Клуб Касталия

Барбара Ханна

Навстречу Целостности

Глава 2.

Сознательное и бессознательное

Не вызывает сомнений, что целостность психики выше нашего понимания, как и утверждал Юнг вновь и вновь, мы, вероятно, не сможем ни познать, ни определить ее. Тем не менее, концепции юнгианской психологии предоставляют нам эмпирическую основу для проверки гипотез. Я осознанно решила избегать психологической терминологии, насколько это возможно, чтобы материал был доступен для широкого круга читателей. Однако поскольку моя позиция проистекает из позиции Юнга, а значит и анализ я провожу через призму юнгианства, мне не удастся избежать использования того или иного юнгианского термина. Таким образом, эта глава предназначена как наиболее простое объяснение, на какое я способна, тех терминов, которые я буду использовать дальше.

Критики, не владеющие эмпирическими данными касательно темы, заявляют, что проще простого «объяснить» любой материал при помощи юнгианской психологии. Остается только ответить: «Hic Rhodus, hic salta!», — иными словами, попробуйте, пожалуйста, использовать ее на заданном материале самостоятельно и вскоре вы поймете, какая это изощренная и сложная задача. Невероятное знание человеческой психики К.Г. Юнга проистекало из насыщенной 50-летней практики и было подтверждено его уникальными исследованиями религий Востока и Запада, гностицизма, истории восточной и западной алхимии, — и это только малая часть; и потому стало базовым эмпирическим основанием для его научных утверждений, о которые разбиваются все ложные выводы и иллюзорные идеи. Если же я примусь излагать не основное, внимательный читатель, имеющий некоторые познания в данной сфере, сразу же это распознает.

Недопонимания порождены тем, что юнгианская психология — наука, а не философия, но многие люди не понимают эту разницу. Если у читателя нет представления об объективной психике, ему не понять, как внутренние, невидимые факторы могут быть сущими, как они могут вести себя автономно или как могут обладать собственными характеристиками, которые придется уважать, как и прочие объекты науки. Легко понять этот скептицизм, порожденный неопытностью. Юнг и сам не считал возможным верить во что-то, чего он не знал. Следовательно, некоторые недопонимания неизбежны. Только если критика или отрицание становятся слишком эмоциональными или даже злобными, невозможно не задаваться вопросом, не сталкивался ли с таким опытом критикующий, который не хочет или боится воспринять его всерьез.

Четверичная структура, которая открылась Юнгу уже в ранних исследованиях человеческой психики, имеет базовую связь с тем, что называется четырьмя функциями психики. Вскоре ему стало ясно, что в то время как некоторые люди думают, хорошо или плохо, но всегда думают — иначе говоря, пытаются выразить себя в смысловых терминах — другие целиком поглощены чувствами, то есть, соглашаясь и отказываясь, ориентируются на свои симпатии и антипатии; третьи же обладают чувствительным восприятием реальности, полагаясь на свои ощущения; четвертые не впечатлены реальностью совсем, скорее даже не замечают ее, и ведомы интуицией, догадками, совершенно иррациональными убеждениями.

Мне не нужно подробно расписывать типы функции или поведенческие типы, интроверсию и экстраверсию, поскольку они хорошо известны и даже частично просочились в разговорный язык. Кроме того, литература на эту тему общедоступна. Однако именно типология влияние на наш выбор ворот, пройдя через которые мы покинем рай, следуя тому же принципу, что я описала выше. Мы полагаемся на наиболее развитую функцию (или на две или даже на три функции); но о четвертой, подчиненной функции мы забываем, лишь путем длительных и непрерывных усилий ее можно частично восстановить и осознать.

Наши усилия прокладывают путь в бессознательную часть психики, наполненную всем, что нам пришлось оставить в попытках адаптироваться к жизни. Как правило, в начале пути мы встречаем «образ» так называемой тени, порожденной нашей темной, совершенно неизвестной стороной; тень связана со змеем, открывшим Еве проблему зла, что и привело к изгнанию из рая. Я использую термин «образ», потому что содержимое бессознательного, в особенности тень, практически всегда появляются в персонифицированном виде в наших снах, порой как наши знакомые, а иногда и в виде незнакомцев. Бессознательное использует подобные персонификации для передачи сообщения с поразительными беспристрастностью и разумностью. Юнг принял язык бессознательного, когда разрабатывал метод активного воображения, и даже когда писал в «Отношениях между Я и Бессознательным», что перед анимой надо ставить личностные вопросы: «Постановка этого вопроса в личностном плане дает большое преимущество в распознавании анимы как личности, делающее, таким образом, возможным отношение к ней. Чем более личностно к ней подойти, тем лучше».

