Жильбер Дюран

Мифы. Глава 3

Культурная идентичность Структуры китайского Имажинера Ш. Сун

Было бы смешно и претенциозно вознамериться раскрыть в двух словах имажинер незапамятно древнего и огромного в географическом и демографическом отношении народа. Следует подчеркнуть эту сложность заранее.

Данная нация насчитывает более миллиарда человек, её история охватывает около 5 000 лет – что более, чем в два раза, превосходит историю Европы –и включает 56 различных этнических групп: Хан, Хуэй, Мяо, Вэйвуэр, Донг, И, Чжуан, Гаошан... Внутри Хан, самой важной этнической группы, представляющей 93% населения, выделяют ещё немало великих цивилизаций: цивилизация жёлтой реки Хуанхэ, цивилизация реки Янцзы, цивилизация Чу... Как разбить эту культурную совокупность, на первый взгляд такую разнородную, такую многообразную, такую широко рассеявшуюся?

Возможно, именно «долгий век» (Бродель) этих цивилизаций приходит на помощь исследователю, обескураженному таким многообразием: на протяжении 50 веков объединительная политика в сочетании со столь же объединяющим административным языком - языком Мандарин - постепенно обрисовали крупными мазками общие черты этого культурного континента.

Постепенно на протяжении долгих веков сформировалось стабильное имажинарное ядро в этом движении народов и климате: четыре основных потока имажирэра питают «китайскую мысль» от её истока до наших дней: конфуцианство, сформулированное Собранием Конфуция и его учениками; даосизм, появившийся благодаря работам Лао-цзы, Чжуан-цзы, Лие-цзы, особенно Дао Деджингу \\ буддизму, принесённому святыми паломниками, в том числе,Трипитаке, которому принадлежит авторство знаменитой Шиоу Джи (Путешествие на Запад), рассказа о подвиге... наконец, загадочная И-Цзин, Книга Перемен, в недрах трех других вселенных.

Наша цель состоит в том, чтобы попытаться организовать эту великую цивилизацию и ее основные характерные проявления, так ясно рассмотренные во Франции благодаря М. Гране, Р. Матье, Дж Пимпано... в антропологических категориях или структурах Имажинера, освещаемых уже в течение тридцати лет Жильбером Дюраном, подтверждённых и усовершенствованных работой таких психологов, как И. Дюран, таких социологов, как Д. Роха Питта и сотней других работ - как от Гренобльской школы, так и от Лаприль де Бордо, от Эприль де Перпиньян, и т.д.

Здесь, в самом центре Ниццы, оживлённом благодаря Ариетт и Роже Шемену, которые внесли наглядный вклад своими работами по мифокритике на франкоязычный роман поАфрике, есть смысл обратиться к консолидации этих категорий анализа, основанных на трёх структурах «господствующих рефлексов» и «исконных образов» (Urbilder), которые выделяются у HomoSapiens. А именно:

Во-первых, постуральная доминанта, из которой происходят героические структуры.

Во-вторых, дигестивная доминанта, порождающая «мистические» структуры, то есть, "партисипативные" в дюрановском смысле.

В-третьих, ритмическая доминанта или синтетическая структура, которую Дюран предпочитает называть "рассеивающей" или, проще, "драматической".

1. Герои, несущие цивилизацию

Как продемонстрировал Ж. Дюран, постуральная доминанта, которая в генетическом антропоморфозе освобождает руки и устанавливает фронтальный (а не боковой) вид, обращается к материалам легким и наглядным и методам разделения, очистки, чьи орудия (стрелы и мечи) – наиболее частые их символы, как и социальные функции (столь дорогие Дюмезилю) суверенного мага или воина, ритуалы возвышения и очищения.

Нам легко найти этот героический или шизоморфный «режим диурна» в китайской цивилизации, «дочери Небес». Этот режим антитезы, это манихейство диурнических образов вокруг антитезы света и тьмы, дня и ночи, чистого и нечистого, конечно, не чужды к китайской культуре, однако, как мы увидим позже, это не выбор в пользу героических или шизоморфных ценностей, а диалектическое или синтетическое расположение, составляющие дуалитуду, а не дуальность, вкупе с другими структурами «режима ноктюрна».

