для обозначения
дьявола. [64] В алхимии это соответствует «prima materia», [65] с которой
начинается алхимический опус. Первая и самая важная задача любого диалога
с бессознательным — это осознание собственной черноты, тени, темной об-
ратной стороны нашего самодовольного сознания. Мы не любим видеть свои
собственные недостатки, свои эгоистические мотивы, свои злые импульсы
и мысли. Юнг говорит о тени:
ние — скалу с эфиопской головой. Иов, испугавшись этого зрелища, воскли-
цает, что это портрет дьявола. В раннехристианском употреблении термин
«эфиопский», как и термин «египетский», использовался для обозначения
дьявола. [64] В алхимии это соответствует «prima materia», [65] с которой
начинается алхимический опус. Первая и самая важная задача любого диалога
с бессознательным — это осознание собственной черноты, тени, темной об-
ратной стороны нашего самодовольного сознания. Мы не любим видеть свои
собственные недостатки, свои эгоистические мотивы, свои злые импульсы
и мысли. Юнг говорит о тени:
Это моральная проблема, которая бросает вызов всей эгоистич-
ности, поскольку никто не способен противостоять тени без большой
моральной решительности. На самом деле это противостояние требу-
ет, чтобы мы признали темные аспекты нашей личности как бесспор-
но присутствующие. Это — неизбежная основа любого подлинного
самопознания, и поэтому она встречает значительное сопротивление.
Если психотерапия нацелена на такое самопознание, то необходима
значительная трудная работа, которая может потребовать длитель-
ного времени. [66]
ности, поскольку никто не способен противостоять тени без большой
моральной решительности. На самом деле это противостояние требу-
ет, чтобы мы признали темные аспекты нашей личности как бесспор-
но присутствующие. Это — неизбежная основа любого подлинного
самопознания, и поэтому она встречает значительное сопротивление.
Если психотерапия нацелена на такое самопознание, то необходима
значительная трудная работа, которая может потребовать длитель-
ного времени. [66]
Зло, которое мы игнорируем, снова появляется как проекция, как «осколок
в глазу брата». В голове эфиопа три белых человека видят темное, враждеб-
ное, опасное сознание, а Иов видит квинтэссенцию зла. Лоуренс ван дер Пост
в «Темном глазу Африки» пишет: «именно потому, что белые в Африке видят
в черных свою собственную природу, предубеждение против черной кожи ста-
ло настолько укоренившимся… ». Угрожающая голова эфиопа предвосхищает
то, что наши герои должны ожидать с точки зрения примитивной жестокости
из глубин своего бессознательного, из бездны человеческой природы.
в глазу брата». В голове эфиопа три белых человека видят темное, враждеб-
ное, опасное сознание, а Иов видит квинтэссенцию зла. Лоуренс ван дер Пост
в «Темном глазу Африки» пишет: «именно потому, что белые в Африке видят
в черных свою собственную природу, предубеждение против черной кожи ста-
ло настолько укоренившимся… ». Угрожающая голова эфиопа предвосхищает
то, что наши герои должны ожидать с точки зрения примитивной жестокости
из глубин своего бессознательного, из бездны человеческой природы.
Животные
На следующее после шторма утро мужчины плывут между болот вверх
по реке и привязывают лодку к великолепной магнолии с красноватыми цве-
тами. [67] Маятник быстро качнулся от черного дьявола к противоположной
стороне, дереву с розовыми цветами. Цветы и соцветия символизируют чув-
ства, и это особенно верно для красноватого цвета. Темный, злой мир, в кото-
рый входят люди, содержит в себе не только зло, но и тонкое чудо естественно
растущих чувств. Они находят древний порт, который указывает на то, что
когда-то здесь был торговый путь. Позже они перемещаются между гиппо-
потамами, сотнями крокодилов и тысячами болотных птиц. Первое животное,
которое они подстрелили, — это необычный дикий гусь с двумя шпорами
на крыльях и шпорой на носу. Никто не видел его раньше, и Иов называет
его гусем-единорогом. У гуся-единорога три шпоры; и он (в немецком языке
«она») таким образом представляет единство и Троицу. [68]
по реке и привязывают лодку к великолепной магнолии с красноватыми цве-
тами. [67] Маятник быстро качнулся от черного дьявола к противоположной
стороне, дереву с розовыми цветами. Цветы и соцветия символизируют чув-
ства, и это особенно верно для красноватого цвета. Темный, злой мир, в кото-
рый входят люди, содержит в себе не только зло, но и тонкое чудо естественно
растущих чувств. Они находят древний порт, который указывает на то, что
когда-то здесь был торговый путь. Позже они перемещаются между гиппо-
потамами, сотнями крокодилов и тысячами болотных птиц. Первое животное,
которое они подстрелили, — это необычный дикий гусь с двумя шпорами
на крыльях и шпорой на носу. Никто не видел его раньше, и Иов называет
его гусем-единорогом. У гуся-единорога три шпоры; и он (в немецком языке
«она») таким образом представляет единство и Троицу. [68]
Обширные труды Юнга о единороге объясняют, что он олицетворяет
демоническую-божественную природу-силу, которая связана со «Святым
Духом». Рог на его лбу — это творческое, духовное качество. Как Белая
птица, единорог-гусь относится к той же категории, что и лебедь или голубь.
В отличие от голубя, символа Святого Духа, гусь — это дух природы. Однако,
как и голубь, гусь священен для Афродиты и, таким образом, принадлежит
миру женственности. Природный дух проецируется в дикую природу Африки.
Лео уже встречал его однажды в «Сфинкс». Теперь, когда вода успокоилась,
Лео убивает гуся в качестве их первой охотничьей добычи. Его способность
поразить его («ее») указывает на его интуитивное понимание. Он каким-то
образом уловил птичий аспект Сфинкс из еще неизвестной связи природы.
демоническую-божественную природу-силу, которая связана со «Святым
Духом». Рог на его лбу — это творческое, духовное качество. Как Белая
птица, единорог-гусь относится к той же категории, что и лебедь или голубь.
В отличие от голубя, символа Святого Духа, гусь — это дух природы. Однако,
как и голубь, гусь священен для Афродиты и, таким образом, принадлежит
миру женственности. Природный дух проецируется в дикую природу Африки.
Лео уже встречал его однажды в «Сфинкс». Теперь, когда вода успокоилась,
Лео убивает гуся в качестве их первой охотничьей добычи. Его способность
поразить его («ее») указывает на его интуитивное понимание. Он каким-то
образом уловил птичий аспект Сфинкс из еще неизвестной связи природы.
Благодаря этой естественной связанности, Лео будет вовлечен в перво-
бытную, изначальную страсть, в недогматическую форму духовного опыта,
в инстинктивное, витальное состояние ума, которое должно компенсировать
интеллектуализм Холли и отсутствие духовности Иова. Вскоре после этого
Иов безуспешно пытается подстрелить водяного оленя. И тогда Холли прихо-
дится убить его. Как олень он связан с диким оленем и, следовательно, также
с Лео, которого Хаггард описывает во введении к книге как дикого оленя. Лео
не может постичь и понять свою олене-подобную природу; поэтому ему нужна
помощь Холли, рефлексирующего свидетеля. На алхимической картине олень
изображен как душа, а единорог — как дух. [69]
бытную, изначальную страсть, в недогматическую форму духовного опыта,
в инстинктивное, витальное состояние ума, которое должно компенсировать
интеллектуализм Холли и отсутствие духовности Иова. Вскоре после этого
Иов безуспешно пытается подстрелить водяного оленя. И тогда Холли прихо-
дится убить его. Как олень он связан с диким оленем и, следовательно, также
с Лео, которого Хаггард описывает во введении к книге как дикого оленя. Лео
не может постичь и понять свою олене-подобную природу; поэтому ему нужна
помощь Холли, рефлексирующего свидетеля. На алхимической картине олень
изображен как душа, а единорог — как дух. [69]
«Природный» дух и «природная» душа, в отличие от Духа церкви и хри-
стианской души, должны быть возвращены из их проекции в природу и вновь
интегрированы. Задача состоит в том, чтобы осознать и усвоить мимолетные,
кажущиеся бесцельными стремления и идеи, едва осознанные желания и под-
сознательные мысли. Такие импульсы и чувства живут скрытыми в подсозна-
нии и, подобно застенчивой, убегающей дичи, их трудно выследить. Олень
находится вблизи открытой воды, к которой его влечет жажда. Таким образом,
жажда и голод дают выражение импульсам и направляют эти чувства, которые
трудно уловить, к просветлению, к краю сознания, где мы можем их понять.
стианской души, должны быть возвращены из их проекции в природу и вновь
интегрированы. Задача состоит в том, чтобы осознать и усвоить мимолетные,
кажущиеся бесцельными стремления и идеи, едва осознанные желания и под-
сознательные мысли. Такие импульсы и чувства живут скрытыми в подсозна-
нии и, подобно застенчивой, убегающей дичи, их трудно выследить. Олень
находится вблизи открытой воды, к которой его влечет жажда. Таким образом,
жажда и голод дают выражение импульсам и направляют эти чувства, которые
трудно уловить, к просветлению, к краю сознания, где мы можем их понять.
Ночью четверых мужчин будят лев и львица. Лев убивает львицу; в следую-
щее мгновение крокодил хватает льва за лапу. Начинается борьба не на жизнь,
а на смерть, и оба зверя гибнут. Лев и львица — королевские животные. Лев
проходит как царь девственного леса. В гороскопе, как domicilium solis, он ука-
зывает на Зенит солнца и наделяет королевской осанкой и властью править.
Львица — спутница Бога — матерь Малой Азии. Львы тянут колесницу Ки-
белы и служат ей троном. Маргарита Римшнейдер указывает на шумерские
печати и рельефы, на которых львы несут богиню. [70]
щее мгновение крокодил хватает льва за лапу. Начинается борьба не на жизнь,
а на смерть, и оба зверя гибнут. Лев и львица — королевские животные. Лев
проходит как царь девственного леса. В гороскопе, как domicilium solis, он ука-
зывает на Зенит солнца и наделяет королевской осанкой и властью править.
Львица — спутница Бога — матерь Малой Азии. Львы тянут колесницу Ки-
белы и служат ей троном. Маргарита Римшнейдер указывает на шумерские
печати и рельефы, на которых львы несут богиню. [70]
Символика Льва связана с силой тела, героической атакой, уверенностью
в себе и царским правлением. Но она также означает жадность и ненасыт-
ность. Как животное, священное для богини-матери, львица сочетает в себе
королевскую природу с материнской нежностью. Власть и жадность служат
ей прежде всего для заботы о молодых. Очевидно, что лев изображает жи-
вотную природу солнечного героя Лео. Тогда, убивая львицу, Лео разделяет
животных-родителей. Убивая мать-животное, которая нежно заботится о своих
детенышах, он преодолевает свою собственную тоску по безопасности рядом
с матерью. [71] Позже львица вновь появляется в новом обличье, в виде Ко-
ролевской Анимы. Лев и крокодил не убиты героями, а, скорее, сражаются
и убивают друг друга. Они символизируют противоположные и конфликтую-
щие силы внутри бессознательного. В Африке крокодил означает затаившую-
ся, большую опасность. Тот, кто получит крокодила в предсказании оракула,
обречен на смерть. [72]
в себе и царским правлением. Но она также означает жадность и ненасыт-
ность. Как животное, священное для богини-матери, львица сочетает в себе
королевскую природу с материнской нежностью. Власть и жадность служат
ей прежде всего для заботы о молодых. Очевидно, что лев изображает жи-
вотную природу солнечного героя Лео. Тогда, убивая львицу, Лео разделяет
животных-родителей. Убивая мать-животное, которая нежно заботится о своих
детенышах, он преодолевает свою собственную тоску по безопасности рядом
с матерью. [71] Позже львица вновь появляется в новом обличье, в виде Ко-
ролевской Анимы. Лев и крокодил не убиты героями, а, скорее, сражаются
и убивают друг друга. Они символизируют противоположные и конфликтую-
щие силы внутри бессознательного. В Африке крокодил означает затаившую-
ся, большую опасность. Тот, кто получит крокодила в предсказании оракула,
обречен на смерть. [72]
Точно так же, как лев связан с Лео, крокодил имеет тайную связь с Холли,
который имел Кембриджское прозвище Харон, перевозчик смерти. Лев —
это победа героя, в то время как крокодил — это злой исход, ответ «нет»,
и затягивание, обратно в бессознательное. Эти два животных представляют
собой противоположные жизненные силы. Из животной природы один герой
получает страстную жадность и жажду власти льва, в то время как другой
хладнокровную целеустремленность крокодила и змеи. Лев и крокодил оли-
цетворяют жизнь и смерть, прогресс и уничтожение.
который имел Кембриджское прозвище Харон, перевозчик смерти. Лев —
это победа героя, в то время как крокодил — это злой исход, ответ «нет»,
и затягивание, обратно в бессознательное. Эти два животных представляют
собой противоположные жизненные силы. Из животной природы один герой
получает страстную жадность и жажду власти льва, в то время как другой
хладнокровную целеустремленность крокодила и змеи. Лев и крокодил оли-
цетворяют жизнь и смерть, прогресс и уничтожение.
Но каким образом они связаны с самим Хаггардом? В двадцать лет он уже
рассматривался африканскими аборигенами как представитель английской ко-
роны. Как «дитя Сомпсеу» и мастер высшего двора, он был удостоен коро-
левских почестей. Когда он путешествовал, чтобы наблюдать за исполнением
судебных решений, он иногда приносил смерть. Эта сила, снизошедшая на него
в столь раннем возрасте, пробудила его «душевные силы», хотя он и не осоз-
навал этого. Крокодил и Лев в романе не убиты выстрелом. Борьба этих
противоположностей остается естественной драмой. Это напряжение между
бессознательными противоположностями, параллельное напряжению внутри
самих героев, остается скрытым для них в этот момент. В результате опреде-
ленное количество инстинктивных сил остается непризнанным и недоступным.
рассматривался африканскими аборигенами как представитель английской ко-
роны. Как «дитя Сомпсеу» и мастер высшего двора, он был удостоен коро-
левских почестей. Когда он путешествовал, чтобы наблюдать за исполнением
судебных решений, он иногда приносил смерть. Эта сила, снизошедшая на него
в столь раннем возрасте, пробудила его «душевные силы», хотя он и не осоз-
навал этого. Крокодил и Лев в романе не убиты выстрелом. Борьба этих
противоположностей остается естественной драмой. Это напряжение между
бессознательными противоположностями, параллельное напряжению внутри
самих героев, остается скрытым для них в этот момент. В результате опреде-
ленное количество инстинктивных сил остается непризнанным и недоступным.
Неадекватное понимание Хаггардом инстинктивных аспектов человеческой
природы приводит к разочарованию в их целях. Важно помнить, что Хаггард
был настоящим первопроходцем. У него не было доступной, как у нас сегодня,
концепции относительно бессознательного, предложенной современной психо-
логией. И все же он сделал большой шаг за пределы своих прозрений. В этой
истории, однако, отсутствие сознательной конфронтации со львом и крокоди-
лом снижает эффективность инстинктивной природы героя. [73]
природы приводит к разочарованию в их целях. Важно помнить, что Хаггард
был настоящим первопроходцем. У него не было доступной, как у нас сегодня,
концепции относительно бессознательного, предложенной современной психо-
логией. И все же он сделал большой шаг за пределы своих прозрений. В этой
истории, однако, отсутствие сознательной конфронтации со львом и крокоди-
лом снижает эффективность инстинктивной природы героя. [73]
Болотный пояс
На следующий день четверо мужчин гребут вверх по течению и достига-
ют искусственного канала. Гребля против течения характеризует путешествие
как борьбу с рекой. Это жизнь, которая не развивается бессознательно и без
усилий, это предприятие, находящееся в оппозиции к обычному ходу вещей.
Попытка извлечь тайну из бессознательного, героическая задача, идет вразрез
с природой. И все же созданный человеком канал, к которому они приходят
и которому они должны довериться, показывает, что теперь они идут по пути,
пройденному в прежние времена. На самом деле, существуют древние спо-
собы проникнуть в скрытую область бессознательного. Болотный пояс вдоль
побережья, который они должны пересечь, является одним из естественных
природных образований в этом регионе. Он также служит символом хаоти-
ческого исходного состояния, хорошо известного в алхимии. Это начальный
период внутреннего путешествия, когда твердая основа сознательной ориен-
тации остается позади и когда сознание и бессознательное уже не различимы.
Здесь бессознательное грозит затопить сознательное человеческое существо
своими противоречиями. Таким образом, человеку постоянно угрожает опас-
ность застрять или утонуть во внутреннем беспорядке и дезорганизации.
ют искусственного канала. Гребля против течения характеризует путешествие
как борьбу с рекой. Это жизнь, которая не развивается бессознательно и без
усилий, это предприятие, находящееся в оппозиции к обычному ходу вещей.
Попытка извлечь тайну из бессознательного, героическая задача, идет вразрез
с природой. И все же созданный человеком канал, к которому они приходят
и которому они должны довериться, показывает, что теперь они идут по пути,
пройденному в прежние времена. На самом деле, существуют древние спо-
собы проникнуть в скрытую область бессознательного. Болотный пояс вдоль
побережья, который они должны пересечь, является одним из естественных
природных образований в этом регионе. Он также служит символом хаоти-
ческого исходного состояния, хорошо известного в алхимии. Это начальный
период внутреннего путешествия, когда твердая основа сознательной ориен-
тации остается позади и когда сознание и бессознательное уже не различимы.
Здесь бессознательное грозит затопить сознательное человеческое существо
своими противоречиями. Таким образом, человеку постоянно угрожает опас-
ность застрять или утонуть во внутреннем беспорядке и дезорганизации.
Старый мудрец Биллали и его племя
После четырех дней, проведенных на канале в этом несчастном краю, наши
измученные герои просыпаются однажды утром под устрашающим взглядом
дикарей, которые убили бы их мгновенно, если бы не их королева. «Та-которой-
должно-повиноваться» приказала своим людям сохранить жизнь белым лю-
дям, гребущим вверх по реке, и привести их в глубь страны. Дикари хороши
собой, но выражение их лиц неописуемо жестоко. Их предводитель, древний
седовласый человек по имени Биллали, привозит чужеземцев на носилках
в свое племя, живущее на плодородных лугах потухшего кратера.
измученные герои просыпаются однажды утром под устрашающим взглядом
дикарей, которые убили бы их мгновенно, если бы не их королева. «Та-которой-
должно-повиноваться» приказала своим людям сохранить жизнь белым лю-
дям, гребущим вверх по реке, и привести их в глубь страны. Дикари хороши
собой, но выражение их лиц неописуемо жестоко. Их предводитель, древний
седовласый человек по имени Биллали, привозит чужеземцев на носилках
в свое племя, живущее на плодородных лугах потухшего кратера.
Эти люди живут в пещерах, которые на самом деле являются древними по-
гребальными склепами. Они называют сами себя «Амахаггеры», люди со скал,
и структура их общества матриархальна. Это вызывает замечание Холли
о том, что мораль, по-видимому, является функцией географической широты,
поскольку многое из того, что считается хорошим и приличным в одном ме-
сте, оказывается ложным и непристойным в другом. Релятивистское отноше-
ние к моральным нормам -это нормальное следствие столкновения с другой
культурной группой. Таким образом, многие люди теряют моральную силу,
которую они в противном случае сохранили бы в своей собственной культуре.
Подобно герою «Головы ведьмы» после разочарования в любви, они начина-
ют пить, играть в азартные игры или увлекаться женщинами. Другие же все
более цепко цепляются за унаследованные стандарты, что ведет к прогресси
рующей внутренней пустоте, поскольку внешнее поведение не соответствует
ни окружающей среде, ни субъективной истине.
гребальными склепами. Они называют сами себя «Амахаггеры», люди со скал,
и структура их общества матриархальна. Это вызывает замечание Холли
о том, что мораль, по-видимому, является функцией географической широты,
поскольку многое из того, что считается хорошим и приличным в одном ме-
сте, оказывается ложным и непристойным в другом. Релятивистское отноше-
ние к моральным нормам -это нормальное следствие столкновения с другой
культурной группой. Таким образом, многие люди теряют моральную силу,
которую они в противном случае сохранили бы в своей собственной культуре.
Подобно герою «Головы ведьмы» после разочарования в любви, они начина-
ют пить, играть в азартные игры или увлекаться женщинами. Другие же все
более цепко цепляются за унаследованные стандарты, что ведет к прогресси
рующей внутренней пустоте, поскольку внешнее поведение не соответствует
ни окружающей среде, ни субъективной истине.
Столкновение с другой культурой и другой моралью — трудная и очень
актуальная для многих проблема — требует диалога не только с чужим со-
знанием, но и с содержанием своего бессознательного. Бессознательное имеет
таинственные связи с окружающей средой и будет непосредственно подвер-
жено влиянию инстинктивных паттернов иной формы окружающей среды.
Чтобы достичь жизнеспособной адаптации к новой среде, человек должен
искать удовлетворительное положение между своим традиционным, созна-
тельным образом жизни и своим бессознательным, которое сильно возбужда-
ется другой культурой и подсознательными инстинктами внутри нее. Работа
со сновидениями и спонтанными фантазиями способствует пониманию бес-
сознательных процессов, вызванных новой средой, и помогает подготовиться
к новому синтезу.
актуальная для многих проблема — требует диалога не только с чужим со-
знанием, но и с содержанием своего бессознательного. Бессознательное имеет
таинственные связи с окружающей средой и будет непосредственно подвер-
жено влиянию инстинктивных паттернов иной формы окружающей среды.
Чтобы достичь жизнеспособной адаптации к новой среде, человек должен
искать удовлетворительное положение между своим традиционным, созна-
тельным образом жизни и своим бессознательным, которое сильно возбужда-
ется другой культурой и подсознательными инстинктами внутри нее. Работа
со сновидениями и спонтанными фантазиями способствует пониманию бес-
сознательных процессов, вызванных новой средой, и помогает подготовиться
к новому синтезу.
Позиция Хаггарда по отношению к другим культурам была открытой.
Однако в отношении себя и английской молодежи, для которой он писал, он
твердо придерживался строгой христианской позиции и идеала джентльмена.
Христианский пример, который он противопоставил вторжению бессознатель-
ного, препятствует прорыву антихристовых сил, как это произошло позднее
в Германии. Однако его односторонняя привязанность к идеалу джентльме-
на настолько ограничивает сознание, что Тень не может быть интегрирова-
на, но продолжает проецироваться, проявляясь, таким образом, как внешняя
опасность.
твердо придерживался строгой христианской позиции и идеала джентльмена.
Христианский пример, который он противопоставил вторжению бессознатель-
ного, препятствует прорыву антихристовых сил, как это произошло позднее
в Германии. Однако его односторонняя привязанность к идеалу джентльме-
на настолько ограничивает сознание, что Тень не может быть интегрирова-
на, но продолжает проецироваться, проявляясь, таким образом, как внешняя
опасность.
Лео и его спутники, представляющие собой проникающее сознание, встре-
чают волнение, идущее из самого центра темного континента, из бессозна-
тельного. Хотя ранее бессознательное противостояло всему чужеродному
с убийственными намерениями, теперь оно реагирует на этот новый подход
с чувством предвкушения.
чают волнение, идущее из самого центра темного континента, из бессозна-
тельного. Хотя ранее бессознательное противостояло всему чужеродному
с убийственными намерениями, теперь оно реагирует на этот новый подход
с чувством предвкушения.
Правильные «рыцари», с правильным отношением, прибывают. Они об-
ладают непобедимым любопытством и готовы умереть, чтобы раскрыть тайну
Белой Королевы.
ладают непобедимым любопытством и готовы умереть, чтобы раскрыть тайну
Белой Королевы.
Глубокое желание одинокой королевы быть освобожденной поддерживает
их настойчивую цель. Поэтому она посылает своего слугу Биллали, чтобы он
мог спокойно проводить их к ней.
их настойчивую цель. Поэтому она посылает своего слугу Биллали, чтобы он
мог спокойно проводить их к ней.
У Биллали длинная белая борода, крючковатый нос, как у орла, и острые,
как у змеи, глаза. Его поведение инстинктивно, с отчасти горьким и отчасти
мудрым юмором. В отличие от академического знания, он олицетворяет ин-
стинктивное понимание и способность иметь дело с примитивной природой.
Без этого качества невозможно продвинуться ни во внутреннюю Африку,
ни в девственный лес бессознательного. Биллали — дух природы, полезный,
но ненадежный. То, что герои встретили сначала в Сфинксе, а затем в пре-
следуемых животных, а именно их бессознательные импульсы и инстинкты,
возвращается теперь в измененном виде, как инстинктивное, полезное, незна-
комое знание.
как у змеи, глаза. Его поведение инстинктивно, с отчасти горьким и отчасти
мудрым юмором. В отличие от академического знания, он олицетворяет ин-
стинктивное понимание и способность иметь дело с примитивной природой.
Без этого качества невозможно продвинуться ни во внутреннюю Африку,
ни в девственный лес бессознательного. Биллали — дух природы, полезный,
но ненадежный. То, что герои встретили сначала в Сфинксе, а затем в пре-
следуемых животных, а именно их бессознательные импульсы и инстинкты,
возвращается теперь в измененном виде, как инстинктивное, полезное, незна-
комое знание.
Биллал — это имя первого муэдзина Мухаммеда, или молитвенного вождя.
В Камбодже всех молитвенных лидеров называют Биллал. Таким образом,
Биллали оказывается потомком мусульманина, в котором сохранилось воспо-
минание о значении молитвы и покорности Аллаху. В романе, однако, слуга
Аллаха стал слугой богини, которая была изгнана в бессознательное. Он ре-
грессировал к доисламскому матриархату.
В Камбодже всех молитвенных лидеров называют Биллал. Таким образом,
Биллали оказывается потомком мусульманина, в котором сохранилось воспо-
минание о значении молитвы и покорности Аллаху. В романе, однако, слуга
Аллаха стал слугой богини, которая была изгнана в бессознательное. Он ре-
грессировал к доисламскому матриархату.
Из второго романа, посвященного «Она» — «Айше», «Возвращении
Ее» — мы узнаем, что Холли — это возрожденный Нут, мудрый, долго-
живущий египетский жрец и Её учитель. И все же в Холли перевоплощается
лишь ограниченное количество мудрости Нута: знания, мирское благоразумие,
нравственность, без жреческой набожности и мудрости. В современных чело-
веческих существах религиозность как основное отношение стало в значитель-
ной степени подавленным, а, следовательно, бессознательным и примитивным,
в результате возрастающих технологических приобретений и большего, более
точного знания. Для современных людей мудрый жрец умер.
живущий египетский жрец и Её учитель. И все же в Холли перевоплощается
лишь ограниченное количество мудрости Нута: знания, мирское благоразумие,
нравственность, без жреческой набожности и мудрости. В современных чело-
веческих существах религиозность как основное отношение стало в значитель-
ной степени подавленным, а, следовательно, бессознательным и примитивным,
в результате возрастающих технологических приобретений и большего, более
точного знания. Для современных людей мудрый жрец умер.
С другой стороны, антропологи глубоко поражены, обнаружив в Африке
подлинное благоговение и религиозность как выражение зависимости человека
от сверхъестественных сил. [74]
подлинное благоговение и религиозность как выражение зависимости человека
от сверхъестественных сил. [74]
Европеец встречает в Африке эту утраченную часть своего существа, а имен-
но религиозность как естественный инстинкт; здесь оно пронизано чувством
собственной обусловленности, тем, что все еще содержится в магометанской
концепции судьбы. Не вернув себе часть этого отношения, европеец не может
стать цельным или мудрым. Биллали и его длинная белая борода олицетворяют
собой еще одну часть наследия древнего мудреца Нута. Иов саркастически
говорит о Биллали как о «козле», подчеркивая импульсивность его духа, его
непредсказуемость и его родство с копытным Паном.
но религиозность как естественный инстинкт; здесь оно пронизано чувством
собственной обусловленности, тем, что все еще содержится в магометанской
концепции судьбы. Не вернув себе часть этого отношения, европеец не может
стать цельным или мудрым. Биллали и его длинная белая борода олицетворяют
собой еще одну часть наследия древнего мудреца Нута. Иов саркастически
говорит о Биллали как о «козле», подчеркивая импульсивность его духа, его
непредсказуемость и его родство с копытным Паном.
Как служитель Королевы, Биллали подчинен женскому началу и передает
знание об инстинктах, а также умение обращаться с природой внутри и вокруг
нас. Посредством этой природной набожности он предлагает значительную
компенсацию Европейскому интеллектуализму. Холли обращается к Билла-
ли: «отец». Биллали обладает древними знаниями, из которых выросла наша
прагматическая наука.
знание об инстинктах, а также умение обращаться с природой внутри и вокруг
нас. Посредством этой природной набожности он предлагает значительную
компенсацию Европейскому интеллектуализму. Холли обращается к Билла-
ли: «отец». Биллали обладает древними знаниями, из которых выросла наша
прагматическая наука.
Первый кратер
Как вождь своего племени, Биллали живет в маленьком потухшем кратере.
Края кратера, окружают скрытое жерло, которое в свое время достигало недр зем-
ли, и имеет круглую форму. Этот круг, окруженный высокими скалами, является
первым символом «округлости», «целостности», которая основана на самой себе,
которая постигает противоположности и которую Юнг называет самостью. [75]
Края кратера, окружают скрытое жерло, которое в свое время достигало недр зем-
ли, и имеет круглую форму. Этот круг, окруженный высокими скалами, является
первым символом «округлости», «целостности», которая основана на самой себе,
которая постигает противоположности и которую Юнг называет самостью. [75]
На ранних стадиях эволюции человечества целостность реализуется не в ин-
дивиде, а в племени с его дополняющими друг друга половинками. Лейард
упоминал об этом в своей книге «Каменные идолы Малекулы», и то же самое
наблюдалось среди индейских племен Пуэбло. Четыре квадры древних городов
также отражают разделение коллективной целостности. Город Кор, где Она
ждет героев, также расположен в еще большем кратере, окруженном скалами.
Кратер «Амахаггера», скального народа, является предварительной формой,
варварским теневым аспектом целостности Самости. Здесь она достигается
на примитивном уровне, тогда как задача Лео — достичь этой целостности
в конъюнкции с Ней на индивидуальном уровне.
дивиде, а в племени с его дополняющими друг друга половинками. Лейард
упоминал об этом в своей книге «Каменные идолы Малекулы», и то же самое
наблюдалось среди индейских племен Пуэбло. Четыре квадры древних городов
также отражают разделение коллективной целостности. Город Кор, где Она
ждет героев, также расположен в еще большем кратере, окруженном скалами.
Кратер «Амахаггера», скального народа, является предварительной формой,
варварским теневым аспектом целостности Самости. Здесь она достигается
на примитивном уровне, тогда как задача Лео — достичь этой целостности
в конъюнкции с Ней на индивидуальном уровне.
И кратер Биллали, и кратер Королевы — тоже могилы: герои попадают
в царство мертвых. «Селф» включает в себя поколения в бесчисленных сло-
ях безличного прошлого, все из которых могут снова заявить о себе в снах
и фантазиях. Первая встреча с Самостью часто переживается как компен-
сация за христианское сознание, как встреча со злом. Кратер укрывает жад-
ных, жестоких, отвратительных людей. Кроме того, в качестве компенсации
патриархальной ориентации нашего сознания мы находим здесь матриархат,
который является общим для многих африканских племен.
в царство мертвых. «Селф» включает в себя поколения в бесчисленных сло-
ях безличного прошлого, все из которых могут снова заявить о себе в снах
и фантазиях. Первая встреча с Самостью часто переживается как компен-
сация за христианское сознание, как встреча со злом. Кратер укрывает жад-
ных, жестоких, отвратительных людей. Кроме того, в качестве компенсации
патриархальной ориентации нашего сознания мы находим здесь матриархат,
который является общим для многих африканских племен.
Устане
При первом же приветствии знатная молодая женщина целует Лео, после чего
Иов бормочет: «Вот бесстыдница!» Удивленный и поначалу нерешительный, Лео
отвечает объятиями, комментируя, что, очевидно, некоторые раннехристианские
обычаи все еще должны быть действительны в этом регионе. Оказывается,
однако, что приветствие — это брачная церемония Амахаггера, инициатором
которой являются женщины и которую женщина может расторгнуть по своему
усмотрению. Другая женщина подходит к Иову с тем же намерением, но он
отгоняет ее. Его неуклюжая праведность не может этого вынести. И все же
его жесткая позиция вызовет непримиримую месть. Не только отвергнутая
женщина, но и все племя чувствует себя обесчещенным и замышляет месть.
Иов бормочет: «Вот бесстыдница!» Удивленный и поначалу нерешительный, Лео
отвечает объятиями, комментируя, что, очевидно, некоторые раннехристианские
обычаи все еще должны быть действительны в этом регионе. Оказывается,
однако, что приветствие — это брачная церемония Амахаггера, инициатором
которой являются женщины и которую женщина может расторгнуть по своему
усмотрению. Другая женщина подходит к Иову с тем же намерением, но он
отгоняет ее. Его неуклюжая праведность не может этого вынести. И все же
его жесткая позиция вызовет непримиримую месть. Не только отвергнутая
женщина, но и все племя чувствует себя обесчещенным и замышляет месть.