Тень как таковая состоит из репрессированного персонального материала, элементы которого были частью сознательного, но затем стали неудобными, болезненными или были забыты по каким-то другим причинам. В результате, тень состоит из низких или отрицательных качества, за которые нам стыдно, но которые все еще являются частью человеческой природы и их отрицание неизбежно повлечёт психические потери. По этим причинам тень — низшая личность, состоящая из всех тех качеств, которые мы больше всего не любим в других. Многие раз и навсегда выбирают bête noire, человека того же пола в своем окружении, обладающего теми качествами, которые они отрицают в себе. Две мои пожилые двоюродные бабушки (одна по отцовской, другая по материнской линии), не связанные кровными узами, обосновавшись на двух соседних улицах в Эдинбурге, проводили большую часть времени и тратили огромную энергию на склоки и горькие жалобы друг на друга общим родственникам. Но когда одна из них умерла, другая последовала за ней через несколько месяцев; они были более необходимы друг другу, чем лучшие друзья, ведь одна представляла для другой потерянную целостность.

Произошедшее можно объяснить при помощи проекций. Потерянные части личности создают проекцию на кого-то, обладающего той же природой, другими словами, являют себя нам в другом человеке. Мы не признаем, что они принадлежат нам, но поскольку они бессознательно напоминают о нашей потерянной целостности, очаровывают и притягивают нас, в положительном или отрицательном ключе.

Тень не всегда имеет отрицательные характеристики, любопытно, что некоторые люди репрессируют свои положительные черты. Мы все знаем людей, живущих ниже полагающегося им уровня, тех, кто пытается казаться хуже, чем он есть. На одном из своих семинаров Юнг говорил, что Тень не больше, чем на 80% состоит из золота. Положительные характеристики также можно найти в проекциях, и множество примеров, связанных с гомосексуальностью или с другими явно абсурдными случаями пере- или недо-оценивания людей своего пола, коренятся в очаровании теми потерянными частями себя, которые бессознательно напоминают нам об утраченной целостности.

Не только потерянные части личности, принадлежащие Тени, притягивают или отталкивают нас. Поскольку обычно именно Тень мы встречаем первой на пути к своей утраченной целостности, она представляет все бессознательное на этой стадии. Мы чувствуем, пусть пока не знаем и не видим, что за Тенью стоят не только репрессированные элементы. Тень вобрала в себя и доминанты коллективного бессознательного, элементы которого вызывали благоговение или трепет у людей с незапамятных времен. Пусть мы все еще на пути в эти неизведанные места в царстве забытой четверичности, откуда мы надеемся найти обратную дорогу в Эдем через ворота, оставшиеся за спиной, противолежащие тем, через которые мы вышли, мы уже чувствуем, сознательно или бессознательно, ослабление однобокой фрустрации, глоток воздуха нашей потерянной целостности.

Нам нужен этот глоток надежды, ведь возвращение тех частей личности, от которых мы отворачивались всю жизнь, потребует обескураживающей и болезненной работы. Знай мы цену этим частям, мы бы не выбросили их (и не забыли о них впоследствии); даже если они положительны по своей природе, у нас имелись причины избавиться от них. Хорошие качества и таланты призывают к ответственности и к тяжкому труду; если нам удастся их вернуть, мы преодолеем лень и страх.