Что касается тем суверенной вертикализации, света, разделения и очищения, которые символизирует оружие (скипетр и меч в западной мифологии: миф о Кроносе, победившем Ураноса, и миф о Зевсе, в свою очередь победившем Кроноса, булава Геркулеса, меч Архангела Михаила и т.д.) - в китайской мифологии хватает изоморфных примеров. Это Меч Цхонгки или меч Лю Донгбина, оба истребители демонов, очень знаменитые в традиционной и народной живописи. Но мы думаем, прежде всего, об оружии товарищей Трипитаки, одиного из самых популярных героев во всей истории китайских легенд, легенда, всё еще порождающая в наше время комиксы, фильмы, мультфильмы и уходящая корнями в знаменитый роман Хиюджи авторства У Чэн-ана, написанный в XVI веке. Эта легендарная история (которой мы посвящаем главу 9) рассказывает о святом паломнике Трипитаке, в поисках сутр Будды предпринимающего долгий путь на Запад, сплошь усыпанный опасностями, соблазнами и ловушками. Именно Жезл радости, окольцованный золотом - самый известный компаньон Трипитаки, Обезьяна-равная-Небу (Ци Тянь Да Шенг), которая нас здесь интересует в особенности. Король обезьян позволяет Трипитаке преобразить его и становится телохранителем святого паломника в поисках Священного Писания. На протяжении пути на Запад , Синчжэ, или Осознающий-Пустоту, вооруженный волшебной Палочкой ,"Небесным столпом", замыкает шествие, изгоняет бесов из горных и водных духов, очищает логовища злых монстров одним ударом волшебной палочки или одним выстрелом (потому что, согласно легенде, Синчжэ также "Господин Грома"), ювелирно гасит горы из губительного огня, стоящие на пути путешественников или опустошают мир.

Именно поэтому сам Мао Дзедун заявляет в стихотворении

«Золотая обезьяна размахивает своим сказочным жезлом,

И нефритовая вселенная очищается от пыли.»

Многие другие китайские культурные герои сопоставимы с героями, на которых держится Западная мифология и её приключения ("работы"): Геракл / Геркулес, Эней (очень хорошо изучен Ж. Тома), Персеваль / Парсифаль или Галаад. Мы просто процитируем Великого Ю, укротителя воды, Лучника Йи, победителя огня Трипитаку, завоевателя буддийских сутр. Первые два, Ю и Йи, борются за защиту, восстановление мира и империи, как и Эней, несущий императорский указ в Лацио; борьба и подвиг третьего героя, Трипитаки, - долгое путешествие по пустыне Гоби, где он инициирует, а затем присоединяет и преобразовает три или четыре монстра: обезьяну (Синчжэ), свинью (Чжу Бацзе) и водного монстра зыбучих песков (Ша Уцзин) ...

Великий Ю - один из самых известных героев в древнем Китае, как Геракл / Геркулес для Запада. Будучи божественным ребенком, как Геракл (сын Зевса), Ю был послан императором Шунь (пятым легендарным правителем), чтобы бороться против наводнений, сущего бедствия страны. Благодаря его грандиозной и действенной работе ему удалось укротить разрушительные воды и восстановить мир под небесами. Очарованные его мужеством и самоотверженностью, люди назначили его преемником императора Шунь. Великий Ю также известен своими путешествиями и обустройством территории. Согласно легенде, подобно судоходному завоеванию Александра Великого, или подобно инициатическому странствию Энея, Великий Ю обошёл землю во всех направлениях. Затем он выделил девять провинций, которым обеспечил сообщение новыми путями, он перегородил девять озер и взял меру девяти горам (заметим, кстати, что число 9 символизирует тотальность и полноту, как 12 в Западной традиции, к которой мы еще вернемся).

Как мы уже отмечали, лучник Йи, победитель огня, одновременно герой-богатырь. Как Геркулес истребляет монстров, исполняя свои двенадцать подвигов, Йи смог ликвидировать шесть монстров, «ран Китая», убив кентавра, людоеда, кабана, змея, хищную птицу... Но его главным достижением является то, что он истребил девять лишних солнц, сжигавших земли и душивших людей. Чтобы помочь людям преодолеть эти бедствия, посланный императором Яо (четвёртый правитель), и вооруженный красным луком и колчаном белых стрел, Йи, непревзойденный лучник, увидел накаливающиеся звезды, сбил стрелами одну за другой и вскоре сбил девять солнц-паразитов, но оставил десятое солнце для людских нужд.