То, что Лео принял за раннехристианское братство, на самом деле является
брачной церемонией. В то время как в его родной стране от женщин ожидают
пассивного поведения, мы обнаруживаем, что здесь, в бессознательном, ак-
тивность берет свое начало в женщине. То, что в Англии неизменно, то есть
закон о браке, определяется здесь переменчивыми эмоциями женского Эроса.
брачной церемонией. В то время как в его родной стране от женщин ожидают
пассивного поведения, мы обнаруживаем, что здесь, в бессознательном, ак-
тивность берет свое начало в женщине. То, что в Англии неизменно, то есть
закон о браке, определяется здесь переменчивыми эмоциями женского Эроса.
Ответный поцелуй Лео Устане характеризует безобидность героя — Солнца,
который посылает свои лучи всему творению, не позволяя себе быть ущемлен-
ным. Тем не менее, когда Лео отвечает на то, что ему кажется необязатель-
ным приветствием, он соглашается на другой, местный обычай. Становится
очевидным, что его жест воспринимается женскими чувствами как обязатель-
ство. Возвращая поцелуй, герой-Солнце неожиданно оказывается связанным
браком с чернокожей женщиной.
который посылает свои лучи всему творению, не позволяя себе быть ущемлен-
ным. Тем не менее, когда Лео отвечает на то, что ему кажется необязатель-
ным приветствием, он соглашается на другой, местный обычай. Становится
очевидным, что его жест воспринимается женскими чувствами как обязатель-
ство. Возвращая поцелуй, герой-Солнце неожиданно оказывается связанным
браком с чернокожей женщиной.
В «Копи царя Соломона» Хаггард еще не мог представить себе брак между
чернокожей женщиной и белым мужчиной, но здесь он происходит вопреки зна-
нию и воле, даже до того, как Лео узнает, что произошло. Мужчина думает, что
он должен выбирать или отвергать. Он отождествляет себя с героем-солнцем,
который стремится к своей далекой цели: Белой королеве своих идеалов. Одна-
ко в бессознательном все решается иначе. Неожиданно он поддается объятиям
своей темной Анимы. Таким образом, брак обнаруживает особенность, которую
мужчины не собираются и не хотят видеть, но которую некоторые болезненно
осознают непосредственно перед свадьбой, а именно, что при поверхностном
взгляде он был пойман в сети женщины, но при более близком взгляде он стал
пленником своей собственной природы. Это происходит еще более резко в ко-
лониях: сознательно белый человек думает, что он попал в ловушку женщины.
Но на самом деле темнокожая женщина получает власть над ним только по-
тому, что он больше не в состоянии сопротивляться темной стороне своей соб-
ственной природы, которая была усилена окружающей средой. Связь Устане
с Лео примитивна, это тип брака, в котором обычно живут люди, пока на нем
не строится духовное партнерство. Устане заботится о Лео, она предлагает ему
свои чувства, ухаживает за ним во время его болезни, делит с ним ночи; но от-
сутствуют подлинные отношения, основанные на взаимопонимании.
чернокожей женщиной и белым мужчиной, но здесь он происходит вопреки зна-
нию и воле, даже до того, как Лео узнает, что произошло. Мужчина думает, что
он должен выбирать или отвергать. Он отождествляет себя с героем-солнцем,
который стремится к своей далекой цели: Белой королеве своих идеалов. Одна-
ко в бессознательном все решается иначе. Неожиданно он поддается объятиям
своей темной Анимы. Таким образом, брак обнаруживает особенность, которую
мужчины не собираются и не хотят видеть, но которую некоторые болезненно
осознают непосредственно перед свадьбой, а именно, что при поверхностном
взгляде он был пойман в сети женщины, но при более близком взгляде он стал
пленником своей собственной природы. Это происходит еще более резко в ко-
лониях: сознательно белый человек думает, что он попал в ловушку женщины.
Но на самом деле темнокожая женщина получает власть над ним только по-
тому, что он больше не в состоянии сопротивляться темной стороне своей соб-
ственной природы, которая была усилена окружающей средой. Связь Устане
с Лео примитивна, это тип брака, в котором обычно живут люди, пока на нем
не строится духовное партнерство. Устане заботится о Лео, она предлагает ему
свои чувства, ухаживает за ним во время его болезни, делит с ним ночи; но от-
сутствуют подлинные отношения, основанные на взаимопонимании.
Брак как связующее, но все еще примитивное отношение является предва-
рительной формой самости. Через союз мужчины и женщины брак изобража-
ет изначальную целостность. Это необходимая основа для родства с женским
началом, первый шаг в том, чтобы помочь мужчине приблизиться к своей
природе и своей душе и, в конечном счете, соединиться с ней. В этот момент
Лео получает новое переживание «бессознательной природы», которая уже
являлась ему в видении моря как страдающей женщины. Однако в этом слое
бессознательного преобладают примитивные импульсы. Эти импульсы могут
стать опасными для отношений и для сознания. Женское начало, отсутствовав-
шее в этих героях, приближается к ним с низшей, примитивной, отвергнутой
стороны, принося с собой другое содержание. Молодые люди, одетые в ле-
опардовые шкуры, также по своей природе принадлежат к матриархальному
уровню. В Греции они известны как Корибанты, которые, вооруженные ме-
чами и щитами и одетые в шкуры животных, танцуют вокруг новорожденного
ребенка Реи, первой матери. [76]
рительной формой самости. Через союз мужчины и женщины брак изобража-
ет изначальную целостность. Это необходимая основа для родства с женским
началом, первый шаг в том, чтобы помочь мужчине приблизиться к своей
природе и своей душе и, в конечном счете, соединиться с ней. В этот момент
Лео получает новое переживание «бессознательной природы», которая уже
являлась ему в видении моря как страдающей женщины. Однако в этом слое
бессознательного преобладают примитивные импульсы. Эти импульсы могут
стать опасными для отношений и для сознания. Женское начало, отсутствовав-
шее в этих героях, приближается к ним с низшей, примитивной, отвергнутой
стороны, принося с собой другое содержание. Молодые люди, одетые в ле-
опардовые шкуры, также по своей природе принадлежат к матриархальному
уровню. В Греции они известны как Корибанты, которые, вооруженные ме-
чами и щитами и одетые в шкуры животных, танцуют вокруг новорожденного
ребенка Реи, первой матери. [76]
В других местах Кабиры и Дактили принадлежат к окружению богини-матери:
большое количество молодых людей, воинов, карликов, фаллических существ
или искусных Кузнецов. Здесь мужской элемент — это анонимная, оплодот-
воряющая сила, универсальная, порождающая сила, энергия, которая начинает
дифференцироваться с помощью ношения оружия и обучения художественным
навыкам. Это страстные, пылкие люди, которые научились обращаться с огнем
и пользоваться им. На этом уровне импульсы начинают превращаться в волю;
точнее, здесь воля все еще состоит преимущественно из импульса, а сущность
воли проявляется в виде стихийного и, иногда, разрушительного огня.
большое количество молодых людей, воинов, карликов, фаллических существ
или искусных Кузнецов. Здесь мужской элемент — это анонимная, оплодот-
воряющая сила, универсальная, порождающая сила, энергия, которая начинает
дифференцироваться с помощью ношения оружия и обучения художественным
навыкам. Это страстные, пылкие люди, которые научились обращаться с огнем
и пользоваться им. На этом уровне импульсы начинают превращаться в волю;
точнее, здесь воля все еще состоит преимущественно из импульса, а сущность
воли проявляется в виде стихийного и, иногда, разрушительного огня.
Однажды вечером, когда Лео, Холли и Устане сидят у костра, женщина
начинает петь: «Ты мой избранник — я ждала тебя с самого начала». Но пес-
ня заканчивается рассказом о том, как Она, Белая королева, демонстрирует
свою силу и что нечто ужасное разлучит Устане с ее избранным мужем. Здесь,
в царстве бессознательного, Устане может свободно проявлять инициативу
по отношению к мужчине, но она не имеет тех прав, которые гражданский закон
предоставляет супругу, чтобы защитить ее от соперниц. В «той-кому-должно-
повиноваться» она сталкивается с соперницей, которая сильнее и красивее.
начинает петь: «Ты мой избранник — я ждала тебя с самого начала». Но пес-
ня заканчивается рассказом о том, как Она, Белая королева, демонстрирует
свою силу и что нечто ужасное разлучит Устане с ее избранным мужем. Здесь,
в царстве бессознательного, Устане может свободно проявлять инициативу
по отношению к мужчине, но она не имеет тех прав, которые гражданский закон
предоставляет супругу, чтобы защитить ее от соперниц. В «той-кому-должно-
повиноваться» она сталкивается с соперницей, которая сильнее и красивее.
Раскаленный Горшок
Биллали посещает Ее в течение пяти дней, чтобы получить инструкции.
Оказавшись в Ее сфере, герои больше не могут действовать по собственной
воле. Они вошли в поле сил души. Первичные решения теперь исходят из вну-
треннего центра, к которому они притягиваются как по волшебству. Они только
сохраняют свободу реагировать на приказы, исходящие изнутри, в соответ-
ствии со своим собственным пониманием.
Оказавшись в Ее сфере, герои больше не могут действовать по собственной
воле. Они вошли в поле сил души. Первичные решения теперь исходят из вну-
треннего центра, к которому они притягиваются как по волшебству. Они только
сохраняют свободу реагировать на приказы, исходящие изнутри, в соответ-
ствии со своим собственным пониманием.
Грозная буря разразилась на пятый день после отъезда Биллали. Обоих дру-
зей приглашают вместе с Иовом на пир, и даже арабского кормчего Мухамме-
да, дрожащего и бледного, приводит женщина, отвергнутая Иовом. Огромный
камин освещает зал, и бренди разливается по кувшинам, на которых любовные
сцены изображены со странной детской простотой и откровенностью.
зей приглашают вместе с Иовом на пир, и даже арабского кормчего Мухамме-
да, дрожащего и бледного, приводит женщина, отвергнутая Иовом. Огромный
камин освещает зал, и бренди разливается по кувшинам, на которых любовные
сцены изображены со странной детской простотой и откровенностью.
Наивная простота и свобода в делах любви, но за этим стоит опьянение
от коньяка и большая опасность.
от коньяка и большая опасность.
— Где мясо, которое мы будем есть? — спрашивает голос, и все отвеча-
ют: «Мясо придет!»
ют: «Мясо придет!»
— «Это баран?»
— «Это баран без рогов и больше, чем баран, и мы его зарежем.»
— «Это что, бык?»
— «Это бык без рогов………. »
Тем временем герои замечают, как отвергнутая женщина начинает подшу-
чивать над Мохаммедом.
чивать над Мохаммедом.
— «Мясо готово к варке?»
— «Все готово, все готово!»
— «А котелок горячий, чтобы его сварить?»
— «Жарко, очень жарко!»
— Великий Боже, — выдыхает Лео, — на глиняном осколке было на-
писано, что есть люди, которые ставят горшки на головы чужеземцев. Холли
вскакивает, хватает свой пистолет и инстинктивно целится в дьявольскую жен-
щину, которая схватила Мохаммеда. Пуля попадает в нее, и в то же время она
убивает Мохаммеда, который избавлен от более ужасной смерти. С выстрелом
начинается всеобщий шум. Белые люди защищаются от нападения дикарей,
пока, наконец, Лео не падает. В этот момент Устане бросается на него, чтобы
спасти. Страшный голос кричит: «Пронзи копьем их обоих; тогда они поже-
нятся навсегда!»
писано, что есть люди, которые ставят горшки на головы чужеземцев. Холли
вскакивает, хватает свой пистолет и инстинктивно целится в дьявольскую жен-
щину, которая схватила Мохаммеда. Пуля попадает в нее, и в то же время она
убивает Мохаммеда, который избавлен от более ужасной смерти. С выстрелом
начинается всеобщий шум. Белые люди защищаются от нападения дикарей,
пока, наконец, Лео не падает. В этот момент Устане бросается на него, чтобы
спасти. Страшный голос кричит: «Пронзи копьем их обоих; тогда они поже-
нятся навсегда!»
— «Прекратите», — раздается громовой голос из зала, когда появляется
Биллали.
Биллали.
Покинув царство воды, герои вступили в царство огня. Круг огня — это
место людоедов, тех эмоций, которые тем более варварские, что отвергаются
нашим сознанием. Таким образом, это место представляет собой изначальный
символ целостности «Я». Два рациональных англичанина здесь сталкиваются
с примитивной, эмоциональной природой, которая дремлет в каждом из нас
и без богатства и опасности, без которой мы были бы лишь наполовину чело-
веческими существами, просто суррогатами, без глубины. В то же время круг
огня — это место, где заключаются браки. Благодаря браку эмоциональные
аспекты личности встроены в культуру.
место людоедов, тех эмоций, которые тем более варварские, что отвергаются
нашим сознанием. Таким образом, это место представляет собой изначальный
символ целостности «Я». Два рациональных англичанина здесь сталкиваются
с примитивной, эмоциональной природой, которая дремлет в каждом из нас
и без богатства и опасности, без которой мы были бы лишь наполовину чело-
веческими существами, просто суррогатами, без глубины. В то же время круг
огня — это место, где заключаются браки. Благодаря браку эмоциональные
аспекты личности встроены в культуру.
Объявляя брак таинством, церковь утверждает, что эмоции входят в че-
ловеческое царство как нечто нечеловеческое или сверхчеловеческое, как бо-
жественная сила, как некая грозная сила, которую нужно охранять с заботой
и благоговением. Однако слишком часто прорывается другая, опасная, раз-
рушительная сторона импульсивных божественных энергий. Неконтролируе-
мые негативные аффекты, исходящие изнутри, могут быть обращены против
«женщины». Повседневная супружеская жизнь предоставляет множество
поводов для недовольства супругом. Таким образом, жена обычно обвиняется
в капризах и приступах гнева мужа. [77]
ловеческое царство как нечто нечеловеческое или сверхчеловеческое, как бо-
жественная сила, как некая грозная сила, которую нужно охранять с заботой
и благоговением. Однако слишком часто прорывается другая, опасная, раз-
рушительная сторона импульсивных божественных энергий. Неконтролируе-
мые негативные аффекты, исходящие изнутри, могут быть обращены против
«женщины». Повседневная супружеская жизнь предоставляет множество
поводов для недовольства супругом. Таким образом, жена обычно обвиняется
в капризах и приступах гнева мужа. [77]
Устане, черная супруга, изображает не только замужнюю женщину. Как
член своего племени, она также представляет темные, импульсивные эмоции
в человеке, его нереализованную эмоциональную зависимость. Лео принял
связь со своей теневой супругой, которая была навязана ему в огненном круге
эмоций. И все же Иов, отождествляемый в романе с законом и условностью, —
это не герой, а обыкновенное, узкое человеческое существо, которое является
лишь слугой и тенью героев и отвергает притягательность женской стороны.
член своего племени, она также представляет темные, импульсивные эмоции
в человеке, его нереализованную эмоциональную зависимость. Лео принял
связь со своей теневой супругой, которая была навязана ему в огненном круге
эмоций. И все же Иов, отождествляемый в романе с законом и условностью, —
это не герой, а обыкновенное, узкое человеческое существо, которое является
лишь слугой и тенью героев и отвергает притягательность женской стороны.
Для Иова брак — это дело ЗАГСа, а не эмоций. Племя, однако, не может
смириться с отказом от «естественной эмоции».
ны вызывает бурную реакцию. Как это обычно бывает в случае посягательств
на низшую сторону, эта реакция проявляется только через несколько дней.
на низшую сторону, эта реакция проявляется только через несколько дней.
Во время пира, на который приглашаются все желающие, по кругу пере-
даются кувшины, украшенные любовными сценами и взятые из могил. Эти
украшения чем-то напоминают дионисийскую вазу с изображениями, наме-
кающими на обновление и возрождение. [78]
даются кувшины, украшенные любовными сценами и взятые из могил. Эти
украшения чем-то напоминают дионисийскую вазу с изображениями, наме-
кающими на обновление и возрождение. [78]
Такие древние кувшины и дионисийские сцены нередко встречаются и во сне,
когда процесс исследования достигает глубинных уровней древней души. Мы
удивляемся, когда обнаруживаем, что прошлые ритуалы и верования были со-
хранены бессознательным и пробуждаются, чтобы завершить и оживить наше
сознание, которое стало слишком односторонним. Из могил, из воспоминаний
предков, всплывают картины высокой культуры, в которой свободная любовь
принадлежала культу великой богини. Дикари в романе и их людоедские обычаи,
вероятно, представляют собой выродившуюся форму этой высокой культуры.
В то время как мы воспитываем интеллект, мы оставляем эмоции самим себе, так
что они поддаются нашей примитивной, варварской стороне. Любовь, которая
в этом регионе Африки выражалась как естественное чувство, была отвергнута.
когда процесс исследования достигает глубинных уровней древней души. Мы
удивляемся, когда обнаруживаем, что прошлые ритуалы и верования были со-
хранены бессознательным и пробуждаются, чтобы завершить и оживить наше
сознание, которое стало слишком односторонним. Из могил, из воспоминаний
предков, всплывают картины высокой культуры, в которой свободная любовь
принадлежала культу великой богини. Дикари в романе и их людоедские обычаи,
вероятно, представляют собой выродившуюся форму этой высокой культуры.
В то время как мы воспитываем интеллект, мы оставляем эмоции самим себе, так
что они поддаются нашей примитивной, варварской стороне. Любовь, которая
в этом регионе Африки выражалась как естественное чувство, была отвергнута.
Раскаленный горшок, который должен быть помещен на голову выбранной
жертвы, изображает сильные аффекты, которые его одолевают. У него горит
голова, он сходит с ума. Он становится жертвой каннибалов. Психологически
это означает, что человек имеет дело уже не с одним этим человеческим су-
ществом, а с бандой разъяренных дикарей внутри него. — Баран без рогов,
бык без рогов и даже больше, чем бык. . .» Мужчина становится избранной
жертвой, самец, превративший сам себя в евнуха и потому лишенный воли
к борьбе и духовному творчеству. Отвергнутые эмоции будут расти над головой
такого человека, если он слишком близко подойдет к бессознательному. Тот,
кто не желает служить природе, станет ее жертвой. Как сосуд и как кастрюля,
в которой содержимое преобразуется теплом, горшок можно рассматривать
как аналог двух органов тела, желудка и матки. У многих людей определенные
сильные эмоции являются источником жгучих желудочных расстройств. Так-
же матку можно уподобить вместилищу, внутри которого тепло способствует
творческому процессу. Как уже упоминалось в связи с сообщением на фраг-
менте амфоры, сосуд является первичным символом женского начала.
жертвы, изображает сильные аффекты, которые его одолевают. У него горит
голова, он сходит с ума. Он становится жертвой каннибалов. Психологически
это означает, что человек имеет дело уже не с одним этим человеческим су-
ществом, а с бандой разъяренных дикарей внутри него. — Баран без рогов,
бык без рогов и даже больше, чем бык. . .» Мужчина становится избранной
жертвой, самец, превративший сам себя в евнуха и потому лишенный воли
к борьбе и духовному творчеству. Отвергнутые эмоции будут расти над головой
такого человека, если он слишком близко подойдет к бессознательному. Тот,
кто не желает служить природе, станет ее жертвой. Как сосуд и как кастрюля,
в которой содержимое преобразуется теплом, горшок можно рассматривать
как аналог двух органов тела, желудка и матки. У многих людей определенные
сильные эмоции являются источником жгучих желудочных расстройств. Так-
же матку можно уподобить вместилищу, внутри которого тепло способствует
творческому процессу. Как уже упоминалось в связи с сообщением на фраг-
менте амфоры, сосуд является первичным символом женского начала.
Эрих Нойманн утверждает: «Женское начало воспринимается как совер
шенный сосуд, и на это есть веские причины. Женщина как сосуд тела есть
естественное выражение переживания того, что женское начало носит в себе
ребенка, а мужское в половом акте входит в нее.» [79]
шенный сосуд, и на это есть веские причины. Женщина как сосуд тела есть
естественное выражение переживания того, что женское начало носит в себе
ребенка, а мужское в половом акте входит в нее.» [79]
Истерия не случайно упоминается. Раскаленный горшок над головой эквива-
лентен подъему истерических аффектов. На самом деле, когда мужчина отверга-
ет эмоции из-за жесткой условности, жар этой женской стороны превращается
в злой огонь, который пожирает его мозг. То, что могло бы созреть для творческой
вовлеченности, может внезапно превратиться в истерическую ярость, которая
разрушительно затопляет всю личность. Именно Иов, самоуверенно защища-
ясь от темной стороны природы, вызывает эту опасность. Важно отметить, что
требуется несколько дней, прежде чем напряжение приведет к разрядке. Ярость,
однако, направлена не на обычную сторону, а против самого слабого места, ко-
торое в данном случае является Мохаммедом. Как самый примитивный из че-
тырех, он становится беззащитной жертвой сильных эмоций. Рев вырывается
из коллективного бессознательного подобно толпе. Если разрушительную ярость
не остановить, реальность распадется. В таком состоянии человек не помнит,
что он сказал или сделал. Он будет изображать удивление, когда увидит, что
окружающие реагируют на него защищаясь или со страхом. Больше всего он
не сознает, до какой степени оскорбил чувства своей жены и детей.
лентен подъему истерических аффектов. На самом деле, когда мужчина отверга-
ет эмоции из-за жесткой условности, жар этой женской стороны превращается
в злой огонь, который пожирает его мозг. То, что могло бы созреть для творческой
вовлеченности, может внезапно превратиться в истерическую ярость, которая
разрушительно затопляет всю личность. Именно Иов, самоуверенно защища-
ясь от темной стороны природы, вызывает эту опасность. Важно отметить, что
требуется несколько дней, прежде чем напряжение приведет к разрядке. Ярость,
однако, направлена не на обычную сторону, а против самого слабого места, ко-
торое в данном случае является Мохаммедом. Как самый примитивный из че-
тырех, он становится беззащитной жертвой сильных эмоций. Рев вырывается
из коллективного бессознательного подобно толпе. Если разрушительную ярость
не остановить, реальность распадется. В таком состоянии человек не помнит,
что он сказал или сделал. Он будет изображать удивление, когда увидит, что
окружающие реагируют на него защищаясь или со страхом. Больше всего он
не сознает, до какой степени оскорбил чувства своей жены и детей.
Бессознательное реагирует на отказ внезапным приступом, жертвой ко-
торого становится Мохаммед. Пуля Холли поражает его и черную женщину
одновременно, спасая его от жестокой судьбы. Холли действует. Разум защи-
щает себя от аффекта. Как Иов — тень Холли, так и Мохаммед — тень Лео,
в то время как Лео побуждается к активности, Мохаммед становится пассивной
жертвой примитивной импульсивности. Пуля Холли соединяет черную жен-
щину и Мохаммеда в ужасной свадьбе смерти. Таким образом, интуитивное
прозрение требует, чтобы разрешение истерических взрывов и освобождение
от них состояли в соединении (и преобразовании) враждебных противополож-
ностей, даже если на первых порах для спасения находящегося под угрозой
сознания достаточно лишь самых радикальных методов.
торого становится Мохаммед. Пуля Холли поражает его и черную женщину
одновременно, спасая его от жестокой судьбы. Холли действует. Разум защи-
щает себя от аффекта. Как Иов — тень Холли, так и Мохаммед — тень Лео,
в то время как Лео побуждается к активности, Мохаммед становится пассивной
жертвой примитивной импульсивности. Пуля Холли соединяет черную жен-
щину и Мохаммеда в ужасной свадьбе смерти. Таким образом, интуитивное
прозрение требует, чтобы разрешение истерических взрывов и освобождение
от них состояли в соединении (и преобразовании) враждебных противополож-
ностей, даже если на первых порах для спасения находящегося под угрозой
сознания достаточно лишь самых радикальных методов.
Когда Лео близок к поражению, Устане бросается на него, защищая. Она —
не только природа, но и любовь. Поэтому эта пара подвергается меньшей опас-
ности, чем другая. Тем не менее, над Лео и Устане нависла та же участь, что
и над Мохаммедом: опасность жестокого союза в смерти. Как будто какой-то
первобытный разум пытался остановить дальнейший рост Лео. Бессознатель-
ное пытается проглотить и Лео, и Устане. Если герой не хочет забыть свою
задачу, он должен защищать себя оружием своего разума от натиска своего
примитивного внутреннего мира. Это становится вопросом жизни и смерти,
с вероятностью зловещего результата. Высший принцип из глубин природы
должен прийти и вмешаться. Она, Белая королева, должна спасти его, так как
ее собственная судьба зависит от жизни и любви героя.
не только природа, но и любовь. Поэтому эта пара подвергается меньшей опас-
ности, чем другая. Тем не менее, над Лео и Устане нависла та же участь, что
и над Мохаммедом: опасность жестокого союза в смерти. Как будто какой-то
первобытный разум пытался остановить дальнейший рост Лео. Бессознатель-
ное пытается проглотить и Лео, и Устане. Если герой не хочет забыть свою
задачу, он должен защищать себя оружием своего разума от натиска своего
примитивного внутреннего мира. Это становится вопросом жизни и смерти,
с вероятностью зловещего результата. Высший принцип из глубин природы
должен прийти и вмешаться. Она, Белая королева, должна спасти его, так как
ее собственная судьба зависит от жизни и любви героя.
Всякий раз, когда человек в своем внутреннем путешествии сталкивается с те-
нью и фигурами бессознательного, он рискует быть затопленным примитивными,
варварскими сторонами своего существа. В такие моменты он должен, подобно Лео
и Холли, защищать себя своим умом, своей волей и своим высшим знанием. Если
мужчина поддается своим примитивным реакциям, когда он проецирует свою Ани-
му на женщину, он не только останавливается, но и дегенерирует и, в свою очередь,
становится более примитивным. Тогда цель, как и у Лео, — приобретение чувств
и мудрости. Необходимо знать о варварских потенциалах, таящихся в каждом че-
ловеческом существе. Сознательное обращение с безднами, заключенными в душе,
защищает человека от неожиданного переполнения внутренней опасностью.
нью и фигурами бессознательного, он рискует быть затопленным примитивными,
варварскими сторонами своего существа. В такие моменты он должен, подобно Лео
и Холли, защищать себя своим умом, своей волей и своим высшим знанием. Если
мужчина поддается своим примитивным реакциям, когда он проецирует свою Ани-
му на женщину, он не только останавливается, но и дегенерирует и, в свою очередь,
становится более примитивным. Тогда цель, как и у Лео, — приобретение чувств
и мудрости. Необходимо знать о варварских потенциалах, таящихся в каждом че-
ловеческом существе. Сознательное обращение с безднами, заключенными в душе,
защищает человека от неожиданного переполнения внутренней опасностью.
Осознанное понимание делает человека невосприимчивым к заражению
психозами, которые в противном случае могут привести к тому, что индивид
потеряет след своей высшей природы. Биллали именем королевы приказыва-
ет прекратить шум. Позже он объясняет Холли, что в этой стране существу-
ет обычай убивать чужеземцев с помощью раскаленного горшка. Это закон
бессознательного — внезапно нападать на захватчиков. Тогда бессознатель-
ное наполняет их головы аффектами и страстями, всем тем, что подавляется,
но не сдерживается по-настоящему цивилизацией и христианским лоском.
Прямо под поверхностью джентльмена все еще находится варвар, но не в своем
естественном состоянии, а выродившийся в неестественное зло. Этот варвар-
ский слой — явно открытый на Востоке — находится прямо под поверхностью
в западных культурах. Существуют различные способы справиться с этим.
психозами, которые в противном случае могут привести к тому, что индивид
потеряет след своей высшей природы. Биллали именем королевы приказыва-
ет прекратить шум. Позже он объясняет Холли, что в этой стране существу-
ет обычай убивать чужеземцев с помощью раскаленного горшка. Это закон
бессознательного — внезапно нападать на захватчиков. Тогда бессознатель-
ное наполняет их головы аффектами и страстями, всем тем, что подавляется,
но не сдерживается по-настоящему цивилизацией и христианским лоском.
Прямо под поверхностью джентльмена все еще находится варвар, но не в своем
естественном состоянии, а выродившийся в неестественное зло. Этот варвар-
ский слой — явно открытый на Востоке — находится прямо под поверхностью
в западных культурах. Существуют различные способы справиться с этим.
В романах Хаггарда духовная сторона борется с варваром в целях само-
защиты, из-за сострадания к жертвам, из-за верности друзьям и идеализ-
му. Сознание останавливает разрушительное извержение бессознательного,
по крайней мере до тех пор, пока помощь извне не спасет тех, кто оказывает
мужественное сопротивление.
защиты, из-за сострадания к жертвам, из-за верности друзьям и идеализ-
му. Сознание останавливает разрушительное извержение бессознательного,
по крайней мере до тех пор, пока помощь извне не спасет тех, кто оказывает
мужественное сопротивление.
Мумия
Холли проводит беспокойную ночь после огненной оргии. Ему снится пре-
красная женщина под вуалью, которая сначала превращается в скелет, а затем
вновь обретает человеческий облик и говорит: «То, что живо, знало смерть,
а то, что мертво, никогда не умрет, ибо в круге духа нет ни жизни, ни смерти.
Да, все вещи живут вечно, хотя временами они спят и забываются.» На сле-
дующее утро он узнает, что когда-то на каменной скамье, на которой он спал,
лежала мумия прекрасной женщины. И далее Биллали говорит ему, что в дет-
стве он чувствовал влечение к этой мумии и любил ее, и что мудрость текла
от нее в него. В ней он узнал преходящую природу всего сущего, краткость
жизни и долгую продолжительность смерти. Мать Биллали подслушала его
и кремировала мумию в страхе, что она околдовала ее сына.
красная женщина под вуалью, которая сначала превращается в скелет, а затем
вновь обретает человеческий облик и говорит: «То, что живо, знало смерть,
а то, что мертво, никогда не умрет, ибо в круге духа нет ни жизни, ни смерти.
Да, все вещи живут вечно, хотя временами они спят и забываются.» На сле-
дующее утро он узнает, что когда-то на каменной скамье, на которой он спал,
лежала мумия прекрасной женщины. И далее Биллали говорит ему, что в дет-
стве он чувствовал влечение к этой мумии и любил ее, и что мудрость текла
от нее в него. В ней он узнал преходящую природу всего сущего, краткость
жизни и долгую продолжительность смерти. Мать Биллали подслушала его
и кремировала мумию в страхе, что она околдовала ее сына.
Только маленькая белая ступня осталась нетронутой. Биллали вытаскивает ее
из-под каменной скамьи: «Стройная маленькая ножка! Возможно она ступала
на гордую шею завоевателя, склоненного наконец к женской красоте, и может
быть, знать и короли касались ее драгоценной белизны». Вот что подумал
Холли, когда он положил реликвию в военный мешок. Борьба с извержением
примитивных эмоций не была бесплодной. У Холли был сон, который принес
озарение, переданное мумией, которая становится красивой женщиной в вуали,
возвращается к скелету и говорит о вечной жизни в сфере духа.
из-под каменной скамьи: «Стройная маленькая ножка! Возможно она ступала
на гордую шею завоевателя, склоненного наконец к женской красоте, и может
быть, знать и короли касались ее драгоценной белизны». Вот что подумал
Холли, когда он положил реликвию в военный мешок. Борьба с извержением
примитивных эмоций не была бесплодной. У Холли был сон, который принес
озарение, переданное мумией, которая становится красивой женщиной в вуали,
возвращается к скелету и говорит о вечной жизни в сфере духа.
Говоря о мумии, Парацельс утверждает, что она является «противоядием
против смертности» [80] Его трактат «De Vita Longa» начинается словами:
«воистину, жизнь — это лишь своего рода Забальзамированная мумия, ко-
торая защищает смертное тело от смертных червей». [81]
против смертности» [80] Его трактат «De Vita Longa» начинается словами:
«воистину, жизнь — это лишь своего рода Забальзамированная мумия, ко-
торая защищает смертное тело от смертных червей». [81]
Ипполит говорит о «высшем человеческом существе», о «Протантропе», ко-
торого фригийцы называли папа (Аттис), говоря: «он — посланник мира и успо-
каивает борьбу стихий внутри человеческого тела. Этот Папа также называется
Некис [труп], так как он похоронен внутри тела, как мумия в святилище.» [82]
торого фригийцы называли папа (Аттис), говоря: «он — посланник мира и успо-
каивает борьбу стихий внутри человеческого тела. Этот Папа также называется
Некис [труп], так как он похоронен внутри тела, как мумия в святилище.» [82]
В мумии Холли встречается с Анимой, которая остается на стадии куколки.
Она — все еще скрытая завесой психика, кажущаяся мертвым остатком из да-
леких времен, ибо Анима — это изначальное переживание мужчиной женщины.
