Вступление. Гнозис Свободы

Стефан Хёллер

Алхимия Свободы для современного общества»

Вступление

Гнозис Свободы.

Конец 1980-ыхи начало 1990-ых годов были ознаменованы рядом почти удивительных событий,которые освободили народы Советского Союза и его союзных государств от длительногопритеснения системой, под гнетом которой они были вынуждены жить в течениемногих десятилетий. Движущая сила этих событий везде одинакова — желаниенезависимости. Как это часто бывало в истории нашей беспокойной планеты, -именно свобода стала жизненно необходимым и всецело сильным фактором в делахмира, а не экономика, или подъем уровня жизни, или беспокойство о чистотеокружающей среды, или любая из тех многочисленных проблем, объявленных в последние годы, чтобыотвлечь человечество от танков и оружия его угнетателей. Их целью была свобода– простая и понятная.

Что же тогда естьсвобода, и почему люди снова и снова рискуют всем ради этого неуловимогоподарка богов? Что мы должны сделать, чтобы достичь ее, и когда-то достигнув, не потерять ее снова? Многие боролись засвободу, равенство и братство за последние несколько сотен лет лишь затем,чтобы быть угнетенными после своей победы новой и еще более страшной тиранией.Тогда мы должны спросить, что идет не так как надо с поисками человечеством свободы?Почему на свободу бросают взгляд часто лишь мимоходом, как на само собойразумеющуюся реальность, но порой обретенную лишь на время?

Если мы хотимответить на этот вопрос объективно, мы должны сначала освободить идею свободыот ореола философской абстракции, которой ее так часто окружают. Понятие"свобода" не существует как своего рода независимая платоническаяидея, она должна пониматься как данность на экзистенциальном уровне в жизнилюдей. К. С. Льюис сказал, что никто никогда не испытывает зубную боль в общемсмысле, не ест абстрактную еду; скорее каждый испытывает определенную боль иест конкретную еду. В той же самой манере можно было бы сказать, что свобода -способность определенных людей быть свободными от определенных ограничений,препятствующих их росту, счастью и благосостоянию. Свобода не есть всего лишьнезначительный и неуловимый набор абстрактных идей и идеалов. Когда философыПросвещения говорили о «les droits de Fhomme» (правах человека),они подразумевали права определенных людей обладать конкретными личнымисвободами.

Как только мы подходим к тому, чтобы признатьто, что понятие свободы неразрывно связано с концепцией личной свободы, мывскоре признаем, что мы не можем говорить о свободе, не уделяя внимание болееширокому контексту, в пределах которого живут люди, находится их бытие. Этиканеизбежно основывается на той или иной форме метафизики, ибо чрезвычайно трудносформулировать жизненные принципы без моральной схемы или согласованныхжизненных утверждений. Если жизнь не имеет смысла, исходя из ниоткуда, и неимеет цели вне момента времени, этические принципы становятся бесполезны. Точнотак же, свобода личности представляется бесполезной, и поэтому не нуждается вправдивом обосновании, без своего рода метафизического образа природы,потенциала и смысла жизни каждого отдельного человека. Если мы желаем доказатьсуждение, что свобода необходима, хороша или полезна, мы должны сначала задатьэти основные вопросы: Каково значение личности? Кто и что есть человек? Откудалюди пришли и куда они идут?

Многие люди в современном мире,заинтересованные проблемой свободы и личности, задают эти вопросы. Распадсоветской власти в Центральной и Восточной Европе сделал их еще болееактуальными и необходимыми. Люди демократических стран Запада тоже скоростолкнутся с подобными вопросами и даже обвинениями от прежних коммунистическихстран. А ведь они вполне могут заявить, что у нас нет никакогопоследовательного и значимого набора идей, чтобы справиться с проблемой другихидеологий, или предложить замену коллективистским и тоталитарным идеологиям,дискредитированным в последнее время. Публицист Ирвин Кристол умно подметил этозатруднительное положение, когда написал, что, любящее свободу движение, ккоторому он относил себя, отчасти испытывала недостаток в определенном"позвоночнике" мысли. Кажется, что у врагов свободы всегда есть метафизическая,внутренне последовательная систематизация ценностей, опыта и значения, в товремя как у защитников свободы нет такой поддержки. У тирании есть суждения относительносмысла жизни, но свобода обычно оказывает только экзистенциальное влияние своейсобственной ценностью. У мастеров порабощения, кажется, всегда естьвнушительная философия, чтобы оправдать структуру их рабской власти; как этоимело место с марксизмом - ленинизмом. Навстречу таким идеологическимаргументам, свободные могут только повторить, какое это прекрасное чувство –быть свободными.

