Томас Мур
Душа Секса
Глава 11.
Таинственный любовник.
Сексуальная жизнь души.
Как мы можем понять признания людей в том, что сексуальное желание никогда полностью не удовлетворяется? «Помните о том», тихо сказал мне Томас МакГриви, когда ему было семьдесят два, в своем офисе в Национальной Галерее в Дублине, «что ваше сексуальное воображение никогда не будет слабо культивироваться или останавливаться в работе, независимо от того, сколько вам лет и несмотря на обстоятельства вашей жизни». Это был последний совет, полученный мною от этого элегантного мужчины, когда мне был двадцать один год. Он умер несколько лет спустя.
С тех пор я думал над этими словами много раз на протяжении лет, и добавил к ним навязчивые размышления моего друга Джеймса Хиллмана, писавшем о важности невозможной любви для души. Т.е. такой неразделенной любви, которая никогда не найдет свой путь в жизнь (речь о потенциальных друзьях другого поколения, счастливо женатых или просто недоступных партнёрах).
Сексуальное желание все еще продолжается, когда шансов найти конкретное удовлетворение мало или же нет вовсе. Я помню свою работу с человеком в возрасте середины семидесятых, прожившим долгую и безбрачную, в основном бессознательную, жизнь. В пожилом возрасте ему вдруг пришло в голову, что он должен дать сексуальности некоторое выражение. Он пытался, но препятствия были велики. Последующие годы проходили мимо в попытке прийти к соглашению со своим желанием, с чувством, что он впустую тратит свою эротическую жизнь и c явной невозможностью какого-либо подлинного удовлетворяющего результата. У него были воспоминания об одном романе с юной женщиной, но они оказались невыносимо болезненными. Невозможность приняла форму депрессии и жалости к себе, став глубокой ямой отчаяния, затмившей все другие источники радости, которые он мог бы вообразить.
Иногда мы охотимся за призраками любви. Бывшие любовники приходят на ум в случайные или деликатные моменты, появляются в наших снах. Люди, c которыми мы были бы счастливы утратить связь, могут, в момент мечтаний, стать поразительно привлекательными. Знаменитости, или просто люди, которых мы никогда не знали лично, но только на расстоянии, могут становиться неотразимым объектом желания.
Когда мы на самом деле встречаем кого-то, кто кажется потенциальным любовником или приятелем, мы можем видеть их окруженными фантазией. Они светятся для нас, хотя не делают этого для своих друзей. Любовник становится двойной звездой – одно сияние исходит из их реального присутствия, тогда как другое светит из неизведанного источника, усиливая общий эффект.
Кажется, души любят жить в разном темпе, с различной динамикой и различными результатами по сравнению с эго или живыми отношениями. Таком образом, любовники, разговаривающие друг с другом о своих отцах и матерях, видят в себе отголоски эротических напряжений своих родителей. Мы ходим на фильмы, рассказывающие историю за историей о любви с романтическими идеалами и их трагедией. Немалая часть наших представлений о любви и сексе связывается с миром памяти и фантазии, и, очевидно, так и должно быть.
В фильме Эрика Ромера «Колено Клер» (Le Genou de Clair), умный, саморефлексивный мужчина теряет голову от колена молодой девушки. В «Шампуне», молодой человек имеет в своей жизни секса больше, чем может вообразить, и все же живет в депрессии, а его жизнь кажется пустым удовольствием. В «Дневной красавице», персонаж, играемый Катрин Денев, открывает, к своему изумлению, что мужчины приходят к ней как в проститутке для разыгрывания своих фантазий, которые не имеют с ней ничего общего. В «Последнее танго в Париже», у персонажа Марлоны Брандо имеется глубокая необходимость заниматься сексом с кем-то анонимным. Все эти фильмы отражают фантазии, которые могут быть у ординарного человека, и они показывают как иногда жизнь души далека от обычного, рационального смысла.
