Стефан Хеллер

Алхимия свободы для современного общества

Глава 1

Индивидуальная Душа против массового мышления

Одно из самых неблагоприятных обстоятельств современной жизни - вырождение и искажение понятия и значения слова политика [politics]. Аристотель заявил с бесконечной проницательностью, что человек - политическое животное. Слово "политика" в ее оригинальном значении получено из слова polis, которое означает город или полис - в греческом государстве. От этого ключевого слова люди в период становления западной философии получили слова politeia "государство", и polites - "гражданин". Даже английское слово "гражданин" [cityzen] содержит слово "город" [city], (1) таким образом, заостряя внимание на одном из самых больших и самых творческих культурных архетипов человечества - на городе².

Город был с нами в течение очень долгого времени, и его значение для роста человеческого сознания было огромным. Вавилон, Египет, Греция и Рим заработали себе репутацию прародителей Западной культуры тем, что они развивали города, в которых могла иметь место великая алхимия человеческого роста и трансформации. Поскольку алхимики знали, что Философский Камень и Эликсир Жизни могут быть получены только в должным образом подготовленном сосуде великой силы, народы древнего Средиземноморья понимали, что города были необходимы как сосуд трансформации, которые может явить такие чудеса культуры, как искусство, образование, религия и философия. Города также сделали возможной сознательную жизнь общины, которая позволяет свободным, развивающимся людям жить вместе в условиях, способствующих личному и коллективному Духовному росту.

1 В русском языке созвучные слова «горожанин» и гражданин» - здесь и далее все пояснительные ссылки переводчика.

Карл Густав Юнг – большой знаток законов и целей духовного роста одобрительно отзывался об утверждении популярном в религиозных кругах во времена Средневековья, которое было вероятно взято из более ранних, дохристианских источников: Extra Ecclesiam Nulla Salus, обычно несколько неправильно переводимое как "За пределами церкви нет никакого спасения." Прежде, чем он стал употребляться в христианстве, древние греки использовали термин ekklesia для обозначения собрания людей, или жителей города-государства. Юнг, таким образом, использовал это утверждение для того, чтобы обозначить, что в психологическом смысле сообщество, особенно сообщество специфического вида (ekklesia, или, в его латинской форме, ecclesia) содержит великое исцеление, или спасение (salus) для человечества. Таким образом, это утверждение, на самом деле, означает, что здоровье, спасение, целостность (все понятия, содержащиеся в слове salus), недоступны вне контекста сообщества.

В ekklesia, или в избранных кругах города в его классическом смысле, присутствует некая таинственная сила, священная и мистическая. В городе-государстве человек уже дифференцирован в значительной степени от коллективного или массового ума. Инстинкт стада в большой степени преодолен. Люди - личности; у них есть свое отдельное занятие, свои собственные цели и задачи.

Горожане не только вне власти стадного инстинкта, они уже не рабы своей природы. Мы должны помнить, особенно сегодня, когда теневая сторона урбанизации превратила многих людей в романтичных поклонников природы, что принятие городского, а не сельскохозяйственного образа жизни, принесло большие возможности для роста сознания многих людей на протяжении всей истории. В классическом смысле, городской образ жизни предоставляет людям возможность быть свободными от слепой тирании природы, ее циклов и законов. В городе люди становятся независимыми; другими словами, они становятся своим собственным законом, вместо того, чтобы подчиниться естественным обязанностям. Возможно, в наши дни легко забыть, как ограничение и угнетение природы может быть губительным для человеческого сознания. Юнг мудро указал, что природа - один из первичных символов архетипа Великой

Матери, которая, в свою очередь, является одним из первичных символов бессознательного состояния. Природа и вместе с нею животность, племенной и стадный инстинкт являются наибольшим носителем бессознательного в человеческой жизни.