Не то, чтобы ориентированная на свободу мысльвсегда нуждалась в идеологических подкреплениях. Во-первых, есть те, ктояростно настроен против всех идеологий, сама оппозиция которых имеет тенденциюнапоминать их собственную идеологию. Есть и те, кого можно было бы назватьтрадиционалистами, преданность которых принадлежит господствующим религиямИудаизма и Христианства, часто в своем ортодоксальном и/или евангелистскомпонятии. Требование этих групп - любить свободу открыто, чтобы бросить вызов,однако, больший период еврейской и христианской истории не признавал ценностиличной свободы. Если еврейско-христианский Бог и его заповеди – истинная основадля прав человечества, то почему почитатели и духовенство этого Бога частенькоигнорировало эти права столетиями и даже тысячелетиями? Кроме этих и подобныхаргументов, мы должны признать, что западное общество сегодня имеет существенноеменьшинство, которое, хотя духовно развито, не является частью господствующей тенденциирелигиозного толка. В числе этих людей многие, теоретики и практики, ценностьсвободы для которых велика. Среди нас сегодня живут мужчины и женщины, ктонеистово предан свободе, но в то же самое время не может согласиться сгосподствующим представлением — что иудейско-христианский Бог – это силаосвобождения в современном обществе.

Этот круг включает множество лиц, которыеразвили пристальный интерес к современной научной дисциплине - глубиннойпсихологии, часто известной как психоанализ или аналитическая психология.Основы глубинной психологии приняли статус жизненной философии для многих.Среди выдающихся представителей этой научной мысли К. Г. Юнга в настоящее времяпроявляется сочувствующий интерес к нашей культуре. Юнг был хорошим примеромсовременного, творческого, интеллектуального и воодушевленного человека; он былглубоко религиозен, или, как мы могли бы сказать, духовно ориентирован, но онбыл далеко удален от господствующей тенденции традиционной религиозной догмы.Те, кто хочет исследовать его вклад в культуру, находят синтез человеческогознания, иногда еще не открытого. Начиная как психиатр - с намерения лечитьбезумных, Юнг обнаружил великую истину действия человеческой психики,феноменологию которой он исследовал. В самых глубоких закоулках человеческого разумаЮнг обнаружил некоторые ранее затененные или неизвестные силы и образы, которыесильно связаны с важными аспектами мифологической культуры, религии, искусства,философии и литературы. Основываясь на этих и сопутствующих открытиях, Юнгразвивал много идей социологического и политического характера. Так как он жилв эру двух мировых войн, нацистского и коммунистического тоталитаризма, Юнг естественнокасался главных социальных и исторических вопросов своего времени, и нашеговремени также.

С мыслью Юнга тесно связана духовная школа,которая была оклеветана и неправильно понята в прошлом, а теперь вновьпривлекает много внимания. Эта школа - древняя духовная философия гностицизма.Юнг был, как некоторые увидели теперь, современным гностиком. (См. мои книги,Гностицизм Юнга и Семь наставлениймертвым, 1982, Потерянные евангелия Юнга,1989). В течение прошлых двадцати лет возникал все более и более сильный исочувствующий интерес к изучению гностицизма. Открытые в 1945 и опубликованные в1977 важнейшие гностические писания ипоследующие литературные комментарии восстановили и фактически реабилитировалив значительной степени учение гностиков. (См. Библиотека Наг Хаммади, под ред.Джеймса Робинсона, 1977, и Гностические Евангелия, Элейн Пэджелс, 1979.)