Перед тем как мы покинем ту стадию, где все бессознательное воплотилось в Тени, я упомяну роман, который можно назвать современной классикой нашего уровня развития в поисках целостности: книга Роберта Льюиса Стивенсона «Странное дело доктора Джекила и мистера Хайда». Стивенсон вложил в уста доктора Джекила слова, описывающие его раннюю работу в лаборатории: «Таким образом, с каждым днем обе стороны моей духовной сущности – нравственная и интеллектуальная – все больше приближали меня к открытию истины, частичное овладение которой обрекло меня на столь ужасную гибель; я понял, что человек на самом деле не един, но двоичен. Я говорю «двоичен» потому, что мне не дано было узнать больше. Но другие пойдут моим путем, превзойдут меня в тех же изысканиях, и я беру на себя смелость предсказать, что в конце концов человек окажется всего лишь общиной, состоящей из многообразных, несхожих и независимых друг от друга сочленов». Интуиция Стивенсона не только снабдила его непревзойденным — пусть и исполненным в ярких и драматичных красках — описанием встречи с Тенью, она позволила ему полвека назад предвосхитить будущее науки о психике, которое по большей части согласуется с выводами юнгианской психологии. В главе 3 мы разберем эту историю в качестве первого примера из литературы.

Стивенсон осознал, что в человеке много личностей, и это осознание позволит читателю понять, почему, используя примеры из литературы, мы видим вымышленных персонажей как проекции личностей, живущих в бессознательном автора. Обычно одна из этих личностей явно представляет собой сознательное эго, другая личность того же пола — Тень. Другие фигуры произрастают из более глубокого слоя бессознательного. Если процесс индивидуализации явно имеет место быть, четыре из этих фигур — краеугольные камни, вокруг которых другие займут свои места.

Действительно, работа со своей Тенью, с которой начинается анализ, как часто подчеркивал Юнг, не более чем детская игра в сравнении с той работой, что ждет нас, когда мы погружаемся вглубь бессознательного и оказываемся на неизведанной территории. «Никому не нужно пренебрегать тем фактом, что он стремится к власти, хочет стать очень богатым, что он станет тираном, если предоставится возможность, что он ищет удовольствий, завидует другим людям и так далее. Каждый может знать это о себе, потому как это всего лишь знание эго».

Под знанием эго Юнг подразумевал личное знание, часть того, что известно о человеческих существах в целом, — пусть нам и не удалось понять, что оно также может относиться к нам. Но, продолжил он, знание целостности – это «нечто совершенно другое, обучение знанию того, что неизвестно».

Поскольку мы пребывали в раю в раннем детстве, об этом остались только смутные воспоминания, ведь мы были детьми, а детям нет дела ни до чего, кроме расплывчатого чувства собственной уникальности и гармонии с собой. Вновь завоевать Эдем означает ступить в неизведанный край, рискуя собой, подобно исследователю на земле или в космосе, рискующему собой, ступая на неизвестную территорию, но только исследователь более подготовлен. Я напоминаю читателю о героизме и стойкости, требуемых от таких людей, как Христофор Колумб, Васко да Гама, Нансен, Скотт и астронавтов, — и это единицы из сотен, находящихся на пути к открытиям.

После того, как мы с успехом исследовали вероятно неприятную, но в целом знакомую почву Тени, мы сталкиваемся с частично известным фактом (который некоторые все же забывают) о том, что у мужчин есть женская сторона, а у женщин — мужская, о которой они изначально не подозревают. Этот факт известен частично, потому что, согласно почерпнутой в Священном Писании позиции Церкви, душа человека — женского рода. Песнь Соломона, к примеру, представляет из себя любовную историю между человеком и его душой; а Гуго Сен-Викторский, ученый человек и монах XII века, фактически написал диалог между собой и женщиной, к которой он обращался как к своей душе; я привела только два примера из множества.

Биологам отлично известно, что никакое человеческое существо не является всецело мужчиной или женщиной. Даже дилетанту известно, что каждый зародыш обладает как женскими, так и мужскими генами, а пол ребенка определяется большинством, зачастую перевесом в один. Очень юным Юнг задался вопросом, что происходит с меньшинством, так же представленному в каждом человеческом существе, и другой дорогой подошел к ответу на тот же вопрос.