Несомненно, именно у Трипитаки, выдающегося монаха Тан (VI век), мы найдём хороший пример героизма как преобразования, очищения, посвящения. Нас интересует здесь роль инициатора, очистителя, которую Трипитака играет, чтобы преобразовать трех других монстров. А именно, Синьчжэ, Обезьяна-Равная-Небу, символ власти огня, грома, которая становится его великим учеником по имени «Осознающий пустоту» (Wu Kong); Чжу Бацзе, горная свинья-монстр, которая стала его вторым учеником по имени «Осознающий-свои-желания-и-их-границы» (Wu-Нэн) и Ша Уцзин, водный монстр, всепоглощающие зыбучие пески, который становится его третьим учеником под именем "Осознающий-Чистоту" (Wu Jing). Обратите внимание, что эти преобразованные монстры, кроме Волшебного Жезла Синьчжэ, у каждого есть грозное оружие: грабли о девяти зубьях Чжу Бацзе, алебарда Ша Уцзин. По закону дублирования, который мы пытались показать в главе 9 ("Китайский Святой Антоний в пустыне Гоби"), путем обращения этих монстров на службу Будде Трипитака также стал хозяином своего собственного осознания пустоты в мире праха, границы его земных желаний и чистоты, которой постоянно угрожает осквернение: инициированный инициатор, если можно так выразиться.

Но то, что мы должны видеть во всех этих знаменитых примерах, Великого Ю, Лучника Йи, Трипитаки и его приспешников - в том, что они герои, хорошо подготовленные и вооруженные против зла во всех его формах: яростных вод, разрушительного пожара, монстров и несчастных случаев, которые препятствуют их «долгому пути». Они герои-побратимы Геракла, Энея, Архангела Михаила, святых сауроктонов Запада, Персеваля и Галахада, рыцарей-искателей Грааля.

1. Символы «уединения», «мистическая»цель поиска

В дюрановской трехсторонней классификации вторая доминанта, связанная с пищеварительным трактом, обращается к теме глубины: глубокие воды или изрезанная пещерами почва порождает сосуды с содержанием, чаши и коробки, и имеет склонность к техническим размышлениям о напитках или продуктах питания, включая матриархальную социологию и психологию кормления.

Если верить теории романского момента, которой заканчивается знаменитая книга Ж. Дюрана, Мифические декорации "Пармской обители", мы снова находим этот имажинарный процесс разворота символических ценностей, специфичных для имажинарного «режима ноктюрн» в китайском мифическом цикле Ю, укротителя вод, и Йи, победителя огня, потому что великие подвиги этих двух китайских титанических героев имели целью восстановить порядок в империи и принести мир в Поднебесную. Особенно Великий Ю, который, как Сатурн, вернувший Золотой Век и Эней, приведший Лацио к восстановлению города Трои, основал первую династию в китайской истории, династию Ся, начавшуюся с 2207 г. до н. э.

Что касается Трипитаки, у всех его подвигов (земные соблазны, коварные нападения, плотские искушения... 81 испытание пройдено до прибытия в Индию, родину Будды) есть только одна цель: завоевать "Три корзины" буддийских сутр.

Таким образом, «режим ноктюрн» китайских символов отдыха, покоя и уединения в конечном итоге венчают героические подвиги. И созвучно с арсеналом западных «мистических» символов: чашки и короба, пещеры, корзины... имеется полный набор «мистических» символов, то есть, участвующих, вложенных в дюрановском смысле, в китайский имажинэр.

Возьмём пример мифа о выдающемся монахе Трипитаке, чье имя в переводе с санскрита означает «три корзины», содержащие все буддийские сутры. В то же время, на китайском Сюаньзанг (Xuanzang) означает «носитель тайн». Действительно вся жизнь Трипитаки являет собой паломничество, которое вращается вокруг мистических вместилищ/содержаний, которые символизируют замкнутость сосуда – будь то корзина или чаша для подаяний - и святость храма. Начиная с самого рождения, он был жертвой преступников, бросивших его в воду, откуда и происходит его прозвище «спасенный из вод» (вспомним Моисея). Его мать, похищенная бандитами, оставила его на волнах, положив его на доску, послужившую ему в качестве "плота", - и нам известна символика нефа, ковчега, судна. На острове Золотая Гора ему посчастливилось быть спасённым монахом, который приютил его в храме. Поэтому он хотел стать только монахом, чтобы посвятить себя поиску «трех корзин», содержащих все тайны. И во время своего паломничества на Запад несколько раз монах был похищен и пленён в глубине грота или пещеры, ожидая быть съеденным демонами или ведьмами. Так, изоморфная констелляция, которую мы находим в легенде о Трипитаке, иллюстрирует универсальность значения вместилища/содержания: «Летучий Голландец, ужасающий с одной стороны, очаровательная «пещера», закрытый сосуд, защитная оболочка, обиталище, которое даёт надежду, сохраняет, гарантирует уединение – с другой стороны.