Поскольку эти факторы являются ведущими, люди становятся более сознательными, и с сознанием прибывает независимость, суверенитет и способность человека обратиться к собственным сознательным ресурсам, - пониманию, выбору, суждению, причине и следствию. Поскольку было бы ошибкой предположение, что природа, инстинкты и коллективные факторы могут быть, или должны быть, подавлены и изгнаны из жизни человека или сообщества, мы должны понять, что именно городская жизнь, а не пасторальная или сельскохозяйственная жизнь, исторически принесла истинный рост сознания.

Поэтому греческие полисы, города, и их сообщество, екк1ез1а, стали уникальными архетипическими и творческими событиями в жизни человечества. Впервые в истории свободные люди начали вовлекаться в политический процесс, принимая активное и ответственное участие в управлении им. Мнения, высказанные Платоном и другими ведущими мыслителями относительно формы правления, отражают глубокую психологическую окраску этого политического процесса. Из трех форм правления, известных грекам (демократии, аристократии и тирании), философы предпочитали аристократию, потому что, на их взгляд, она представляла власть лучших (самых сознательных) людей, элиты, которая будет управлять в соответствии с просвещенным духом сознания. Непосредственная демократия представлялась слишком опасной для мудрецов классической древности. Они чувствовали, что она могла бы легко привести к господству толпы или подобным стадным проявлениям. Следовательно, греки были ответственны за уникальное и *»нностное использование политического процесса для роста сознания народа. Политика, в классическом фвческом понимании ее значения, была действительно Явлением психологической индивидуации.

Политика как средство сознания

Понятно, что политика может и действительно должна представлять нечто радикально отличающееся от того, чем она стала в современном понимании общества. Политика, наука сообщества, является, в некотором смысле, также выражением науки о душе и искусства духовного роста и преобразования. Жизнь сообщества может иметь пользу для роста, усиления и расширения индивидуального сознания. В современном обществе это редко имеет место, но сие прискорбное обстоятельство ни в коем случае не умаляет того факта, что у политического процесса может быть такая духовная ценность, и что бывали времена, когда эта ценность была открыто признана и явлена.

И Юнг, и гностическая мудрость могут пролить значительный свет на ценность политики. Гностики были носителями греческой культуры, жили и работали в так называемый эллинистический период древности, когда греческий дух, усиленный и обогащенный другими культурными влияниями, действовал как великолепный агент синтеза духовных потоков. Само слово дпозйкоз, "знаток", имеет, конечно же, греческое происхождение. Греки назвали определенных людей, которых признавали необычно просвещенными в духовных делах, дпозйко!, или "людьми знающими". Со своей точки зрения мы могли бы сказать, что гностики были и по отдельности, и вместе проводниками индивидуации. У таких людей, как само собой разумеющееся, должно быть великое и честолюбивое желание свободы, и гностиков определенно волновал этот вопрос.

Соответствуя преобладающему жанру, гностики не говорили о проблеме свободы открыто или прямо, но, скорее, использовали миф и поэтические образы для высказывания своих идеалов и забот. Их центральным мифом была не какая-то простая басня, но вопрос глубокого духовного свойства, отображающий экзистенциальную потребность души освободить себя от оков и ограничений мира. Важную роль в этом мифе играли демиурги и архонты. Они представлялись как космическо- психологические тираны и угнетатели души, естественное

Юнговский Гнозис Надежды

Социальное и историческое послание Гнозиса Юнга - одна из надежд, основанная на принципе внутренней борьбы в душе каждого человека. Самость - упоение славой. То, что на самом деле происходит в истории, происходит не на маршах протеста, не на полях сражений и не на баррикадах, а внутри нас. К.-Г. Юнг выразил это так:

Когда мы обратимся к истории человечества, мы увидим только самую поверхность событий, и даже они искажены тусклым зеркалом традиции. То, что было на самом деле, не понять исследователям истории, поскольку реальные исторические события глубоко скрыты, пережиты всеми и не восприняты никем. Это самый личный, самый субъективный, психический опыт и жизнь. Войны, династии, социальные революции, завоевания, и религии - вот большинство поверхностных признаков скрытой психической основы человека, неизвестной ему самому, и поэтому не учтенной ни одним летописцем. Великие события мировой истории сами по себе имеют небольшое значение. То, что действительно важно, в конечном счете, является только субъективной жизнью человека. В нашей сугубо личной и субъективной жизни мы не только те, кто переживает, но и те, кто делает время. Наш век — это мы сами.³

Эту гностическую, или интерналисткую точку зрения относительно легко понять, и даже согласиться с ней, но сделать здесь надлежащие выводы- самое трудное. С одной стороны, мы должны признать, что это бесполезно, так же как и неправильно использовать отрицательное проецирование в социальных и исторических делах. Материал отрицательного проецирования всегда противоречив. Если я буду плохо себя чувствовать, - беспомощный, подавленный, измученный, испытывающий недостаток в силе эго и т.д, то я не компенсирую это, если я обвиню "их" в своем состоянии, кем бы "они" ни были. Ни один бедный мужчина или женщина не стали более богатыми, выступая против богача; ни один сын или дочь со слабым эго не стали сильными, обвиняя и клевеща на властную мать или чрезмерно строгого отца. Проецирование наших отрицательных условий на других создает иллюзию усовершенствования, но это - фактически нездоровый механизм, через который мы пытаемся заставить нас почувствовать себя лучше. Пробуждение, однако, является всегда резким, болезненным и тяжелым, похожим на сильное похмелье после неблагоразумной пьянки.

В то время как отрицательное проецирование имеет небольшую ценность, оно часто привязано к внешней причинеи придает ей большую силу. Этот феномен, который был бичом идеологий на протяжении всей истории, является пагубным и опасным для общества и человека. Юнг выразил эту идею следующим образом:

Когда проблема, которая является в основе личной, и поэтому очевидно субъективной, посягает на внешние события, которые содержат те же самые психологические составляющие, как и личный конфликт, она внезапно преобразовывается в общий вопрос, который охватывает все общество. Таким образом, личная проблема получает значимость, которую до настоящего времени желала получить, так как у царства внутренних разногласий есть почти убийственное и унизительное качество, опускающее каждого в оскорбленное состояние внутри и вовне, подобно царству, опозоренному гражданской войной. Именно это позволяет скрывать от общественностиличный конфликт, если, конечно, он не страдает от сверхсмелого чувства собственного достоинства. Но когда случается, что связь между личной проблемой и большими современными событиями отделена и понята, относительность установлена, это обещает освобождение от изоляции личного; другими словами, субъективная проблема усилена до размера общего вопроса нашего общества.

Как правило, такое усиление производит больше проблем, чем решает. Когда личные неврозы находят социальные и политические причины, они не теряют свой невротический характер; они только перерастают в массовые неврозы. Вместо личной проблемы они становятся общим безумием. Этот простой принцип, является одним из наиболее часто игнорированных жизненных фактов, и поэтому причиной самых больших бедствий в истории. Цитирую Юнга снова:

Настолько легче проповедовать универсальную панацею всем остальным, нежели применить ее непосредственно — и, поскольку, как все мы знаем, вещи никогда не настолько плохи, когда все плывут в одной лодке. Никакие сомнения не могут существовать в стаде; больше толпа - лучше правда — и крупнее

катастрофа.

В психологическом аспекте мудрое отношение должно проявляться в неизменной подозрительности к ситуациям, которые могут привести к массовому неврозу или подобному стадному поведению, короче говоря, ко всем тем убеждениям коллектива, которые узурпируют суждение и дискриминируют человека.