«Колено Клер» - это эссе о таинственном желании. Данный фильм был снят на озере в окружении гор, и природа ощутимо и чувственно присутствует практически в каждой сцене. Вода, элемент Афродиты, несет субъекта истории, Жерома, от места к месту. С помощью подруги Авроры (альтернативное имя Афродиты), которую он описывает как волшебницу и чародейку, Жером пытается открыться желаниям своего сердца. Кажется, он под полным контролем, до тех пор, пока однажды не замечает колена сестры юной женщины, с которой флиртует. Внезапно он теряет всякий контроль, и его желание выходит на поверхность.
«Она меня беспокоит...»
«Её тело?»
«Да. То, как она выглядит... Она вызывает во мне все еще неопределенное желание. Всё более сильное, так как оно неопределено. Чистое желание. Желание ничего. Я не хочу что-либо делать, но это желание беспокоит меня... Колено. Оно – магнит моего желания»
«Всё просто. Положи свою руку к ней на колено. Это будет избавлением»
«Неправда. Это самая трудная вещь для того, чтобы сделать»
В конце Жером остаётся верным своим запретам. Не происходит разрешения, за исключением того, что жизнь продолжается. Зрители знают, что Жером столкнется с более тяжелым испытанием желания, так как проживает жизнь с необычной открытостью и рефлексией. Фильм не предлагает выводов, и это его особое достоинство, ибо желание бесконечно и загадочно.
У Жерома была экстраординарная подруга, любовь-маг Аврора, с которой он мог говорить о своем таинственном влечении с удивительной искренностью. Здесь мы имеем обычный, но критический фактор в проживании своих желаний – честный разговор в контексте замечательной и интеллигентной дружбы. С помощью Авроры Жером смело занимается своим желанием, но также сильно сдерживается, и эта диалектика может быть ключом к проживанию неизведанной жажды.
Не всегда легко узнать, что происходит в сексуальном притяжении. Сценарий секса, кажется, имеет много общего с особым местом сновидений, за исключением того, что в сновидениях часто это чувствуется так, как будто наибольшая часть действия и обстановки сюрреалистичны или из иной реальности, с редкими вторжениями из жизни. Иногда во сне мы чувствуем смесь сновидения и жизни. Или мы можем моментально опознать то, что мы сновидим. Секс немного отличен. Главное ощущение касается того, что мы пребываем в жизни, но есть значительный элемент, отделенный от жизни, и эта сепарация может быть сознательной или бессознательной.
Место встречи для секса может быть лазейкой в него. Мы незаметно ускользаем от времени и пространства наших жизней и входим в театральную обстановку души. Театр, в этом случае, также представляет собой алхимию, так как пространство, созданное из нашего сексуального творчества – это также перегонный куб, печь, где элементарное вещество души, её ценности, эмоции и воспоминания, подвергаются трансформации. В сексе с душой происходит многое, что незримо для обычных глаз.
Я помню как однажды в классе с Дэвидом Миллером, который познакомил меня с работой Джеймса Хиллмана, кто-то спросил его, почему Юнг не написал ничего о сексе. Его ответ был такой: секс присутствует на каждой странице Юнга. Данный ответ может быть просто ловкостью, но в нем есть глубокая истина. Для всей scotophilia (или любви взором) в сексе, сексуальная субстанция во многом незрима. Многое во взорах, ублажении, прикосновении, раздевании и трении друг о друга представляет собой деятельность призраков.
Великодушие, с которым любовники отдают себя друг другу, предполагает готовность играть роль многих любовников, и некоторая услада в сексе исходит от наблюдения или восприятия присутствия человека как таинственного любовника. Могут появиться мать или отец, или же брат с сестрой. Я припоминаю несколько случаев в терапии, где объектом глубинного желания был брат, который часто выступал в качестве сексуального партнера в сновидениях; любовник в жизни всегда сравнивался с братом. Иногда женщина говорит со своим возлюбленным, по ошибке используя имена своих братьев.