Согласно Ж. Дюрану, храм, вазы, могила и неф психологически синонимичны и наделены универсальной архетипической согласованностью. В китайском имажинэре вазу, несомненно, представляет Дао, китайский Грааль, обладающий чудотворными свойствами трансмутации и святого духа, так как в соответствии с Дао дэ Цзин (Книга Пути и Добродетели) Лао-цзы:

«Дао подобно вазе, которая ничем и никогда не заполняется.

Оно подобно бездне, источнику всех вещей в мире.

Оно смягчает всё резкое;

Оно распутывает любой узел;

Оно смешивает все огни;

Оно объединяет весь прах.

Оно кажется очень глубоким,

Оно, возможно, существует вечно.

Сын неизвестно кого

Оно, должно быть, прародитель богов. »

Эта хвала близка к христианскому гимну Прийди, Дух Святой (Vent Sancte Spiritus), который превозносит символы трансмутации Святого Духа.

В даосской символике есть ещё один волшебный сосуд - тыква или горлянка, в которой можно хранить травы и семена, особенно те самые знаменитые эликсиры бессмертия. Как и корзина, тыква символизирует одного из «Восьми Бессмертных» даосизма: Ли Тиегуай (Li Tieguai ), «хромого бессмертного». Тыква также может быть образом пещеры, грота и мира через космическую амплификацию. Небо в форме тыквы, спонтанно обнаруженное Мудрым внутри себя самого, есть пещера сердца. Микрокосм в форме тыквы – это также двойная сфера, или два конуса с противоположными вершинами в форме алхимического тигля и горы Кунь Лунь: в целом, и то, и другое, тыквы, и особенно тигль, и горлянка, являются сосудами с Эликсиром Жизни.

Кроме того, именно благодаря тыкве, этому мифическому предку китайцев, Паньгу (или Фуси и Нюва) был спасен от потопа. Так что есть известный пример (паронимический и гомографический) сосуда/судна в приземистом китайском символе тыквы/ковчега.

Подобно Дао и горлянке, ещё один «Святой Грааль», носящий священный образ мира, преобладает в китайском имажинэре. Это знаменитый Динг, котёл или тренога. М. Гране и Р. Матье посвятили немало страниц этим волшебным котлам, сосудам для гадания и ритуалов, символам царской власти, таким, как Дельфийский котёл и особенно котел Кельтов, так хорошо изученный у Дж. Маркса, они несут «образ мира», и благодаря им во всей Вселенной преобладают порядок и спокойствие, а также гарантирован «Союз верхних и нижних», и «Земля получает благословение Небес».

«Девять Бронзовых котлов» Великого Ю весьма известны (9 котлов символизируют 9 регионов, представляющих весь Китай, поэтому тот, кто овладеет девятью котлами, воцарится на небе). Но после Ю, основателя первой династии в китайской истории, все правители древнего Китая, следуя по стопам Ю и из поколения в поколение, отливают котлы. Как показал Р. Матье, выплавка металлов и особенно металла для котлов составляет приоритетную задачу для мудрых правителей китайской древности. Гране также отметил, что многие китайские мифы были на самом деле рассказами литейщиков (которые в то же время являются основателями) или рассказами, связанными с темой плавления, обработки металла, тема, поднятая позже даосскими алхимиками - вот почему уже в эпоху Последних Хан (25-220) Желтый Император, предок Ю, считался одним из предков даоссов (кроме Лао-цзы). И мы знаем, благодаря М. Элиаде, в чём тесная взаимосвязь между «кузнецами и алхимиками».

Но величайшая ёмкость в Китае известна всем - Великая Китайская стена! Начатая в четвертом веке до нашей эры и укрепляемая с начала первой империи в истории Китая (империи Цинь, 214 г. до н. э.), чтобы защитить Китай от вторжений северных варваров, Великая Стена воздвигнута по северной границе собственно Китая, змеится по стране, пересекая реки и горные хребты, пробуравленная воротами на равных расстояниях и защищённая башнями и бастионами, раскинувшаяся более чем на 5 000 км (отсюда её китайское название: Ван-Ли Чан-Чен (Wan-Li-Chang-Cheng)). Не забываем, что это единственная искусственная конструкция, видная со спутника или даже с Луны – Великая Стена в первую очередь Длинная Стена (Chang Cheng).