Каждый человек должен стать его или её собственным движением, личной и уникальной единицей-активистом, собственной политической партией. Только непрерывная бдительность перед лицом соблазнов и искушений коллективной единицы удержит нас свободными от массового мышления. Юнг упоминает в этом отношении комический пример одного из его друзей. Юнг однажды оказался с этим другом в огромной толпе людей. Его друга занимала эта толпа до тех пор, пока он внезапно не воскликнул, "Здесь у Вас есть самая убедительная причина для того, чтобы не верить в бессмертие; все эти люди хотят быть бессмертными!" С другой стороны, очевидно, что интеллектуальные и полезные изменения и преобразования должны происходить в обществе, а другими словами, социальное продвижение желательно. Может ли такое продвижение произойти без движений, коллективных причин и их сопутствующих проблем? Юнг, очевидно, полагал, что такое продвижение могло быть достигнуто с минимальным участием людей в коллективных идеологиях и их причинах:

Наш упадок идеологии — это долгожданный антихрист! Поскольку общности - просто скопление людей, их проблемы также скопление отдельных проблем. Одна компания людей идентифицирует себя с превосходящим человеком, и не может спуститься, и другая идентифицирует себя с низшим человеком и хочет достигнуть поверхности. Такие проблемы никогда не решаются законодательством и уловками. Они решаются только общим изменением отношения. И это изменение не начинается с пропаганды, массовых митингов и насилия. Оно начинается с изменений внутри людей. Это будет продолжаться долго, поскольку преобразование желанны и нежеланны, взгляды на жизнь и ценности различны, и только накопление таких отдельных изменений произведет коллективное решение.

Чтобы произвести социальный прогресс, необходимы интегральные процессы внутри человека. Исцеляющий эликсир истории человечества не политическая, социальная или даже религиозная идеология со своими движениями, сторонами, организациями и церковью, но психическая жизнь личности, с ее ростом и интеграцией, ее становлением, целостным и полным. (Нужно отметить, что политическая жизнь в Соединенных Штатах была исторически освобождена от идеологии. В этом случае, как это часто имело место в Америке, политический процесс становился практическим вопросом решения проблемы и прагматической острой необходимостью, даже при том, чтоигра противоборствующих отношений политических партий несла минимальную опасность массового мышления, и личностный рост в пределах политического процесса представлялся наиболее вероятным. Однако, то искушение фанатизма "крестовых походов" и псевдорелигиозного влияния в политике, среди которых проглядывают советские установки марксизма, становится наиболее заметно чем когда-либо, и должно быть побеждено. Как это ни прискорбно, марксистские идеологические элементы не исчезли из американского общества, хотя они и имеют тенденцию избегать марксистского лейбла.)

Коллективные события психики не замена для опыта личностного преобразования. Мало того, что они не в состоянии занять его место, но очень часто они недружелюбны к нему, потому что они понижают уровень осознанного знания человека. Юнг убедительно выразил это так:

Я подвергаю то, что называют общим опытом в пределах группы, усвоению на более глубоком уровне сознания, чем тот, который я испытываю наедине с собой. Поэтому опыт группы является намного более частым чем отдельный опыт преобразования. Также его намного легче достигнуть, поскольку у коллективного присутствия многих людей есть большая наводящая на размышления власть. Личность в пределах группы является чрезвычайно поддающейся внушению. Как только он становится частью группы, человек становится ниже своего обычного уровня. Конечно, он может сохранить память о своем этическом превосходстве, о том, кем он был наедине с собой, но когда он находится в группе, эта память - не более, чем иллюзия. Она не может ничего сделать для того, чтобы отказаться от предложения, принятого всей группой, даже если предложение является безнравственным. В пределах массового мышления человек не чувствует смысла, ответственности, а также никакого страха.

Эту правду несколько трудно оценить в пределах контекста американской культуры, с ее исторически высокой оценкой принципа большинства и демократии. Мы должны помнить, - то, что истинные философские основы американской системы никогда не содержали в себе понятие, что большинство всегда нравственно право, или что оно философски правильно и безошибочно.