В нашем стремлении к обладанию своим любовником (важная фантазия в сексе, которую не следует разыгрывать воинственно), мы можем обнаружить трудность признания толпой того, что объединяет нас в постели. Потребность в Садианском контроле иногда посещает любовника, который хочет полной ментальной и эмоциональной самоотверженности партнера по отношению к себе. Но здесь имеет место одна из ироний души секса: глубинное наслаждение требует открытия души, не только тела, и душа преисполнена необычайной жизни. Хороший секс требует умения жить из некого иного места, чем эго. Может показаться, что сексуальное желание движется в направлении нашего собственного удовольствия, но на самом деле удовольствие может не быть нашим вообще. Интенсивность наслаждения может находиться в прямой пропорции к потере эго, и здесь, возможно, лежит фокус иронии и парадокса секса.
Может быть, привлекательность порнографии лежит в её способности представить секс путем, который не центрирован в эго? В порнографии мы можем наблюдать групповой секс, необычные позы и действия, проникновения, которых никогда не испытывали в жизни, и атмосферу перформанса, а не любви – в общем, безличное проявление Эроса. Острота порнографии, причина её огромной привлекательности, может быть заключена в некоторых личностях и сценариях, которые, на самом деле, посещают фантазию во время занятия любовью, и не связаны с реальной жизнью.
Прозрение таинственного любовника
Во время написания этой книги я подвергался соблазну не включать эту главу о таинственном любовнике. Это столь сложно для описания и столь неуловимо и фантастично для прагматичного, буквального мира. И все же таинственный любовник – это само сердце секса. В некотором смысле, это наиболее важное соображение, ибо секс души – ключ к душе секса.
Страстное желание душой её любовника (или любовников) столь сильно, что иногда мы пребываем в безумных поисках некоторых манифестаций этой фигуры, или же мы пытаемся устроить жизнь так, что он (или она) становится воплощенным в реальных отношениях. В фильме Альфреда Хичкока «Головокружение», персонаж Джеймса Стюарта пытается трансформировать обычную женщину, Ким Новак, в таинственную даму, в которую он был когда-то влюблен. Он настаивает на том, чтобы она носила определенное платье, делала правильный макияж, и чтобы цвет её волос совершенным образом соответствовал его памяти о возлюбленной. Из-за желания его любви, она согласилась на всё это. Но затем они поднимаются на колокольню, высокую и покосившуюся (олицетворяющую навязчивую мужскую идеализацию женщины, сублимацию обычной личности в совершенном любовном образе), и в результате женщина падает и погибает. Большие усилия, связанные с проявлением во плоти преследуемой им любви заканчиваются неудачей, тогда как чья-либо вообще беспокойная попытка сделать буквальным таинственного любовника может привести к провалу и разочарованию.
Все мы, мужчины и женщины, можем страдать этим любовным головокружением, в котором пытаемся осознать любовь души в действительной жизни. Общепризнанно, что женщины часто соглашаются преобразовать самих себя в любовный объект для мужчин, и это представляет собой определенную проблему для женщин, впадающих в культурное предположение, что они могут и должны «улетучиться» в мужские фантазии. Но у мужчин есть схожая проблема (возможно, не такая очевидная, так как они играют роль кажущейся независимости), в то же время с учетом требований сексуальных фантазий культуры, их партнерш и самих себя.
Альтернативой может быть щедрая помощь и сопутствие нашим любовникам в виде ежедневного поиска некой жизни для их глубинных страстных желаний, и, в то же самое время, в равной степени великодушное пребывание в стороне, по мере того как индивид жаждет быть кем-то еще. Такая модель отражает открытую сердечную сдачу и агрессивное выстраивание дистанции, свойственное человеческой любви.
Головокружение также показывает как могут выглядеть наши поверхностные желания, когда мы привносим их в жизнь, за пределы личного воображения. Джеймс Стюарт одержим каждой деталью внешнего облика, и он, кажется, обращается с Ким Новак как с манекеном. Хотя горькая правда состоит в том, что мы можем превратить другого человека в куклу в театре нашей собственной фантазии, все же, сфера души – это театр, и поверхностные детали играют важную роль в театральной реализации наших фантазий. Светская хроника в любой газете показывает, как точны измерения и характеристики любовника фантазии.