Юнг, определивший эту женскую противоположность в мужчине как аниму, впервые сделал ее объектом научного исследования. Его не могло удовлетворить простое принятие фактов, в отличие от Церкви и поэтов, воспевающих их вновь и вновь; неоспоримость этих фактов, которую разделяла биология; он рискнул проверить гипотезу в сложной школе индивидуальной человеческой жизни, где любая ошибочная теория может иметь фатальные последствия. Прежде всего он испытал свой психоанализ на себе самом. Он принял гипотезу, чрезвычайно унизительную и неприятную для любого другого мужчины. Согласно этой гипотезе его сущность не сугубо маскулинная, ведь случались ситуации в рамках его психологии, в которых он поступал как женщина, а порой и как женщина низкого социального статуса. Подвергнув тщательному анализу свое поведение, он пришел к выводу, особенно ясно выраженному в «Отношениях между Эго и Бессознательным».

В этой книге Юнг вводит три основные причины феминной сущности мужской души. С самого детства мужской опыт знакомства с женщинами, начиная с матери, формирует в нем относительно независимый образ женщины.

«… Женщина со своей совершенно особой психологией является и всегда была источником информации о вещах, недоступных мужскому знанию. Она может служить для него вдохновляющей силой; ее интуитивная способность, зачастую превосходящая мужскую, может предостеречь его в нужный момент, а ее чувство, ориентированное на личное, способно направить его на те пути, которые его собственные, менее личностно акцентированные чувства могли бы никогда не обнаружить…

Здесь, без всякого сомнения, кроется один из главных источников фемининности. Но это, видимо, не единственный его источник. Нет муж?чины, который был бы настолько мужественным, чтобы не нести в себе ничего женского. На деле как раз получается так, что очень мужественным мужчинам, хотя это тщательно скрывается и маскируется, присуща весьма тонкая эмоциональная жизнь … из-?за чего мужчина в выборе любимой частенько подвергается искушению желать ту женщину, которая более всего соответствовала бы особому типу его собственной бессознательной женственности, т. е. женщину, которая могла бы по возможности без колебаний воспринять проекцию его души… Именно так можно объяснить некоторые странные брачные союзы.

Поэтому мне кажется, что, помимо влияния женщины, существует и собственная женственность мужчины, позволяющая объяснить женственную природу душевного комплекса».

Развивая эту мысль, Юнг отмечает, что популярность таких книг, как «Она» Райдера Хаггарда и «Атлантида» Бенуа, указывает на существование над-индивидуальных черт во внутреннем образе женщины, — т.е. анимы. Эти черты знакомы всем мужчинам, ведь в них есть нечто типичное и расовое, исторический аспект, столь хорошо описанный во многих книгах Райдера Хаггарда.

Юнг продолжает:

«… Как известно, нет никакого человеческого переживания, равно как и возможности переживания вообще, без присутствия соответствующей субъективной наклонности. Но в чем заключается эта субъективная наклонность? В своем крайнем выражении она состоит во врожденной психической структуре, позволяющей мужчине испытывать переживания подобного рода. Таким образом, все существо мужчины предполагает женщину — как телесно, так и духовно».

Далее он пишет:

«… В бессознательном мужчины существует некий унаследованный коллективный образ женщины, с помощью которого он постигает женскую природу. Этот унаследованный образ есть третий важный источник фемининности души».

Спустя почти 40 лет Юнг следующим образом подведет итог трем стадиям:

«Признание анимы у мужчины создает триаду, одна треть которой трансцендентна: триада состоит из мужчины-субъекта, противоположного ему субъекта-женщины, и трансцендентной анимы. У женщины ситуация обратна».

После достаточно полного осознания личной тени, анима — или, для женщины, анимус — больше не может прятаться за ней, здесь можно приступать к Auseinandersetzung с анимой или анимусом, ведь он или она представляют собой все бессознательное. На этом этапе начинаются настоящие трудности, ведь теперь мы имеет дело не со «знанием эго», т.е. с тем, что мы когда-то осознавали, а с тем, что является, и, вероятно, всегда являлось, неизвестным. С одной стороны, анима или анимус, действительно, нам очень близки. Они состоят из чувств и настроений, связанных с матерью, или из мыслей и мнений, унаследованных от отца. Но, с другой стороны, анима и анимус принадлежат или связаны с доминантами коллективного бессознательного, архетипическими фигурами, пусть и невидимыми человечеству, но всегда являвшимися объектами глубокого анализа, изображенными в мифах и сказках по всему миру, по меньшей мере, породившими все религии.