В этот момент она появляется только как призрачная фигура. Но через это она
может проявить свое духовное, нематериальное бытие. И Мумия, и призрак
указывают на появление или пробуждение сверхличной, духовной Анимы.
Она — все еще скрытая завесой психика, кажущаяся мертвым остатком из да-
леких времен, ибо Анима — это изначальное переживание мужчиной женщины.
В этот момент она появляется только как призрачная фигура. Но через это она
может проявить свое духовное, нематериальное бытие. И Мумия, и призрак
указывают на появление или пробуждение сверхличной, духовной Анимы.
Скрытая, невидимая или духовная женщина приносит мир после битвы.
Она символизирует жизнь, которая оживляет тело, интеграцию души в тело,
которая проявляется телесно и затем исчезает, не погибая. Она есть, попе-
ременно, природа и дух. Она говорит о потоке вещей в периодическом чере-
довании становления и исчезновения и о том, что в сфере духа нет ни жизни,
ни смерти. На смену противоположностям и их жестокой борьбе приходит
предчувствие другой возможности: ритмически протекающего чередования
существования в духовной сфере с повседневной реальностью, так что оба
остаются связанными друг с другом. Здесь противоположности сменяют друг
друга, никогда не уничтожая друг друга. Биллали, отец-дух природы, получал
свою мудрость от мумии, пока мать не вытащила его из кажущегося безумия.
Не без оснований она подозревала, что эта «духовная Анима» может увести
его в нереальный мир. Теперь от мумии осталась только нога, и Холли пред-
ставил себе дворян и королей древних времен, которые покорились реально-
сти вечного женского начала. Однако затем он помещает реликвию, которая
принесла это озарение, среди мирских предметов своего мешка. Осталась
только нога, но этого достаточно, чтобы вновь пробудить смысл целого.
Она символизирует жизнь, которая оживляет тело, интеграцию души в тело,
которая проявляется телесно и затем исчезает, не погибая. Она есть, попе-
ременно, природа и дух. Она говорит о потоке вещей в периодическом чере-
довании становления и исчезновения и о том, что в сфере духа нет ни жизни,
ни смерти. На смену противоположностям и их жестокой борьбе приходит
предчувствие другой возможности: ритмически протекающего чередования
существования в духовной сфере с повседневной реальностью, так что оба
остаются связанными друг с другом. Здесь противоположности сменяют друг
друга, никогда не уничтожая друг друга. Биллали, отец-дух природы, получал
свою мудрость от мумии, пока мать не вытащила его из кажущегося безумия.
Не без оснований она подозревала, что эта «духовная Анима» может увести
его в нереальный мир. Теперь от мумии осталась только нога, и Холли пред-
ставил себе дворян и королей древних времен, которые покорились реально-
сти вечного женского начала. Однако затем он помещает реликвию, которая
принесла это озарение, среди мирских предметов своего мешка. Осталась
только нога, но этого достаточно, чтобы вновь пробудить смысл целого.
Холли, представитель неразвитой сенсорной функции, — это тот, кто по-
лучает известие о мумии. Этот остаток мумии становится окном в прошлое,
а также в царство вечно живого, творческого духа. Как бы между прочим,
Холли берет маленькую ножку на память, и всякий раз, когда он будет смо-
треть на нее, она будет напоминать ему о его многозначительном сне.
лучает известие о мумии. Этот остаток мумии становится окном в прошлое,
а также в царство вечно живого, творческого духа. Как бы между прочим,
Холли берет маленькую ножку на память, и всякий раз, когда он будет смо-
треть на нее, она будет напоминать ему о его многозначительном сне.
Сухие рассуждения англичанина и его вера в реальные факты делают его
особенно уязвимым для компенсаторных атак иррациональной стороны. В этой
стране женщины делают все, что им заблагорассудится. Мы поклоняемся им
и даем им их путь, потому что без них мир не мог бы существовать; они —
источник жизни. Мы поклоняемся им до такой степени, что в конце концов
они становятся невыносимыми, что они делают примерно в каждом втором
поколении. Тогда, — добавляет Биллали со слабой улыбкой, — мы поднимем-
ся и убьем старых в назидание молодым, чтобы показать им, что мы сильнее.
Здесь Биллали выражает бессознательное желание человека, который хотел бы
бороться с преобладанием материнского комплекса.
особенно уязвимым для компенсаторных атак иррациональной стороны. В этой
стране женщины делают все, что им заблагорассудится. Мы поклоняемся им
и даем им их путь, потому что без них мир не мог бы существовать; они —
источник жизни. Мы поклоняемся им до такой степени, что в конце концов
они становятся невыносимыми, что они делают примерно в каждом втором
поколении. Тогда, — добавляет Биллали со слабой улыбкой, — мы поднимем-
ся и убьем старых в назидание молодым, чтобы показать им, что мы сильнее.
Здесь Биллали выражает бессознательное желание человека, который хотел бы
бороться с преобладанием материнского комплекса.
Матриархат основан на биологической функции. Женщины — источник
жизни племени. Время от времени человек должен или хочет отстаивать свою
большую силу против их биологической значимости, поддерживая тем самым
относительное равновесие. Так мы заметили в царстве огня игру противопо-
ложностей на биологическом уровне. Сила биологического утверждения жизни
противопоставляется силе и решительности мужчины. И все же мумия указы-
вает за пределы сферы огня, за пределы биологической жизни, над смертью
и над жизнью в царстве духа, даже за пределами огня. Маленькая ножка мумии
спрятана в царстве огня, как семя. Душа достигает всего пути вниз, к подно-
жию, и здесь она касается земной реальности. С маленькой белой ногой герои
обретают новую точку зрения, которая ведет их к Ней. Устане хочет сопрово-
ждать Лео в этом путешествии. И все же в ее присутствии Устане теряет свои
права. Слово Ее, — утверждает Биллали, — отменяет все остальные права.
жизни племени. Время от времени человек должен или хочет отстаивать свою
большую силу против их биологической значимости, поддерживая тем самым
относительное равновесие. Так мы заметили в царстве огня игру противопо-
ложностей на биологическом уровне. Сила биологического утверждения жизни
противопоставляется силе и решительности мужчины. И все же мумия указы-
вает за пределы сферы огня, за пределы биологической жизни, над смертью
и над жизнью в царстве духа, даже за пределами огня. Маленькая ножка мумии
спрятана в царстве огня, как семя. Душа достигает всего пути вниз, к подно-
жию, и здесь она касается земной реальности. С маленькой белой ногой герои
обретают новую точку зрения, которая ведет их к Ней. Устане хочет сопрово-
ждать Лео в этом путешествии. И все же в ее присутствии Устане теряет свои
права. Слово Ее, — утверждает Биллали, — отменяет все остальные права.
— Но что, если Устане не отпустит Лео? — спрашивает Холли.
Биллали отвечает: «Что, если буря попросит дерево согнуться, а дерево от-
кажется, что тогда произойдет?» Это сигнал для следующего уровня путеше-
ствия. Герои отправляются на место бурь. Она — буря и потрясает, как молния.
кажется, что тогда произойдет?» Это сигнал для следующего уровня путеше-
ствия. Герои отправляются на место бурь. Она — буря и потрясает, как молния.
Страна лихорадки
Героев везут в паланкинах через болота. Спасенные от опасности раскаленного
горшка, Лео и Холли терзаются лихорадкой, вызванной их боевыми ранами. «Это
наши собственные желания вонзаются в нашу плоть, как стрелы», — говорит
горшка, Лео и Холли терзаются лихорадкой, вызванной их боевыми ранами. «Это
наши собственные желания вонзаются в нашу плоть, как стрелы», — говорит
Юнг. [83] Тот, кого поразила стрела Купидона, терзается страстными желани-
ями. В опере Вагнера «Парсифаль» Царь Амфортас болен, ранен собственным
копьем, попавшим в руки его противника. За лихорадкой, которая постигла Лео
и которую Она излечит, вероятно, стоит страсть Хаггарда, которая заставила
его написать о бессмертной женщине и бессмертной любви. Та же лихорадочная
страсть заставила Лео, сына влюбленного Винси, отправиться в это путеше-
ствие. Лео уклонился от людей в огненной сфере, но яд их аффектов оказался
заразительным. В лихорадке Лео в бреду воображает, что он разделен на две
половины. Разрыв внутри — вот источник лихорадки. Лео находится на гра-
нице между Устане и Ею, и внутреннее разделение становится невыносимым.
ями. В опере Вагнера «Парсифаль» Царь Амфортас болен, ранен собственным
копьем, попавшим в руки его противника. За лихорадкой, которая постигла Лео
и которую Она излечит, вероятно, стоит страсть Хаггарда, которая заставила
его написать о бессмертной женщине и бессмертной любви. Та же лихорадочная
страсть заставила Лео, сына влюбленного Винси, отправиться в это путеше-
ствие. Лео уклонился от людей в огненной сфере, но яд их аффектов оказался
заразительным. В лихорадке Лео в бреду воображает, что он разделен на две
половины. Разрыв внутри — вот источник лихорадки. Лео находится на гра-
нице между Устане и Ею, и внутреннее разделение становится невыносимым.
В романе «Джесс» Джон чувствует, что должен пожертвовать своими отно-
шениями с духовной возлюбленной ради более приземленной Бесси. Однако,
поскольку обе женщины являются Анима-фигурами, его душа разрывается.
Каждое из этих отношений предлагает ему опыт одной из сторон его суще-
ства. Он не может отказаться ни от одного из них. Не только Лео, но и Иов,
тело-эго, терзается лихорадкой. Тело часто заболевает, когда душа не находит
решения конфликта.
шениями с духовной возлюбленной ради более приземленной Бесси. Однако,
поскольку обе женщины являются Анима-фигурами, его душа разрывается.
Каждое из этих отношений предлагает ему опыт одной из сторон его суще-
ства. Он не может отказаться ни от одного из них. Не только Лео, но и Иов,
тело-эго, терзается лихорадкой. Тело часто заболевает, когда душа не находит
решения конфликта.
Мандала сердца: Кор
По пути от болот к высокогорью они видят вдалеке Вулкан, который в де-
сять раз больше первого. Это Ее замок. На высоких скалах, которые, кажется,
касаются неба, есть толстые слои облаков. Прежние жители, в давно забы-
тые времена, использовали каналы, чтобы осушить озеро, образовавшееся
в кратере. Внутри потухшего кратера находится Кор, город сердца, круглый
и защищенный почти непреодолимыми каменными стенами. Мандала [84]
сердца, почти недоступная, расположена над вулканом эмоций. Эта земля
была пригодна для жизни только с тех пор, как были осушены воды. Этот
мотив напоминает некоторые сновидения, в которых воды бессознательного
должны быть осушены прежде, чем сердце начинает функционировать как
центр сознания.
сять раз больше первого. Это Ее замок. На высоких скалах, которые, кажется,
касаются неба, есть толстые слои облаков. Прежние жители, в давно забы-
тые времена, использовали каналы, чтобы осушить озеро, образовавшееся
в кратере. Внутри потухшего кратера находится Кор, город сердца, круглый
и защищенный почти непреодолимыми каменными стенами. Мандала [84]
сердца, почти недоступная, расположена над вулканом эмоций. Эта земля
была пригодна для жизни только с тех пор, как были осушены воды. Этот
мотив напоминает некоторые сновидения, в которых воды бессознательного
должны быть осушены прежде, чем сердце начинает функционировать как
центр сознания.
Традиция американских индейцев состоит в том, чтоб думать не головой,
а сердцем. Европейцы, однако, давно отказались от сердца в пользу головы
как центра сознания. Но Она живет не в голове, а в сердце, рядом с забро-
шенными храмами и старыми могилами. Она царствует над дикарями и об-
служивается глухонемыми слугами. «Госпожа души», забытая богиня, живет
в ужасном одиночестве среди диких и примитивных людей. Царство сердца —
это царство смерти. Глухонемые слуги приходят и уходят. Здесь нечего слушать
и нечего говорить, так как Королева сердца, чувствующая сторона человека,
обречена быть среди мертвых. Ничто не может быть сказано о ее бытии, ее
страданиях или ее желаниях. Анима находится в могильном городе древнего
или даже доисторического периода. Как олицетворение бессознательного, она
проникает глубоко в коллективные слои. Воплощая эти ранние слои, она по-
является в снах мужчин как средневековая феодальная леди, как ведьма или
как жрица, как Айша, которая представляет древнюю богиню. Она — вче-
рашняя истина, отвергнутая нашим односторонним сознанием. Она -жизнь,
какой она была всегда, в различных одеяниях. Королева сердца, владычица
эмоциональной реальности, обитает рядом с мертвыми среди руин прошлых
цивилизаций. Многие люди живут, насколько это касается их эмоций, в про-
шлом. Таким образом, мы видим романтиков, ученых и обычных людей, жи-
вущих в семнадцатом веке, в эпоху Возрождения или даже в каменном веке.
а сердцем. Европейцы, однако, давно отказались от сердца в пользу головы
как центра сознания. Но Она живет не в голове, а в сердце, рядом с забро-
шенными храмами и старыми могилами. Она царствует над дикарями и об-
служивается глухонемыми слугами. «Госпожа души», забытая богиня, живет
в ужасном одиночестве среди диких и примитивных людей. Царство сердца —
это царство смерти. Глухонемые слуги приходят и уходят. Здесь нечего слушать
и нечего говорить, так как Королева сердца, чувствующая сторона человека,
обречена быть среди мертвых. Ничто не может быть сказано о ее бытии, ее
страданиях или ее желаниях. Анима находится в могильном городе древнего
или даже доисторического периода. Как олицетворение бессознательного, она
проникает глубоко в коллективные слои. Воплощая эти ранние слои, она по-
является в снах мужчин как средневековая феодальная леди, как ведьма или
как жрица, как Айша, которая представляет древнюю богиню. Она — вче-
рашняя истина, отвергнутая нашим односторонним сознанием. Она -жизнь,
какой она была всегда, в различных одеяниях. Королева сердца, владычица
эмоциональной реальности, обитает рядом с мертвыми среди руин прошлых
цивилизаций. Многие люди живут, насколько это касается их эмоций, в про-
шлом. Таким образом, мы видим романтиков, ученых и обычных людей, жи-
вущих в семнадцатом веке, в эпоху Возрождения или даже в каменном веке.
Лео ищет город сердца, зная, что для его отца, Винси, жизнь без любви
была бессмысленна. Таким образом, сын должен найти свой путь, чтобы вы-
полнить задачу, переданную ему отцом. Сам Хаггард был вынужден пред-
принять это путешествие, так как, подобно Эдипу, он является одним из тех
сыновей, которые призваны разрешить семейный конфликт.
была бессмысленна. Таким образом, сын должен найти свой путь, чтобы вы-
полнить задачу, переданную ему отцом. Сам Хаггард был вынужден пред-
принять это путешествие, так как, подобно Эдипу, он является одним из тех
сыновей, которые призваны разрешить семейный конфликт.
В первые годы жизни в Африке, во время своих одиноких путешествий,
где он постоянно сталкивался со смертью, его бессознательное пробудилось
от оцепенения и взрастило жизнь, которая должна была выйти за пределы
его Викторианского мира. Холли, однако, не способен спонтанно реагировать
на такую реактивацию бессознательного. Он ограничивается тем, что запи-
сывает или собирает необычные, странные вещи или события, и передает это
Лео, чтобы глубоко впечатлить его.
где он постоянно сталкивался со смертью, его бессознательное пробудилось
от оцепенения и взрастило жизнь, которая должна была выйти за пределы
его Викторианского мира. Холли, однако, не способен спонтанно реагировать
на такую реактивацию бессознательного. Он ограничивается тем, что запи-
сывает или собирает необычные, странные вещи или события, и передает это
Лео, чтобы глубоко впечатлить его.
Она
Путешественники размещаются в пещерах, содержащих могилы. Лео так
тяжело болен, что Холли опасается за его жизнь. Когда Биллали зовет Хол-
ли на встречу, он поднимает скарабея, которого Лео в бреду уронил на пол.
Через каменный туннель Биллали ведет Холли в зал к Ней. Биллали броса-
ется на землю и подходит к ней на коленях, а потом на животе. Холли реша-
ет не опускаться до такой степени, так как в противном случае ему придется
каждый раз повторять это представление. Но и его охватывает страх, когда
он чувствует, что на него устремлен взгляд таинственной, скрытой в вуали фи-
гуры. У него такое впечатление, что он стоит в присутствии кого-то сверхъе-
стественного. Похожая на мумию фигура перед ним — высокая, прекрасная
женщина, проявляющая инстинкт и красоту во всех своих частях, со змеиной
грацией, ее движения текут волнами по ее телу.
тяжело болен, что Холли опасается за его жизнь. Когда Биллали зовет Хол-
ли на встречу, он поднимает скарабея, которого Лео в бреду уронил на пол.
Через каменный туннель Биллали ведет Холли в зал к Ней. Биллали броса-
ется на землю и подходит к ней на коленях, а потом на животе. Холли реша-
ет не опускаться до такой степени, так как в противном случае ему придется
каждый раз повторять это представление. Но и его охватывает страх, когда
он чувствует, что на него устремлен взгляд таинственной, скрытой в вуали фи-
гуры. У него такое впечатление, что он стоит в присутствии кого-то сверхъе-
стественного. Похожая на мумию фигура перед ним — высокая, прекрасная
женщина, проявляющая инстинкт и красоту во всех своих частях, со змеиной
грацией, ее движения текут волнами по ее телу.
Ее черные, как вороново крыло, волосы доходят до сандалий.
— «Почему ты так боишься, незнакомец?» — спрашивает сладкий голос,
который, как струи нежнейшей музыки, трогает сердце.
который, как струи нежнейшей музыки, трогает сердце.
— «Меня пугает твоя красота, королева», — скромно отвечает Холли.
И все же она отвечает смехом, который звенит, как серебряные колоколь-
чики: «Ты испугался, потому что мои глаза исследовали твое сердце. И все же
я прощаю твою ложь, поскольку она была вежливой.» Рыцарство успокаи-
вает Аниму и защищает от ее гнева. Ее ответ показывает, что она знает, что
происходит в сердце мужчины. Она — истина внутри него. Когда она заме-
чает Биллали, ее голос ясно и холодно звучит среди скал, так как она обещает
на следующий день предстать перед судом злодеев из сферы огня. Затем она
отпускает его. Холл наполнен ароматом, который, кажется, струится от ее
волос и белого прозрачного платья.
чики: «Ты испугался, потому что мои глаза исследовали твое сердце. И все же
я прощаю твою ложь, поскольку она была вежливой.» Рыцарство успокаи-
вает Аниму и защищает от ее гнева. Ее ответ показывает, что она знает, что
происходит в сердце мужчины. Она — истина внутри него. Когда она заме-
чает Биллали, ее голос ясно и холодно звучит среди скал, так как она обещает
на следующий день предстать перед судом злодеев из сферы огня. Затем она
отпускает его. Холл наполнен ароматом, который, кажется, струится от ее
волос и белого прозрачного платья.
— «Садитесь, — приказывает она Холли, — поскольку вам нечего меня
бояться. Однако, если у тебя есть причина бояться, тебе не придется бояться
меня долго, потому что я убью тебя.»
бояться. Однако, если у тебя есть причина бояться, тебе не придется бояться
меня долго, потому что я убью тебя.»
Они беседуют о египетской, греческой и римской истории; она ничего не зна-
ет о последующих периодах. Она говорит на арабском, латыни, иврите и гре-
ческом, но не на английском. Холли приходит в ужас, когда он понимает, что
она живет уже две тысячи лет. И все же она отвечает: «Ты действительно
веришь, что все вещи погибают? Ничто не погибает, нет смерти, есть только
трансформация. То, что когда-то жило, вернется. Я, Айша, говорю тебе, что
жду кого-то, кого я люблю и кто возродится.» Но, — спрашивает Холли,—
«Если это правда, что мы, люди, постоянно возрождаемся, то почему же вы
никогда не умираете?»
ет о последующих периодах. Она говорит на арабском, латыни, иврите и гре-
ческом, но не на английском. Холли приходит в ужас, когда он понимает, что
она живет уже две тысячи лет. И все же она отвечает: «Ты действительно
веришь, что все вещи погибают? Ничто не погибает, нет смерти, есть только
трансформация. То, что когда-то жило, вернется. Я, Айша, говорю тебе, что
жду кого-то, кого я люблю и кто возродится.» Но, — спрашивает Холли,—
«Если это правда, что мы, люди, постоянно возрождаемся, то почему же вы
никогда не умираете?»
Она объясняет ему, что стала единой с природой: «Природа имеет свой
собственный жизненный дух, и тот, кто найдет этот дух и позволит себе на-
полниться им, будет жить от него. Он не будет жить вечно, так как сама при-
рода не вечна. Природа тоже когда-нибудь умрет или, точнее, преобразится,
но ненадолго.» Она интересуется состоянием Лео и предлагает подождать
еще один день и посмотреть, не сможет ли он справиться с болезнью само-
стоятельно.
собственный жизненный дух, и тот, кто найдет этот дух и позволит себе на-
полниться им, будет жить от него. Он не будет жить вечно, так как сама при-
рода не вечна. Природа тоже когда-нибудь умрет или, точнее, преобразится,
но ненадолго.» Она интересуется состоянием Лео и предлагает подождать
еще один день и посмотреть, не сможет ли он справиться с болезнью само-
стоятельно.
Тогда Холли просит ее открыться, но она предупреждает его, что она
не предназначена ему и, что безнадежная тоска по ней может поглотить его
и уничтожить. Но его любопытство слишком велико, и в конце концов она
уступает его просьбе. Ее небесная красота, несмотря на всю чистоту и оча-
рование, тем не менее, страшна и опасна. Она подобна богам, возвышенная,
но темная — чудо, не с небес, но не менее великолепное. Ее лицо — лицо жен-
щины, едва достигшей тридцатилетнего возраста, демонстрирующей первый
расцвет зрелой красоты, но оно также отмечено невыразимыми переживани-
ями и глубоким знакомством с горем и страстью. Даже ее прелестная улыбка
не может скрыть тени вокруг рта, говорящей о грехе и печали. Она сияет даже
в свете ее великолепных глаз; присутствует в воздухе величия; и, кажется, го-
ворит: «Узри меня, прекрасную, какой не была и не является ни одна женщи-
на, бессмертную и наполовину божественную; воспоминания преследуют меня
из века в век, и страсть ведет меня за руку — зло я сделала, зло я сделаю,
и горе я буду знать, пока не придет мое искупление.» Что-то исходит из ее
глаз, что смущает и ослепляет Холли.
не предназначена ему и, что безнадежная тоска по ней может поглотить его
и уничтожить. Но его любопытство слишком велико, и в конце концов она
уступает его просьбе. Ее небесная красота, несмотря на всю чистоту и оча-
рование, тем не менее, страшна и опасна. Она подобна богам, возвышенная,
но темная — чудо, не с небес, но не менее великолепное. Ее лицо — лицо жен-
щины, едва достигшей тридцатилетнего возраста, демонстрирующей первый
расцвет зрелой красоты, но оно также отмечено невыразимыми переживани-
ями и глубоким знакомством с горем и страстью. Даже ее прелестная улыбка
не может скрыть тени вокруг рта, говорящей о грехе и печали. Она сияет даже
в свете ее великолепных глаз; присутствует в воздухе величия; и, кажется, го-
ворит: «Узри меня, прекрасную, какой не была и не является ни одна женщи-
на, бессмертную и наполовину божественную; воспоминания преследуют меня
из века в век, и страсть ведет меня за руку — зло я сделала, зло я сделаю,
и горе я буду знать, пока не придет мое искупление.» Что-то исходит из ее
глаз, что смущает и ослепляет Холли.
В этот момент она замечает скарабея. Она поднимается, как змея, гото-
вая нанести удар. Из ее глаз вырывается пламенный свет, и Холли в ужасе
отшатывается. Это помогает ей восстановить контроль: «Прости меня, мой
сверхчеловеческий дух становится нетерпеливым из-за медлительности твоей
ограниченности, и я испытываю искушение использовать свою силу из досады.
Но зачем тебе скарабей?» В этот момент Холли так запутался, что он едва
может объяснить, что нашел его.
вая нанести удар. Из ее глаз вырывается пламенный свет, и Холли в ужасе
отшатывается. Это помогает ей восстановить контроль: «Прости меня, мой
сверхчеловеческий дух становится нетерпеливым из-за медлительности твоей
ограниченности, и я испытываю искушение использовать свою силу из досады.
Но зачем тебе скарабей?» В этот момент Холли так запутался, что он едва
может объяснить, что нашел его.
У нее лицо женщины, которой едва исполнилось тридцать лет. На момент
написания этой книги Хаггарду, тоже было тридцать лет. Анима догнала его.
Она достигла его возраста и превратилась в сознательную проблему; она от-
ражает его душу, его опыт, его страдания и его страсть.
написания этой книги Хаггарду, тоже было тридцать лет. Анима догнала его.
Она достигла его возраста и превратилась в сознательную проблему; она от-
ражает его душу, его опыт, его страдания и его страсть.
Но она — нечто большее, ей две тысячи лет. Вот сколько лет душе. Она
родилась в те времена, когда умерли боги. До этого она была далеко и обитала,
как Великая Богиня, в «нетленном месте». Затем, с упадком культа Великой
Богини, Высшие ценности исчезли из сознания. Позже в лице Девы Марии
был обнаружен новый сосуд.
родилась в те времена, когда умерли боги. До этого она была далеко и обитала,
как Великая Богиня, в «нетленном месте». Затем, с упадком культа Великой
Богини, Высшие ценности исчезли из сознания. Позже в лице Девы Марии
был обнаружен новый сосуд.
Другие аспекты первоначального женского образа вновь появляются в сред-
невековом рыцарстве, в вере в ведьм и в романтический период. Среди про-
тестантов утраченные ценности и опасности проявляются в форме проекций
на реальных женщин, поскольку богини и духи природы лишены всякого чув-
ства реальности для просвещенного, либерального ума. Отречение от женщи-
ны, послужившее поводом для написания «Она», отвлекло внимание Хаггарда
от внешнего объекта в сторону внутреннего образа. Образ, вызванный Ха-
ггардом, наделен всей магией ангела и змеи. Таким образом, она прекрасна,
очаровательна и опасна; нежна, прекрасна и зла. Она может быть безжалост-
ной и холодной, когда рассержена.
невековом рыцарстве, в вере в ведьм и в романтический период. Среди про-
тестантов утраченные ценности и опасности проявляются в форме проекций
на реальных женщин, поскольку богини и духи природы лишены всякого чув-
ства реальности для просвещенного, либерального ума. Отречение от женщи-
ны, послужившее поводом для написания «Она», отвлекло внимание Хаггарда
от внешнего объекта в сторону внутреннего образа. Образ, вызванный Ха-
ггардом, наделен всей магией ангела и змеи. Таким образом, она прекрасна,
очаровательна и опасна; нежна, прекрасна и зла. Она может быть безжалост-
ной и холодной, когда рассержена.
Она как первичная форма женской природы есть усиленная, подавляющая,
непреодолимая сила страсти, полная богатых и противоречивых всевозможных
эмоций, которые она содержит. Она бездонна в разрушительной воле, не имеет
себе равных в гордыне и способности страдать. Она-слепая воля природы, ко-
торая сильнее сознания. И все же она — свет в природе, полный таинственных
знаний о природе. Она не только природа и дух природы, но и душа, Anima
animata, полная страстной психической энергии.
непреодолимая сила страсти, полная богатых и противоречивых всевозможных
эмоций, которые она содержит. Она бездонна в разрушительной воле, не имеет
себе равных в гордыне и способности страдать. Она-слепая воля природы, ко-
торая сильнее сознания. И все же она — свет в природе, полный таинственных
знаний о природе. Она не только природа и дух природы, но и душа, Anima
animata, полная страстной психической энергии.
Имя «Той-кому-должно-повиноваться» Айша — «живущая». [85] Она —
сама жизнь.
сама жизнь.
Айшей звали также любимую жену Мухаммеда и дочь его друга Абу Ба-
кра. Выйдя замуж за Пророка в возрасте шести или семи лет, Айша получила
от него более тысячи сообщений. После смерти Мухаммеда она стала «матерью
верующих», и поэтому с ней часто советовались в вопросах веры и правильного
образа жизни. Она участвовала в политических баталиях за престолонаследие
Пророка и участвовала во многих интригах. Кроме того, она прославилась
рассказом об ожерелье, которое вызвало подозрения в ее связи с молодым
человеком. [86] У этой Айши были племянница и невестка с тем же именем.
Последняя, младшая сестра Пророка, была поэтессой. Племянница, внучка
Абу Бакра и дочь Талки и Умм Культума, славилась своей красотой. Говорят,
что она никогда не скрывала своего лица. Когда ее муж Мусаб упрекнул ее
за это, она якобы ответила: «Поскольку Бог Всемогущий запечатлел меня пе-
чатью красоты, я хочу, чтобы все люди могли видеть меня, чтобы они признали
его милость к людям; поэтому я не буду закрывать свое лицо. Во мне действи-
тельно нет ни одного недостатка, на который можно было бы пожаловаться.»
кра. Выйдя замуж за Пророка в возрасте шести или семи лет, Айша получила
от него более тысячи сообщений. После смерти Мухаммеда она стала «матерью
верующих», и поэтому с ней часто советовались в вопросах веры и правильного
образа жизни. Она участвовала в политических баталиях за престолонаследие
Пророка и участвовала во многих интригах. Кроме того, она прославилась
рассказом об ожерелье, которое вызвало подозрения в ее связи с молодым
человеком. [86] У этой Айши были племянница и невестка с тем же именем.
Последняя, младшая сестра Пророка, была поэтессой. Племянница, внучка
Абу Бакра и дочь Талки и Умм Культума, славилась своей красотой. Говорят,
что она никогда не скрывала своего лица. Когда ее муж Мусаб упрекнул ее
за это, она якобы ответила: «Поскольку Бог Всемогущий запечатлел меня пе-
чатью красоты, я хочу, чтобы все люди могли видеть меня, чтобы они признали
его милость к людям; поэтому я не буду закрывать свое лицо. Во мне действи-
тельно нет ни одного недостатка, на который можно было бы пожаловаться.»
Так как муж ее не мог совладать со своей ревностью, она отвергла его и при-
мирилась с ним только тогда, когда он победоносно вернулся из битвы. [87]
мирилась с ним только тогда, когда он победоносно вернулся из битвы. [87]
Три женщины с именем Айша составляют образ сестры, дочери и спутницы
Пророка: самая красивая, самая самодовольная, самая интригующая и духовная
женщина, а именно женщина, передающая духовные ценности. С точки зрения
исторической традиции, это имя хорошо подходит для Анимы. Маргарет Смит
упоминает в своей книге о мистике Рабии нескольких не менее независимых
арабских женщин, которые вели войну самостоятельно и заключали договоры.
Такова была Саджа, дочь Харит, которая объявила себя пророчицей и наме-
ревалась напасть на Абу Бакра. [88]
Пророка: самая красивая, самая самодовольная, самая интригующая и духовная
женщина, а именно женщина, передающая духовные ценности. С точки зрения
исторической традиции, это имя хорошо подходит для Анимы. Маргарет Смит
упоминает в своей книге о мистике Рабии нескольких не менее независимых
арабских женщин, которые вели войну самостоятельно и заключали договоры.
Такова была Саджа, дочь Харит, которая объявила себя пророчицей и наме-
ревалась напасть на Абу Бакра. [88]
Именно такой дочерью арабского вождя, необузданной патриархатом, яв-
ляется Айша Хаггарда в юности. Выросшая без матери, никогда не учившаяся
вести домашнее хозяйство, она живет на коне и скачет в бой с мужчинами. Она
едина с активными мужскими инстинктами как воплощение эмоций, вдохнов-
ляющих на мужские подвиги. Но затем она встречает Нута, мудрого старого
жреца, который посвящает ее в жрицы Исиды, как земного представителя
Великой Богини, Матери Природы. Обращение Анимы к старому мудрецу,
учеником которого она становится, отражает изменение в душе человека, ко-
торое совпадает с половым созреванием. Анима готовит себя к своей будущей
функции: посредника внутренних, религиозных образов.
ляется Айша Хаггарда в юности. Выросшая без матери, никогда не учившаяся
вести домашнее хозяйство, она живет на коне и скачет в бой с мужчинами. Она
едина с активными мужскими инстинктами как воплощение эмоций, вдохнов-
ляющих на мужские подвиги. Но затем она встречает Нута, мудрого старого
жреца, который посвящает ее в жрицы Исиды, как земного представителя
Великой Богини, Матери Природы. Обращение Анимы к старому мудрецу,
учеником которого она становится, отражает изменение в душе человека, ко-
торое совпадает с половым созреванием. Анима готовит себя к своей будущей
функции: посредника внутренних, религиозных образов.