Как любовники мы желаем знать, о каком виде секса мечтает наш партнер. Открывая, что некоторые их них сомнительные или отталкивающие для нас, мы можем отказаться от участия в этом. Эта настойчивость на своей собственной индивидуальности играет важную позитивную роль в сексе. Но мы также хотим быть тем тайным любовником, и, таким образом, можем постепенно и спокойно выяснить, какой вид сексуальности лежит за дверями личного воображения нашего любовника. Как говорит Юнг, сексуальные отношения всегда предполагают фигуры души, являющиеся частью психологического мира партнеров.
Как мы видели возле начала этой книги, секс никогда не представляет собой обыкновенное, буквальное поведение. Как и весь человеческий опыт, он всегда оформлен и окрашен незримыми историями или фрагментами истории. Секс – это всегда миф. Некоторое нарушение сексуальной пристойности может быть захватывающим. Некоторые формы эксгибиционизма могут быть чрезвычайно освобождающими и восхитительными, как в случае с психиатром, который занялся любовью со своей женой на довольно открытом пляже. Я слышал, что некоторые женщины говорят о том, как сильно они ценят интенсивных, зрелых мужчин, минотавров любви. Некоторые, конечно, наслаждаются сценариями рабства или другими видами театра. В последнее время общественность была обогащена откровениями знаменитостей, сосущих пальцы и переодевающихся в различную одежду. Любой опытный терапевт знает, что это «прирученные» примеры по сравнению с сексуальными ритуалами, которыми наслаждаются многие пары или фантазиями, преисполненными индивидуального сексуального воображения.
Особые сексуальные ритуалы предназначены для соединения отношений человека с таинственными любовниками, с которыми мы обычно встречаемся только в ночных сновидениях и дневных фантазиях. Из-за того, что любовник души действительно не от мира сего, наши попытки придать телесность этой любви всегда не достигают отмеченной цели и несколько разочаровывают, но мы можем стараться.
Всегда есть возможность перепутать личную фантазию с жизнью. Некоторые люди, кажется, держатся за изменения партнеров, наблюдая полное воплощение любовника души в реальном человеке. Или же, человек может чувствовать себя разочарованным, когда действительный секс не соответствует сексуальному опыту, получаемому в чистых фантазиях. Может быть, нам следует научиться жить в двух мирах – мире сна и мире жизни, позволяя каждому из них свою законность и значительность, а иногда наслаждаясь их моментным перекрытием.
Искусство играет важную роль в разрыве между фантазией и реальностью. Оно привносит нас в имагинальное пространство, где эмоции и смыслы реальны, но чувственные детали не буквальны. Там мы можем встретить таинственного любовника на его (или её) собственной территории, так как время и пространство искусства идентичны времени и пространству воображения. Это – промежуточный мир, который не полностью внутренний или внешний, но он предоставляет место, где мы можем мельком узреть фигуры и сюжетные темы, занимающие душу.
В практической терапии, я никогда не выходил на путь начинания проектов искусства, но очень часто люди играли на пианино, приносили объекты, которые они нашли или сделали, а также рисовали свои сновидения и образы. Обычно образы творились без особого намерения или осознания, нарочно раскрывая происходящее на глубинном уровне. Часто мы наблюдали изображения любовников.
Одна женщина на курсе в колледже, где я преподавал серии живописи, сопровождаемые написанием размышлений, описывала в дневнике появлений фигуры фантазии. Она видела её как таинственного мужчину, который что-то хотел от неё. В рисунках фигура иногда принимала форму её отца, а иногда была совершенно незнакомой. У женщины было сильное чувство, что это новое присутствие что-то спрашивает о ней, и она подозревала, что это нечто большое и важное. Но она не знала что именно. Только после многих месяцев сновидений, рисунков и бесед она осознала, что подходит к поворотной точке в своей жизни. Таинственный любовник её сновидений принял форму новых отношений, а также представлял собой полностью новый сдвиг в её жизненном пути.