Благодаря своей мирной, защитной и материнской роли, Великая Стена стала с момента её строительства символом мира уединения, мистического ночного мира. Символ в натуральную величину, если можно так сказать, материи, отдыха, повторения, однородный во всех стенах и простенках, защитный корпус, который закрывает мир своим двойным психологическим охватом: безопасность/удушение, оборона /неволя. При помощи этой стены весь Китай, к счастью или к горю, становится огромным содержимым.

И Китай (Цзонь-гу (Zhong-guo): Среднее царство) сам по себе находится, осмелимся сказать, в сердце «мистики» и ноктюрна. Есть ли смысл настаивать на том, чтобы подчеркнуть первостепенную важность окружающей среды, центра в древней китайской традиции? Как круг, крест и квадрат, центр является одним из основных символов в китайском имажинэре - для древних китайцев земля была квадратной, небо – круглым, и Китай находился в центре мира. Гране наглядно показал столь же важную роль центра в китайских представлениях о времени и пространстве. В действительности, никто не получает абсолютно никакого порядка, литургического или географического, временного или пространственного, не держа в уме, что заручился поддержкой выдающейся силы, место и вид которой в пространстве выглядит центральным. Отсюда происходит важность концепции оси, организации, иерархии и относительной стабильности. Священное место, центр, отведенный для Императора, «Сына Неба» (Тянь Цзы / Tian-Zi). Это область главы, суверена, занимающего положение одновременно промежуточное и выдающееся.

Это приводит нас к разговору о центральном символе символов, представленном знаменитым Мин-Тан и бесподобно описанном у Гране. Мин-тан означает «Комната Света» или «Дом Календаря», который является не более, чем кратким изложением Вселенной, как буддийская мандала, которую прекрасно изучили Г. Юнг и Ж. Дюран. Покоящийся на квадратном основании, потому что Земля квадратная, этот дом должен быть покрыт соломенной крышей, круглой, как Небеса, традиционной моделью которой является Храм Неба или Запретный Город. Каждый год и в течение всего года суверен прохаживается под этой крышей. Передвижения суверена по священному месту Мин-тана достаточно, чтобы управлять пространством и временем и поддерживать точную связь Времен года и Сторон света, обеспечивая порядок в Империи, приводя их в соответствии его небесным порядком.

Такое устройство священного Пространства может быть выражено двумя архитектурными механизмами; они были провозглашены, и тот, и другой, в эпоху Хань (III век до н.э.) учеными, которые утверждали, что предоставляли императорам реальные планы Мин-Тан. По некоторым данным, «Дом календаря» была разделён на девять комнат; они включали, согласно другим источникам, только 5 строений или 5 комнат (Рисунок 1).

Мин-Тан из девяти Мин-Тан из пяти комнат

комнат (магический квадрат)

Рисунок 1

Для нас здесь важным является то, что вне зависимости от того, сколько у Мин-тан комнат – 5 или 9, обе схемы обладают центральной комнатой. Особенно у Мин-тан из 9 элементов, расположенная в середине первых девяти цифр, 5 выделяется как символ центра. Таким образом Мин-Тан, то есть «магический квадрат», является картиной мира, которую символизирует число 9 или 5. Здесь мы находим символику чисел 9 и 5, как символ тотальности, образ вселенной. Согласно легенде, Великий Ю, основатель и создатель, был в то же время мастером-кузнецом и землемером. Он обошёл и измерил 9 гор, 9 рек, 9 болот, обустроил земли, которая, наконец, стало возможно возделывать, то есть, их разделили на поля, которые были квадратными и разделенными на меньших 9 квадратов, что немного похоже по манере на римские центурии.

Короче говоря, Ю разделил мир на девять регионов, каждый регион на девять городов, каждый город в 9 районов... Уподобляясь квадратной Земле, города, поля, лагеря также стали квадратными, в древнем Китае пространство, таким образом, формируется квадратами, вложенными один в другой по отношению к центру мира. Ю также владел девятью котлами, ещё одним образом мира, символом королевской власти.

Мин-Тан и ее связь с числами 3, 5,7,9 гораздо сложнее (3 - три действующие сущности Вселенной: Небо, Земля, Человек, 5 - пять Элементов: вода, огонь, дерево , металл, земля, 7 = 3 + 4: три действующие сущности Вселенной и Четыре Времени года...), нам хватит просто обозначить её центральное значение, то есть, помещенный в центр мира, магический квадрат есть квадрат-учитель, священный квадрат, где суверен правит, организует, оживляет, обустраивает, регулирует Вселенную. Девять дворцов Мин-Тана также, похоже, соотносятся с Хонг-Фан в плане девяти категорий или разделов, старейшим трактатом по китайской философии, содержащим собрание рецептов, которые правитель, достойный своего имени, обязан был знать, и там в пятом разделе чрезвычайно важна центральная часть, потому что она говорит о «высшем совершенстве государя».