Она удаляется от внешнего мира, чтобы обратиться к внутреннему миру
и его духовному содержанию. Как жрица Небесной «Великой Матери», она
достигает духовных высот, на которых, однако, не может оставаться в те-
чение следующей фазы развития. Если человек должен создать себе место
в этом мире, он не может избавить Аниму от участия в земных желаниях,
хотя для жрицы они представляют грех. Только гораздо позже, во второй
половине жизни, эти желания могут быть вновь восприняты после их пер-
вого появления во время бури полового созревания. Повторное открытие
духовной Анимы и ее развитие становятся теперь внутренней задачей. Ее
отношение к «старому мудрецу» становится значимым только сейчас, по-
скольку он управляет мудростью бессознательного. С его помощью человек
достигает зрелости, а вместе с ней и последующей реализации более стар-
шего возраста.
и его духовному содержанию. Как жрица Небесной «Великой Матери», она
достигает духовных высот, на которых, однако, не может оставаться в те-
чение следующей фазы развития. Если человек должен создать себе место
в этом мире, он не может избавить Аниму от участия в земных желаниях,
хотя для жрицы они представляют грех. Только гораздо позже, во второй
половине жизни, эти желания могут быть вновь восприняты после их пер-
вого появления во время бури полового созревания. Повторное открытие
духовной Анимы и ее развитие становятся теперь внутренней задачей. Ее
отношение к «старому мудрецу» становится значимым только сейчас, по-
скольку он управляет мудростью бессознательного. С его помощью человек
достигает зрелости, а вместе с ней и последующей реализации более стар-
шего возраста.
Айша и старый Нут — такая же пара, как Соломон и царица Савская.
От мудрого старца она получила свой интерес к естественным наукам. У нее
есть алхимическая лаборатория. Мудрость Анимы проявляется в ее всесто-
роннем знании и предвидении, а также в ее владении несколькими древними
языками. Когда старый Нут умер две тысячи лет назад, все его знания — даже
тайна огня жизни — перешли к Айше. Смерть Нута означает, что жреческая
мудрость исчезла из сферы сознательных содержаний, тем самым будучи
поглощена бессознательным и Анимой. Анима создает реальность, подобно
Майе, Шакти и прядильщицам китайцев. Это неизбежно, что Айша, несмо-
тря на строгое предупреждение Нута, испытает на себе огонь жизни, кото-
рый ей было поручено охранять. Ее купание в этом огне приводит к тому, что
она чувствует себя выше богов, даже Исиды, Великой Матери, и ставит себя
выше добра и зла.
От мудрого старца она получила свой интерес к естественным наукам. У нее
есть алхимическая лаборатория. Мудрость Анимы проявляется в ее всесто-
роннем знании и предвидении, а также в ее владении несколькими древними
языками. Когда старый Нут умер две тысячи лет назад, все его знания — даже
тайна огня жизни — перешли к Айше. Смерть Нута означает, что жреческая
мудрость исчезла из сферы сознательных содержаний, тем самым будучи
поглощена бессознательным и Анимой. Анима создает реальность, подобно
Майе, Шакти и прядильщицам китайцев. Это неизбежно, что Айша, несмо-
тря на строгое предупреждение Нута, испытает на себе огонь жизни, кото-
рый ей было поручено охранять. Ее купание в этом огне приводит к тому, что
она чувствует себя выше богов, даже Исиды, Великой Матери, и ставит себя
выше добра и зла.
Мудрость и сила богов и их жрецов пали на бессознательное и Аниму. Из-
за этого под покровом христианского сознания происходит самовосхваление
человека, который, движимый Анимой, видит себя венцом творения и в своем
высокомерии уже не признает закона над собой, но думает, что нет пределов
его разуму и силе. По мнению Хаггарда, Айша — это человеческая женщи-
на, узурпировавшая божественные качества. Подобно тому, как христианин
получает свой небесный дух через крещение водой, так и Анима проходит че-
рез крещение огнем, в котором природа входит в нее. Этот Дух огня находит
не очищенную душу, а обыкновенное человеческое существо, запятнанное
первородным грехом, женщину, которая, согласно истории Эдемского сада,
гораздо более доступна злу, чем мужчина. Дух огня, овладевающий Айшей,
увеличивает в демонических пропорциях не только ее природную красоту,
но и ее «злую» природу.
за этого под покровом христианского сознания происходит самовосхваление
человека, который, движимый Анимой, видит себя венцом творения и в своем
высокомерии уже не признает закона над собой, но думает, что нет пределов
его разуму и силе. По мнению Хаггарда, Айша — это человеческая женщи-
на, узурпировавшая божественные качества. Подобно тому, как христианин
получает свой небесный дух через крещение водой, так и Анима проходит че-
рез крещение огнем, в котором природа входит в нее. Этот Дух огня находит
не очищенную душу, а обыкновенное человеческое существо, запятнанное
первородным грехом, женщину, которая, согласно истории Эдемского сада,
гораздо более доступна злу, чем мужчина. Дух огня, овладевающий Айшей,
увеличивает в демонических пропорциях не только ее природную красоту,
но и ее «злую» природу.
Она не спасительная фигура, несмотря на свое боевое крещение. Скорее,
подобно Софии, она сама нуждается в освобождении от своей низшей приро-
ды. Она остается сфинкс, хотя уже не в чудовищной форме зверя, а как душа,
несущая в себе обещание и опасность потенциального, присущего Сфинкс жи-
вотного: смертельную холодность змеиного тела, захватывающую силу льви-
ных лап, питающую, исцеляющую полноту и теплоту эмоций, отдаленность
и соблазнительность улыбки, а также крылья, несущие дух вверх. Анима, как
и Сфинкс, представляет собой радужную фигуру. В зависимости от характера
человека и его стадии развития она показывает ему другое лицо, которое ком-
пенсирует или дополняет его сознание. Она может проявлять себя на самых
разных уровнях, между животным и богиней, поскольку она включает в себя
жизнь, импульсивность, Эрос и дух.
подобно Софии, она сама нуждается в освобождении от своей низшей приро-
ды. Она остается сфинкс, хотя уже не в чудовищной форме зверя, а как душа,
несущая в себе обещание и опасность потенциального, присущего Сфинкс жи-
вотного: смертельную холодность змеиного тела, захватывающую силу льви-
ных лап, питающую, исцеляющую полноту и теплоту эмоций, отдаленность
и соблазнительность улыбки, а также крылья, несущие дух вверх. Анима, как
и Сфинкс, представляет собой радужную фигуру. В зависимости от характера
человека и его стадии развития она показывает ему другое лицо, которое ком-
пенсирует или дополняет его сознание. Она может проявлять себя на самых
разных уровнях, между животным и богиней, поскольку она включает в себя
жизнь, импульсивность, Эрос и дух.
У Хаггарда акцент делается главным образом на более тонких, нематери-
альных аспектах души. Роман Бенуа «Атлантида» показывает другой аспект.
В этом широко читаемом романе рубежа веков Бенуа также рисует увлека-
тельную, поразительную картину, которая отчасти находится в поразительном
сходстве с «Она « Хаггарда. Бенуа несправедливо обвинили в плагиате. Здесь
помещена краткая глава об Атлантиде Бенуа, поскольку этот французский
роман завершает описание Анимы значительным почтением.
альных аспектах души. Роман Бенуа «Атлантида» показывает другой аспект.
В этом широко читаемом романе рубежа веков Бенуа также рисует увлека-
тельную, поразительную картину, которая отчасти находится в поразительном
сходстве с «Она « Хаггарда. Бенуа несправедливо обвинили в плагиате. Здесь
помещена краткая глава об Атлантиде Бенуа, поскольку этот французский
роман завершает описание Анимы значительным почтением.
Атлантида Бенуа
Бенуа предлагает следующее этимологическое объяснение Антинеи, имени
своего образа Анимы. Антинея означает женщину на носу корабля; таким об-
разом, она — Ника или богиня защиты и победы. Она может быть жрицей,
древней; но Антинея также означает цветущую, шагающую и струящуюся, ту,
что прядет или ткет, ту, что собирает. [90]
своего образа Анимы. Антинея означает женщину на носу корабля; таким об-
разом, она — Ника или богиня защиты и победы. Она может быть жрицей,
древней; но Антинея также означает цветущую, шагающую и струящуюся, ту,
что прядет или ткет, ту, что собирает. [90]
Все это — обозначения богини судьбы. Как и Ника, Анима побужда-
ет к действию; она — богиня победы, которая способствует вовлеченности
и успеху в начинаниях. Как жрица она является связующим звеном с безлич-
ными, духовными силами. Древняя, она охватывает все прошлое; расцветая,
она продолжает обещать будущее. Она — шагающая, жизненный путь к цели;
она -текучая, жизнь, которая течет из неисчерпаемой глубины коллективного
бессознательного. Прядя нити, она формирует текстуру судьбы, в которой
человек запутывается в добре и зле. Как собирательница она готовит карму,
вину, опыт, проклятия и благословения.
ет к действию; она — богиня победы, которая способствует вовлеченности
и успеху в начинаниях. Как жрица она является связующим звеном с безлич-
ными, духовными силами. Древняя, она охватывает все прошлое; расцветая,
она продолжает обещать будущее. Она — шагающая, жизненный путь к цели;
она -текучая, жизнь, которая течет из неисчерпаемой глубины коллективного
бессознательного. Прядя нити, она формирует текстуру судьбы, в которой
человек запутывается в добре и зле. Как собирательница она готовит карму,
вину, опыт, проклятия и благословения.
Обычно этот определяющий судьбу фактор остается отделенным от созна-
ния, в бессознательном, и имеет тенденцию проецироваться. До тех пор, пока
Анима не осознается как часть его собственных желаний и как аспект его соб-
ственной души, а воспринимается как незнакомое, внешнее событие, мужчина
будет винить в своей судьбе любую женщину, которую встретит. Он не созна-
ет, что его побуждают внутренние силы всегда выбирать тех женщин, которые
соответствуют его бессознательным предрассудкам, и что он их подталкивает
и влияет на них, таким образом, чтобы они соответствовали его судьбе. Анти-
нея — внучка бога моря Нептуна. Ее мать была соблазнительницей. В этом
сочетании обнаруживается амбивалентность Анима-образа, который имеет
различное выражение в зависимости от того, как к нему подойти. Как внучка
Нептуна, она — русалка и богиня, наполовину рыба и наполовину женщина.
О ней говорят, что ее тело прекрасно, но душа безжалостна. Хотя она пас-
сивно предлагает свое тело смелым молодым людям, которые идут к ней через
пустыни, ее душа правит. Первая королева, которая не позволяет себе стать
рабыней из-за своей страсти, она единственная женщина, которой удается
разделить две неразделимые вещи: любовь и похоть. [91]
ния, в бессознательном, и имеет тенденцию проецироваться. До тех пор, пока
Анима не осознается как часть его собственных желаний и как аспект его соб-
ственной души, а воспринимается как незнакомое, внешнее событие, мужчина
будет винить в своей судьбе любую женщину, которую встретит. Он не созна-
ет, что его побуждают внутренние силы всегда выбирать тех женщин, которые
соответствуют его бессознательным предрассудкам, и что он их подталкивает
и влияет на них, таким образом, чтобы они соответствовали его судьбе. Анти-
нея — внучка бога моря Нептуна. Ее мать была соблазнительницей. В этом
сочетании обнаруживается амбивалентность Анима-образа, который имеет
различное выражение в зависимости от того, как к нему подойти. Как внучка
Нептуна, она — русалка и богиня, наполовину рыба и наполовину женщина.
О ней говорят, что ее тело прекрасно, но душа безжалостна. Хотя она пас-
сивно предлагает свое тело смелым молодым людям, которые идут к ней через
пустыни, ее душа правит. Первая королева, которая не позволяет себе стать
рабыней из-за своей страсти, она единственная женщина, которой удается
разделить две неразделимые вещи: любовь и похоть. [91]
Поскольку она само воплощение страсти, она не превращается в рабыню,
но порабощает мужчину и остается его госпожой. Она берет от мужчины столь-
ко, сколько он способен дать. Через нее мужчина обретает опыт женщины,
соответствующий его собственной способности или неспособности любить. По-
хоть и любовь разделены в Антинее, потому что сексуальность и чувства раз-
делены в человеке. Если человек ищет только тело, только природу без души,
то он не может достичь чувств и всего спектра духовных ценностей. Жертва
собственного раскола, он превращается в донжуана. Он находит ровно столько,
сколько дает или может получить. То, что он действительно ищет, и то, что он
мог бы найти только через полное соединение тела и души, ускользает от него.
Пока его душа соответствует душе Антинеи, он не может оценить ни одного
другого типа женщины. Он принудительно порабощен вампиром. Мужчи-
ны, которых доставляют к Антинее, а именно к этой внутренней реальности,
не связаны между собой, неспособны связать себя с настоящей женщиной. Как
только они оставляют позади то, что для них является засушливой областью
общественной жизни, они начинают ощущать очарование изнутри. Они под-
вергаются нападению внутреннего образа и неудержимо втягиваются в его круг.
но порабощает мужчину и остается его госпожой. Она берет от мужчины столь-
ко, сколько он способен дать. Через нее мужчина обретает опыт женщины,
соответствующий его собственной способности или неспособности любить. По-
хоть и любовь разделены в Антинее, потому что сексуальность и чувства раз-
делены в человеке. Если человек ищет только тело, только природу без души,
то он не может достичь чувств и всего спектра духовных ценностей. Жертва
собственного раскола, он превращается в донжуана. Он находит ровно столько,
сколько дает или может получить. То, что он действительно ищет, и то, что он
мог бы найти только через полное соединение тела и души, ускользает от него.
Пока его душа соответствует душе Антинеи, он не может оценить ни одного
другого типа женщины. Он принудительно порабощен вампиром. Мужчи-
ны, которых доставляют к Антинее, а именно к этой внутренней реальности,
не связаны между собой, неспособны связать себя с настоящей женщиной. Как
только они оставляют позади то, что для них является засушливой областью
общественной жизни, они начинают ощущать очарование изнутри. Они под-
вергаются нападению внутреннего образа и неудержимо втягиваются в его круг.
Алкоголь и другие наркотики способствуют этой иллюзорной жизни во сне.
В поисках далекого идеала эти люди избегают реальности и ее ответствен-
ности; они стремятся к чувственному удовлетворению, в то время как то, что
они могли бы приобрести, является иррациональным духовным опытом. Та-
кой опыт мог бы принести осознание целостности их собственного бытия с его
собственным упорядочивающим центром. В Атлантиде они находят в качестве
центра жизни источник чистой воды — Источник вечно само-обновляющейся
жизни, — который течет из глубин пустыни. Центр и источник действительно
достигаются, но только через регрессию в смерть. В большой каменной пещере,
освещенной медными колоннами (медь — стихия Венеры), уже приготовле-
ны ниши и гробы для 120 мумий, трупов влюбленных, покрытых орихалком[1].
ности; они стремятся к чувственному удовлетворению, в то время как то, что
они могли бы приобрести, является иррациональным духовным опытом. Та-
кой опыт мог бы принести осознание целостности их собственного бытия с его
собственным упорядочивающим центром. В Атлантиде они находят в качестве
центра жизни источник чистой воды — Источник вечно само-обновляющейся
жизни, — который течет из глубин пустыни. Центр и источник действительно
достигаются, но только через регрессию в смерть. В большой каменной пещере,
освещенной медными колоннами (медь — стихия Венеры), уже приготовле-
ны ниши и гробы для 120 мумий, трупов влюбленных, покрытых орихалком[1].
Орихалк, согласно Липпманну, представляет собой содержащее медь ве-
щество. В алхимии он используется для бланширования черной «исходной
материи» (prima materia). [92]
щество. В алхимии он используется для бланширования черной «исходной
материи» (prima materia). [92]
Трупы любовников Антинеи мумифицируются, покрываясь медным ве-
ществом, металлом богини любви. Тело как prima materia облагораживается
любовью и таким образом превращается в раннюю стадию камня мудрости.
ществом, металлом богини любви. Тело как prima materia облагораживается
любовью и таким образом превращается в раннюю стадию камня мудрости.
Как мертвецы, влюбленные надевают на себя духовное платье. Решение, та
ким образом, остается неудовлетворительным и неполным, поскольку тело
воспринимается слишком конкретно, а не символически, как образ необхо-
димости преобразования реальной жизни. Кроме того, преобразование тела
состоит только в поверхностной побелке с помощью вещества. Нет никакой
трансформации изнутри. Алхимический процесс заканчивается побелкой, так
и не достигнув цели — чистого золота. Есть намек на то, что некое прозрение
приобретается в материале ранее черного и, следовательно, бессознательного
содержания, но люди остаются подчиненными богине любви Венере (медь),
Аниме, не обретя более широкого сознания (золото) и не достигнув само-
сти. Материальное тело приобретает ценность. Герои, однако, возвращаются
на землю в виде мумий, оставаясь там навсегда в неподвижном, бессознатель-
ном состоянии. Они становятся суррогатами богини. Окутанные странным
сиянием, но бессознательные и женоподобные, они в конце концов теряют
жизнь. Вместо расширения сознания происходит регрессия. Показательно, что
ни один из героев не женат на Антинее, невесте: это означало бы соединение
противоположностей и достижение индивидуальной целостности. Вместо это-
го 120 влюбленных собрались вокруг одного центра, приближаясь к вечному
сну в великолепной пещере.
ким образом, остается неудовлетворительным и неполным, поскольку тело
воспринимается слишком конкретно, а не символически, как образ необхо-
димости преобразования реальной жизни. Кроме того, преобразование тела
состоит только в поверхностной побелке с помощью вещества. Нет никакой
трансформации изнутри. Алхимический процесс заканчивается побелкой, так
и не достигнув цели — чистого золота. Есть намек на то, что некое прозрение
приобретается в материале ранее черного и, следовательно, бессознательного
содержания, но люди остаются подчиненными богине любви Венере (медь),
Аниме, не обретя более широкого сознания (золото) и не достигнув само-
сти. Материальное тело приобретает ценность. Герои, однако, возвращаются
на землю в виде мумий, оставаясь там навсегда в неподвижном, бессознатель-
ном состоянии. Они становятся суррогатами богини. Окутанные странным
сиянием, но бессознательные и женоподобные, они в конце концов теряют
жизнь. Вместо расширения сознания происходит регрессия. Показательно, что
ни один из героев не женат на Антинее, невесте: это означало бы соединение
противоположностей и достижение индивидуальной целостности. Вместо это-
го 120 влюбленных собрались вокруг одного центра, приближаясь к вечному
сну в великолепной пещере.
Возвращение в клан, совершенное таким образом, заменяет целостность
человеческого существа множеством населения, относящегося к одному бо-
жеству. Хотя каждый человек отличается от другого по имени и числу, тем
не менее его судьба всегда остается одной и той же: возвращение к богине
Иштар, от которой Гильгамеш уже освободился, упрекая ее за бесчисленных
любовников, которых она развратила. [93]
человеческого существа множеством населения, относящегося к одному бо-
жеству. Хотя каждый человек отличается от другого по имени и числу, тем
не менее его судьба всегда остается одной и той же: возвращение к богине
Иштар, от которой Гильгамеш уже освободился, упрекая ее за бесчисленных
любовников, которых она развратила. [93]
Каждый из любовников Антинеи забыл свою семью, свой дом, свою честь
и все, что было ему сознательно дорого. Каждый теряет все из-за этой зависи-
мости, в которую он впадает, которая опьяняет его, которой он подчиняется без
боя и которой он поддается. Единственным исключением является Моранж,
который сопротивляется Антинее по аскетическим, христианским, мораль-
ным причинам. Его научное любопытство привело его в пустыню. Однако его
неумолимая позиция так же плохо подходит для поиска решения, как и слепое
очарование Сент-Ави, главного героя этой истории. Односторонняя научная
страсть Моранжа является выражением того типа крайней мужественности,
который подавляет и, тем самым, извращает возникновение Эроса. Сент-Авит,
«одержимый Анимой» человек, ищет нетронутую, девственную природу, убе-
и все, что было ему сознательно дорого. Каждый теряет все из-за этой зависи-
мости, в которую он впадает, которая опьяняет его, которой он подчиняется без
боя и которой он поддается. Единственным исключением является Моранж,
который сопротивляется Антинее по аскетическим, христианским, мораль-
ным причинам. Его научное любопытство привело его в пустыню. Однако его
неумолимая позиция так же плохо подходит для поиска решения, как и слепое
очарование Сент-Ави, главного героя этой истории. Односторонняя научная
страсть Моранжа является выражением того типа крайней мужественности,
который подавляет и, тем самым, извращает возникновение Эроса. Сент-Авит,
«одержимый Анимой» человек, ищет нетронутую, девственную природу, убе-
гая из города в пустыню, из своего собственного периода в дохристианское
прошлое. Он ищет ее, обеляя тело орихалком.
прошлое. Он ищет ее, обеляя тело орихалком.
Хотя мумификация является обрядом Возрождения, она задерживается
здесь на уровне переоценки тела и, таким образом, не приводит к очищению,
разделению и новому синтезу природных элементов человеческого существа.
здесь на уровне переоценки тела и, таким образом, не приводит к очищению,
разделению и новому синтезу природных элементов человеческого существа.
В этом стремлении к «нетронутой и девственной природе «мы узнаем призыв
Руссо» вернуться к природе», который на рубеже XX века породил нудизм
и фанатическое вегетарианство — все это неполные и поверхностные пред-
ставления.
и фанатическое вегетарианство — все это неполные и поверхностные пред-
ставления.
На самом деле предполагалось возвращение к естественному человеческо-
му существу и дистилляция «серебра» как квинтэссенции этой внутренней
природы, а именно — сознательная передача глубочайшего смысла чело-
веческой природы. Другое великое желание Сен-Ави — это таинственная
любовь, и он восклицает: «Позор тому, кто распространяет Тайны любви.
Пустыня Сахара окружает Антинею непроходимым барьером……………. Это де-
му существу и дистилляция «серебра» как квинтэссенции этой внутренней
природы, а именно — сознательная передача глубочайшего смысла чело-
веческой природы. Другое великое желание Сен-Ави — это таинственная
любовь, и он восклицает: «Позор тому, кто распространяет Тайны любви.
Пустыня Сахара окружает Антинею непроходимым барьером……………. Это де-
лает ее [эту любовь] более целомудренной, чем любой брак и его неизбежная
публичность.» [94]
публичность.» [94]
Он ищет любовь как тайну, как тайное единение с божеством, скрытое
подобно Иерогамии (священному браку) в древних мистериях, отделенное
от всякого смешения с миром и его мнениями, подобно процессам в алхими-
ческой колбе.
подобно Иерогамии (священному браку) в древних мистериях, отделенное
от всякого смешения с миром и его мнениями, подобно процессам в алхими-
ческой колбе.
И все же попытка брачного союза противоположностей терпит неудачу,
потому что Сент-Ави убивает нравственный аспект своей личности — изобра-
женный его другом Моранжем, христианским и научным духом — и тем самым
также смертельно ранит себя. Антинея, Анима, превращает его в убийцу. Она
любит Моранжа, духовного человека, и мстит за себя, когда не получает ни-
чего, кроме холодности и отвержения от этого аскета, который бесчувственно
остается верен своим принципам. Это объясняет, почему Антинея предстает
таким хладнокровным, человеко-убийственным чудовищем. Бенуа утвержда-
ет: «Антинея должна отомстить за себя. Это очень древняя борьба, борьба,
которая выходит далеко за пределы настоящего времени. Сколько варварских
цариц древности эксплуатировались мужчинами, которые, по воле судьбы ока-
завшись на чужом берегу, становились их любовниками только для того, чтобы
оставить их и возвратиться завоевателями с войском на своих кораблях! [95]
Антинея, Анима мстит за всю неверность, проявленную к ней мужчинами.
Она — компенсирующая справедливость, которая настигает человека изнутри
и позволяет ему найти свою гибель в миражах, если он не желает принимать
любовь как обязательство и ответственность.
потому что Сент-Ави убивает нравственный аспект своей личности — изобра-
женный его другом Моранжем, христианским и научным духом — и тем самым
также смертельно ранит себя. Антинея, Анима, превращает его в убийцу. Она
любит Моранжа, духовного человека, и мстит за себя, когда не получает ни-
чего, кроме холодности и отвержения от этого аскета, который бесчувственно
остается верен своим принципам. Это объясняет, почему Антинея предстает
таким хладнокровным, человеко-убийственным чудовищем. Бенуа утвержда-
ет: «Антинея должна отомстить за себя. Это очень древняя борьба, борьба,
которая выходит далеко за пределы настоящего времени. Сколько варварских
цариц древности эксплуатировались мужчинами, которые, по воле судьбы ока-
завшись на чужом берегу, становились их любовниками только для того, чтобы
оставить их и возвратиться завоевателями с войском на своих кораблях! [95]
Антинея, Анима мстит за всю неверность, проявленную к ней мужчинами.
Она — компенсирующая справедливость, которая настигает человека изнутри
и позволяет ему найти свою гибель в миражах, если он не желает принимать
любовь как обязательство и ответственность.
Поскольку Антинея, как Анима, имеет доступ к мудрости прошлого, она
владеет огромной библиотекой редких рукописей, потерянных для мира. Одна-
ко ее мудрость, мудрость эмоций и низших функций, представляет минималь-
ный интерес для мужчины. Кроме того, Антинея имеет пристрастие к языкам
и расписанию поездов, зная даже мельчайшие детали. Это умение приходит
потому, что она имеет дело со временем как с конкретной реальностью и по-
тому, что ее так интересует Франция, родина ее возлюбленных. Среди жертв
Антинеи — ограниченные офицеры, знающие только свои профессиональные
обязанности, и ученые, живущие исключительно для научных исследований.
Другими жертвами были такие же люди, как Жерар де Нерваль [96] или
Сент-Экзюпери, [97] поэты-идеалисты, неспособные примирить чудеса мира
своих грез с повседневной действительностью, чей гений разрушил измерения
их реальной жизни.
владеет огромной библиотекой редких рукописей, потерянных для мира. Одна-
ко ее мудрость, мудрость эмоций и низших функций, представляет минималь-
ный интерес для мужчины. Кроме того, Антинея имеет пристрастие к языкам
и расписанию поездов, зная даже мельчайшие детали. Это умение приходит
потому, что она имеет дело со временем как с конкретной реальностью и по-
тому, что ее так интересует Франция, родина ее возлюбленных. Среди жертв
Антинеи — ограниченные офицеры, знающие только свои профессиональные
обязанности, и ученые, живущие исключительно для научных исследований.
Другими жертвами были такие же люди, как Жерар де Нерваль [96] или
Сент-Экзюпери, [97] поэты-идеалисты, неспособные примирить чудеса мира
своих грез с повседневной действительностью, чей гений разрушил измерения
их реальной жизни.
С неумолимой последовательностью Антинея убивает всех своих любов-
ников, пока мумии, сияющие, как золото, не замыкают круг вокруг нее. Она
ложится спать в центре, как роза Браяра, которая никогда не получала про-
буждающего поцелуя от своего рыцаря. В результате аддикции и фанатизма
индивид снова погружается в коллективную психику. Стремление достигло
своей цели, Анимы, только для того, чтобы погибнуть, будучи не в состоянии
и не желая нести обратно в сознательную, повседневную реальность приоб-
ретенный прирост жизненности.
ников, пока мумии, сияющие, как золото, не замыкают круг вокруг нее. Она
ложится спать в центре, как роза Браяра, которая никогда не получала про-
буждающего поцелуя от своего рыцаря. В результате аддикции и фанатизма
индивид снова погружается в коллективную психику. Стремление достигло
своей цели, Анимы, только для того, чтобы погибнуть, будучи не в состоянии
и не желая нести обратно в сознательную, повседневную реальность приоб-
ретенный прирост жизненности.
Герои, отправившиеся на Новую Землю, не возвращаются. Слишком ча-
сто столкновение с Анимой заканчивается таким катастрофическим образом,
если только благодаря силе эго не воздвигаются дамбы против извержения
бессознательного.
сто столкновение с Анимой заканчивается таким катастрофическим образом,
если только благодаря силе эго не воздвигаются дамбы против извержения
бессознательного.
Обратная сторона сердца
Холли пугается, когда он понимает, что ей, должно быть, две тысячи лет,
ибо это означает, что он имеет дело с изначальным опытом женского начала,
с другой половиной творения и божеством. Айша — это все, что противостоит
сознанию своего времени. Она одновременно и сама жизненность, и постоянная
угроза смерти, природа, а также посредник для духа, воплощенного в преста-
релом Нут. Она движется, как змея; как змея, она поднимается в гневе. По-
добно змеиной Кундалини Тантра-йоги [98], она является энергией, скрытой
в природе. Айша — это непосредственный внутренний опыт и внутренняя
Истина, открывающаяся в гневе и желании, когда они не отклоняются или
не скрываются благоразумием или соображениями внешних правил.
ибо это означает, что он имеет дело с изначальным опытом женского начала,
с другой половиной творения и божеством. Айша — это все, что противостоит
сознанию своего времени. Она одновременно и сама жизненность, и постоянная
угроза смерти, природа, а также посредник для духа, воплощенного в преста-
релом Нут. Она движется, как змея; как змея, она поднимается в гневе. По-
добно змеиной Кундалини Тантра-йоги [98], она является энергией, скрытой
в природе. Айша — это непосредственный внутренний опыт и внутренняя
Истина, открывающаяся в гневе и желании, когда они не отклоняются или
не скрываются благоразумием или соображениями внешних правил.
Не добрая и не злая, Она представляет реакции, рожденные непосред-
ственно инстинктом, не имеющие отношения ни к закону, ни к морали, кро-
ме их собственной природной, бурной воли. Она простирается от животных
истоков до ледников духа, от Кали до Парвати, Золотой богини гор. Роман
Хаггарда «Она» и «Аллан» говорит о ней как о «той, кто скрывает свою го-
лову, как вершину горы».
ственно инстинктом, не имеющие отношения ни к закону, ни к морали, кро-
ме их собственной природной, бурной воли. Она простирается от животных
истоков до ледников духа, от Кали до Парвати, Золотой богини гор. Роман
Хаггарда «Она» и «Аллан» говорит о ней как о «той, кто скрывает свою го-
лову, как вершину горы».
Встреча с Айшей шокирует Холли. Хотя он ненавидит женщин с ранней
юности, он знает, что никогда не забудет этих глаз. Дьявольщина этой жен-
щины, которая пугает и отталкивает Холли, одновременно его привлекает.
Он чувствует себя близким к безумию, его разрывает изнутри отвращение
и восхищение.
юности, он знает, что никогда не забудет этих глаз. Дьявольщина этой жен-
щины, которая пугает и отталкивает Холли, одновременно его привлекает.
Он чувствует себя близким к безумию, его разрывает изнутри отвращение
и восхищение.
Внезапно он вспоминает, что должен присматривать за Лео, о котором
почти забыл из-за встречи с Ней. Холли находит Лео еще более больным,
чем раньше. Как бы Холли ни был глубоко поражен Ею, он не хочет, чтобы
его друг умер, даже
с Айшей. [99]
почти забыл из-за встречи с Ней. Холли находит Лео еще более больным,
чем раньше. Как бы Холли ни был глубоко поражен Ею, он не хочет, чтобы
его друг умер, даже
с Айшей. [99]
Внутреннее беспокойство не дает Холли спать по ночам. Он выходит из сво-
ей комнаты и обнаруживает коридор и лестницу, по которым он достигает погре-
бальной камеры Калликрата. Перед мумией грека Айша бьется в конвульсиях
от тоски и отчаяния. Холли слышит ее. Исполненная слепой страсти и ужасной
мстительности, она бросает проклятие за проклятием на египетскую принцес-
су Аменартас. Ему кажется, что он услышал душу в аду. Холли становится
свидетелем тайны души госпожи. Благоразумный английский джентльмен,
воспитавший Лео в строго христианских традициях, Холли должен заглянуть
в бездну души и обнаружить, что ее преследуют страсть и мстительность. Не-
удивительно, что в безопасной университетской среде Холли боялся женщин
больше, чем бешеной собаки.
ей комнаты и обнаруживает коридор и лестницу, по которым он достигает погре-
бальной камеры Калликрата. Перед мумией грека Айша бьется в конвульсиях
от тоски и отчаяния. Холли слышит ее. Исполненная слепой страсти и ужасной
мстительности, она бросает проклятие за проклятием на египетскую принцес-
су Аменартас. Ему кажется, что он услышал душу в аду. Холли становится
свидетелем тайны души госпожи. Благоразумный английский джентльмен,
воспитавший Лео в строго христианских традициях, Холли должен заглянуть
в бездну души и обнаружить, что ее преследуют страсть и мстительность. Не-
удивительно, что в безопасной университетской среде Холли боялся женщин
больше, чем бешеной собаки.
Антинея мстит мужчинам и превращает их в игрушки для своих желаний.
Аиша, напротив, проклинает Аменартас, свою соперницу и жену Калликра-
та, так как видит в ней препятствие к осуществлению своих желаний. Одна-
ко в глубине души мужу мешает не столько жена, сколько его собственный
оправданный страх перед неразрешимым конфликтом, связанным с опасны-
ми желаниями и требованиями его Анимы. Иногда гордиев узел затем резко
разрубается посредством развода, когда было бы более разумно оставаться
верным в своем обязательстве к браку, не уклоняясь при этом от конфликта
внутренних чувств.