Я думаю, что её метод работы с этим изменением был замечательным, и это хорошая модель для других. Она не принимала никаких быстрых решений на протяжении времени этих сновидений и ощущений. Она вела дневник своей внутренней жизни, в комплекте с множеством различных видов рисунков и стихотворений. В этих дневниках она признавала свои страхи, своё невежество, свои притягательные стороны и изменение отношений. Только долго после того, как её жизнь укрепилась в новом направлении, она смогла получить некоторое понимание событий, обозначенных в её дневниках.
Она опубликовала эти журналы, в ограниченной форме, и я был впечатлен более чем чем-либо её уважением к присутствию неизведанного приглашения следовать в глубину жизни. Обычно возникает соблазн действовать, даже если неясно что нужно делать. Требуется самообладание и мужество для того, чтобы скорее быть контейнером для совершенствования, нежели чем деятелем. Таким образом, эрос исполняет свою традиционную работу без вмешательства, создавая новую жизнь и сажая семена наслаждения.
Сексуальность души
Время души отлично от времени жизни. События иногда происходят более медленно, иногда - быстрее. В жизни может показать, что последние романы улажены, тогда как в душе они все еще активны. Любовь души множественна. Несколько отношений и даже браков могут развиваться одновременно. Мечты влюбленных появляются и исчезают.
Не редкость для счастливых мужчин или женщин, состоящих в браке, проснуться утром от влиятельного эротического сна, в котором сексуальный партнер – это кто-то другой, известный или неизвестный, и паре может быть неловко обсуждать это сновидение. Пока неясно, имеет ли сон какую-либо связь с жизнью или, во всяком случае, исходит только из личного театра души. Сновидение оставляет пару на точке пересечения между их взаимоотношениями и чистым воображением.
Истина же заключается в том, что сновидение может иметь много общего с взаимоотношениями, но не в буквальном смысле. Наша сексуальность не ограничена тем, что мы выбираем или намереваемся в жизни, и некий более глубокий, менее умышленный эротизм, вероятно, играет в браке свою роль. Когда мы более глубоко входим в душу секса, то можем быть призваны расширить свои идеи по поводу сексуальности, позволяя ей несколько выйти за пределы воли и намерения, разрешая друг другу наши личные сексуальные разработки, всё время понимания, что они уместны для отношений. Я бы заменил известное выражение Рильке о браке как об охране чужого одиночество на брак как заботливый уход за душой другого, особенно её эротизмом, борьбой с желанием и страхом.
Таинственный любовник может присутствовать на некотором горизонте на протяжении всей жизни, так как мы ощущаем притяжение к одним людям после других, некоторые оказываются недоступными для отношений, другие же – неуловимы и, может быть, даже вымышлены. Глубинный любовник может также ощущаться только как сильное желание, которое никогда не удовлетворяется, и в жизни мы остаемся со страстью, ожиданием и поиском. Этот любовник также появляется в определенное время жизни, может быть - на протяжении значимого переходного периода, когда он (или она) могут стать понятным присутствием, ибо изменение обычно подпитывается желанием.
Когда я опубликовал книгу «Родственные души», несколько людей написали мне о той боли, что они испытывают из-за партнера – они знали, что он может войти в их жизнь, но до сих пор ускользал. Некоторые даже спрашивали насчет меня, был ли я доступен – это было льстивое приглашение для счастливого, женатого и устроенного мужчины среднего возраста. Я предположил, что они спутали вестника с вестью. Голод по глубоко значимому сексу иногда может приводить к отчаянию, и мы оказываемся в тупике, по мере того как пытаемся дать жизнь могучим и сильным фантазиям души.
Что же нам делать, когда глубинный эрос вдруг поднимается из некого резервуара желания? Рисовать картины воображаемых любовников? Работа с дневниками, рисунками, поэзия и другие формы искусства удовлетворяют душу, пылающее желание, на её собственном языке и убирают путаницу между жизнью и фантазией. Простой рисунок без вовлечения будет бессмысленным и неэффективным упражнением. Это трудно описать, но женщина, чей отец каким-то образом участвовал в появлении её таинственного любовника, сделала свой дневник в разгар глубинной, мучительной, совершенно тревожной эмоциональной борьбы. Художественное выражение этой борьбы может быть столь очаровательным и столь требовательным, что оно эффективно становится материалом воображения, из которого исходят изменения. Ручка или карандаш могут быть решающими инструментами в этой алхимии, когда на кону оказывается не что иное, как душа.