Таким образом, это огромная и комплексная программа «безопасности», которая помещает Поднебесную через все её символы - Котлы, Великую Стену, Мин-Тан, Хонг-фан... в умиротворённый мир режима ноктюрн.

1. Мастерство перемен

Согласно Ж. Дюрану, третья доминанта принадлежит ритмичным жестам, чья сексуальность является живой естественной моделью, они проецируются на сезонных ритмы и их астральное шествие, включая все искусственные аналоги цикла: колесо как колёсико, маслобойка как петля.

Универсальный архетип (Уроборос, свастика, трискель, зодиакальный круг...), колесо в качестве эмблемы круга - символ цикличности, магическая миниатюра, которая позволяет управлять временем, то есть, предсказывать будущее.

Так, колесо жизни в китайском буддизме, как и в буддизме в целом, символизирует циклы, начала, обновления, которые также повторяют символику Феникса, кольцеобразного Дракона, Змеи, дерева, черепахи... всё это символы возвращения к началу. Оно также предполагает символизм центра, изначального, Золотого века. Поэтому в Китае держатель колеса имеет в своей власти Небесную Империю. В известном барельефе из гробниц периода Хань, неоднократно перепечатанном, первый правитель Фуси носит уголок и солнце, в котором живёт птица (ворон?), в то время как второй правитель Нюва - или жена Фуси - держит компас и Луну с жабой внутри. В других аспектах китайской символике, ступица колеса - Небо, его окружность – Земля, а человек соединяет их, как радиус. Колесо бесконечного потока у китайцев или гончарный круг Чжуан-цзы выражают постоянное коловращение событий, освобождение от которого может быть достигнуто только путем перехода от периферии к центру, что означает возвращение к центру бытия.

Как мы показали в статье о «Золотом веке в китайской мифологии», повторённой в главе 10 этой книги, миф о вечном возвращении является одним из фундаментальных понятий цивилизации Желтой реки и был продемонстрирован в течение трех тысячелетий знаменитым колесом И-цзин, Книгой Перемен, циклом из 64 гексаграмм (Рисунок 2), которые работают на ритмичном чередовании Инь и Ян, примирённых противоположностей (рисунок 3).

Старейшая книга в Китае, одновременно мудрая и предсказательная, И-цзин (Jing: каноничный, классический; Yi: изменения, перемены, преобразования... Иероглиф Yi традиционно означает хамелеон: на китайском: Бянь-се-лонг, дракон, меняющий цвет) является вневременным источником китайской мысли в постоянном использовании. Конфуцианство и даосизм берут в ней свой общий корень (согласно легенде, Конфуций использовал три свитка И-цзин посредством их чтения; Лао-цзы их использовал для медитаций, и эта мудрая книга его вдохновила на самые глубокие афоризмы).

Единственная священная книга, которая не была сожжена во время уничтожения философских книг по приказу первого в истории китайского императора Цинь Шихуанди в III в. до н.э., Книга Перемен, изначально была собранием знаков, использовавшихся в качестве оракулов. Это знаменитые 64 гексаграммы (64 символа, каждый из которых состоит из шести черт: непрерывные - Ян; прерывистые- Инь). Эти черточки были задуманы как переменные. Всякий раз, когда изменяется черточка, состояние, обозначаемое гексаграммой, переходит в другое состояние.

Таким образом, фундаментальная философия И-цзин заключается в преобразовании. Это типично китайский метод «синтеза» противоположностей - Инь и Ян, которые своими «более» и «менее» систематически провоцируют дискурс (discursus) действия, жизни, истории, времени. Время хоть и циклично, но именно в заключение долгих странствий (операция по возвращению к гексаграмме 1 после 63 других возможностей). Имея ранее связь с фазами луны, космический цикл из 64 гексаграмм продолжает идти по пути подъема и падения Ян и Инь.