Аиша, напротив, проклинает Аменартас, свою соперницу и жену Калликра-
та, так как видит в ней препятствие к осуществлению своих желаний. Одна-
ко в глубине души мужу мешает не столько жена, сколько его собственный
оправданный страх перед неразрешимым конфликтом, связанным с опасны-
ми желаниями и требованиями его Анимы. Иногда гордиев узел затем резко
разрубается посредством развода, когда было бы более разумно оставаться
верным в своем обязательстве к браку, не уклоняясь при этом от конфликта
внутренних чувств.
На следующее утро Лео еще слабее. Биллали считает, что он не переживет
этого вечера. Тем временем Холли вызывают в суд Айши, где она осуждает
местных злодеев на пытки. Если кто-то выживет, его убьют с помощью раска-
ленного горшка. Холли пытается смягчить ее, но она отвечает, что правит
не силой, а страхом и что, если бы она не была безжалостной, жизнь Холли
и Лео была бы в ежедневной опасности. Она добавляет: «Мои настроения на-
поминают маленькие облака, которые, кажется, бесцельно дрейфуют туда —
этого вечера. Тем временем Холли вызывают в суд Айши, где она осуждает
местных злодеев на пытки. Если кто-то выживет, его убьют с помощью раска-
ленного горшка. Холли пытается смягчить ее, но она отвечает, что правит
не силой, а страхом и что, если бы она не была безжалостной, жизнь Холли
и Лео была бы в ежедневной опасности. Она добавляет: «Мои настроения на-
поминают маленькие облака, которые, кажется, бесцельно дрейфуют туда —
сюда; и все же за ними дует великий ветер моей цели
Анима сердца мстит за проступки первобытных инстинктов. Хаггарда часто
упрекали в жестокости и кровожадности его книг. Он отвечал, что просто пред-
ставляет действительность такой, какой она была и какой он видел ее в Африке.
В присутствии дикарей, примитивного племени, где верховенство не основано
на подлинных отношениях или разуме, человек полагается на жестокие сред-
ства, чтобы оставаться правителем. Хотя европейская цивилизация мнила себя
христианизированной, ее покорение чужеземного населения легко раздувало
и поддерживало огонь ужаса белой Анимы. Что касается буров, то Хаггард
говорит, что их все недолюбливали за суровость и жестокость по отношению
к туземцам. Однако позже он признал, что в юности судил о них несправед-
ливо, не принимая во внимание тяжелые условия, в которых им приходилось
жить. У буров отчетливо прослеживается влияние колонизации на душу.
упрекали в жестокости и кровожадности его книг. Он отвечал, что просто пред-
ставляет действительность такой, какой она была и какой он видел ее в Африке.
В присутствии дикарей, примитивного племени, где верховенство не основано
на подлинных отношениях или разуме, человек полагается на жестокие сред-
ства, чтобы оставаться правителем. Хотя европейская цивилизация мнила себя
христианизированной, ее покорение чужеземного населения легко раздувало
и поддерживало огонь ужаса белой Анимы. Что касается буров, то Хаггард
говорит, что их все недолюбливали за суровость и жестокость по отношению
к туземцам. Однако позже он признал, что в юности судил о них несправед-
ливо, не принимая во внимание тяжелые условия, в которых им приходилось
жить. У буров отчетливо прослеживается влияние колонизации на душу.
Они жили широко разбросанными среди воинственных племен без
какой-либо защиты от союзников. Таким образом, они утверждали себя про-
тив черных только насилием.
какой-либо защиты от союзников. Таким образом, они утверждали себя про-
тив черных только насилием.
После судебного заседания она приглашает Холли посетить погребальные
пещеры, и в своем любопытстве он, кажется, забывает о Лео. Забыть настоя-
щее можно не только ради внутреннего мира образов, но и ради коллекциони-
рования древностей. Научный интерес может полностью отделиться от чувств.
пещеры, и в своем любопытстве он, кажется, забывает о Лео. Забыть настоя-
щее можно не только ради внутреннего мира образов, но и ради коллекциони-
рования древностей. Научный интерес может полностью отделиться от чувств.
Однако, как только они входят в город мертвых внутри горы, с его бесчис-
ленными могилами, Холли находит контакт со своими чувствами. Когда Айша
показывает ему молодую пару, соединившуюся в смерти, у Холли возникает
видение, где мумия перед ним-бледная молодая девушка, которую сопрово-
ждают, чтобы выйти замуж за пожилого мужчину в пурпурной одежде. Вдруг
из толпы выбегает молодой человек и целует ее. В тот же миг стражники смер-
тельно ранят юношу, а девушка хватает Кинжал и сводит счеты с жизнью. Хотя
это и фантастический образ, Хаггард спрашивает себя в этот момент: «Что
такое фантазия? Может быть, фантазия — это лишь тень истины, которую
невозможно постичь; может быть, это мысль души!» Возможно, это видение
отражает собственные подавленные желания Холли. Или же он может отбро-
сить Холли как представителя традиции, где он видит себя старым королем.
Молодую невесту должны были выдать замуж за старика.
ленными могилами, Холли находит контакт со своими чувствами. Когда Айша
показывает ему молодую пару, соединившуюся в смерти, у Холли возникает
видение, где мумия перед ним-бледная молодая девушка, которую сопрово-
ждают, чтобы выйти замуж за пожилого мужчину в пурпурной одежде. Вдруг
из толпы выбегает молодой человек и целует ее. В тот же миг стражники смер-
тельно ранят юношу, а девушка хватает Кинжал и сводит счеты с жизнью. Хотя
это и фантастический образ, Хаггард спрашивает себя в этот момент: «Что
такое фантазия? Может быть, фантазия — это лишь тень истины, которую
невозможно постичь; может быть, это мысль души!» Возможно, это видение
отражает собственные подавленные желания Холли. Или же он может отбро-
сить Холли как представителя традиции, где он видит себя старым королем.
Молодую невесту должны были выдать замуж за старика.
Древний правитель — традиционный, устоявшийся принцип — требует,
чтобы душа, чувства соединялись с ним. И все же невеста выросла, любя юно-
шу, который воплощает новую истину, еще не признанную форму сознания.
чтобы душа, чувства соединялись с ним. И все же невеста выросла, любя юно-
шу, который воплощает новую истину, еще не признанную форму сознания.
Новый принцип прорывается в тот самый момент, когда старый принцип хо-
чет распространяться без изменений. Поскольку времена еще не созрели для
новой истины, единственной возможностью для молодой пары является союз
в смерти. Это действительно горькая тень проблемы Райдера Хаггарда: но-
вый порядок вещей, новая ориентация стремятся утвердиться в нем, но старые
принципы и условности все еще слишком сильны. У его чувств есть только
один выбор: либо склониться перед господствующим образом жизни, либо,
когда внутренняя Истина прорывается наружу, проявить преданность новому
принципу через самопожертвование.
чет распространяться без изменений. Поскольку времена еще не созрели для
новой истины, единственной возможностью для молодой пары является союз
в смерти. Это действительно горькая тень проблемы Райдера Хаггарда: но-
вый порядок вещей, новая ориентация стремятся утвердиться в нем, но старые
принципы и условности все еще слишком сильны. У его чувств есть только
один выбор: либо склониться перед господствующим образом жизни, либо,
когда внутренняя Истина прорывается наружу, проявить преданность новому
принципу через самопожертвование.
Она не готова отпустить Холли, чтобы он мог заняться Лео. Холли видел
ее раздираемой эмоциями в течение ночи, но ледяной во время суда и величе-
ственно мрачной рядом с мертвецом. Теперь она предстает перед ним как сияю-
щая Афродита, как экстатическая жизнь, как квинтэссенция соблазнительной
женственности, и более совершенная, и духовная, чем любая другая женщина.
Холли, таким образом, падает к ее ногам, заявляя, что он рискнул бы своей
бессмертной душой, чтобы ему позволили жениться на ней, ибо «Кто мог бы
сопротивляться ей, когда она излучает свою силу.» [100]
ее раздираемой эмоциями в течение ночи, но ледяной во время суда и величе-
ственно мрачной рядом с мертвецом. Теперь она предстает перед ним как сияю-
щая Афродита, как экстатическая жизнь, как квинтэссенция соблазнительной
женственности, и более совершенная, и духовная, чем любая другая женщина.
Холли, таким образом, падает к ее ногам, заявляя, что он рискнул бы своей
бессмертной душой, чтобы ему позволили жениться на ней, ибо «Кто мог бы
сопротивляться ей, когда она излучает свою силу.» [100]
Но Айша смеется над ним, говоря, что она не предназначена ему, а только
хочет продемонстрировать старому холостяку свою силу. Она богата перемен-
чивыми настроениями, как зеркало, в котором отражается все, не меняя себя.
Позже они с Холли философствуют о религии. Здесь она также является зер-
калом мнений, которые кажутся знакомыми Холли, но он никогда не узнает,
что она думает, и не способен убедить ее в своей позиции — ведь на самом
деле она представляет возможности, которые противостоят сознанию. Точно
так же, как Шакти отражает мысли Шивы, так и Айша отражает все мысли-
мые концепции. Подобно Майе, она — пестрая завеса желаний и иллюзий;
если человек следует за ней, он попадает в сеть желаний. Наконец они с Холли
навещают Лео и находят его умирающим.
хочет продемонстрировать старому холостяку свою силу. Она богата перемен-
чивыми настроениями, как зеркало, в котором отражается все, не меняя себя.
Позже они с Холли философствуют о религии. Здесь она также является зер-
калом мнений, которые кажутся знакомыми Холли, но он никогда не узнает,
что она думает, и не способен убедить ее в своей позиции — ведь на самом
деле она представляет возможности, которые противостоят сознанию. Точно
так же, как Шакти отражает мысли Шивы, так и Айша отражает все мысли-
мые концепции. Подобно Майе, она — пестрая завеса желаний и иллюзий;
если человек следует за ней, он попадает в сеть желаний. Наконец они с Холли
навещают Лео и находят его умирающим.
Захваченная изменчивой игрой настроений и разговоров, Анима почти за-
была о настоящем моменте: именно о Лео, возлюбленном, которого она так
долго ждала. Теперь она узнает в нем возрожденного Калликрата, который
снова находится на краю смерти. Смешанное ею зелье возвращает Лео к жиз-
ни. Как и Исида, она обладает целительной силой.
была о настоящем моменте: именно о Лео, возлюбленном, которого она так
долго ждала. Теперь она узнает в нем возрожденного Калликрата, который
снова находится на краю смерти. Смешанное ею зелье возвращает Лео к жиз-
ни. Как и Исида, она обладает целительной силой.
Затем она видит Устане у постели Лео и пытается прогнать ее, но Устане
отказывается повиноваться. Затем она прижимает три пальца к волосам Устане,
отмечая ее, как Каина, белым знаком. Этому магическому превосходству Устане
должна уступить. Первый вопрос Лео после пробуждения — об Устане, и Айша
лжет: «Она хотела уйти!». Анима может прибегнуть ко лжи, чтобы достичь
своей цели. Она подсказывает мужчине, во что верить, поскольку отстаивает
свою собственную истину и преследует собственные цели, часто противопо-
ложные сознательным намерениям.
отказывается повиноваться. Затем она прижимает три пальца к волосам Устане,
отмечая ее, как Каина, белым знаком. Этому магическому превосходству Устане
должна уступить. Первый вопрос Лео после пробуждения — об Устане, и Айша
лжет: «Она хотела уйти!». Анима может прибегнуть ко лжи, чтобы достичь
своей цели. Она подсказывает мужчине, во что верить, поскольку отстаивает
свою собственную истину и преследует собственные цели, часто противопо-
ложные сознательным намерениям.
Праздник масок животных и Богоявление
В честь выздоровления Льва устраивается пир. Мумии складывают на по-
гребальный костер и зажигают; другие горят, как факелы. В этой удивительной
обстановке дикари играют в игру с сюжетом убийства и захоронением зажи-
во. Внезапно в женщину вселяется демон. Он просит крови черного оленя
и оставляет ее в покое только после того, как получит ее. Затем начинается
танец с масками животных: львов, леопардов, оленей и даже змеиной шкуры,
которую женщина тащит далеко за собой. Леопарду удается привлечь вни-
мание Лео, заманив его в темноту. Это Устане хочет сбежать вместе с ним.
Но Она тут же их обнаруживает. Перед лицом неминуемой смерти Устане
кричит своему врагу, что даже она не получит Лео в мужья в этой жизни.
С этими словами она падает, убитая волей королевы. Лео нападает на крово-
жадную женщину с проклятием. Айша не видит никакого зла в исполнении
своего приговора; она просто устранила препятствие для своей любви. И вот
теперь, рядом с трупом Устане, она впервые предстает перед Лео, «как Венера,
вышедшая из волн, как Галатея, вышедшая из камня, и как благословенный дух
из могилы.» Несмотря на свое внутреннее нежелание, Лео не может избежать
этого колдовства. Кажется, словно вся мужественность у него отнята. Холли
уже наблюдал в себе, как эта женщина разрушает все его моральные чувства.
Точно так же Лео чувствует, что он приносит свою честь в жертву тому, чего
он в конце концов достиг, поскольку Она уже завладела им.
гребальный костер и зажигают; другие горят, как факелы. В этой удивительной
обстановке дикари играют в игру с сюжетом убийства и захоронением зажи-
во. Внезапно в женщину вселяется демон. Он просит крови черного оленя
и оставляет ее в покое только после того, как получит ее. Затем начинается
танец с масками животных: львов, леопардов, оленей и даже змеиной шкуры,
которую женщина тащит далеко за собой. Леопарду удается привлечь вни-
мание Лео, заманив его в темноту. Это Устане хочет сбежать вместе с ним.
Но Она тут же их обнаруживает. Перед лицом неминуемой смерти Устане
кричит своему врагу, что даже она не получит Лео в мужья в этой жизни.
С этими словами она падает, убитая волей королевы. Лео нападает на крово-
жадную женщину с проклятием. Айша не видит никакого зла в исполнении
своего приговора; она просто устранила препятствие для своей любви. И вот
теперь, рядом с трупом Устане, она впервые предстает перед Лео, «как Венера,
вышедшая из волн, как Галатея, вышедшая из камня, и как благословенный дух
из могилы.» Несмотря на свое внутреннее нежелание, Лео не может избежать
этого колдовства. Кажется, словно вся мужественность у него отнята. Холли
уже наблюдал в себе, как эта женщина разрушает все его моральные чувства.
Точно так же Лео чувствует, что он приносит свою честь в жертву тому, чего
он в конце концов достиг, поскольку Она уже завладела им.
Ошеломленный тем, как быстро Лео становится жертвой этого колдовства,
Холли говорит ему, что его грех в конце концов вернется и будет преследовать
его. «И все же искусительница, соблазняющая его на зло, прекраснее дочерей
человеческих.» На пиру, который Она приготовила для Лео и Холли, горы
мумий горят в большом огне. Праздники огня, известные во всех культурах,
изгоняют зло и поощряют возрождение света и увеличение плодородия. [101]
Холли говорит ему, что его грех в конце концов вернется и будет преследовать
его. «И все же искусительница, соблазняющая его на зло, прекраснее дочерей
человеческих.» На пиру, который Она приготовила для Лео и Холли, горы
мумий горят в большом огне. Праздники огня, известные во всех культурах,
изгоняют зло и поощряют возрождение света и увеличение плодородия. [101]
Такие обряды весны мы видим сохранившимися, например, в Цюрихском
празднике Шестизвонье. С кончиной зимы тесно связано Богоявление весны-
божества и ее священное венчание. Старые, застывшие формы растворяются
в огне, превращаясь в новую жизнь. Маскарадные праздники также относятся
к зимним и весенним обрядам в Уре и Шумере, где маски животных сопрово-
ждают богов на священную свадьбу. [102]
празднике Шестизвонье. С кончиной зимы тесно связано Богоявление весны-
божества и ее священное венчание. Старые, застывшие формы растворяются
в огне, превращаясь в новую жизнь. Маскарадные праздники также относятся
к зимним и весенним обрядам в Уре и Шумере, где маски животных сопрово-
ждают богов на священную свадьбу. [102]
В Египте сами боги носят головы животных. Даже сейчас маски животных
и призраков часто используются на зимних празднествах и карнавалах. Фе-
стиваль масок животных, примитивный ритуал, воссоединяет нас с животной
душой, тем самым способствуя обновлению жизни. Таким образом, Анима
проливает свет на темный фон психики. Как Великая Богиня, она также яв-
ляется повелительницей животных. [103]
и призраков часто используются на зимних празднествах и карнавалах. Фе-
стиваль масок животных, примитивный ритуал, воссоединяет нас с животной
душой, тем самым способствуя обновлению жизни. Таким образом, Анима
проливает свет на темный фон психики. Как Великая Богиня, она также яв-
ляется повелительницей животных. [103]
Страсть одержимой женщины к черной оленьей крови напоминает о кро-
вавом опьянении, охватывавшем греческих женщин, почитающих Диониса.
Бог в обличье козленка был расчленен, а менады (его последовательницы)
разорвали на части молодых козлят и выпили их кровь. Здесь прорвалась
первобытная, дикая, экстатическая природа, подавляемая патриархальным
обществом. Достойные Афинские Матроны, охваченные кровавым опьяне-
нием, носились по лесу до тех пор, пока, измученные и затем обновленные,
не возвращались в тесноту своих жилищ. В танце масок животных снова
проявляется звериный аспект бессознательного. Как игра дикарей, однако,
она не затрагивает героев, но заканчивается, не будучи истолкованной. Тем
не менее, это сила, которую нельзя игнорировать, с которой нужно найти
связь, если вы хотите, чтобы поиски увенчались успехом. Как и в сказках,
именно животные часто помогают борющимся людям решить, казалось бы,
невыполнимую задачу. Шаман должен выучить язык животных, чтобы со-
вершить свое путешествие на небеса и в преисподнюю. В этом поиске он дол-
жен превратиться в животное, подражая голосам животных и надевая маски
животных, перья и шкуры [104]
вавом опьянении, охватывавшем греческих женщин, почитающих Диониса.
Бог в обличье козленка был расчленен, а менады (его последовательницы)
разорвали на части молодых козлят и выпили их кровь. Здесь прорвалась
первобытная, дикая, экстатическая природа, подавляемая патриархальным
обществом. Достойные Афинские Матроны, охваченные кровавым опьяне-
нием, носились по лесу до тех пор, пока, измученные и затем обновленные,
не возвращались в тесноту своих жилищ. В танце масок животных снова
проявляется звериный аспект бессознательного. Как игра дикарей, однако,
она не затрагивает героев, но заканчивается, не будучи истолкованной. Тем
не менее, это сила, которую нельзя игнорировать, с которой нужно найти
связь, если вы хотите, чтобы поиски увенчались успехом. Как и в сказках,
именно животные часто помогают борющимся людям решить, казалось бы,
невыполнимую задачу. Шаман должен выучить язык животных, чтобы со-
вершить свое путешествие на небеса и в преисподнюю. В этом поиске он дол-
жен превратиться в животное, подражая голосам животных и надевая маски
животных, перья и шкуры [104]
Когда Устане, приняв облик леопарда, матери дерущихся кошек, снова пы-
тается добраться до своего возлюбленного, она сталкивается с Ее ревнивой
бдительностью. Айша уже пометила Устане знак на лбу, тем самым обозначив
ее судьбу. Таким образом, Устане становится козлом отпущения и жертвенным
животным. Не желая добровольно расстаться с Лео, она просто уничтожена
своим соперником. В случае Аменарту и Джесс верность супругу и уважение
к универсальным моральным законам приводили к принесению в жертву лю-
бимого объекта и внутренней истины. Теперь она наносит ответный удар и уби-
вает Устане. Поступая таким образом, Айша препятствует осуществлению ее
желаний. Устане предсказала, что Она не достигнет в этой жизни своей цели
единения с возлюбленным. Устане представляет собой другое, более темное,
земное проявление Великой Богини. Айша также должна в конце концов до-
стичь Земли, крови, эмоций, земной реальности. Убив Устане, она отделяет
себя, через чувство вины, от этой почвы. Как богиня и Анима, она отрицает
свою темную, инстинктивную сторону. Другими словами, Анима не должна
устранять женщину.
тается добраться до своего возлюбленного, она сталкивается с Ее ревнивой
бдительностью. Айша уже пометила Устане знак на лбу, тем самым обозначив
ее судьбу. Таким образом, Устане становится козлом отпущения и жертвенным
животным. Не желая добровольно расстаться с Лео, она просто уничтожена
своим соперником. В случае Аменарту и Джесс верность супругу и уважение
к универсальным моральным законам приводили к принесению в жертву лю-
бимого объекта и внутренней истины. Теперь она наносит ответный удар и уби-
вает Устане. Поступая таким образом, Айша препятствует осуществлению ее
желаний. Устане предсказала, что Она не достигнет в этой жизни своей цели
единения с возлюбленным. Устане представляет собой другое, более темное,
земное проявление Великой Богини. Айша также должна в конце концов до-
стичь Земли, крови, эмоций, земной реальности. Убив Устане, она отделяет
себя, через чувство вины, от этой почвы. Как богиня и Анима, она отрицает
свою темную, инстинктивную сторону. Другими словами, Анима не должна
устранять женщину.
И все же «соблазнительница была прекраснее дочерей человеческих!». Не-
преодолимая сила, исходящая от нее, разрушает не только личность мужчины,
но и его моральную позицию, а, следовательно, и его самоуважение. Если некая
женщина провоцирует такую моральную опасность, она делает это только по-
тому, что на нее проецируется мужская Анима. «Прекраснее дочерей челове-
ческих» — эти слова напоминают нам о сынах Божьих, которые спустились
с небес к дочерям человеческим. [105]
преодолимая сила, исходящая от нее, разрушает не только личность мужчины,
но и его моральную позицию, а, следовательно, и его самоуважение. Если некая
женщина провоцирует такую моральную опасность, она делает это только по-
тому, что на нее проецируется мужская Анима. «Прекраснее дочерей челове-
ческих» — эти слова напоминают нам о сынах Божьих, которые спустились
с небес к дочерям человеческим. [105]
Айша — сама для себя закон. Ее естественная воля настолько сильна, что
она бросает вызов всему человеческому существу, чтобы посвятить себя реали-
зации ее цели. Ее воля также настолько безжалостна, что не признает никакого
преступления. Великая Богиня не признает нравственности в мужском патри-
архальном смысле. Поэтому мужчина вполне обоснованно боится одержимо-
сти Анимой. Ее соблазны должны были ослепить его от ее безжалостности.
Самые большие моральные усилия требуются для того, чтобы противостоять
необоснованным требованиям Анимы. Человек должен настойчиво выполнять
свои обязанности, когда он чувствует себя подавленным своими желаниями
любви и жизни. Жажда жизни, которая прорывается из его бессознательного,
должна постоянно сталкиваться с сознательными ценностями и стандартами.
она бросает вызов всему человеческому существу, чтобы посвятить себя реали-
зации ее цели. Ее воля также настолько безжалостна, что не признает никакого
преступления. Великая Богиня не признает нравственности в мужском патри-
архальном смысле. Поэтому мужчина вполне обоснованно боится одержимо-
сти Анимой. Ее соблазны должны были ослепить его от ее безжалостности.
Самые большие моральные усилия требуются для того, чтобы противостоять
необоснованным требованиям Анимы. Человек должен настойчиво выполнять
свои обязанности, когда он чувствует себя подавленным своими желаниями
любви и жизни. Жажда жизни, которая прорывается из его бессознательного,
должна постоянно сталкиваться с сознательными ценностями и стандартами.
Он должен попытаться найти баланс — терпимый для всей его личности —
между бессознательными импульсами и сознательной моралью. Это вопрос
расширения личности и принятия сознательной ответственности, сознательного
изменения прежней тенденции позволять себе плыть по течению или закры-
вать глаза, чтобы не видеть того, что ты делаешь на самом деле. Стоя рядом
с трупом Устане, Айша нараспев произносит:
между бессознательными импульсами и сознательной моралью. Это вопрос
расширения личности и принятия сознательной ответственности, сознательного
изменения прежней тенденции позволять себе плыть по течению или закры-
вать глаза, чтобы не видеть того, что ты делаешь на самом деле. Стоя рядом
с трупом Устане, Айша нараспев произносит:
«- В пустыне жизни есть только один совершенный цветок.
Этот цветок — Любовь!
В туманах наших странствий есть только одна неподвижная звезда.
Эта звезда — Любовь!
В нашей отчаянной ночи есть только одна надежда.
Эта надежда и есть Любовь!
Все остальное — ложь. Все остальное — это тень, движущаяся по воде.
Все остальное — ветер и суета.»
И она делает вывод:
«- Мы будем увенчаны диадемой королей.
Поклонение и удивление поразило все народы мира
Ослепленные падут перед нашей красотой и нашей мощью
Во все времена будет греметь наше величие.»
Из-за того, что Лео влюбляется в нее (несмотря на убийство), ее опьяне-
ние своей победой чрезвычайно возрастает до фантазии о мировом господстве.
В ужасе Холли и Лео пытаются просветить ее относительно фактов внешней
реальности и дать понять, что ее «взрывные методы» были бы неприемлемы
в Англии. Но она просто смеется, утверждая, что стоит выше любого челове-
ческого закона. В подавляющем и отталкивающем смысле она чрезвычайно
собственническая. Это чувство собственности имеет много корней, которые
мы должны исследовать, поскольку опьянение властью — это великая опас-
ность, исходящая от бессознательного, которое нападает на индивидов. Как
женская сторона, как эмоция и иррациональная сила, Анима подавляется со-
знанием мужчины, которое стремится к тому, что полезно, разумно и раци-
онально. Но естественное и фундаментальное притязание Анимы на жизнь
становится огромным и невыносимым, потому что природа, любовь и эмоции
пренебрегаются.
ние своей победой чрезвычайно возрастает до фантазии о мировом господстве.
В ужасе Холли и Лео пытаются просветить ее относительно фактов внешней
реальности и дать понять, что ее «взрывные методы» были бы неприемлемы
в Англии. Но она просто смеется, утверждая, что стоит выше любого челове-
ческого закона. В подавляющем и отталкивающем смысле она чрезвычайно
собственническая. Это чувство собственности имеет много корней, которые
мы должны исследовать, поскольку опьянение властью — это великая опас-
ность, исходящая от бессознательного, которое нападает на индивидов. Как
женская сторона, как эмоция и иррациональная сила, Анима подавляется со-
знанием мужчины, которое стремится к тому, что полезно, разумно и раци-
онально. Но естественное и фундаментальное притязание Анимы на жизнь
становится огромным и невыносимым, потому что природа, любовь и эмоции
пренебрегаются.
Еще один корень жадности Айши к власти кроется в обстоятельствах са-
мого Хаггарда. Всего в девятнадцать лет он стал секретарем высших органов
власти в Африке. Куда бы он ни шел со своими начальниками, они получали
королевские почести. В двадцать один год он стал верховным судьей. Несмотря
на все это, он сохранил свой человеческий, христианский характер. С одной
стороны, будучи обычным английским гражданином, он тем не менее был почти
королем как среди черных, так и среди белых. Однако, вернувшись в Англию,
он должен был вести себя так, словно внутри у него ничего не изменилось.
Власть, которой он обладал, перешла к бессознательному, к Аниме. Третий
корень ее высшей силы — это ее купание в огне жизни, где она стала единым
целым с творческой динамикой бессознательного. Корона, которую она обеща-
ет своему возлюбленному, — это корона целостности, символ Самости. [106]
мого Хаггарда. Всего в девятнадцать лет он стал секретарем высших органов
власти в Африке. Куда бы он ни шел со своими начальниками, они получали
королевские почести. В двадцать один год он стал верховным судьей. Несмотря
на все это, он сохранил свой человеческий, христианский характер. С одной
стороны, будучи обычным английским гражданином, он тем не менее был почти
королем как среди черных, так и среди белых. Однако, вернувшись в Англию,
он должен был вести себя так, словно внутри у него ничего не изменилось.
Власть, которой он обладал, перешла к бессознательному, к Аниме. Третий
корень ее высшей силы — это ее купание в огне жизни, где она стала единым
целым с творческой динамикой бессознательного. Корона, которую она обеща-
ет своему возлюбленному, — это корона целостности, символ Самости. [106]
Теперь следует зловещая сцена. Айша ведет обоих мужчин к мумии Кал-
ликрата, чтобы продемонстрировать Лео перед этим изображением свою
двухтысячелетнюю любовь. Затем она уничтожает труп. Благодаря этой кон-
фронтации с Калликратом Лео осознает, что вековая драма повторяется, что
его жизнь имитирует архетипическое событие. Образ Калликрата, раненого
в бок и оплакиваемого богиней, напоминает одного из предшественников Пье-
ты, матери-богини Малой Азии, которая оплакивает смерть своего сына-лю-
бовника, которого она должна была бы ежегодно приносить в жертву. Это
драма великой матери, которая никогда не позволяет своему сыну вырасти,
потому что хочет сохранить всю власть. Она любит его как ребенка и юношу,
как свое творение. Когда он сопротивляется ей, чтобы вырасти, она убивает
его в гневе. Однако теперь, когда возлюбленный Сын воскрес, святой брак
должен быть отпразднован. Лео связан уже не с матерью-женой, а с сестрой-
возлюбленной. Чтобы соединиться, как равный, с богиней, он должен превра-
титься в полубога, купаясь в огне жизни. Холли, с другой стороны, откажется
от такого продления жизни, так как иначе он мучил бы себя тысячелетиями,
тоскуя по Айше.
ликрата, чтобы продемонстрировать Лео перед этим изображением свою
двухтысячелетнюю любовь. Затем она уничтожает труп. Благодаря этой кон-
фронтации с Калликратом Лео осознает, что вековая драма повторяется, что
его жизнь имитирует архетипическое событие. Образ Калликрата, раненого
в бок и оплакиваемого богиней, напоминает одного из предшественников Пье-
ты, матери-богини Малой Азии, которая оплакивает смерть своего сына-лю-
бовника, которого она должна была бы ежегодно приносить в жертву. Это
драма великой матери, которая никогда не позволяет своему сыну вырасти,
потому что хочет сохранить всю власть. Она любит его как ребенка и юношу,
как свое творение. Когда он сопротивляется ей, чтобы вырасти, она убивает
его в гневе. Однако теперь, когда возлюбленный Сын воскрес, святой брак
должен быть отпразднован. Лео связан уже не с матерью-женой, а с сестрой-
возлюбленной. Чтобы соединиться, как равный, с богиней, он должен превра-
титься в полубога, купаясь в огне жизни. Холли, с другой стороны, откажется
от такого продления жизни, так как иначе он мучил бы себя тысячелетиями,
тоскуя по Айше.
Храм Истины
На следующее утро они отправляются к Огню жизни. Они пересекают го-
род руин и вечером достигают храма, в котором проводят ночь. Внутри храма,
в центре двора, на вершине кубической скалы, на которой покоится большая
сфера из черного камня, они находят колоссальную статую. Эта крылатая фи-
гура обнаженной женщины, если не считать лица, скрытого вуалью. Ниже над-
пись гласит: «неужели нет человека, который опустит мою вуаль и посмотрит
на мое лицо, ибо оно очень красиво? Тому, кто опустит мою вуаль я достанусь,
и дам ему мир, и желанных детей познания и добрых дел.» И голос воскликнул:
«Хотя все ищущие тебя желают тебя, смотри! Девственна ты, и девственна
будешь до скончания века. Нет мужчины, рожденного от женщины, который
мог бы снять с тебя покрывало и остаться в живых. Только смертью можно
опустить завесу твою, истина!» Эти слова напоминают о богине [107] которая,
как ранняя Великая Богиня, также владела ключами к загробному миру, таким
образом, охватывая оба аспекта, жизнь и смерть. Здесь, в начале великого
приключения, которое Калликрат не смог осилить, мы видим Холли и Лео,
столкнувшихся с истиной, с образом и символом, который должен подгото-
вить их к спуску к Огню жизни. В Священном закрытом дворе храма на Кубе
и сфере стоит обнаженная крылатая фигура. Во-первых, это голая истина тела,
человеческой природы как таковой. Однако это не только тело, но, как сви-
детельствуют крылья, и душа. Здесь больше не правит сфинкс, потому что
она сбросила тело животного. Человеческая реальность указывает за пределы
себя на духовную сферу: Анима — это ангел, посланник из воздуха, который
едва касается земли и всегда готов лететь в другие сферы. Мы также можем
рассматривать темную сферу как земную, а фигуру — как Anima mundi, или
«душу земли». Видимая только в ее обнаженном теле, как материя, фигура
завуалирована в значении ее более глубокого смысла. Только после смерти она
открывает свое лицо, только когда переносит человеческое существо в мир духа
и смысла, в котором она участвует.