Честный разговор может играть аналогичную роль. Требуется храбрость, чтобы открыто говорить о происходящем в душе, тем более что сексуальность души столь часто буквально несовместима с жизненной ситуацией. Терапия, как я её понимаю, представляет собой немного большее, чем драматически усиленная беседа – разговоры о сновидениях и историях, взаимное раскрытие тем и мотивов, призыв к храбрости и присутствие сравнительно неоскверненной поддержки.
Так как секс столь обволакивающий и вовлекающий, так как он не может быть отделен от ткани жизни и личности, и так как он столь часто существенным образом включен в развивающие и переходные периоды, люди сталкиваются с неожиданными и непреднамеренными (или даже нежелательными) сексуальными страстными устремлениями, ощущая себя глубоко смущенными. Это помогает найти пути фокусирования на душе вместо ощущаемой тревоги в связи с потребностью быстро принять решения в жизни. Но этот сдвиг в фокусе – не всегда прост для современных мужчин и женщин, обусловленных в наблюдении чего-либо вообще исключительно посторонними терминами, включая их собственную психологию. В этих ситуациях люди часто чувствуют давление сделать что-то, а не сидеть в смятении, затопленном эмоциями и образами, которые одновременно и привлекательны, и тревожны.
Забота о душе – это простая фраза, которая, кажется, означает простое регулирование базовых элементов жизни. Но порой это может потребовать всей храбрости и мудрости, имеющихся у человека - для терпения и присутствия разума с целью сохранения души, отделенной от жизни, и глубокого размышления о развитии, вместо того, чтобы встать на простой (хотя и более опасный) путь отыгрывания. В терапии я никогда не считал, что моя роль – это установление темпа или создание правил по поводу решений и выборов, но часто я был свидетелем появившихся непродуманных решений и действий. Люди чувствуют сексуальное давление, безотлагательность действия, даже когда смысл их действий далеко не ясен.
Сексуальный интерес всегда выразителен и всегда есть что-то такое, что можно сделать с глубинным желанием, будь это секс, направленный на пожизненного партнера или навязчивый любовник воображения. Секс не всегда сладок, конструктивен или позитивен, и все же он может быть глубинно выразительным.
Сексуальное отыгрывание может также сделать зримыми эротические напряжения общества. Семья, сообщество и нация могут иметь своих собственных мистических любовников и свою собственную, центрированную в душе, сексуальность. Наши напряжения по поводу порнографии, огромного числа изнасилований, высокого процента разводов, нашего интереса к пресловутым сексуальным трансгрессиям – это интенсивная общественная сексуальная неурядица выдает нашу неспособность иметь дело с эротической жизнью коллективной души.
В связи с этим наши фильмы, телевизионные истории и популярные романы могут быть для общества эквивалентом индивидуальной сновидческой жизни. В этих вещах мы мельком видим неизвестных любовников, которые сводят нас с ума сумбурностью и желанием, но которые также подают надежды на глубокое удовлетворение. Наш общественный морализм – это только выжидание, отказ отвечать на эротические проблемы, которые могут нас оживить, если только открыть наши умы и сердца к этим возможностям.
Иногда люди выражают свои изумления и возмущения по поводу фокусировки общества на сексуальных проделках политиков, а не на главных политических событиях и жизненных потребностях граждан. Но возмущение бессодержательно, поскольку независимо от того, что вы говорите, люди собираются, чтобы быть очарованными сексом. Очевидно, это более глубинно и значительно для души, чем технология и политика.
Наш коллективный страх гомосексуальности, наши лицемерные суждения и осуждение общественных фигур, наше ханжество по поводу сексуальной образности, наше постоянное сексистское беспокойство по поводу женской силы, и наш общий морализм касательно секса, скрывающий всю глубину, подавляют любовь. Но эта любовь, будучи освобожденной и признанной, могла бы определенно бросить вызов текущему статусу-кво.