Большинство может быть неправым, и всегда должна иметься сильная гарантия, что против потенциальных излишков большинства будут приняты меры. Тирания, принятая большинством, по-прежнему является тиранией, и часто еще более ужасной, чем осуществляемая меньшинством, которая в конце концов должна когда-либо разрушиться. Даже при том, что этот принцип самоочевиден, мы видим такую несправедливость, как самосуд и притеснение расовых и религиозных меньшинств большинством — это своего рода ложный миф о достоинствах положения большинства, однако просочившийся в идею о демократических государствах. Принятие наименьшего общего знаменателя как нормативного во многих областях жизни, особенно в образовании, эстетике, искусстве и связанных с ним областях, и последующий антиинтеллектуализм и возвеличивание вульгарности, и интеллектуальной и этической запущенности, является всеобщим явлением в нашей культуре. Слишком часто мы забываем, что демократия не подразумевает, что положение большинства автоматически истинно или нравственно правильно. Напротив, демократия подразумевает, что люди смеют быть людьми, даже против преобладающих мнений большинства, если личная совесть диктует им это.

Личностное преобразование и польза для общества

Как бы то ни было, один из самых важных вопросов все еще остается без ответа. Если личностный процесс трансформации возможен и желателен, как этот процесс должен отразиться в истории, и как может это принести пользу структуре общества? Другими словами, если мы продолжим продвигаться в нашем внутреннем, и личном преобразовании, то мир станет лучше? Ответить на этот вопрос чрезвычайно трудно. Все зависит от интерпретации слова "лучше". Что мы подразумеваем под словом лучше? Чье определение лучшего мы примем, оценивая улучшение или усовершенствование общества? С точки зрения гностицизма и его современного проявления в представлении Юнга, истинное усовершенствование любого состояния должно включать оба из противоположных факторов, которые составляют ткань вопроса под рукой. Усовершенствование, или продвижение не подразумевает постепенное исчезновение и возможное отсутствие зла или конфликта, и постоянное увеличения того, что можно назвать хорошим. Против различных вариантов утопизма, и в противоречие им Юнг предоставляет Гнозис, который борется за целостность, а не обычное совершенствование. Чтобы сделать общество лучше не обязательно вовлекать линейное улучшение обычного сорта.

Истинность этого суждения и представления легко просматривается в теории, но затуманена эмоциональным отношением и реакциями на практике. Чтобы увидеть реальное улучшение в обществе, часто необходимое для теневой стороны жизни, нужно просто взглянуть на него, вместо того, чтобы существовать в темных перерывах репрессий и пренебрежения. Можно привести множество примеров этого. Расовый вопрос, конечно же, требовал и требует признания и внимания, и только посредством часто горького опыта проявления и признания можно разработать надлежащее решение серьезных проблем. Расточительные и непредусмотрительные пути коммунистических государств, так же как и многих социалистических государств третьего мира, могли быть остановлены только мерами, которые неблагоприятно отразились на экономике или качестве жизни многочисленных граждан. В государстве, так же как в душе человека, принятие темной тени часто приносит бурю и несчастье; вещи должны стать хуже прежде, чем они смогут стать лучше. В этом утверждении скрыта известная мудрость, что хорошее и плохое,лучшее и худшее, взаимодополняющие друг друга противоположности, которые только вместе составляют истинное совершенство.