род руин и вечером достигают храма, в котором проводят ночь. Внутри храма,
в центре двора, на вершине кубической скалы, на которой покоится большая
сфера из черного камня, они находят колоссальную статую. Эта крылатая фи-
гура обнаженной женщины, если не считать лица, скрытого вуалью. Ниже над-
пись гласит: «неужели нет человека, который опустит мою вуаль и посмотрит
на мое лицо, ибо оно очень красиво? Тому, кто опустит мою вуаль я достанусь,
и дам ему мир, и желанных детей познания и добрых дел.» И голос воскликнул:
«Хотя все ищущие тебя желают тебя, смотри! Девственна ты, и девственна
будешь до скончания века. Нет мужчины, рожденного от женщины, который
мог бы снять с тебя покрывало и остаться в живых. Только смертью можно
опустить завесу твою, истина!» Эти слова напоминают о богине [107] которая,
как ранняя Великая Богиня, также владела ключами к загробному миру, таким
образом, охватывая оба аспекта, жизнь и смерть. Здесь, в начале великого
приключения, которое Калликрат не смог осилить, мы видим Холли и Лео,
столкнувшихся с истиной, с образом и символом, который должен подгото-
вить их к спуску к Огню жизни. В Священном закрытом дворе храма на Кубе
и сфере стоит обнаженная крылатая фигура. Во-первых, это голая истина тела,
человеческой природы как таковой. Однако это не только тело, но, как сви-
детельствуют крылья, и душа. Здесь больше не правит сфинкс, потому что
она сбросила тело животного. Человеческая реальность указывает за пределы
себя на духовную сферу: Анима — это ангел, посланник из воздуха, который
едва касается земли и всегда готов лететь в другие сферы. Мы также можем
рассматривать темную сферу как земную, а фигуру — как Anima mundi, или
«душу земли». Видимая только в ее обнаженном теле, как материя, фигура
завуалирована в значении ее более глубокого смысла. Только после смерти она
открывает свое лицо, только когда переносит человеческое существо в мир духа
и смысла, в котором она участвует.
Темная сфера, однако, есть также Великая округлость, всеохватывающее
целое, ставшее видимым, Самость с его темной стороны, покоящееся на ку-
бической скале, символизирующей его реализацию в мире. Крылатая фигура,
обращенная к человеку, является одновременно богиней и душой, истиной
мира и истиной этого индивидуального человеческого существа, посредником
между реальностью земли и царством духа. Здесь, во внутреннем святилище
древнего храма, в городе сердца, стоит статуя, указывающая за пределы вре-
мени, за границы того, что было достигнуто. На мгновение значение Анимы
становится прозрачным.
целое, ставшее видимым, Самость с его темной стороны, покоящееся на ку-
бической скале, символизирующей его реализацию в мире. Крылатая фигура,
обращенная к человеку, является одновременно богиней и душой, истиной
мира и истиной этого индивидуального человеческого существа, посредником
между реальностью земли и царством духа. Здесь, во внутреннем святилище
древнего храма, в городе сердца, стоит статуя, указывающая за пределы вре-
мени, за границы того, что было достигнуто. На мгновение значение Анимы
становится прозрачным.
Она — внутренняя Истина, непосредственная реальность души; как посред-
ник она указывает путь к богам, к изначальным образам и к смыслу. Сестра
райского змея, она хотела бы соблазнить человека, чтобы он не только познал
добро и зло, но и познал истину того, что он сам есть в понятиях добра и зла.
Однако ценой и условием признания всей истины — не только физической ре-
альности, но и осмысленности — является, как в Эдемском саду, смерть. «Та-
кому-следует-повиноваться» — это живая истина, которую человек переживает
в мандале сердца. Она — изменчивая игра его противоречивых, субъективных
эмоций, которые могут действовать как принуждения и среди которых он ча-
сто теряется. Он чувствует себя соблазненным, очарованным, отталкиваемым
ник она указывает путь к богам, к изначальным образам и к смыслу. Сестра
райского змея, она хотела бы соблазнить человека, чтобы он не только познал
добро и зло, но и познал истину того, что он сам есть в понятиях добра и зла.
Однако ценой и условием признания всей истины — не только физической ре-
альности, но и осмысленности — является, как в Эдемском саду, смерть. «Та-
кому-следует-повиноваться» — это живая истина, которую человек переживает
в мандале сердца. Она — изменчивая игра его противоречивых, субъективных
эмоций, которые могут действовать как принуждения и среди которых он ча-
сто теряется. Он чувствует себя соблазненным, очарованным, отталкиваемым
своими собственными бездонными возможностями иррациональности и тоски.
Если раньше человек был лишь пассивной жертвой своего состояния, то те-
Если раньше человек был лишь пассивной жертвой своего состояния, то те-
перь он может видеть, что происходит, и ценить то, что с ним происходит.
То, что было передано из прошлого, религия и философия, обретает смысл,
хотя Холли и не знает, во что верить. Мысли и эмоции напоминают плыву-
щие облака, которые постоянно меняются и передают несколько обманчивые
значения. Добро и зло становятся относительными. Реальна внешняя среда,
в которой человек чувствует себя неизбежно пойманным в ловушку, как в ка-
менных стенах Коры. Столь же реальны и влечения, которые берут начало
в Аниме и представляют собой изменчивую, радужную, внутреннюю, мгно-
венную истину, в противоположность внешней реальности.
То, что было передано из прошлого, религия и философия, обретает смысл,
хотя Холли и не знает, во что верить. Мысли и эмоции напоминают плыву-
щие облака, которые постоянно меняются и передают несколько обманчивые
значения. Добро и зло становятся относительными. Реальна внешняя среда,
в которой человек чувствует себя неизбежно пойманным в ловушку, как в ка-
менных стенах Коры. Столь же реальны и влечения, которые берут начало
в Аниме и представляют собой изменчивую, радужную, внутреннюю, мгно-
венную истину, в противоположность внешней реальности.
В то время как Она есть истина, человек находит ее в Коре, в своем сердце,
Она еще не трансцендентная истина, как она проявляется в завуалированной/
открытой Храмовой фигуре. Подчиненная субъективным желаниям и жажде
власти, она хочет обладания, не важно за чей счет. Она становится похожа
на торнадо, который уничтожает все препятствия на своем пути.
Она еще не трансцендентная истина, как она проявляется в завуалированной/
открытой Храмовой фигуре. Подчиненная субъективным желаниям и жажде
власти, она хочет обладания, не важно за чей счет. Она становится похожа
на торнадо, который уничтожает все препятствия на своем пути.
Но и в Айше появляются знаки, указывающие на высшую истину. «Как
Венера из волн, как Галатея из камня, как блаженный дух из могилы», — так
и она выходит из своего темного плаща, и ее присутствие сопровождается бла-
гоуханием и серебряными колокольчиками ее смеха. Во время празднования
Богоявления повседневная реальность и материя преобразуются в божествен-
ное присутствие. Конкретность духовного присутствия, истина, подлежащая
раскрытию, уже существуют в форме предчувствия. Путь к его реализации
лежит через смерть. Предзнаменования смерти стали многочисленными. В ви-
дении Холли увидел смерть молодой пары; дух умершего отца Иова явился
ему, чтобы объявить о его ранней смерти. И более всего дурные предзнаме-
нования проявились в Айше, с тех пор как она убила Устане.
Венера из волн, как Галатея из камня, как блаженный дух из могилы», — так
и она выходит из своего темного плаща, и ее присутствие сопровождается бла-
гоуханием и серебряными колокольчиками ее смеха. Во время празднования
Богоявления повседневная реальность и материя преобразуются в божествен-
ное присутствие. Конкретность духовного присутствия, истина, подлежащая
раскрытию, уже существуют в форме предчувствия. Путь к его реализации
лежит через смерть. Предзнаменования смерти стали многочисленными. В ви-
дении Холли увидел смерть молодой пары; дух умершего отца Иова явился
ему, чтобы объявить о его ранней смерти. И более всего дурные предзнаме-
нования проявились в Айше, с тех пор как она убила Устане.
Переход
На следующее утро они отправляются в путь еще до рассвета и достигают
кратера вулкана, который возвышается перед ними отвесной каменной стеной.
кратера вулкана, который возвышается перед ними отвесной каменной стеной.
Здесь они оставляют позади всех слуг. Только Иов умоляет, чтобы ему позво-
лили проводить их. Айша соглашается и заставляет его нести большую доску.
Они приходят к расщелине в скалах, естественной пещере, через которую они
достигают пропасти внутри.
лили проводить их. Айша соглашается и заставляет его нести большую доску.
Они приходят к расщелине в скалах, естественной пещере, через которую они
достигают пропасти внутри.
Этот путь не был прорублен человеческими руками в древних скалах вул-
кана. Он был создан самой природой, либо землетрясением, либо вспышками
молний. Извержения либо самой внутренней огненной природы, либо косми-
ческих энергий были в действии. Герои вступают в это очень древнее скальное
образование — а именно, в глубочайшее основание бытия — следуя по пути,
образованному природными силами.
кана. Он был создан самой природой, либо землетрясением, либо вспышками
молний. Извержения либо самой внутренней огненной природы, либо косми-
ческих энергий были в действии. Герои вступают в это очень древнее скальное
образование — а именно, в глубочайшее основание бытия — следуя по пути,
образованному природными силами.
Этот путь не может быть найден и пройден без страданий, так как к глубине
души можно приблизиться только через огромные потрясения. Скалистый
выступ, протянувшийся через пропасть до середины кратера, дрожит в над-
вигающейся буре. Путешественники должны пересечь этот скалистый мост,
который выступает в то, что кажется пустотой. Кажется, что они висят меж-
ду небом и землей посреди темной, бушующей бури, которая кружит облака
и испарения вокруг них. Внезапный порыв ветра уносит темное пальто Айши
в пустоту. Без ее темного покрывала белая фигура кажется «призраком, ска-
чущим к глубинам». Достигнув начала уступа, они цепляются за дрожащую
скалу в полной темноте. Здесь они должны ждать, пока луч заходящего солн-
ца не пробьется сквозь трещину в противоположной скалистой стене; в этой
узкой световой шахте они смогут увидеть вход во внутренний кратер.
души можно приблизиться только через огромные потрясения. Скалистый
выступ, протянувшийся через пропасть до середины кратера, дрожит в над-
вигающейся буре. Путешественники должны пересечь этот скалистый мост,
который выступает в то, что кажется пустотой. Кажется, что они висят меж-
ду небом и землей посреди темной, бушующей бури, которая кружит облака
и испарения вокруг них. Внезапный порыв ветра уносит темное пальто Айши
в пустоту. Без ее темного покрывала белая фигура кажется «призраком, ска-
чущим к глубинам». Достигнув начала уступа, они цепляются за дрожащую
скалу в полной темноте. Здесь они должны ждать, пока луч заходящего солн-
ца не пробьется сквозь трещину в противоположной скалистой стене; в этой
узкой световой шахте они смогут увидеть вход во внутренний кратер.
На краю кратера лежит плоский камень, балансирующий, как монета, нена-
дежно положенная на край стакана с водой. Они кладут доску, которую нес
Иов, поперек этого камня. Перейдя по этому шаткому мосту, они достигают
внутреннего кратера. Иов, последний, кто осмелился пересечь границу, по-
скользнулся. Хватка Холли не дает ему исчезнуть в глубине.
дежно положенная на край стакана с водой. Они кладут доску, которую нес
Иов, поперек этого камня. Перейдя по этому шаткому мосту, они достигают
внутреннего кратера. Иов, последний, кто осмелился пересечь границу, по-
скользнулся. Хватка Холли не дает ему исчезнуть в глубине.
Этот ужасный переход ведет их к еще большим глубинам, в то время как
бури и тучи бушуют вокруг них. Этот опыт напоминает опыт Фауста Гете, ког-
да он спускается к «матерям». Герои захвачены бурями духа, и никто не знает,
приведет ли этот путь к смерти или к возрождению. Этот ненадежный пере-
ход через заметный выступ между небом и землей выражает большие риски,
с которыми человек сталкивается, входя в полную незащищенность, силы
бессознательного. Простого возврата быть не может. Здесь, посреди бушую-
щей бури, Анима являет себя как дух. Подобно свету, она единственная, кто
знает о пути. Только она обладает той самоуверенностью, которая знает, ког-
да нужно ждать или действовать, чтобы достичь цели, известной только ей.
Только она знает, что будет мгновение, когда путь станет видимым, когда луч
света упадет, подобно режущему мечу, в темноту и через бездну: мгновение
интуитивного прозрения.
бури и тучи бушуют вокруг них. Этот опыт напоминает опыт Фауста Гете, ког-
да он спускается к «матерям». Герои захвачены бурями духа, и никто не знает,
приведет ли этот путь к смерти или к возрождению. Этот ненадежный пере-
ход через заметный выступ между небом и землей выражает большие риски,
с которыми человек сталкивается, входя в полную незащищенность, силы
бессознательного. Простого возврата быть не может. Здесь, посреди бушую-
щей бури, Анима являет себя как дух. Подобно свету, она единственная, кто
знает о пути. Только она обладает той самоуверенностью, которая знает, ког-
да нужно ждать или действовать, чтобы достичь цели, известной только ей.
Только она знает, что будет мгновение, когда путь станет видимым, когда луч
света упадет, подобно режущему мечу, в темноту и через бездну: мгновение
интуитивного прозрения.
При столкновении с такой пропастью, которая разделяет внешнее и вну-
треннее, требуется большая осторожность и все мужественное бесстрашие,
чтобы рискнуть перейти и полностью отречься от внешнего мира.
треннее, требуется большая осторожность и все мужественное бесстрашие,
чтобы рискнуть перейти и полностью отречься от внешнего мира.
Когда в нашем внутреннем путешествии мы встречаемся с кажущимися
непреодолимыми трудностями, когда разум терпит неудачу, тогда мы полно-
стью зависим от света изнутри, от советов, предостережений и объяснений
в наших снах. Анима, которая раньше казалась чистым обольщением, теперь
может проявить себя как полезный свет. Переход возможен только потому,
что Иов несет доску так же, как Симон нес крест, или Аттис — ель. Он —
человеческий аспект, который берет на себя крест и смерть. Когда герой ищет
новый путь, бремя человеческого эго становится тяжелым. И все же эта на-
грузка, эта кажущаяся невозможной ситуация в конце концов перекидывает
мост через пропасть, так что достигается внутренний центр, тайна жизни.
Неразрешимая проблема становится мостом между кажущимися противо-
положностями.
непреодолимыми трудностями, когда разум терпит неудачу, тогда мы полно-
стью зависим от света изнутри, от советов, предостережений и объяснений
в наших снах. Анима, которая раньше казалась чистым обольщением, теперь
может проявить себя как полезный свет. Переход возможен только потому,
что Иов несет доску так же, как Симон нес крест, или Аттис — ель. Он —
человеческий аспект, который берет на себя крест и смерть. Когда герой ищет
новый путь, бремя человеческого эго становится тяжелым. И все же эта на-
грузка, эта кажущаяся невозможной ситуация в конце концов перекидывает
мост через пропасть, так что достигается внутренний центр, тайна жизни.
Неразрешимая проблема становится мостом между кажущимися противо-
положностями.
Балансирующий камень парит на краю кратера таким образом, что кажется,
это противоречит его весу. Хаггард замечает, что это может быть Леднико-
вый камень, который танцует на узком гребне. Этот камень, на который они
приземляются, является местом противоречий, где противоположности пара-
доксально соприкасаются друг с другом.
это противоречит его весу. Хаггард замечает, что это может быть Леднико-
вый камень, который танцует на узком гребне. Этот камень, на который они
приземляются, является местом противоречий, где противоположности пара-
доксально соприкасаются друг с другом.
В своей книге «Шаманизм» Мирча Элиаде описывает, как вышеназванная
ситуация относится к «комплексу трудного перехода»: почти невидимый вход
в скалы, узкий проход, опасный, почти невозможный переход через бездну
по тропе, на которую «ступают только духи и мертвецы». Он добавляет, од-
нако, что немногие живые люди осмеливаются совершить этот переход: ша-
ман во время экстаза, герой через свою силу и мужество, посвященный через
ритуальное умирание и возрождение, или старый мудрец. [108]
ситуация относится к «комплексу трудного перехода»: почти невидимый вход
в скалы, узкий проход, опасный, почти невозможный переход через бездну
по тропе, на которую «ступают только духи и мертвецы». Он добавляет, од-
нако, что немногие живые люди осмеливаются совершить этот переход: ша-
ман во время экстаза, герой через свою силу и мужество, посвященный через
ритуальное умирание и возрождение, или старый мудрец. [108]
Элиаде приводит слова Кумарасвами о том, что это парадоксальное пере-
сечение может быть достигнуто только тогда, когда человек выходит за преде-
лы кажущейся дихотомии. Шаман, преодолевший эту трудность, доказывает,
что он — дух, а не обычный человек. Он стремится восстановить изначальное
состояние, когда человеческий и сверхчеловеческий уровни еще не были раз-
делены, изначальную целостность космоса. [109] Элиаде также описывает
путешествие в ад, в отличие от восхождения на небеса. Спуск в преисподнюю,
куда более трудный, описывался крайне редко.
сечение может быть достигнуто только тогда, когда человек выходит за преде-
лы кажущейся дихотомии. Шаман, преодолевший эту трудность, доказывает,
что он — дух, а не обычный человек. Он стремится восстановить изначальное
состояние, когда человеческий и сверхчеловеческий уровни еще не были раз-
делены, изначальную целостность космоса. [109] Элиаде также описывает
путешествие в ад, в отличие от восхождения на небеса. Спуск в преисподнюю,
куда более трудный, описывался крайне редко.
Потанин представляет себе это как долгое путешествие на юг через горный
хребет к железной горе, которая касается неба и на которую взбирается шаман.
хребет к железной горе, которая касается неба и на которую взбирается шаман.
С другой стороны, он находит вход в преисподнюю, трубу земли, как дым,
выходящий из жилища человека. По тонкому, как волос, мосту, минуя скелеты
и сцены из ада, он достигает Эрлик-хана, повелителя подземного мира. [110]
выходящий из жилища человека. По тонкому, как волос, мосту, минуя скелеты
и сцены из ада, он достигает Эрлик-хана, повелителя подземного мира. [110]
Герои путешествуют по древнему, архетипическому пути, который ведет
к мертвым, к предкам и к богам. В том месте, куда они стремятся, Лео должен
соединиться с Айшей. Дух с душой. Трудный путь соответствует сложности
задачи. Переход в новое состояние требует взвешенного равновесия между про-
тивоположностями, равновесия, нарушаемого Иовом, который своим страхом
ставит под угрозу других. Сила и мастерство Холли спасают его. Иов ставит
под угрозу предприятие из-за своей жесткости и боязни всего незнакомого;
к мертвым, к предкам и к богам. В том месте, куда они стремятся, Лео должен
соединиться с Айшей. Дух с душой. Трудный путь соответствует сложности
задачи. Переход в новое состояние требует взвешенного равновесия между про-
тивоположностями, равновесия, нарушаемого Иовом, который своим страхом
ставит под угрозу других. Сила и мастерство Холли спасают его. Иов ставит
под угрозу предприятие из-за своей жесткости и боязни всего незнакомого;
чрезмерно узкое, протестантское, традиционное отношение ставит под угрозу
Хаггарда. Для узколобого человека, чье эго приковано к повседневному миру,
такой путь непроходим. Он требует вмешательства трансперсональной, архе-
типической фигуры, героя или мудреца.
Хаггарда. Для узколобого человека, чье эго приковано к повседневному миру,
такой путь непроходим. Он требует вмешательства трансперсональной, архе-
типической фигуры, героя или мудреца.
Теперь путешественники спускаются в кратер и достигают каменного зала,
где Нут, мудрый старец, учитель Анимы, умер отшельником две тысячи лет
назад. Один из его зубов остался. Этот белый зуб, который сохранился на про-
тяжении всего времени, подобен семени Ян в Инь в китайской космологии,
семени света во тьме. Нут, подлинный мудрый старец, стоит за Анимой. Своим
интеллектом Холли олицетворяет лишь малую часть человеческой мудрости,
персонифицированную Нутом.
где Нут, мудрый старец, учитель Анимы, умер отшельником две тысячи лет
назад. Один из его зубов остался. Этот белый зуб, который сохранился на про-
тяжении всего времени, подобен семени Ян в Инь в китайской космологии,
семени света во тьме. Нут, подлинный мудрый старец, стоит за Анимой. Своим
интеллектом Холли олицетворяет лишь малую часть человеческой мудрости,
персонифицированную Нутом.
Анима получила свое знание от архетипа мудрого старца. Через него при-
ходит ее сила. Он показал ей путь к тайне жизни, но также предупредил ее,
как Бог предупредил Еву в раю о плодах познания. Айша, однако, не была бы
дочерью Евы, если бы была довольна этим знанием. Она должна проверить
это на себе. Как дочь старика, она превращает его грозное знание в опасное,
запрещенное Богом действие.
ходит ее сила. Он показал ей путь к тайне жизни, но также предупредил ее,
как Бог предупредил Еву в раю о плодах познания. Айша, однако, не была бы
дочерью Евы, если бы была довольна этим знанием. Она должна проверить
это на себе. Как дочь старика, она превращает его грозное знание в опасное,
запрещенное Богом действие.
Обновление жизни Анимой не останавливается на голове, на накоплении
знаний. Она охватывает все человеческое существо, даже его бессознательные
функции, которые не подчиняются воле. Если человек, побуждаемый Ани-
мой, пытается перевести свои мысли в действие, они становятся конкретными
и реальными. Если он чувствует ответственность за свои мысли, он становится
осторожным.
знаний. Она охватывает все человеческое существо, даже его бессознательные
функции, которые не подчиняются воле. Если человек, побуждаемый Ани-
мой, пытается перевести свои мысли в действие, они становятся конкретными
и реальными. Если он чувствует ответственность за свои мысли, он становится
осторожным.
Если он действует с сознательным чувством ответственности, он может
стать мудрым. Нут мертв, и она присвоила его тайну. Она владеет «силами,
которые действуют подобно электричеству.» Потому как это часть скрытого
огня жизни, она становится опасной, как внезапные мощные вспышки молнии,
импульсивно побуждая человека действовать, прежде чем он сможет подумать.
стать мудрым. Нут мертв, и она присвоила его тайну. Она владеет «силами,
которые действуют подобно электричеству.» Потому как это часть скрытого
огня жизни, она становится опасной, как внезапные мощные вспышки молнии,
импульсивно побуждая человека действовать, прежде чем он сможет подумать.
Всякий раз, когда он касается Анимы внутри себя, она реагирует нешаблонно
и поэтому очень убедительна для него. Он находится в постоянной опасности
быть увлеченным ее настроениями и бесчеловечностью. Только через большие
усилия он может освободиться от этой одержимости Анимой, и только тогда
он способен отделить себя от своих «непреодолимых эмоций» и от так назы-
ваемой «силы инстинктов».
и поэтому очень убедительна для него. Он находится в постоянной опасности
быть увлеченным ее настроениями и бесчеловечностью. Только через большие
усилия он может освободиться от этой одержимости Анимой, и только тогда
он способен отделить себя от своих «непреодолимых эмоций» и от так назы-
ваемой «силы инстинктов».
Хаггард рассказывает, что во время своего двухтысячелетнего изгнания
она была занята исследованием сил природы. Хотя богиню уже нельзя было
найти ни на небесах, ни в храме, ее все еще можно было встретить в приро-
де. В пещере отшельника Нута она снова рассказывает о смерти Калликрата,
о своей вине и отчаянии. Любовь Лео должна стать ее дверью к искуплению.
Она просит у него прощения, и он прощает ее в той мере, в какой это в его си-
лах. Впервые он не только очарован, но и полон любви. Поскольку он любит
ее, она готова подчиниться ему. Она преклоняет перед ним колено и целует
его, чтобы доказать свою женскую любовь. После этого она отказывается
от всякого зла и честолюбия, обещая себя Лео на все времена. Ее свадебный
дар — это «звездный венец ее красоты», вечная жизнь, безграничная мудрость
и безграничное богатство.
она была занята исследованием сил природы. Хотя богиню уже нельзя было
найти ни на небесах, ни в храме, ее все еще можно было встретить в приро-
де. В пещере отшельника Нута она снова рассказывает о смерти Калликрата,
о своей вине и отчаянии. Любовь Лео должна стать ее дверью к искуплению.
Она просит у него прощения, и он прощает ее в той мере, в какой это в его си-
лах. Впервые он не только очарован, но и полон любви. Поскольку он любит
ее, она готова подчиниться ему. Она преклоняет перед ним колено и целует
его, чтобы доказать свою женскую любовь. После этого она отказывается
от всякого зла и честолюбия, обещая себя Лео на все времена. Ее свадебный
дар — это «звездный венец ее красоты», вечная жизнь, безграничная мудрость
и безграничное богатство.
Могущественные люди Земли склонятся перед ним, прекрасные женщины
будет ослеплен его взглядом, и мудрый покажется маленьким по сравнению
с ним. Он поведет других согласно своей воле. Подобно Сфинксу, он будет
царствовать над ними вечно, и они попросят его раскрыть тайну его величия,
но он ответит молчанием. С этими подношениями она кладет мир к его ногам;
подобно богу, он должен держать добро и зло в своих руках. Так она покоря-
ется ему, своему господину, возлюбленному Ра, владыке всего сущего. Как
только Лео полюбит ее, она смирится и подчинится ему. Она хочет передать
ему свои божественные качества, превознеся его выше всякой человеческой
меры и сделав достойным спутником Владычицы космоса. Она обещает ему
не меньше, чем обожествление.
будет ослеплен его взглядом, и мудрый покажется маленьким по сравнению
с ним. Он поведет других согласно своей воле. Подобно Сфинксу, он будет
царствовать над ними вечно, и они попросят его раскрыть тайну его величия,
но он ответит молчанием. С этими подношениями она кладет мир к его ногам;
подобно богу, он должен держать добро и зло в своих руках. Так она покоря-
ется ему, своему господину, возлюбленному Ра, владыке всего сущего. Как
только Лео полюбит ее, она смирится и подчинится ему. Она хочет передать
ему свои божественные качества, превознеся его выше всякой человеческой
меры и сделав достойным спутником Владычицы космоса. Она обещает ему
не меньше, чем обожествление.
Стать единым с Богом — это цель всех мистерий и всего мистицизма. Од-
нако очищение, жертвоприношение и сознательное подчинение эго божеству
всегда должны предшествовать этому процессу. Айша, посвящающая жрица,
однако, чувствует себя выше Исиды. С тех пор как она вошла в огонь жизни
и соединилась с ним, как с Богом, она больше не чувствует ответственности
ни перед кем и не связана никакими законами. Только там, где она любит
и любима в ответ, она может отдать себя, предлагая своему возлюбленному
волнующие дары сверхчеловеческой силы, мудрости и красоты. Она намере-
вается наполнить его своими желаниями и целями, превратив его таким обра-
зом в экстензию самой себя. Ее свадебный дар — это инфляция космических
масштабов; это дар ее собственной божественности, который, если им злоу-
потреблять, может привести к безграничному опьянению властью.
нако очищение, жертвоприношение и сознательное подчинение эго божеству
всегда должны предшествовать этому процессу. Айша, посвящающая жрица,
однако, чувствует себя выше Исиды. С тех пор как она вошла в огонь жизни
и соединилась с ним, как с Богом, она больше не чувствует ответственности
ни перед кем и не связана никакими законами. Только там, где она любит
и любима в ответ, она может отдать себя, предлагая своему возлюбленному
волнующие дары сверхчеловеческой силы, мудрости и красоты. Она намере-
вается наполнить его своими желаниями и целями, превратив его таким обра-
зом в экстензию самой себя. Ее свадебный дар — это инфляция космических
масштабов; это дар ее собственной божественности, который, если им злоу-
потреблять, может привести к безграничному опьянению властью.
Эта сцена имеет еще один аспект. В конечном счете она сама-Великая Боги-
ня, и она хочет, чтобы Лео стал таким же, как она. Лео должен был позволить
себе преобразиться и обожествиться в огне жизни, чтобы все земное выгорело
из него. Лео и Она -божественная пара, будь то Солнце и Луна, Гелиос и Се-
лена или Исида и Осирис. Луна, которая в остальном никому не подчиняет-
ся, уступает более сильному свету Солнца. Неся в себе всю жизнь природы
и бессознательного, она приносит ее своему любимому сыну. [111] Гелиос и Гор
(оба также символы солнца) — это сознание, спокойно парящее над землей.
ня, и она хочет, чтобы Лео стал таким же, как она. Лео должен был позволить
себе преобразиться и обожествиться в огне жизни, чтобы все земное выгорело
из него. Лео и Она -божественная пара, будь то Солнце и Луна, Гелиос и Се-
лена или Исида и Осирис. Луна, которая в остальном никому не подчиняет-
ся, уступает более сильному свету Солнца. Неся в себе всю жизнь природы
и бессознательного, она приносит ее своему любимому сыну. [111] Гелиос и Гор
(оба также символы солнца) — это сознание, спокойно парящее над землей.
Однако, поскольку Лео — Человек и поскольку эти древние образы святого
венчания Бога пробуждаются в душе человека, существует не только возмож-
ность обновления жизни и сознания, но и опасность гордыни, безграничной
гордыни. Отражение сверхчеловеческих фигур падает на человека, пережи-
вающего такие события.
венчания Бога пробуждаются в душе человека, существует не только возмож-
ность обновления жизни и сознания, но и опасность гордыни, безграничной
гордыни. Отражение сверхчеловеческих фигур падает на человека, пережи-
вающего такие события.
Она облагораживает и меняет его. Таким образом, все зависит от того,
не позволит ли он себе быть ослепленным или раздутым этими мощными и зна-
чимыми образами. Если он осознает свои теневые аспекты, они могут быть
здоровым противовесом энтузиазму, который проистекает из этих образов.
Он не должен забывать о своем социальном положении и своих повседнев-
ных профессиональных обязанностях. Напротив, он должен преследовать их
с большей серьезностью, выполнять их с большей концентрацией и посвятить
себя с дополнительными усилиями заботе о своей семье. Внутренние пережи-
вания могут увести человека от реальности. Вместо этого они должны служить
тому, чтобы сделать его цельным человеком, который посвящает себя более
полно, чем прежде, и всей своей душой своим повседневным делам. Вну-
тренняя свадьба направлена на внутреннее примирение противоположностей,
на слияние духа и души, на соединение мышления и чувства, рациональности
и иррациональности. Мощные переживания должны сделать человека более,
а не менее сознательным, более пригодным для выполнения своих внутренних
и внешних задач.
не позволит ли он себе быть ослепленным или раздутым этими мощными и зна-
чимыми образами. Если он осознает свои теневые аспекты, они могут быть
здоровым противовесом энтузиазму, который проистекает из этих образов.
Он не должен забывать о своем социальном положении и своих повседнев-
ных профессиональных обязанностях. Напротив, он должен преследовать их
с большей серьезностью, выполнять их с большей концентрацией и посвятить
себя с дополнительными усилиями заботе о своей семье. Внутренние пережи-
вания могут увести человека от реальности. Вместо этого они должны служить
тому, чтобы сделать его цельным человеком, который посвящает себя более
полно, чем прежде, и всей своей душой своим повседневным делам. Вну-
тренняя свадьба направлена на внутреннее примирение противоположностей,
на слияние духа и души, на соединение мышления и чувства, рациональности
и иррациональности. Мощные переживания должны сделать человека более,
а не менее сознательным, более пригодным для выполнения своих внутренних
и внешних задач.
Чтобы завершить бракосочетание Солнца и Луны, группа берет светильники
и спускается по каменной лестнице в глубины кратера к Огню жизни, с Айшей,
легко, как козерог, указывающей путь. Путники спускаются вниз, как Фауст
спускался к матерям. Как им руководил Мефистофель, любопытство вечно
неудовлетворенного разума, так и Лео руководствуется Айшей, стремлением
к возвышенной жизни. Мефистофель и Айша — это два аспекта Меркурия,
того духа, скрытого в материи и в душе, которая жаждет сознания. [112]
и спускается по каменной лестнице в глубины кратера к Огню жизни, с Айшей,
легко, как козерог, указывающей путь. Путники спускаются вниз, как Фауст
спускался к матерям. Как им руководил Мефистофель, любопытство вечно
неудовлетворенного разума, так и Лео руководствуется Айшей, стремлением
к возвышенной жизни. Мефистофель и Айша — это два аспекта Меркурия,
того духа, скрытого в материи и в душе, которая жаждет сознания. [112]
Ползая по дну кратера, Холли, Лео и Иов добираются до огромной пеще-
ры, где в абсолютной тишине, словно заблудшие души в аду, они продолжают
следовать за белой призрачной фигурой Айши. Через другой проход они вхо-
дят в меньшую пещеру, которая заканчивается третьим проходом. Изнутри
исходит тусклое свечение.
ры, где в абсолютной тишине, словно заблудшие души в аду, они продолжают
следовать за белой призрачной фигурой Айши. Через другой проход они вхо-
дят в меньшую пещеру, которая заканчивается третьим проходом. Изнутри
исходит тусклое свечение.
«Хорошо, — говорит Она, — приготовиться войти в самое лоно Земли, где
она зачинает Жизнь, которую вы видите рожденной в человеке и животном —
да, в каждом дереве и цветке.» Пещеры, по которым они ходят, — это могилы.