Гностицизм наиболее часто понимается какхристианская ересь первых трех столетий нашей эры, и очень немногие признавалив нем наличие социального или политического подтекста. Одно исключение было сделанопокойным австрийским ученым эмигрантом Эриком Воеджелином в 1950-ых, когдав книгах о новой политической науке,правопорядке, истории и других, по большему счету было выдвинуто неправдоподобноепредположение о том, что гностицизм был некоторым неясным образом исконнымпредком большинства политических идеологий, которое автор считаетнесправедливым. Воеджелин утверждал, что все современные тоталитарные идеологиибыли в некотором роде духовно связаны или происходили из древнего гностицизма.Он рассуждал, что, раз уж у гностиков была небольшая симпатия к Богу ВетхогоЗавета, даже представленному как Бог-Отец в христианстве, они не будут желатьвоссоединиться с ним на небесах. Таким образом, они должны желать заменитьтакие небеса земной утопией, раем на земле. В то же самое время, Воеджелиндопустил, что гностики расценивали земное царство как не особенно привлекательное.Воеджелин так и не потрудился убрать это противоречие, и таким образом егоаргумент был изначально испорчен. Под давлением более умеренного и лучшеинформированного академического климата энтузиазм по поводу Воеджелиназначительно стих в последние десятилетия. Для примера, ученый и сенатор СэмюэльХаякава подверг субъективную теорию Воеджелина серьезной критике, определив ихавтора как своего рода академический рычаг. В дискредитированной теории Воеджелина мы можем почерпнуть многополезного вдохновения для современной гностической мысли, особенно в свете ученияЮнга.

Эта книга утверждает, что психологический идуховный подход к свободе, представленный Юнгом, до него гностиками, наиболееподходит для того, чтобы стать идеологической поддержкой для современныхприверженцев свободы человека. Идеи Юнга также поддерживают воззрения многих изнас, касающиеся влияния правительства, административно-командной экономики,вмешательства правительства в частную жизнь граждан и почти неизбежноеобъединение этих условий в тоталитарной тирании. Может случиться так, что длянекоторых логический позитивизм и материалистический рационализм Рэнда Эйнапослужит удовлетворительным идеологическим оправданием жизненного приоритетасвободы. Кроме того, он открывает сферу возможностей для остальных, особенно длятех, кого не смущают логические или исторические несогласованности,"старинная религия" фундаментализма может послужить достаточным основаниемдля беспокойства о свободе. Однако, есть другие альтернативы. Междуутвердившимся в вере христианством и рационалистическим атеизмом есть среднийуровень, где Разум и Дух, или, как сказал бы Юнг, Эго и Самость могутвстретиться на свободе.

С какой бы точки зрения это не рассматривалось,с какой высоты ума или духа не наблюдалось, свобода чрезвычайно важна. Свободадрагоценна и как цель человеческих усилий и как средство для достижениянаивысшей цели человеческого существования. Свобода - парадоксальнаяреальность, легко теряемая из виду в жизненном вихре. Не всегда свободу легкозаметить. Когда немецкая армия внедрилась в крошечную Австрию, когда российскиетанки вошли в Будапешт или Прагу, когда рабочие Варшавы и Гданьска уходили сосвоих фабрик в концентрационные лагеря для борьбы с их"социалистическими" владельцами, было нетрудно понять, что гарантироваласвобода. Определенное Нечто, что-то основное, возвращалось законным владельцам.Когда героические члены русских защитников белого дома, бросили вызов силевойск, посланных против них коммунистическими заговорщиками в августе 1991,было ясно, где свобода, а где тирания.

Есть и другие времена, когда свобода имеет тенденциюускользать от нас, когда линии размываются. Парадоксальным, все же драгоценным,является вопрос свободы. Когда кто-то влюблен, он чувствует бесконечнуюсвободу, держа любимую за руку, но завершение отношений показывает, что вместосвободы, он получает новый набор утомительных личных проблем, перемещенный вцентр сознания, стирающий идею свободы. Аналогичным образом, когда мужчины иженщины, склонные к идеализации, глубоко обеспокоенные проблемами человеческихстраданий и несчастий, стараются выстроить государство всеобщего благоденствия,в котором, как они надеются, не будет многочисленных несчастий, но вместо этогопонимают, что то, что они создали, разрушило индивидуальность абсолютно,реальность свободы начинает угасать и уплывать как мираж. Свобода, по всейвидимости, есть великий и драгоценный парадокс нашего времени, и любоговремени. В этом мире мы хотим свободы, направляя наши силы к пониманию нашегожелания, мы часто становимся "несвободными".

И все же, мы должны принять фундаментальнуюреальность свободы. Видение свободы не иллюзия, и не мираж. Глубоко внутри нас,некий голос заявляет нам о том, что некоторым таинственным способом мы действительно"родились свободными" и что мыдолжны воплотить в жизнь наше неотъемлемое право. Теперь, как и прежде,стремление к свободе человека - одно из самых достойных, если не самоедостойное из всех начинаний. Может быть, эта книга поможет развить и усилитьэто стремление.