В симптомах содержатся семена нашего оживления. Если мы хотим узнать как взрастить новую жизнь и свежую чувственность, все что мы должны сделать – это внимательно посмотреть и оценить наши проблемы. Нам следует быть осторожными, чтобы не впасть в компенсацию – выступления противоположности нашим воплощенным симптомам. Например, безудержность порнографии предполагает, что мы можем рассмотреть значение сексуальной образности. Безудержность разводов предполагает, что наша идея брака может нуждаться в некотором пространстве. Изнасилование предполагает, что мы не научились использовать силу любви. Чрезмерный секс в средствах массовой информации предполагает, что мы не построили эротически богатое общество.
Это упрощенные уравнения, но они предлагают направление для выздоровления души секса общественным путем. Найдем ли мы мужество для выхода из-за укрытий морализма и лицемерия? Вероятно, нет, если не научимся воспитывать глубинные ценности или храбрость сердца. Мы больше заинтересованы в том, чтобы сделать своих детей администраторами данных, нежели чем в передаче какой-либо мудрости, которую мы можем приобрести из наших безумств. Мы привязаны к нашему морализму, поскольку он защищает нас от богатых возможностей жизни. По сути, мы не доверяем своей сексуальности. Мы чувствуем принуждение со стороны её очарования, но не хотим осложнять себе жизнь и создавать помехи своим планам.
Мы могли бы отыскать свой путь в жизнь, и, может быть, мир во всем мире, путем ослабления наших тревог по поводу эроса и, даже больше, принятия своих желаний серьёзно, если не буквально. В пятом веке до н.э. Греческий поэт Пиндар предложил некоторый совет, который полезен и в наше время: «В должное время,
В юные годы
Надобно пожинать любовные утехи;» [1]. Обучение жатве урожая желания – это, пожалуй, самый большой навык, который может дать истинное образование. Часто мы попадаем в беду, так как пожинаем свои желания слишком рано или слишком поздно. В первом случае, у нас в жизни происходит беспорядок. Во втором, мы ощущаем пустоту, полную прискорбия и сожаления, пребывая в депрессии.
Взаимодействие в душе
В замечательной книге Юнга «Mysterium Coniunctionis», он глубоко следует в природу брака, обсуждая идею священной свадьбы в Иудейской Каббалистической традиции. В этой сложной мифологии небесные король и королева, Тиферет и Малкут, отделены друг от друга – Малкут оказывается вдовой. Но считается, что с приходом Мессии они будут воссоединены.
В человеческом сексе всегда ожидается сходное таинственное единение: «Absconditus sponsus [сокрытый супруг] входит в тело женщины и соединяется с abscondita sponsa [сокрытая супруга]... Человеческое существо состоит из мира выше, который мужской, и из женского мира внизу. То же самое относится к женщине» [2]. В секса два человеческих мира объединяются.
Традиционные раввинские свадебные обряды представляют собой празднования вечного состояния, в котором мы целостны. Это символизируется идеальным воссоединением Тиферет и Малкут и архетипическим единением Адама и Евы, принципиальным преодолением одиночества. В этих ритуалах религии приглашают нас к рассмотрению свадьбы как восстановления первоначального счастья и состояния цельности, которые не должны приниматься за буквальную личную память. Речь идёт об архетипической памяти, имагинальном возвращении дней столь далеких, что они совсем оставили историю и живут вечно в наших сердцах.
Это священный союз, к которому мы все могли бы стремиться. Секс просит нас быть открытыми для духа, создающего наши жизни и поддерживающего мир, так чтобы мы могли достичь в своей жизни бракосочетания духа и тела, реальности смысла, обрученного с полностью чувственной и активной жизнью. Эта фундаментальная задача жизни – и духовной, и чувственной одновременно, достигающей высшей точки в сексе и находящей здесь ритуальное выражение. Когда мы позволяем эго исчезнуть, появляется дух. В результате – страсть, что есть признак достижения необходимого сексуального состояния, где мы – это сосуды для духов, жаждущих совместно единения в наших выразительных телах.