И это позволяет нам сказать, что в китайской имажинэре доминирует модель «синтетической структуры». Это Дао, в движении которого нет ничего, кроме возвращения, это система чередования Инь и Ян, это система сходящихся противоположностей (co?ncidentia oppositorum), отлично отражённая на изображении Тай-Йи-Ту (Tai-ji-tu) (Рисунок 3). Но в Китае принята гораздо более всеобъемлющая и тонкая конфигурация из чередования Инь/Ян в И-цзин. Знаменитая Книга Перемен восходит к легендарному первому правителю Фуси и была хорошо изучена Конфуцием, Лао-цзы, Чжуан-цзы и всеми великими философами древнего Китая. Эта система состоит из двух линейных фигур: одна непрерывная линия Ян (—), а другая пунктирная - Инь (- -). Эти фигуры делятся, в первую очередь, комбинируясь в трёх дан – на восемь основныхтриграмм. Эти триграммы выстраиваются две по две в шестидесяти четырех разных гексаграммах. Эти 64 гексаграммы включают 64 обстоятельства возможных перемен. В самом деле, обратите внимание, что с течением веков каждая из 64 гексаграмм наделялась конкретными смыслами, выраженными утверждениями и тысячей комментариев. Переход от одного обстоятельства к другому осуществляется путем жеребьевки, или подбрасыванием монеты, или при помощи стебля тысячелистника – но мы говорим не об этом, - которые в фигуре данной гексаграммы заменяют на свою противоположность нижнюю линию гексаграммы: Если нижняя линия гексаграммы - непрерывный Ян, то она заменяется прерывистой линией Инь, и наоборот. Таким образом, получается новая гексаграмма, несущая изменения.

Например, в гексаграмме Тай = 111, которая означает «Мир», 3 черты Ян сочетаются с тремя чертами Инь: наверху Кун, Принимающее, Земля; внизу Цянь, Творец, Небеса. Поэтому Принимающее, движение которого направлено вниз, нисходит; Творец, чье движение стремится вверх, поднимаяется. Их влияния встречаются и находятся в гармонии, так что все существа процветают. Вот почему гексаграмма Тай благоприятна, - потому что она означает процветание, гармоничное развитие, момент, когда противоположности общаются. Если поменять нижний уровень «—» на «- -», мы получим другую гексаграмму – Ю Шэн (? Sheng), которая) означает «тягу вверх». Поскольку нижняя триграмма Сюнь (Xun ) обозначена деревом; верхняя триграмма Кунь (Kun), Земля. С этим связана идея, что дерево в земле растет вверх. Это «тяга вверх» связана с понятием усилия, так как растения нуждаются в силе, чтобы расти из земли. Таким образом, с изменением в нижней строке на Инь меняется внутреннее состояние с Тай на Шэн, смысл которого в продвижении, моменте, когда слабый элемент прилагает усилия, чтобы подняться на более высокий уровень.

В этой многовековой системе (которая является одновременно и собранием из 64 обстоятельств и человеческих, политических, лунных, космических ситуаций... и точным методом для прогнозирования изменения) нам важно то, что в лице этой системы мы имеем настоящую парадигму «синтетической или рассеивающей структуры», поскольку в ней всегда идёт речь о нестабильных положениях и состояниях и, скорее всего, склонных к скорой перемене, тем более, что эти положения формируются игрой двух противоположностей, Инь/Ян, всегда сходящихся вcoincidentia oppositorum, корне или факторе любого возможного изменения: психологического, политического, исторического, космического и т.д. Некоторые, как например, M.Таэ-Хеян Сонг (M.Tae-Hyean Song) в его диссертации (Гренобльский университет) также четко продемонстрировал связь этой системы, где, исходя из двойственности (Инь и Ян) образуется двоичность (триграмму, гексаграмму), которая при помощи четких правил делает возможной третью структуру «изменения»как в порядке, так и в общей системе антропологических структур, определенных Ж. Дюраном.

Заключение

В этом беглом обзоре китайского имажинера у нас было две цели.

Во-первых, напомним, целью было утверждение - или опровержение! – игры трёх структурных «режимов» имажинера в китайском контексте.

Второй целью стало построение иерархий между этими тремя структурами, построение для выделения уникальности китайского имажинера, культурной самобытности, как принято говорить в настоящее время, по отношению к другим великим цивилизациям, таким, как Индо-Европейская и, в частности, к цивилизациям и их «глобалистским» требованиям современного Запада (Америка и Европа).

Мы также увидели, что эти две цели могут быть достигнуты, несмотря на масштабность культурного материала, собранного за пятьдесят столетий на материковой части Китая.