Это признание имеет первостепенную важность для общества. Поскольку мы видим, что общество должно признать не только так называемое добро, но также и зло, наше государство может в действительности стать алхимическим сосудом окончательного преобразования. Возможно то, что мы получим в конечном счете, не будет лучшим обществом, но оно станет более целостным, прекратив подавлять свою собственную теневую сторону, и вместо этого даст ей должное признание — мы надеемся, не будучи охваченным ею. В этом случае общество прекратит быть репрессивным владельцем своих граждан; скорее оно станет выражением множества людей, которые являются законными членами его ekklesia. Мы не должны бояться, что общество распадется, станет декадентским, или иначе пострадает в результате таких событий. Для чего или для кого создано общество, если не для нас самих? Где мы приобрели нелепое понятие, что общество - своего рода самосуществующее юридическое лицо, имеющее свою жизнь и значение кроме жизни и значения его составляющих членов? Юнг обозначил этот вопрос более ясно:

Человек не может существовать без общества, так же как он не может существовать без кислорода, воды, белков, жиров, и так далее. Общество - одно из необходимых условий его существования. Было бы смехотворно утверждать, что человек существует, чтобы дышать воздухом. И настолько же смехотворно утверждать, что человек существует ради общества. "Общество" - не что иное как понятие симбиоза группы людей. Понятие - не носитель жизни. Единственный и естественный носитель жизни - человек, и это сохраняется в природе.

Давайте возьмем смелость осуществить быструю трансформацию в западном обществе, записав конец губительной философии исключительной середины, которая предотвращает союз противоположностей. Верно, что множество нежелательных условий существуют в нашем обществе, и что некоторые из них резко обострились в последние годы и десятилетия. Преступность является необузданной, и жизнь менее безопасна, чем это было некоторое время назад. Священные образы семьи и дома запятнаны. Моральные установки прошлого имеют меньший вес, чем раньше. Бедность и болезнь, физические и психологические несчастья распространяются. Однако, нет никакой причины предполагать, что эти знамения времени несут подтекст вне своего непосредственного значения. Это не знамения на небесах, египетский мор или предвестники гибели и апокалиптического конца. Напротив, они указывают на то, что множество теней, ранее заключенных в тюрьме адского преступного мира цивилизации, теперь вышли на свет, где мы можем увидеть их и понять их. Усредненное мышление никогда не выйдет из конфликта и борьбы, и единственным истинным миром для него всегда будет кладбищенский покой.

Наибольшая опасность, стоящая перед нашей культурой и обществом, - это не преступность, моральное снижение, бедность или даже очень известные факторы загрязнения и экологической неустойчивости. Скорее - это коварное, но смертельное явление массового мышления. Если мы можем сражаться с этой опасностью и держать ее в страхе, то нас можно уверить, что потенциал творческого и поддающегося трансформации будущего может быть реализован. Если мы проигрываем этому врагу, наши шансы для будущих изменений и роста невелики. Пока мы продолжаем сопротивляться массовому мышлению, пока мы упорствуем высказываниям бурных коллективных движений того или другого вида, внутри нас может справедливо теплиться милосердная надежда, что алхимия истории создаст через нас и в нас Философский Камень, Эликсир Жизни, образец целостности, которая является творческим союзом противоположностей. Действительно, сейчас мы можем сказать и от нашего имени то, что Юнг сказал после Второй мировой войны, "принимая во внимание то, что, как я прежде полагал, моей необходимой обязанностью было открыть других людей, я теперь понял, что сам нуждаюсь в открытии."

Так что давайте открывать нас, и можно быть уверенными, что история и мир ответят на такое требование. Давайте открывать нас, что означает возвращать нас к целостности. Древние гностики говорили, что светлый человек освещает целый мир. К. Г. Юнг заявил, что человек - единица, которая склоняет чашу весов истории. Мы - отдельные самостоятельные единицы, и таким образом груз ответственности на нас. Поскольку Будда сказал, что "Вы страдаете от вас самих", И в той мере, что это личное, и все же всеобщее бремя может быть принято и перенесено нами в той степени, насколько хорошими алхимиками мы окажемся, насколько хорошими мастерами великого искусства объединения противоположностей. И тогда, словами поэта Т. С. Элиота, мы познаем, что:

И все будет хорошо;

И все вещи будут хороши.

Когда, окутанные языком пламени,

В коронном узле жизни,

Станут огнем совершенства.

Примечания