Человек — эта мошка, живущая одним днем, даже в сравнении со своей историей, во всех вещах, стадиях и местах был уверен, что нечто (он не представлял, что это было) неизвестное существовало, и это было вечным и неизменным. Он также чувствовал, что для долгой и безопасной жизни на земле, ему следует установить Auseinandersetzung с неизвестным. Auseinandersetzung начинается с нашей скромной беседы с анимой или анимусом.

Во многих случаях Auseinandersetzung начинается во время работы с тенью, как мы особенно ясно увидим в случае со Стивенсоном, потому что, как мы упоминали, тень — первая репрезентация целостности. Кроме того, пока личные элементы не рассеются, архетипы могут входить в фигуру тени. Тень часто загрязнена Дьяволом, тогда Auseinandersetzung станет невозможным на долгие годы. Это столкновение обычно приводит к тупику, что мы увидим в Джекилле и Хайде, если только анима или анимус не обнаружены или не явят себя. Действительно, женские и мужские оппозиции более базовые, чем те, что представлены двумя существами одного пола, но столь разными, что они дальше друг от друга. Однако мужское предполагает женское, а женское — мужское, и вероятность творческого разрешения и союза между этими двумя противоположностями бесконечно выше.

Начало работы над анимой или анимусом преимущественно в личной сфере. В детстве эти два образа обычно идентифицируют с родителями. Внутренняя жизнь чувств мальчика — его внутренняя феминность — во многом определяется отношениями с матерью или с субститутом матери. Его внешняя жизнь, связанная с профессиональной деятельностью, зависит от отношений с отцом, но, начиная работать со своей феминной стороной, он всегда должен рассчитывать на Auseinandersetzung с образом матери в той или иной форме.

Что касается девочек, как правило, их маскулинная сторона — проекция отца, и в этом случае работа с анимусом начинается с Auseinandersetzung со всем, что девочка воспринимала от отца как данность. Подобные реплики обычно имеют воспитательный характер: для ребенка «Папа так сказал» звучит как «Бог так сказал», значит сказанное — истина, не подлежащая обсуждению. Женщина просто повторяет эти высказывания, не задумываясь и не сомневаясь. Среди женщин существует также тенденция выбирать по ходу обучения, чтения и т.д. те суждения, которые вписываются в этот паттерн, до тех пор, пока анимус не станет жестким и непреклонным, как неприступная крепость! Так называемая современная женщина действительно совершила героический подвиг, освободившись от традиционной зависимости от мужчины и став экономически независимой, стойко и тяжело трудясь. Но она заплатила за это с лихвой, став идентичной своей маскулинной стороне, не в смысле превращения в мужчину, но в смысле потери и замены на псевдо-мнения феминных реакций, которые в норме помогают сохранить баланс, успокоиться, наладить взаимодействие с другими людьми, особенно с мужчинами.

Мы не можем перевести стрелки часов назад. Если мы хотим стать целостными, нам придется признать в себе двойника противоположного пола и, как предполагает Юнг, наладить с ним или с ней отношения, насколько возможно. Эта фигура, если не расценивать ее как часть нас, обычно спроецирована на человека противоположного пола. Изначально она была спроецирована на мать или на отца, а дальше, зачастую через сестру или брата, проекция перейдет на любимого человека. Именно поэтому так важно подойти серьезно к очарованию, исходящему от людей противоположного пола. Если не принять аниму или анимуса в форме проекции, обязательно последуют неприятности, не говоря уже о утерянной возможности рассмотреть или даже присоединить часть себя.

В этом контексте самую большую пользу имеют сны, ведь бессознательное намного больше, чем сознание жаждет целостности и ночью, во сне, безошибочно дополняет и гармонизирует нашу однобокую сознательную позицию. Чем больше вы работаете со своими снами, тем больше вы уважаете и восхищаетесь бессознательным, его поразительными объективностью и независимостью. У снов есть только один недостаток: их порой очень сложно понять, потому как они используют символический язык. Понадобится немалый труд для того, чтобы научиться интерпретировать этот язык, в особенности язык ваших собственных снов, ведь они приходят из неизвестного нам. Техника активного воображения была открыта и разработана Юнгом для помощи в интерпретации снов.