она зачинает Жизнь, которую вы видите рожденной в человеке и животном —
да, в каждом дереве и цветке.» Пещеры, по которым они ходят, — это могилы.
Тропа ведет в место нехоженое и не подлежащее тому, чтобы на него ступали
и топтали — Мать-Земля — это также Мать-смерть: Кибела несет Аттиса,
своего сына, в виде ели в пещеру, чтобы оплакать его там. [113] Здесь все, что
было, достигает своего конца, но из чрева Матери Смерти вырастает вечно
новая жизнь. Пещероподобная конюшня стала местом рождения в Вифлееме
[114], а в Элевсине таинства рождения происходили во тьме пещеры [115].
и топтали — Мать-Земля — это также Мать-смерть: Кибела несет Аттиса,
своего сына, в виде ели в пещеру, чтобы оплакать его там. [113] Здесь все, что
было, достигает своего конца, но из чрева Матери Смерти вырастает вечно
новая жизнь. Пещероподобная конюшня стала местом рождения в Вифлееме
[114], а в Элевсине таинства рождения происходили во тьме пещеры [115].
Наконец они добираются до третьей пещеры, освещенной золотистым све-
том. Тройственная темная Геката преисподней, три-богини судьбы, матери того,
что рождается, и того, что уходит. Об этой тройке из преисподней упоминает
Мефистофель, советуя Фаусту — «светящийся треножник скажет вам, что
вы находитесь на глубочайшем, самом глубоком уровне.» Маленькая группа
достигла места низшей тройки, которая стоит против Троицы, места творче-
ского принципа земли.
том. Тройственная темная Геката преисподней, три-богини судьбы, матери того,
что рождается, и того, что уходит. Об этой тройке из преисподней упоминает
Мефистофель, советуя Фаусту — «светящийся треножник скажет вам, что
вы находитесь на глубочайшем, самом глубоком уровне.» Маленькая группа
достигла места низшей тройки, которая стоит против Троицы, места творче-
ского принципа земли.
Затем со скрежетом, грохотом — таким ужасным, что все дрожат и Иов
падает на колени, — из дальнего конца пещеры появляется ужасный пылаю-
щий огненный столб, разноцветный, как радуга, и яркий, как молния.
падает на колени, — из дальнего конца пещеры появляется ужасный пылаю-
щий огненный столб, разноцветный, как радуга, и яркий, как молния.
Колонна медленно поворачивается вокруг себя, и, наконец, страшный шум
оставляет позади только золотой свет.
оставляет позади только золотой свет.
«- Подойдите поближе», — зовет их Айша.
«Узрите самый источник и сердце жизни, светлый дух земли, без которого
она не может жить. Подойдите поближе, омойтесь в живых сполохах пламени
и примите их силу в свои бедные тела.» Они следуют за ней до конца пеще-
ры, где бьется великий пульс и пляшет пламя. Они наполнены таким диким
и удивительным опьянением, с такой огромной интенсивностью жизни, что
любые пиковые переживания, которые они имели раньше, кажутся плоскими
по сравнению с ними. Они смеются, они чувствуют вдохновение. Холли гово-
рит в стихах о шекспировской красоте, и с идеями, бурлящими в нем, его дух
чувствует себя свободным, способным подняться до самых высот своих пер-
воначальных потенциалов. Пламя подбирается все ближе и ближе, как будто
все небесные колеса грома катятся за лошадьми молний. Вид настолько оше-
ломляет, что все, кроме нее, опускаются на землю и зарываются лицом в песок.
она не может жить. Подойдите поближе, омойтесь в живых сполохах пламени
и примите их силу в свои бедные тела.» Они следуют за ней до конца пеще-
ры, где бьется великий пульс и пляшет пламя. Они наполнены таким диким
и удивительным опьянением, с такой огромной интенсивностью жизни, что
любые пиковые переживания, которые они имели раньше, кажутся плоскими
по сравнению с ними. Они смеются, они чувствуют вдохновение. Холли гово-
рит в стихах о шекспировской красоте, и с идеями, бурлящими в нем, его дух
чувствует себя свободным, способным подняться до самых высот своих пер-
воначальных потенциалов. Пламя подбирается все ближе и ближе, как будто
все небесные колеса грома катятся за лошадьми молний. Вид настолько оше-
ломляет, что все, кроме нее, опускаются на землю и зарываются лицом в песок.
«- Теперь, Калликрат, — говорит она, — когда великое пламя придет сно-
ва, ты должен искупаться в нем. Отбрось свои одежды, ибо она сожжет их,
хотя тебе это не повредит. Ты должен стоять в огне, пока твои чувства выдер-
живают, и когда он обнимет тебя, всоси огонь в самое сердце и позволь ему
прыгать и играть вокруг каждой твоей части, чтобы ты не потерял ни капли
своей добродетели. Слышишь ли ты меня, Калликрат?»
ва, ты должен искупаться в нем. Отбрось свои одежды, ибо она сожжет их,
хотя тебе это не повредит. Ты должен стоять в огне, пока твои чувства выдер-
живают, и когда он обнимет тебя, всоси огонь в самое сердце и позволь ему
прыгать и играть вокруг каждой твоей части, чтобы ты не потерял ни капли
своей добродетели. Слышишь ли ты меня, Калликрат?»
«- Я слышу тебя, Айша, — отвечает Лео, — но по правде говоря — хоть
я и не трус, — я сомневаюсь в этом бушующем пламени. Откуда мне знать,
что оно не погубит меня окончательно, так что я потеряю себя и потеряю тебя
тоже? Тем не менее, я сделаю это.»
я и не трус, — я сомневаюсь в этом бушующем пламени. Откуда мне знать,
что оно не погубит меня окончательно, так что я потеряю себя и потеряю тебя
тоже? Тем не менее, я сделаю это.»
Айша на мгновение задумывается, а затем говорит: «Неудивительно, что
ты колеблешься; но скажи мне, войдешь ли ты также в пламя, если увидишь
меня невредимой внутри него?»
ты колеблешься; но скажи мне, войдешь ли ты также в пламя, если увидишь
меня невредимой внутри него?»
«- Да, — отвечает он, — я войду, даже если это убьет меня. Я уже сказал,
что сейчас войду.»
что сейчас войду.»
«- Вот видишь, я во второй раз искупаюсь в этой живой ванне. Хотела бы
я прибавить больше к своей красоте и продолжительности дней, если это воз-
можно. Если это невозможно, то, по крайней мере, не может причинить мне
вреда.»
я прибавить больше к своей красоте и продолжительности дней, если это воз-
можно. Если это невозможно, то, по крайней мере, не может причинить мне
вреда.»
И все же у нее есть более глубокая причина для такого решения. Она хоте-
ла бы очиститься от страсти и ненависти, которые сжигают ее душу изнутри.
ла бы очиститься от страсти и ненависти, которые сжигают ее душу изнутри.
Таким образом, как если бы «Калликрат» или Лев готовился к смерти; ибо
из семени этого момента вырастет плод того, чем он будет в течение беско-
нечного времени.
из семени этого момента вырастет плод того, чем он будет в течение беско-
нечного времени.
Теперь вращающийся столб огня появляется снова, откуда-то издалека.
Она сбрасывает свои одежды и стоит там так же, как Ева стояла перед Ада-
мом. — О, мой любимый, — шепчет она, — узнаешь ли ты когда-нибудь,
как сильно я любила тебя?»
Она сбрасывает свои одежды и стоит там так же, как Ева стояла перед Ада-
мом. — О, мой любимый, — шепчет она, — узнаешь ли ты когда-нибудь,
как сильно я любила тебя?»
С этими словами она встает на пути колонны. Огонь медленно приближа-
ется и окружает ее своим пламенем. Огонь бежит вверх по ее фигуре, и она
поднимает его, как воду, и выливает на себя. Она втягивает его легкими. Он
играет, как золотые нити в ее волосах, и сияет из ее глаз, которые все еще ярче,
чем колонна. Внезапно происходит какая-то перемена. Улыбка исчезает, лицо
становится заостренным, она стареет и съеживается. Когда она дотрагивается
до своих волос, они падают на землю. Теперь она похожа на плохо сохранив-
шуюся, невыразимо старую мумию с тысячами морщин.
ется и окружает ее своим пламенем. Огонь бежит вверх по ее фигуре, и она
поднимает его, как воду, и выливает на себя. Она втягивает его легкими. Он
играет, как золотые нити в ее волосах, и сияет из ее глаз, которые все еще ярче,
чем колонна. Внезапно происходит какая-то перемена. Улыбка исчезает, лицо
становится заостренным, она стареет и съеживается. Когда она дотрагивается
до своих волос, они падают на землю. Теперь она похожа на плохо сохранив-
шуюся, невыразимо старую мумию с тысячами морщин.
Она все еще спрашивает: «Как может измениться принцип жизни?» и уми-
рая, она говорит: «Калликрат, не забывай меня, сжалься над моим позором —
я приду снова и снова буду прекрасна.» Иов падает замертво от ужасного
потрясения. Лео и Холли, после долгого оцепенения, потрясенные и измучен-
ные, начинают свой обратный путь. Золотые кудри Лео поседели. Пока они
ждут, на камне, солнечного луча, который должен осветить их проход к внешне-
му кратеру, порыв ветра возвращает потерянную куртку Айши и накрывает ею
Лео. Поскольку доски больше нет, они должны перепрыгнуть через пропасть.
рая, она говорит: «Калликрат, не забывай меня, сжалься над моим позором —
я приду снова и снова буду прекрасна.» Иов падает замертво от ужасного
потрясения. Лео и Холли, после долгого оцепенения, потрясенные и измучен-
ные, начинают свой обратный путь. Золотые кудри Лео поседели. Пока они
ждут, на камне, солнечного луча, который должен осветить их проход к внешне-
му кратеру, порыв ветра возвращает потерянную куртку Айши и накрывает ею
Лео. Поскольку доски больше нет, они должны перепрыгнуть через пропасть.
Когда последний прыгает, балансирующий валун врезается во внутренний
кратер и навсегда закрывает путь в глубину. В конце концов они находят Бил-
лали, который ведет их через болота. После многих других приключений они
возвращаются в свой колледж в Кембридже.
кратер и навсегда закрывает путь в глубину. В конце концов они находят Бил-
лали, который ведет их через болота. После многих других приключений они
возвращаются в свой колледж в Кембридже.
«Столп огненный» обладает такой ужасающей, страшной силой, что герои
бросаются на землю. Чтобы исследовать его различные аспекты, мы должны
сначала разобраться со значением обычного огня. Огонь горит, разрушает и си-
яет. В очаге он нагревается и светится, а когда используется для приготовления
пищи, он изменяет пищу. Огонь — одна из основ человеческой культуры; его
Укрощение — важный, но опасный шаг, приближающий человека к богам.
В земле Устане мы встретили огонь очага. С точки зрения психологического
опыта, это было место жгучих страстей, любви, которая слишком легко может
превратиться в жгучую ненависть.
бросаются на землю. Чтобы исследовать его различные аспекты, мы должны
сначала разобраться со значением обычного огня. Огонь горит, разрушает и си-
яет. В очаге он нагревается и светится, а когда используется для приготовления
пищи, он изменяет пищу. Огонь — одна из основ человеческой культуры; его
Укрощение — важный, но опасный шаг, приближающий человека к богам.
В земле Устане мы встретили огонь очага. С точки зрения психологического
опыта, это было место жгучих страстей, любви, которая слишком легко может
превратиться в жгучую ненависть.
Когда страсть поднимается к голове, «мозг сгорает», сознание гаснет. Это
либидо, скрытая в теле инстинктивная энергия, которая может либо выражаться
в слепой ярости, либо трансформироваться в целенаправленную волю, создавая
тем самым культуру. И все же огонь жизни более сверхъестествен, чем естестве-
нен. Он вспыхивает, как молния, и грохочет, как гром. Он сжигает мертвую ма-
терию, но усиливает жизнь. Созидательный дух внутри чрева земли, он создает
всю жизнь. Это и космический огонь, и духовная сущность со скрытой творче-
ской тайной. Пребывая в постоянном вращательном движении в центре Земли,
в самом сокровенном месте, она становится источником неисчерпаемых энергий.
либидо, скрытая в теле инстинктивная энергия, которая может либо выражаться
в слепой ярости, либо трансформироваться в целенаправленную волю, создавая
тем самым культуру. И все же огонь жизни более сверхъестествен, чем естестве-
нен. Он вспыхивает, как молния, и грохочет, как гром. Он сжигает мертвую ма-
терию, но усиливает жизнь. Созидательный дух внутри чрева земли, он создает
всю жизнь. Это и космический огонь, и духовная сущность со скрытой творче-
ской тайной. Пребывая в постоянном вращательном движении в центре Земли,
в самом сокровенном месте, она становится источником неисчерпаемых энергий.
Если мы ищем параллели этому магическому огню, то встречаем их у Ге-
раклита и Симона Волхва. Для Гераклита «Огонь превращается во все, и все
превращается обратно в огонь, подобно тому, как золото превращается в мо-
раклита и Симона Волхва. Для Гераклита «Огонь превращается во все, и все
превращается обратно в огонь, подобно тому, как золото превращается в мо-
неты, а монеты превращаются в золото.» «
не был создан ни Богом, ни человеком, но он был, есть и будет вечно живым
огнем, который периодически загорается.» [116]
не был создан ни Богом, ни человеком, но он был, есть и будет вечно живым
огнем, который периодически загорается.» [116]
Эту же периодичность мы видим в индийских мифах о сотворении мира,
где мир попеременно становится видимым, а затем исчезает, созданный Ши-
вой-разрушителем и творцом, который танцует в огненном круге. Гераклит
говорит: «Огонь есть нужда и пресыщение. Это желание, жадность и испол-
нение, это сияющий дух, который из своей нужды и желания создает образы
своей жадности как реальности.»
где мир попеременно становится видимым, а затем исчезает, созданный Ши-
вой-разрушителем и творцом, который танцует в огненном круге. Гераклит
говорит: «Огонь есть нужда и пресыщение. Это желание, жадность и испол-
нение, это сияющий дух, который из своей нужды и желания создает образы
своей жадности как реальности.»
Симон Волхв говорит: «и теперь сотворенный Космос возник из нетвар-
ного огня.» [117]
ного огня.» [117]
Присутствие Божие в человеке есть огненное исполнение; овладение духом
проявляется пламенем на голове.
проявляется пламенем на голове.
Но и дьявол имеет дело с этой силой, терзая души в адском огне. В «Книге
Еноха» Енох видит Божий дом, сделанный из хрусталя и окруженный огнем;
но за горами, где кончаются небо и земля, «я видел бездну с высокими стол-
пами огня, и я видел, как столпы огня снова падали вниз. За этой бездной
я увидел место, над которым не было ни небесного свода, ни земли под ним;
это было злое, ужасное место. Там я увидел семь звезд, похожих на большие
Горящие горы…….. Тогда Уриил обратился ко мне и сказал: «здесь остаются
Еноха» Енох видит Божий дом, сделанный из хрусталя и окруженный огнем;
но за горами, где кончаются небо и земля, «я видел бездну с высокими стол-
пами огня, и я видел, как столпы огня снова падали вниз. За этой бездной
я увидел место, над которым не было ни небесного свода, ни земли под ним;
это было злое, ужасное место. Там я увидел семь звезд, похожих на большие
Горящие горы…….. Тогда Уриил обратился ко мне и сказал: «здесь остаются
ангелы, которые связались с женщинами, а также их духи, которые прини-
мают различные формы и оскверняют человеческие существа.» [118] Здесь
огонь — место наказания, место падших ангелов и нечистых демонов. Падшие
сыны Божьи сгорают от собственной жадности.
мают различные формы и оскверняют человеческие существа.» [118] Здесь
огонь — место наказания, место падших ангелов и нечистых демонов. Падшие
сыны Божьи сгорают от собственной жадности.
Огонь, таким образом, является общим элементом, принадлежащим Тро-
ице как высшему благу, а также дьяволу как воплощению зла; поэтому огонь
является объединяющим символом. Это светящаяся форма божественных
личностей, а также бездны; общим для всех них является динамическая сила,
красота, энергия и пленительная сила. Нечистая жадность пожирает душу в аду
на всю вечность, а очищающая боль раскаяния удаляет земные остатки в чи-
стилище. В самом верхнем круге чистилища Данте должен пересечь огненный
круг, чтобы его чувства были открыты для песни благословенных в раю. [119]
ице как высшему благу, а также дьяволу как воплощению зла; поэтому огонь
является объединяющим символом. Это светящаяся форма божественных
личностей, а также бездны; общим для всех них является динамическая сила,
красота, энергия и пленительная сила. Нечистая жадность пожирает душу в аду
на всю вечность, а очищающая боль раскаяния удаляет земные остатки в чи-
стилище. В самом верхнем круге чистилища Данте должен пересечь огненный
круг, чтобы его чувства были открыты для песни благословенных в раю. [119]
После этого перехода в «Божественной комедии» больше ничего не гово-
рится об огне. Вместо этого есть только разговоры о свете. Под руководством
Беатриче все страсти и угрызения совести сменились страстным желанием
и самореализацией, видением и знанием.
рится об огне. Вместо этого есть только разговоры о свете. Под руководством
Беатриче все страсти и угрызения совести сменились страстным желанием
и самореализацией, видением и знанием.
Парадоксальные аспекты этих различных состояний хорошо известны
в алхимии. Огонь одновременно адский и божественный — «Это тайный
огонь ада, чудо мира, совокупность сил от высших до низших.» [120] «Бог
создал этот огонь внутри Земли, как огонь чистилища в аду. В этом огне сам
Бог светится Божественной любовью.» [121] «Этот огонь есть Святой Дух
и объединяет отца и сына.» [122] Алхимический огонь тождествен Мерку-
рию, ибо это «элементарный огонь», невидимый, тайно действующий, боже-
ственный, универсальный и сверкающий огонь естественного света, несущий
в себе небесный дух. [123] Говоря об огненном центре Земли, Юнг цитирует
из алхимии: «Действительно, все вещи происходят из этого источника, и ничто
во всем мире не рождается, если не из этого источника.» [124]
в алхимии. Огонь одновременно адский и божественный — «Это тайный
огонь ада, чудо мира, совокупность сил от высших до низших.» [120] «Бог
создал этот огонь внутри Земли, как огонь чистилища в аду. В этом огне сам
Бог светится Божественной любовью.» [121] «Этот огонь есть Святой Дух
и объединяет отца и сына.» [122] Алхимический огонь тождествен Мерку-
рию, ибо это «элементарный огонь», невидимый, тайно действующий, боже-
ственный, универсальный и сверкающий огонь естественного света, несущий
в себе небесный дух. [123] Говоря об огненном центре Земли, Юнг цитирует
из алхимии: «Действительно, все вещи происходят из этого источника, и ничто
во всем мире не рождается, если не из этого источника.» [124]
Так как Лео видит огонь жизни в форме колонны или столба, мы должны
исследовать значение этой формы. В вере Древнего Египта Кис пишет:
исследовать значение этой формы. В вере Древнего Египта Кис пишет:
Среди памятников, наиболее известных своим символическим значением
в египетской культуре, можно выделить три особо важных: 1) обелиск в Ге-
лиополисе, 2) колонна Джуна в Анане и 3) колонна Джед в Бусирисе. В свое
время эти памятники были самостоятельными божествами, и поскольку пред-
ставление о том, что происхождение мира связано с обелиском в Гелиополисе,
такие места египтяне называли «местом первого времени». И все же колонна
может также означать носителя мира или центр мирового здания. В египетском
языке «столп» также означает опору или равновесие. [125]
в египетской культуре, можно выделить три особо важных: 1) обелиск в Ге-
лиополисе, 2) колонна Джуна в Анане и 3) колонна Джед в Бусирисе. В свое
время эти памятники были самостоятельными божествами, и поскольку пред-
ставление о том, что происхождение мира связано с обелиском в Гелиополисе,
такие места египтяне называли «местом первого времени». И все же колонна
может также означать носителя мира или центр мирового здания. В египетском
языке «столп» также означает опору или равновесие. [125]
Отсюда следует, что слово Джед означает «прочный». Изображение
Джед — столба является популярным, защитным символом и знаком непрехо-
дящей удачи, которую человек желает, наряду с жизнью и силой, божественному
царю. [126] Позже джед-столб отождествили с Осирисом и интерпретирова-
ли как его позвоночник. [127] В районе Мемфиса он был принят в качестве
символа Богом Птахом, в то время как в других местах он символизировал
бога Сета. [128]
Джед — столба является популярным, защитным символом и знаком непрехо-
дящей удачи, которую человек желает, наряду с жизнью и силой, божественному
царю. [126] Позже джед-столб отождествили с Осирисом и интерпретирова-
ли как его позвоночник. [127] В районе Мемфиса он был принят в качестве
символа Богом Птахом, в то время как в других местах он символизировал
бога Сета. [128]
Мы можем рассматривать столпы, которые описывает Кеес, древних мест-
ных богов, наделенных высшей силой — как оригинальные выражения боже-
ства в его фаллическом или творческом аспекте. На культурном уровне, где
естественное и духовное плодородие еще не разделены, столп символически
пронизан божественной силой.
ных богов, наделенных высшей силой — как оригинальные выражения боже-
ства в его фаллическом или творческом аспекте. На культурном уровне, где
естественное и духовное плодородие еще не разделены, столп символически
пронизан божественной силой.
В своей книге «Шаманизм» Мирча Элиаде тщательно исследовал функцию
столба и колонны в мышлении самых ранних пастухов и охотников. Важные
свидетельства связывают их с деревом и предполагают, что они символизиру-
ют центр космоса. Он отмечает, что космос обычно рассматривается как три
уровня, соединенных центральной осью. Эта мировая ось была изображена
конкретно как колонна, поддерживающая хижину, или как столб или дерево,
стоящее в одиночестве, и называлась «столп мира». Столб, указывающий
на центр мира, одновременно является дверью в другие миры, местом, где мир
призраков соприкасается с этим конкретным миром.
столба и колонны в мышлении самых ранних пастухов и охотников. Важные
свидетельства связывают их с деревом и предполагают, что они символизиру-
ют центр космоса. Он отмечает, что космос обычно рассматривается как три
уровня, соединенных центральной осью. Эта мировая ось была изображена
конкретно как колонна, поддерживающая хижину, или как столб или дерево,
стоящее в одиночестве, и называлась «столп мира». Столб, указывающий
на центр мира, одновременно является дверью в другие миры, местом, где мир
призраков соприкасается с этим конкретным миром.
У подножия столпа возносятся молитвы и совершаются жертвоприношения.
Остяки из Цингалы называют свои столбы «человек» или «отец» и приносят
им кровавые жертвы. Столп или шест — это как середина хижины, так и центр
космоса. По этой причине монголы обозначали Полярную звезду как «золотой
столп». Киргизы называют его «железным столбом», а телеуты- «солнечным
столбом». Это космическая ось, вокруг которой вращается небо. [129]
Остяки из Цингалы называют свои столбы «человек» или «отец» и приносят
им кровавые жертвы. Столп или шест — это как середина хижины, так и центр
космоса. По этой причине монголы обозначали Полярную звезду как «золотой
столп». Киргизы называют его «железным столбом», а телеуты- «солнечным
столбом». Это космическая ось, вокруг которой вращается небо. [129]
Мировое Древо также связывает эти три области. Васюганские остяки
верят, что ветви его касаются небес, а корни уходят в преисподнюю. Другие
племена говорят о трех космических деревьях: первое — на небесах, и чело-
веческие души сидят на его ветвях, как птицы, ожидая, чтобы родиться деть-
ми на земле; другое дерево-на земле; и третье-в аду. Говоря о мировом древе,
Элиаде утверждает:
верят, что ветви его касаются небес, а корни уходят в преисподнюю. Другие
племена говорят о трех космических деревьях: первое — на небесах, и чело-
веческие души сидят на его ветвях, как птицы, ожидая, чтобы родиться деть-
ми на земле; другое дерево-на земле; и третье-в аду. Говоря о мировом древе,
Элиаде утверждает:
«Символика Мирового Древа включает в себя различные религиозные кон-
цепции. С одной стороны, оно изображает вселенную в процессе постоянного
обновления. Это неиссякаемый источник космической жизни и истинное место
святых. С другой стороны, дерево символизирует небо и планетные сферы. …
Во многих древних традиционных верованиях Мировое Древо связано с пред-
ставлениями о сотворении мира, плодородии, посвящении и бессмертии. Обо-
гатившись многочисленными дополнительными мифологическими символами
(женщина, родник, молоко, животные, плоды), Мировое Дерево предстает
как источник всей жизни и как хозяин судьбы. [130]
цепции. С одной стороны, оно изображает вселенную в процессе постоянного
обновления. Это неиссякаемый источник космической жизни и истинное место
святых. С другой стороны, дерево символизирует небо и планетные сферы. …
Во многих древних традиционных верованиях Мировое Древо связано с пред-
ставлениями о сотворении мира, плодородии, посвящении и бессмертии. Обо-
гатившись многочисленными дополнительными мифологическими символами
(женщина, родник, молоко, животные, плоды), Мировое Дерево предстает
как источник всей жизни и как хозяин судьбы. [130]
В своей книге «Великая Мать» Эрих Нойманн утверждает, что столп и огонь
были включены в матриархальный слой матери-богини. [131] Столп и середи-
на, вокруг которой все вращается, — это Мать Мира, от которой рождается
вся жизнь и к которой все сотворенное возвращается в смерти. В ее утробе
скрыт огонь, динамические силы жизни. Во все времена этот огонь пережи-
вался и как пожирающий и разрушающий, и как огонь преображения. [132]
Великая Богиня едина с Древом Жизни, которое коренится в земле и из кото-
рого рождается солнце. Она есть космический мир и небесное древо, световое
древо ночного неба, древо души Воскресения, на котором каждое умирающее
существо входит в вечность Великой сферы в виде звезды. [133]
были включены в матриархальный слой матери-богини. [131] Столп и середи-
на, вокруг которой все вращается, — это Мать Мира, от которой рождается
вся жизнь и к которой все сотворенное возвращается в смерти. В ее утробе
скрыт огонь, динамические силы жизни. Во все времена этот огонь пережи-
вался и как пожирающий и разрушающий, и как огонь преображения. [132]
Великая Богиня едина с Древом Жизни, которое коренится в земле и из кото-
рого рождается солнце. Она есть космический мир и небесное древо, световое
древо ночного неба, древо души Воскресения, на котором каждое умирающее
существо входит в вечность Великой сферы в виде звезды. [133]
Луна переправляет души умерших в колонну Славы (Columna Gloriae), кото-
рая называется vir perfectus (совершенный человек). Этот человек-столп света,
ибо столп наполнен чистыми душами и является источником спасения душ. [134]
рая называется vir perfectus (совершенный человек). Этот человек-столп света,
ибо столп наполнен чистыми душами и является источником спасения душ. [134]
В книге Хаггарда мы находим, что вращение вокруг себя добавляется к пы-
лающим и текучим движениям столпа огня. Являясь выражением совокупности
всех энергий, желаний и импульсов, вытекающих из одной творческой воли,
эта плотно сформированная колонна вращается вокруг невидимого центра.
лающим и текучим движениям столпа огня. Являясь выражением совокупности
всех энергий, желаний и импульсов, вытекающих из одной творческой воли,
эта плотно сформированная колонна вращается вокруг невидимого центра.
В природе время рассматривается как круговое движение, как Вечное воз
вращение, [135] как неизменное, ритмичное чередование становления и уга
сания. Это невозмутимый ход природы, где новое начало следует за каждым
концом. Круговое движение направлено на то, чтобы вернуть человека в его
ритмичный ход природных событий. Из всех этих свидетельств становится
ясно, что столп огненный — это первичный символ, возникающий на глубоком
трансперсональном уровне. Это мать и отец, созидательные и разрушительные;
подобно Великой, всеохватывающей богине, они являются источником рожде-
ния в мир, а также источником рождения в виде звезды на небе — высшего,
божественного возрождения.
вращение, [135] как неизменное, ритмичное чередование становления и уга
сания. Это невозмутимый ход природы, где новое начало следует за каждым
концом. Круговое движение направлено на то, чтобы вернуть человека в его
ритмичный ход природных событий. Из всех этих свидетельств становится
ясно, что столп огненный — это первичный символ, возникающий на глубоком
трансперсональном уровне. Это мать и отец, созидательные и разрушительные;
подобно Великой, всеохватывающей богине, они являются источником рожде-
ния в мир, а также источником рождения в виде звезды на небе — высшего,
божественного возрождения.
Попробуем теперь объяснить сложные и парадоксальные факты, касающиеся
огненного столпа Хаггарда. «Она», Анима в Коре, царстве мертвых, представ-
ляет Бессмертный аспект принесенных в жертву эмоций. В обличье его души
она ведет героя в его собственные глубины и противостоит ему не с нравствен-
ным законом, а с огнем жизни. Последняя есть самая сокровенная, формирую-
щая судьбу, огненная воля жизни, которая из самой глубины природы требует
все новых и новых выражений. Столп огненный являет страшного и чудесного
Бога, который светится в гневе и любви, дух, который овладевает нами, дает
нам направление и разрушает старые структуры. В конце концов, он сжигает
все, чтобы позволить вновь появиться духовному существу, сущности.
огненного столпа Хаггарда. «Она», Анима в Коре, царстве мертвых, представ-
ляет Бессмертный аспект принесенных в жертву эмоций. В обличье его души
она ведет героя в его собственные глубины и противостоит ему не с нравствен-
ным законом, а с огнем жизни. Последняя есть самая сокровенная, формирую-
щая судьбу, огненная воля жизни, которая из самой глубины природы требует
все новых и новых выражений. Столп огненный являет страшного и чудесного
Бога, который светится в гневе и любви, дух, который овладевает нами, дает
нам направление и разрушает старые структуры. В конце концов, он сжигает
все, чтобы позволить вновь появиться духовному существу, сущности.
Столп огненный — это время до времени; это вечность становления и ухо-
да; это — как и Шива — творец и разрушитель. Этот столп символизирует
Антропоса, который несет в себе души всех предков, а также бессознательное,
которое высвобождает все новые потенциалы. Огонь жизни, не обычный огонь,
зависящий от материи, это скорее чистое пламя, духовная сила, страстное про-
явление, которое идет по своему пути подобно «грохочущим коням молнии».
Энтузиазм, пробужденный этим пламенем, находит выражение в поэтическом
вдохновении и духовном знании. Для человека это пламя означает смерть и воз-
рождение, а также наивысшую интенсивность творческого момента.
да; это — как и Шива — творец и разрушитель. Этот столп символизирует
Антропоса, который несет в себе души всех предков, а также бессознательное,
которое высвобождает все новые потенциалы. Огонь жизни, не обычный огонь,
зависящий от материи, это скорее чистое пламя, духовная сила, страстное про-
явление, которое идет по своему пути подобно «грохочущим коням молнии».
Энтузиазм, пробужденный этим пламенем, находит выражение в поэтическом
вдохновении и духовном знании. Для человека это пламя означает смерть и воз-
рождение, а также наивысшую интенсивность творческого момента.
И все же, если отождествлять себя с ним слишком близко, он может при-
нести гордыню и неограниченную жадность. Лео воспринимает вращающийся
столб как архаическое переживание центра мира, где встречаются небо, земля
и преисподняя. Этот мир и мир за его пределами, внутри и снаружи, пересе-
каются в этой точке. Центр мира — это также и душа, это ядро личности,
где природа и дух сливаются воедино, где Бог и человек становятся одним
целым. Сознание предназначено для того, чтобы проникнуть в этот центр,
где присутствует божество. Оно должно купаться в этом источнике, из кото-
рого течет вся жизнь, и должно гореть в духовном огне, чтобы стать единым
с волей космоса к жизни. Тогда оно становится мудрым благодаря освещению
бессознательного и захвачено такой жизнью, в которой опыт и чувство, зна-
ние и действие становятся одним целым.
нести гордыню и неограниченную жадность. Лео воспринимает вращающийся
столб как архаическое переживание центра мира, где встречаются небо, земля
и преисподняя. Этот мир и мир за его пределами, внутри и снаружи, пересе-
каются в этой точке. Центр мира — это также и душа, это ядро личности,
где природа и дух сливаются воедино, где Бог и человек становятся одним
целым. Сознание предназначено для того, чтобы проникнуть в этот центр,
где присутствует божество. Оно должно купаться в этом источнике, из кото-
рого течет вся жизнь, и должно гореть в духовном огне, чтобы стать единым
с волей космоса к жизни. Тогда оно становится мудрым благодаря освещению
бессознательного и захвачено такой жизнью, в которой опыт и чувство, зна-
ние и действие становятся одним целым.
Смерть в огне
Лео и Холли достигли своей цели. Праматерь (Аменартас) послала сына
отомстить за нее своей сопернице (Ей), искупаться в огне жизни и возвести
себя на трон фараонов. Однако эта месть превратилась в восхищение сопер-
ницей, в любовь к Аниме. Поскольку она, как внутренняя богиня, охраняет
творческие силы природы и охватывает весь спектр эмоций, она представля-
ет собой переживание, выходящее далеко за пределы индивидуальной жизни
человека. Как anima mundi она символизирует трансперсональную жизнь,
которая разрывает границы личных отношений.