Нам было относительно легко показать, как в этой культуре, наделённой огромной библиотекой, её цивилизационные акценты (конфуцианство, даосизм, буддизм, теория И-цзин) были объединены с большим или меньшим усилием в рамках трех структур: герои-основателеи Ю, И, Трипитака естественным образом укладываются в категории героического имажинера со своим арсеналом оружия и множеством подвигов, сопоставимым с подвигами Илиады или Круглого Стола. Затем, фундаментальный статус «сосуда», ключевой для множества легенд и приключений, ритуалов, ценностей Поднебесной. Наконец, - и мы должны сказать, главным образом! - фундаментальное и глубоко оригинальное положение объяснительно-доказательной системы всех изменений, любого поворота вокруг неподвижной ступицы.

В этом лаконичном заключении мы видим, что порядок имажинарных ценностей в Китае меняется местами по сравнению с Западом. Иерархия китайских образов не ставит на пьедестал на завоевание, соревнование, противоборство. Великая Стена, как и императорская резиденция (Мин-тан), или Храм Неба, или Запретный город, - конкретные примеры квадратного города, выстроенного вокруг центра - являются главными символами фундаментальной мечты о «Великом Согласии», Гармонии, балансе, «правильном» месте. Если есть желание еще больше упростить китайское «имажинарное видение», скажем, что развитие промышленности – производства орудий труда, оружия – безусловно, существует, но является лишь средством. Наконец, остаётся устойчивое «благосостояние», сельскохозяйственное или землевладельческое. «Скачок вперёд» имеет место быть, но именно для блага народа. Мы знаем, как издержки прогрессивных доктрин, в том числе, катастрофическая «культурная революция» уже потерпели неудачу в Китае, затушенные вековой или даже тысячелетней мудростью и терпением. И, наконец, третья структура, преобладающая в китайском мире, та, которая включает в себя все изменения, так что время релятивизируется в Китае этим фундаментальным образе сезонного времени, того времени, которое возвращается через 63 события. И-цзин сильна тем, что показывает: «изменение» не является бесконечным (неопределённым), и развитие человека как раз и определяется относительностью изменений темпоральности. В китайском имажинере нет прогрессизма, как у йоахимитов (joachimite), напротив, она страхует от неизбежных «негативных побочных эффектов» перемен и развивает революции и повороты истории, недвижимой ступицы колеса. Хотя она служит моделью трансформации, она непреложна в своем принципе, она есть Дао.

Библиография

Бродель Ф., Мировое время,t. III, Арман Колен, Париж, 1979.

ДЮРАНЖ.,

Антропологические структуры имажинера II* изд., Dunod, Париж, 1992.

Мифологические декорации «Пармской обители » , 3^e изд., Хосе Корти, Париж, 1983. Эллиаде M.,

Миф о вечном возвращении,Галлимар, Париж, 1969.

Кузнецы и Алхимики,Flammarion, Париж, 1956.

Гране M.,

Китайская цивилизация,Альбен Мишель, Париж, 1988 (l“ изд. La Renaissance du Livre, 1929).

Китайская философия, там же.(l^re изд. La Renaissance du Livre, 1934).

Мао Дзе Дун, Стихотворения,перев. Хо Ю, Пекин, Editions en langues ?trang?res, 1978.

Пимпано Ж., Китай. Культура и традиции, изд. Philippe Picquier, 1988.

СУНШ.,

«Китайский Святой Антоний в пустыне Гоби», Коллоквиум о Святом Антонии в мифах и легендах,Аббатство Святого Антония, апрель, 1994.

« Золотой век Тибра на Жёлтой реке», Коллоквиум об « Эпохах жизни, эпохах мира», Гренобль, дек. 1994.

Ву C., Сёу Жи. Паломничество на запад, прев, представлено и резюмировано A. Леви, Галлимар (Плеяда), Париж, 1991.

Юан K., Zhongguoshenhuachuanshuocidian, Shanghai cishuchubanshe, 198S.

Антология мифов и леген Древнего Китая, избранные тексты, представлено, переведено и индексировано Р. Матьё, Париж, Галлимар (Знакомство с Востоком), 1989.

Лунь юй Конфуция, переведено с китайского, представлено и резюмировано у П. Рикманс, Галлимар (Знакомство с Востоком), Париж, 1987.

Даосистская философия: Лао-Цзы, Чуанг-Цзы, Лье-Цзы, тексты переведены, представлены и резюмированы у Лью Киа-Хвэ и B. Гринпас, Галлимар Плеяда), Париж, 1980.

Йи Кинь. Книга Перемен, немецкая версия Р. Вильгельма, резюмировано и переведено на французский Э. Перро, Librairie de M?dicis, 1973