Вызывание таинственного любовника (или сокрытого супруга) не требует специальных ритуалов или языка. Оно предполагает нечто более сложное: щедрую капитуляцию своего контроля перед другим лицом. Подобно мистику, который сообщал о сдаче автономным процессах Божественного единения, свадебный партнер просит о сдаче себя своему партнеру и браку без исключений и без полного знания о том, кто есть на самом деле этот сексуальный партнер. Требуемое не представляет собой мазохистский акт буквального унижения, но жест глубокого милосердия, раскрытия любви, осуществляющей и делающей совершенной эротическую страсть брака.
Воссоединение Тиферет и Малкут и отдающее эхом единение Адама и Евы, свадебные обряды – празднуются и помещают нас в контакт с вечным состоянием, где мы целостны и принципиально не одиноки. Молитвы традиционной раввинской свадебной церемонии напоминают о паре прародителей и просят Бога даровать им счастье, которое он давал паре в Эдеме. В этих ритуалах религии приглашают нас рассмотреть брак как восстановление первоначального счастья и состояния целостности, которые не принимаются буквально как личная память. Это архетипическая память, имагинальное призвание тех далеких дней, пребывающих всегда вне истории и вечно действующих в наших сердцах.
Ужас, ощущаемый в изнасилованиях всех видов и уровней, проливает свет на эту чувственную духовность. Насилие не только личностное, определенно – не только физическое и психологическое. Оно достигает самого низа нашего существования, где всё, что удерживает нас вместе и содержит нас живыми как личностей, ниспровергается. Таким образом, изнасилование – это кощунство, оскорбление духовной реальности, причастной к каждому аспекту нашей сексуальности. Мы, мужчины и женщины, можем потратить годы (а, возможно, и целую жизнь) пытаясь достигнуть того места в нашем существовании, где бы мы смогли истинно открыть и подготовить сексуальность. Когда кто-либо приходит и разрушает этот процесс сексуальной инициации, мы можем глубоко встревожиться - не эмоционально в одиночестве, а онтологически. Мы можем нуждаться в большем, нежели чем психологическом консультанте; нам может требоваться кто-то, кто может направиться к самой структуре нашего бытия, и не только чувственно, но также со смыслом и идентичностью. Консультирование в случае изнасилования требует наиболее весомых духовных обсуждений, так как психология не может пройти достаточно далеко в глубины нашего существования.
Таинственный любовник приходит не просто удовлетворить наше страстное сексуальное желание, но для того, чтобы сделать совершенной наши жизни. Сексуальное наслаждение всегда указывает на величайшее удовлетворение абсолютного желания. В сексе мы всегда пребываем в свадебном чертоге, наше физическое единение – это всегда отражение и соучастие в Божественном взаимодействии. Мы должны принимать свои желания серьёзно, даже самые мирские, потому что они могут сигнализировать о присутствии ангельского партнера, глубинного внутреннего любовника, который единственно ответственен за сотворение жизни.
В классической мифологии орфиков Эрос – это одно из первобытных существ, рожденных в космическом яйце. Он оплодотворил великую тьму, и небеса с землей пришли к бытию. Этот миф говорит о наших персональных жизнях. Эрос настолько глубок, что представляет собой одно из составляющих нашего существования. Это создает нашу духовность (небеса) и наши жизни (земля). Это представлено во всех формах желания, все из которых могут быть прослежены до великого источника нашего бытия и нашего глубинного развертывания.
Этот творческий эрос сложно отличить от нашей сексуальности, и, может быть, мы не сможем сделать это различие. Нам следует просто увидеть, что в самой обычной сексуальной фантазии и страстном желании лежит великий творческий эрос, из которого наша жизнь приходит к бытию.
Мы могли бы позаботиться о том, чтобы преждевременно не действовать из своих желаний, потому что можем еще не знать, где им место в контексте нашей жизни, но мы можем доверять тому, что в их глубине лежит тайна нашей конечной реализации. Они представляют собой семена сексуальности души, рассортированные среди наших земных любовников и таинственных партнеров, ведомых только душе.