отомстить за нее своей сопернице (Ей), искупаться в огне жизни и возвести
себя на трон фараонов. Однако эта месть превратилась в восхищение сопер-
ницей, в любовь к Аниме. Поскольку она, как внутренняя богиня, охраняет
творческие силы природы и охватывает весь спектр эмоций, она представля-
ет собой переживание, выходящее далеко за пределы индивидуальной жизни
человека. Как anima mundi она символизирует трансперсональную жизнь,
которая разрывает границы личных отношений.
Она призывает Лео войти в огонь, чтобы соединиться с божеством, по-
добно тому, как Фараон соединяется с божественным Ка, с надличностным
творческим духом, дарующим плодородие. Он должен стать «Богочелове-
ком», равным богоподобной Аниме и способным выдержать ее молниеносное
напряжение. И все же, если он, подобно Аниме, станет жертвой этого огня,
извергающегося из бессознательного, то возникнет опасность того, что он по-
чувствует себя настолько превосходящим, что пренебрежет всеми человеческими
соображениями и будет очарован сверхчеловеческими возможностями. Если
из-за этого возросшего своеволия он перестает уважать людей, он становится
тоталитарным представителем бессознательных страстей.
добно тому, как Фараон соединяется с божественным Ка, с надличностным
творческим духом, дарующим плодородие. Он должен стать «Богочелове-
ком», равным богоподобной Аниме и способным выдержать ее молниеносное
напряжение. И все же, если он, подобно Аниме, станет жертвой этого огня,
извергающегося из бессознательного, то возникнет опасность того, что он по-
чувствует себя настолько превосходящим, что пренебрежет всеми человеческими
соображениями и будет очарован сверхчеловеческими возможностями. Если
из-за этого возросшего своеволия он перестает уважать людей, он становится
тоталитарным представителем бессознательных страстей.
Эта великая опасность все еще угрожает даже благонамеренным людям,
когда они соприкасаются с архетипическими образами и скрытым огненным
качеством своих страстей. Единственный способ защититься от такой опасно-
сти — вступить в диалог с внутренними силами, ища новую срединную точку
между взглядами сознательного и бессознательного, между конформистской
моралью и жизненными импульсами, исходящими из глубин. Как только че-
ловек достигает царства древних богов, он должен постоянно помнить о своих
человеческих ограничениях, своих слабостях и недостатках, а также о соци-
альной ситуации, в которой он живет, и которая не должна быть разрушена.
Мы должны приносить жертвы внутренним богам, мы должны помогать им
в пределах нашей власти, но мы не можем позволить себе отождествлять себя
с ними или, подобно Ей, пренебрегать внешними правами и законами.
когда они соприкасаются с архетипическими образами и скрытым огненным
качеством своих страстей. Единственный способ защититься от такой опасно-
сти — вступить в диалог с внутренними силами, ища новую срединную точку
между взглядами сознательного и бессознательного, между конформистской
моралью и жизненными импульсами, исходящими из глубин. Как только че-
ловек достигает царства древних богов, он должен постоянно помнить о своих
человеческих ограничениях, своих слабостях и недостатках, а также о соци-
альной ситуации, в которой он живет, и которая не должна быть разрушена.
Мы должны приносить жертвы внутренним богам, мы должны помогать им
в пределах нашей власти, но мы не можем позволить себе отождествлять себя
с ними или, подобно Ей, пренебрегать внешними правами и законами.
Хотя Лео тянет войти в огонь жизни, слишком обоснованное сомнение
заставляет его колебаться. Он боится сгореть и потерять себя, а также свою
возлюбленную. Затем Айша показывает ему: она купается в огне, как в воде,
она дышит им, как живительным воздухом. В результате она умирает, но сна-
чала становится древней мумией, сморщенным жалким остатком самой себя.
Она превращается в то, чем стала бы через две тысячи лет, если бы однаж-
ды не искупалась в огне жизни и не обрела бесконечную жизнь. Умирая, она
говорит Лео: «Не забывай меня; сжалься над моим позором. Я приду снова
и снова буду прекрасна.»
заставляет его колебаться. Он боится сгореть и потерять себя, а также свою
возлюбленную. Затем Айша показывает ему: она купается в огне, как в воде,
она дышит им, как живительным воздухом. В результате она умирает, но сна-
чала становится древней мумией, сморщенным жалким остатком самой себя.
Она превращается в то, чем стала бы через две тысячи лет, если бы однаж-
ды не искупалась в огне жизни и не обрела бесконечную жизнь. Умирая, она
говорит Лео: «Не забывай меня; сжалься над моим позором. Я приду снова
и снова буду прекрасна.»
Из самой красивой Айша становится самой уродливой. Она превращает-
ся из интенсивной жизни в смерть и прах, из осязаемой, непосредственной
реальности в исчезающий призрак. Маятник природы, тайной которой она
владеет, качнулся в другую сторону. Природа — это не только жизнь и кра-
сота, но и распад, разложение, ужас и смерть. Именно по этой причине Лео
в более позднем романе должен узнать ее в облике посмертной маски. Целуя
ее, он должен принять ее обратную сторону. Он может вернуть ее цветущую
жизнь, только если примет ее противоположную природу.
ся из интенсивной жизни в смерть и прах, из осязаемой, непосредственной
реальности в исчезающий призрак. Маятник природы, тайной которой она
владеет, качнулся в другую сторону. Природа — это не только жизнь и кра-
сота, но и распад, разложение, ужас и смерть. Именно по этой причине Лео
в более позднем романе должен узнать ее в облике посмертной маски. Целуя
ее, он должен принять ее обратную сторону. Он может вернуть ее цветущую
жизнь, только если примет ее противоположную природу.
Неужели ее смерть в огне — несчастье? Вероятно, да, поскольку союз
(coniunctio) был затруднен и поскольку развитие Самости задерживается
на неопределенное время. Не будет свадьбы; не родится ребенок; [136] новое
время не придет.
(coniunctio) был затруднен и поскольку развитие Самости задерживается
на неопределенное время. Не будет свадьбы; не родится ребенок; [136] новое
время не придет.
Это событие напоминает сон мужчины, в котором Анима превратилась в дым
после взрыва. Единственное, что осталось — это кусочек серебряной руды, сим-
волизировавший конец проекции Анимы и возвращение в прежнее состояние.
Женщина, на которую мужчина проецировал Аниму, в его глазах преждевремен-
но превратилась в обычного человека. То, что осталось, было лишь проецируе-
мым чувством в материальной форме, которая не могла быть интегрирована им.
после взрыва. Единственное, что осталось — это кусочек серебряной руды, сим-
волизировавший конец проекции Анимы и возвращение в прежнее состояние.
Женщина, на которую мужчина проецировал Аниму, в его глазах преждевремен-
но превратилась в обычного человека. То, что осталось, было лишь проецируе-
мым чувством в материальной форме, которая не могла быть интегрирована им.
Сам Хаггард говорил о Ней:
Она представляет собой попытку показать влияние бессмертия на недо-
статочно очищенное, смертное человеческое существо…………. Ужасный конец
статочно очищенное, смертное человеческое существо…………. Ужасный конец
Ее — тоже своего рода притча; ибо что такое наука, знание или осознание
силы и мудрости перед лицом Всемогущего? Все они страдают от той же уча-
сти, что и Она в своем одиночестве; презираемые и осмеиваемые, они распа-
даются и обнаруживают, кто они на самом деле. По крайней мере, это то, что
я пытался донести. [137]
силы и мудрости перед лицом Всемогущего? Все они страдают от той же уча-
сти, что и Она в своем одиночестве; презираемые и осмеиваемые, они распа-
даются и обнаруживают, кто они на самом деле. По крайней мере, это то, что
я пытался донести. [137]
«Она» — притча о человеке, который становится самонадеянным. Когда
сознание ведет себя рационально и полностью отождествляет себя с силами
света, тогда Анима вступает в союз с божеством бессознательного, с творческим
огнем, чтобы злоупотреблять силами души для своих собственных эгоистиче-
ских целей. Она наполняется, переносится и усиливается огнем, в котором она
поглощает себя. Она испытывает переизбыток страстей, которые не может вы-
нести женский аспект мужчины, его человеческая близость и, в конечном счете,
даже его тело. Такая Анима становится падением человека. Она превращает
его в нечеловеческое сверхсущество, поскольку нерешенная проблема Анимы
будоражит его честолюбие, загоняя его все глубже в крайности одностороннего
сознания. Но она больше, чем аллегория. Айша — это вездесущая реальность,
которая жаждет быть принятой, понятой и освобожденной от своего нечело-
веческого состояния. В этом отношении она отличается от Антинеи, которая
действует только как мстительная, безжалостная вампирша и увлекает мужчин
на смерть. Антинея Бенуа — это своего рода бессознательная Анима, о которой
сознание ведет себя рационально и полностью отождествляет себя с силами
света, тогда Анима вступает в союз с божеством бессознательного, с творческим
огнем, чтобы злоупотреблять силами души для своих собственных эгоистиче-
ских целей. Она наполняется, переносится и усиливается огнем, в котором она
поглощает себя. Она испытывает переизбыток страстей, которые не может вы-
нести женский аспект мужчины, его человеческая близость и, в конечном счете,
даже его тело. Такая Анима становится падением человека. Она превращает
его в нечеловеческое сверхсущество, поскольку нерешенная проблема Анимы
будоражит его честолюбие, загоняя его все глубже в крайности одностороннего
сознания. Но она больше, чем аллегория. Айша — это вездесущая реальность,
которая жаждет быть принятой, понятой и освобожденной от своего нечело-
веческого состояния. В этом отношении она отличается от Антинеи, которая
действует только как мстительная, безжалостная вампирша и увлекает мужчин
на смерть. Антинея Бенуа — это своего рода бессознательная Анима, о которой
Юнг говорит: «Она — самодержавное существо без подлинных отношений.
Она не ищет ничего, кроме полного обладания личностью, в результате чего
мужчина становится женоподобным странным и неблагоприятным образом.
Она не ищет ничего, кроме полного обладания личностью, в результате чего
мужчина становится женоподобным странным и неблагоприятным образом.
Это проявляется в его капризной и неконтролируемой предрасположенности,
которая постепенно портит даже его до сих пор надежные и чувствительные
функции, такие как интеллект». [138]
которая постепенно портит даже его до сих пор надежные и чувствительные
функции, такие как интеллект». [138]
Анима склонна брать на себя абсолютную власть и разрушать суждения
и мораль мужчины, пока бессознательная, женская сторона подавляется созна-
нием. Она слишком могущественна и опасна, вероятно, потому, что сам Хаггард
отвернулся от отношений с духовной женщиной типа Джесс. Поскольку ему
не хватало отношений с женщиной, которая могла бы отразить и проиллюстри-
ровать для него мир Эроса, внутренний фактор взял над ним верх. С тех пор как
он отрекся от любви, любовь (или Анима) превратилась в силу; но в обители
старого Нута Лео впервые движет любовь. В результате Анима становится
смиренной и готовой подчинить себя. В «Она» и более позднем романе Хаг-
гарда «Аллан» Она говорит: «Вы должны были поклоняться МНЕ, как свя-
тыне, но поскольку вы не сделали этого, воды спасения не могут течь для вас.»
и мораль мужчины, пока бессознательная, женская сторона подавляется созна-
нием. Она слишком могущественна и опасна, вероятно, потому, что сам Хаггард
отвернулся от отношений с духовной женщиной типа Джесс. Поскольку ему
не хватало отношений с женщиной, которая могла бы отразить и проиллюстри-
ровать для него мир Эроса, внутренний фактор взял над ним верх. С тех пор как
он отрекся от любви, любовь (или Анима) превратилась в силу; но в обители
старого Нута Лео впервые движет любовь. В результате Анима становится
смиренной и готовой подчинить себя. В «Она» и более позднем романе Хаг-
гарда «Аллан» Она говорит: «Вы должны были поклоняться МНЕ, как свя-
тыне, но поскольку вы не сделали этого, воды спасения не могут течь для вас.»
Анима ожидает от мужчины, что он признает ее как божественную силу
внутри себя. Хаггард, по правде говоря, знает, что она имеет какое-то отно-
шение к его собственной душе. Но как он мог примирить ее примитивную
и подавляющую эмоциональную реальность со своим английским сознани-
ем? Как он вообще мог подумать о том, чтобы объединить этот ужасный мир
эмоций, когда она убивает жену Лео, в то время как он сам так высоко ценит
свою жену? Как он вообще мог принять свою Аниму, которая ни в коей мере
не походила на его христианскую концепцию души, была языческой богиней
и anima mundi, пытающейся соблазнить его в поисках тиранической власти
внутри себя. Хаггард, по правде говоря, знает, что она имеет какое-то отно-
шение к его собственной душе. Но как он мог примирить ее примитивную
и подавляющую эмоциональную реальность со своим английским сознани-
ем? Как он вообще мог подумать о том, чтобы объединить этот ужасный мир
эмоций, когда она убивает жену Лео, в то время как он сам так высоко ценит
свою жену? Как он вообще мог принять свою Аниму, которая ни в коей мере
не походила на его христианскую концепцию души, была языческой богиней
и anima mundi, пытающейся соблазнить его в поисках тиранической власти
Она является одновременно зеркалом и обратной стороной его одностороннего
сознания, его идеала джентльмена, который заставляет его подавлять чувства
и природу и тиранить свое окружение.
сознания, его идеала джентльмена, который заставляет его подавлять чувства
и природу и тиранить свое окружение.
И все же, что случилось бы, если бы он принял Аниму такой, какой она
была? Какие моральные и религиозные противоречия могли бы одолеть его,
если бы богине удалось соблазнить его почувствовать, что он выше челове-
ческой морали? Между его сознанием и Анимой сохраняется неразрешимый
конфликт. Анима поглощена своей собственной интенсивностью, так как она
еще не может быть принята в том обличье, в котором ее встречает Хаггард.
Она теряет свой облик и становится призраком, а именно бессознательным.
была? Какие моральные и религиозные противоречия могли бы одолеть его,
если бы богине удалось соблазнить его почувствовать, что он выше челове-
ческой морали? Между его сознанием и Анимой сохраняется неразрешимый
конфликт. Анима поглощена своей собственной интенсивностью, так как она
еще не может быть принята в том обличье, в котором ее встречает Хаггард.
Она теряет свой облик и становится призраком, а именно бессознательным.
Для Лео преображение в огне и общение с божеством не наступают. Герой
не может обновить себя. Он теряет золотые кудри и становится старым и се-
дым. Возможно, одна из причин неудачи этого предприятия заключается
в том, что попыткам объединения не предшествовало достаточное очищение
и развитие прозрения.
не может обновить себя. Он теряет золотые кудри и становится старым и се-
дым. Возможно, одна из причин неудачи этого предприятия заключается
в том, что попыткам объединения не предшествовало достаточное очищение
и развитие прозрения.
В видении Зосимы, например, сам Зосима, как и дракон, расчленен. Это
символизирует необходимое аналитическое прояснение содержания как сознания,
так и бессознательного. «В позднейшие периоды алхимии мы находим «убий-
ство Льва» наряду с «убийством дракона», по крайней мере, в образе отрезания
лап льва. [139] И все же в начале романа герои не смогли препарировать Льва
и крокодила на берегу реки, так как, по их словам, у них не было необходимых
инструментов. Это означает, что у них не было необходимых предпосылок для
глубокого исследования бессознательного. Они прекратили самоисследование
на более безопасном и поверхностном уровне, на уровне гусыни и оленя.
символизирует необходимое аналитическое прояснение содержания как сознания,
так и бессознательного. «В позднейшие периоды алхимии мы находим «убий-
ство Льва» наряду с «убийством дракона», по крайней мере, в образе отрезания
лап льва. [139] И все же в начале романа герои не смогли препарировать Льва
и крокодила на берегу реки, так как, по их словам, у них не было необходимых
инструментов. Это означает, что у них не было необходимых предпосылок для
глубокого исследования бессознательного. Они прекратили самоисследование
на более безопасном и поверхностном уровне, на уровне гусыни и оленя.
Таким образом, более примитивная и могущественная природная сила про-
является в своей проекции на Аниму и делает ее эгоистичной, властолюбивой,
жадной до обладания и мстительной.
является в своей проекции на Аниму и делает ее эгоистичной, властолюбивой,
жадной до обладания и мстительной.
Контакт с огнем действительно был бы опасен для недостаточно очищенной
натуры Лео. Хаггард справедливо опасался страстной натуры своих предков.
Поскольку ему лишь отчасти удавалось отделить и идентифицировать содер-
жание бессознательного, он подвергался опасности стать орудием дьявольски
негативной силы, скрытой в его теле, которая была бы обратной стороной бо-
жества. Тем не менее герои привезли с собой кое-что из своего долгого путе-
шествия: маленькую ножку мумии и темный плащ Анимы. Для Холли, для
функции реальности, маленькая ножка указывает на новую, одухотворенную
точку зрения. Плащ — это символ служения любви, которому Лео посвятит
себя отныне. Рассказывая о мистериях в Элевсине, Кереньи рассказывает, как
посвященный был завернут в плащ богини и к нему обращались с ее именем:
натуры Лео. Хаггард справедливо опасался страстной натуры своих предков.
Поскольку ему лишь отчасти удавалось отделить и идентифицировать содер-
жание бессознательного, он подвергался опасности стать орудием дьявольски
негативной силы, скрытой в его теле, которая была бы обратной стороной бо-
жества. Тем не менее герои привезли с собой кое-что из своего долгого путе-
шествия: маленькую ножку мумии и темный плащ Анимы. Для Холли, для
функции реальности, маленькая ножка указывает на новую, одухотворенную
точку зрения. Плащ — это символ служения любви, которому Лео посвятит
себя отныне. Рассказывая о мистериях в Элевсине, Кереньи рассказывает, как
посвященный был завернут в плащ богини и к нему обращались с ее именем:
Мужчины также приняли облик богини и стали идентичны ей.
В Сиракузах, в святилище Деметры и Персефоны, мужчины также
принесли великую клятву, облачились в пурпурные одежды богини
и несли ее горящий факел… В Фенеосе были те же мистерии, что
и в Элевсине, и здесь жрецы носили маску Деметры-Кидарии во время
Высшей мистерии. Это было не дружелюбное лицо, а скорее страш-
ное, похожее на Медузу, изображение…[140]
В Сиракузах, в святилище Деметры и Персефоны, мужчины также
принесли великую клятву, облачились в пурпурные одежды богини
и несли ее горящий факел… В Фенеосе были те же мистерии, что
и в Элевсине, и здесь жрецы носили маску Деметры-Кидарии во время
Высшей мистерии. Это было не дружелюбное лицо, а скорее страш-
ное, похожее на Медузу, изображение…[140]
Таким образом, некоторый союз с Анимой достигается посредством ее темного
плаща. Лео посвящают богине. Плащ падает на него, как тень, и гасит его юно-
шеское великолепие. Это приносит ему предчувствие, что теневой аспект Анимы
затеняет и его. Однажды в старости Хаггард сказал о себе, что, как и Айша, он
был полон переменчивых настроений. Временами он терзал себя чувством вины.
плаща. Лео посвящают богине. Плащ падает на него, как тень, и гасит его юно-
шеское великолепие. Это приносит ему предчувствие, что теневой аспект Анимы
затеняет и его. Однажды в старости Хаггард сказал о себе, что, как и Айша, он
был полон переменчивых настроений. Временами он терзал себя чувством вины.
И все же он никогда не был полностью свободен от служения богине и от сво-
их попыток освободить ее жрицу. Многие его книги посвящены той же теме.
В одной из них плененная белая женщина должна служить крокодилу. В дру-
гой книге элегантная английская леди похищена священниками, чьим кумиром
является дикий слон-отшельник. Анима остается пленницей неискупленной
инстинктивной силы хтонического божества. В книге «Она и Аллан» Хаггард
продолжает диалог с ней и свой спор с бессознательным. Она рассказывает
об этом Аллану, который воплощает в себе Англичанина:
их попыток освободить ее жрицу. Многие его книги посвящены той же теме.
В одной из них плененная белая женщина должна служить крокодилу. В дру-
гой книге элегантная английская леди похищена священниками, чьим кумиром
является дикий слон-отшельник. Анима остается пленницей неискупленной
инстинктивной силы хтонического божества. В книге «Она и Аллан» Хаггард
продолжает диалог с ней и свой спор с бессознательным. Она рассказывает
об этом Аллану, который воплощает в себе Англичанина:
Если бы вы были кем-то другим, я бы открыла вам тайны и объяснила смысл
многого, что я рассказывала вам в картинках и различных баснях. От челове-
ка, посещающего святыню, ожидают двух вещей, Аллан: благоговения и веры.
Без них оракулы будут молчать, и святые воды не потекут. Я, Айша, святыня,
но ты не оказал мне никакого почтения, пока я не вынудила тебя сделать это
с помощью женской хитрости. Ты не верил в меня, поэтому оракул не говорит
с тобой, и спасительные воды не текут. [141]
многого, что я рассказывала вам в картинках и различных баснях. От челове-
ка, посещающего святыню, ожидают двух вещей, Аллан: благоговения и веры.
Без них оракулы будут молчать, и святые воды не потекут. Я, Айша, святыня,
но ты не оказал мне никакого почтения, пока я не вынудила тебя сделать это
с помощью женской хитрости. Ты не верил в меня, поэтому оракул не говорит
с тобой, и спасительные воды не текут. [141]
Это зависит от установок сознания человека, высвобождает ли бессозна-
тельное свои секреты и каким образом. Хотя Аллан и отгораживается своим
здравым смыслом и скептицизмом от более глубокого понимания иррациональ-
ной природы Анимы, Она все же дает ему совет на будущее.
тельное свои секреты и каким образом. Хотя Аллан и отгораживается своим
здравым смыслом и скептицизмом от более глубокого понимания иррациональ-
ной природы Анимы, Она все же дает ему совет на будущее.
«Поэтому мудрые будут стремиться превратить тех, с кем судьба свела их,
в друзей, так как в противном случае они скоро будут потеряны. Более того,
если они еще более мудры, сделав их друзьями, они позволят им найти лю-
бовников там, где они захотят. Хорошие принципы, не правда ли? И все же
им трудно следовать…» [142]
в друзей, так как в противном случае они скоро будут потеряны. Более того,
если они еще более мудры, сделав их друзьями, они позволят им найти лю-
бовников там, где они захотят. Хорошие принципы, не правда ли? И все же
им трудно следовать…» [142]
Дальнейшие продолжения романа
В романе «Аиша», написанном двадцать лет спустя, как продолжение
«Она», действие происходит в Центральной Азии. Здесь продолжается со-
перничество между Аменартас, ныне называемой Афиной, и вновь появившейся
Ею. Афина больше не жена Лео, а превратилась исключительно в воплощение
внешней мощи. Ее муж-обезумевший азиатский правитель, который, пресле-
дуемый недоверием и ревностью, бросает своих врагов на съедение собакам.
Лео убегает от безумного правителя и находит убежище у жрицы, которая
имеет свой храм на соседнем вулкане. Когда он добирается до ее территории,
его поджидает мумия на груде костей. Позже он должен будет поцеловать
это призрачное существо, чтобы пробудить ее к прежней фигуре и красоте.
Ее храм, высеченный в скалах, по меньшей мере в три раза больше самого
большого собора, с такими же огромными алтарями и залами. Он украшен
изображением креста АНКХ — символа животворящей Исиды. Могучие
залы освещены извилистыми колоннами огня, поднимающимися из отверстий
в вулкане. В области алтаря снова появляется образ, предвосхищающий но-
вое внутреннее состояние, которое должно быть достигнуто: зрелая крылатая
женщина с мальчиком, которого она утешает, обещая ему бессмертие. «Вся
любовь и вся нежность вошли в ее образ, и кажется, что небеса открывают
перед ней путь для ее крыльев.» Айша сидит под этим изображением алтаря
со своими жрецами и жрицами.
«Она», действие происходит в Центральной Азии. Здесь продолжается со-
перничество между Аменартас, ныне называемой Афиной, и вновь появившейся
Ею. Афина больше не жена Лео, а превратилась исключительно в воплощение
внешней мощи. Ее муж-обезумевший азиатский правитель, который, пресле-
дуемый недоверием и ревностью, бросает своих врагов на съедение собакам.
Лео убегает от безумного правителя и находит убежище у жрицы, которая
имеет свой храм на соседнем вулкане. Когда он добирается до ее территории,
его поджидает мумия на груде костей. Позже он должен будет поцеловать
это призрачное существо, чтобы пробудить ее к прежней фигуре и красоте.
Ее храм, высеченный в скалах, по меньшей мере в три раза больше самого
большого собора, с такими же огромными алтарями и залами. Он украшен
изображением креста АНКХ — символа животворящей Исиды. Могучие
залы освещены извилистыми колоннами огня, поднимающимися из отверстий
в вулкане. В области алтаря снова появляется образ, предвосхищающий но-
вое внутреннее состояние, которое должно быть достигнуто: зрелая крылатая
женщина с мальчиком, которого она утешает, обещая ему бессмертие. «Вся
любовь и вся нежность вошли в ее образ, и кажется, что небеса открывают
перед ней путь для ее крыльев.» Айша сидит под этим изображением алтаря
со своими жрецами и жрицами.
Теперь Лео помолвлен с ней. Однако свадьба не может состояться до тех
пор, пока Лео снова не найдет огненный столп и через него не обретет вечную
жизнь. Перед свадьбой она хочет наказать Афину. Когда та уходит со своей
армией, Лео попадает в засаду. Айша и ее войска, сопровождаемые грозами
и градом, молниями и громом, захватили город Афины и освободили ее воз-
любленного. Лео отказывается больше ждать со свадьбой, но между ним и его
невестой возникают новые препятствия. Рядом с трупом Афины, которая при-
няла яд во время нападения Айши, она снова предлагает Лео власть, успех
и триумф над всем миром. И все же он не хочет никакой власти, порожденной
убийством. Он хочет только любви своей невесты, даже если это принесет
ему смерть. Айша чувствует, что Лео вот-вот умрет, но она пророчествует,
что смерть больше не сможет разлучить их. Она и раньше говорила о любви,
но всегда оставалась неприступной, как ледяная горная вершина. Но в этот мо-
мент в ней происходит новая трансформация: она становится человеком. Она
больше не оракул святилища, не Валькирия поля битвы. Она — счастливая
невеста. Она хотела бы быть только женщиной. До сих пор она не осмеливалась
поддаться своему страстному желанию, хорошо зная, что оно поглотит Лео.
пор, пока Лео снова не найдет огненный столп и через него не обретет вечную
жизнь. Перед свадьбой она хочет наказать Афину. Когда та уходит со своей
армией, Лео попадает в засаду. Айша и ее войска, сопровождаемые грозами
и градом, молниями и громом, захватили город Афины и освободили ее воз-
любленного. Лео отказывается больше ждать со свадьбой, но между ним и его
невестой возникают новые препятствия. Рядом с трупом Афины, которая при-
няла яд во время нападения Айши, она снова предлагает Лео власть, успех
и триумф над всем миром. И все же он не хочет никакой власти, порожденной
убийством. Он хочет только любви своей невесты, даже если это принесет
ему смерть. Айша чувствует, что Лео вот-вот умрет, но она пророчествует,
что смерть больше не сможет разлучить их. Она и раньше говорила о любви,
но всегда оставалась неприступной, как ледяная горная вершина. Но в этот мо-
мент в ней происходит новая трансформация: она становится человеком. Она
больше не оракул святилища, не Валькирия поля битвы. Она — счастливая
невеста. Она хотела бы быть только женщиной. До сих пор она не осмеливалась
поддаться своему страстному желанию, хорошо зная, что оно поглотит Лео.
Но теперь она хочет решиться на это, что бы ни случилось. Холли должен
отдать эту пару друг другу. Холли чувствует мощный, интенсивный поток
жизни и небесного счастья, перетекающий от Нее к Лео быстрыми, обжига-
ющими волнами, и у него возникает чувство прорыва. В страстной предан-
ности она обнимает своего жениха и целует его в губы. Затем она поет ему
любовную песню, которая внезапно обрывается, потому что Лео пошатывается
и падает замертво.
отдать эту пару друг другу. Холли чувствует мощный, интенсивный поток
жизни и небесного счастья, перетекающий от Нее к Лео быстрыми, обжига-
ющими волнами, и у него возникает чувство прорыва. В страстной предан-
ности она обнимает своего жениха и целует его в губы. Затем она поет ему
любовную песню, которая внезапно обрывается, потому что Лео пошатывается
и падает замертво.
Скорбя, она прощается со своими жрецами и жрицами. Она прощает мерт-
вую Афину, восхваляя ее за то, что та великолепно сыграла свою роль. Она
отдает себя благосклонной Небесной Матери, от которой все родились, и ко-
торая с верой принимает все обратно. Она уже не то существо, исполненное
греха и гордыни, каким была прежде. Она уже не «упавшая звезда», но, как
и в давние времена, «звезда, победившая ночь». Ее душа снова едина со сво-
им возлюбленным, как это было в самом начале. Вечером она велит принести
гроб Лео в кратер и опускается рядом с ним на колени у самой пропасти. За-
тем пламя взмывает вверх, как будто у него есть крылья, и на рассвете Айша
и шкатулка исчезают.
вую Афину, восхваляя ее за то, что та великолепно сыграла свою роль. Она
отдает себя благосклонной Небесной Матери, от которой все родились, и ко-
торая с верой принимает все обратно. Она уже не то существо, исполненное
греха и гордыни, каким была прежде. Она уже не «упавшая звезда», но, как
и в давние времена, «звезда, победившая ночь». Ее душа снова едина со сво-
им возлюбленным, как это было в самом начале. Вечером она велит принести
гроб Лео в кратер и опускается рядом с ним на колени у самой пропасти. За-
тем пламя взмывает вверх, как будто у него есть крылья, и на рассвете Айша
и шкатулка исчезают.
Когда становится светло, Холли узнает две светлые фигуры, поднимающиеся
вверх. Новым в этом втором томе является множество извилистых огненных
столбов, которые превратились в источники света для святилища. Особенно
новым является изображение в соборе внутри скалы, крылатой богини-матери
с сыном: Исиды с Гором. Анима больше не является исключительно женщиной
и возлюбленной, она не просто самодовольная душа; она-мать, исполненная
любви и нежности, заботливая и бескорыстная. Любовь Лео превращает его
Аниму из бесплодной девственницы и воинственной богини в любящую зре-
лую женщину. Только теперь она снова ощущает себя в гармонии с великой
Небесной матерью Исидой. Женское начало, Мать и Дочь, вновь вводится
рядом с Богом-Отцом и Богом-Сыном.
вверх. Новым в этом втором томе является множество извилистых огненных
столбов, которые превратились в источники света для святилища. Особенно
новым является изображение в соборе внутри скалы, крылатой богини-матери
с сыном: Исиды с Гором. Анима больше не является исключительно женщиной
и возлюбленной, она не просто самодовольная душа; она-мать, исполненная
любви и нежности, заботливая и бескорыстная. Любовь Лео превращает его
Аниму из бесплодной девственницы и воинственной богини в любящую зре-
лую женщину. Только теперь она снова ощущает себя в гармонии с великой
Небесной матерью Исидой. Женское начало, Мать и Дочь, вновь вводится
рядом с Богом-Отцом и Богом-Сыном.
Она осознает, что ее причастность к земным владениям и земной власти
была ошибкой, так, как и Лео, и Айша — духовные существа, дух и душа,
которые, очищенные и измененные посредством пламени, стремятся к небу.
была ошибкой, так, как и Лео, и Айша — духовные существа, дух и душа,
которые, очищенные и измененные посредством пламени, стремятся к небу.
Она боролась со своим другим аспектом, со своей волей к власти, со своей при-
частностью к миру, сражаясь с Аменартас-Афиной. Незадолго до своей смер-
ти Хаггард написал книгу «Дочь мудрости», посвященную ее ранней жизни.
частностью к миру, сражаясь с Аменартас-Афиной. Незадолго до своей смер-
ти Хаггард написал книгу «Дочь мудрости», посвященную ее ранней жизни.
Здесь, в «Прологе на небесах», конфликт между двумя женщинами восхо-
дит к борьбе между двумя богинями. Исида сердится на человечество, пото-
му что оно покинуло свои алтари, чтобы служить Афродите. Таким образом,
она приказывает своей нерожденной дочери Айше отомстить за нее на земле
и полагаться только на нее, духовную, Небесную Мать. После этого Исида
дит к борьбе между двумя богинями. Исида сердится на человечество, пото-
му что оно покинуло свои алтари, чтобы служить Афродите. Таким образом,
она приказывает своей нерожденной дочери Айше отомстить за нее на земле
и полагаться только на нее, духовную, Небесную Мать. После этого Исида
[1] Примечание переводчика: орихалк — сплав меди с цинком.