На самом деле, активное воображение — не новый метод. В его основе медитация, составная часть всех великих религий. Я лишь напомню читателю о бесчисленных восточных текстах, основанных на медитации, «Духовных упражнениях св. Игнатия», книгах Девоти и многочисленных примерах из христианства. Медитация всегда была королевской дорогой к осознанию неизвестных фигур анимы и анимуса и фигур, стоящих за ними.

Пусть поначалу эти фигуры переживаются негативно, как непродуманные убеждения и мнения женщин или необъяснимые настроения и эмоции мужчин, но так происходит далеко не всегда, особенно если человек обладает творческим началом. В частности, когда мы дойдем до примера Эмили Бронте, мы увидим, что в ней была маскулинная фигура, с которой она была в прекрасных отношениях, и которая оказала ей неоценимую помощь в работе. Это решающий момент: каково отношение женщины или мужчины к внутреннему двойнику? Юнг говорит о нашем отношении к бессознательному: «Мы знаем, что маска бессознательного не является жесткой — оно отражает лицо, которое мы поворачиваем к нему». Это относится в особенности к репрезентации бессознательного, будь то тень, анима или анимус. В этом кроется невероятная ценность диалогов с внутренними фигурами, ведь такие диалоги дают нам возможность выяснить их точку зрения, объяснить нашу и прийти к консенсусу, в конечном итоге.

Анима или анимус вредоносны, если проникают куда не следует: во внешнюю жизнь. Однако степень их влияния, тлетворного или наоборот, зависит от сознательного отношения: если мы живем ответственно и по возможности полно, анима или анимус не потревожат нас.

Я постараюсь прояснить сказанное примером диалога женщины и ее анимуса. Однажды, когда она пыталась поговорить с ним при помощи активного воображения, достаточно неожиданно он сказал: «Мы с тобой в неловком положении, связанные, как сиамские близнецы, и каждый в совершенно иной реальности». Он продолжил и объяснил, что его реальность была невидимой и недоступной для нее, так же как ее реальность — для него. Эта женщина пыталась во внешней жизни разграничить то, что она говорила и делала сознательно и то, что бессознательно делал и говорил через нее ее анимус. Она получила горький опыт, открыв, что часто делала и говорила совсем не то, что подразумевала, а противоположное. Это открытие причинило ей боль, особенно в отношениях с мужчиной, который много для нее значил. Поэтому она достаточно горько сказала: «Если ты не видишь мою реальность, почему ты так часто появляешься в ней и действуешь или говорить вопреки моей воле?» Он беспристрастно ответил: «Оставляя незавершенным или недосказанным то, что необходимо сказать, ты создаешь вакуум, и я вынужден, волей-неволей, заполнить его. Я признаю, что иногда мне это плохо удается, ведь я часто действую или говорю в кромешной тьме».

Если читателю удастся преодолеть некоторый понятный рациональный скепсис по поводу фактической физической реальности этих фигур, диалог станет крайне поучительным и откроет многое во взаимоотношениях женщины и ее анимуса. Она создает вакуум, там, где нет сознательного, появится бессознательное, как в комнату заползает темнота, если мы бессильны ее осветить. Как и темнота, бессознательное может быть как благотворным и лечебным, так и таить в себе скрытые опасности, например, грабителей. Суть в том, что мы не видим, что внутри. Тем не менее — развивая это сравнение — нам будет гораздо безопасней в темноте, если мы приняли во внимание все вероятности, заперли дом, убедились, что огонь не горит и т.д. То же относится к бессознательному: чем больше факторов мы принимаем во внимание и чем лучше мы обеспечиваем безопасность своему психическому дому, тем нам спокойней.

Никогда не следует забывать, что анимус подчиняется маскулинному принципу Логоса, который разделяет и дискриминирует, пытается идентифицировать и понять все. В книге «Таинство воссоединения» Юнг пишет, что алхимики (среди прочих) использовали Солнце как символ Логоса, и что маскулинный принцип проливает яркий солнечный свет на все. Все становится видимым, предстает ясно отделенным от прочего.

С другой стороны, анима подчиняется феминному принципу, Эросу, который символизирует Луна. Юнг пишет, что «…«мягкий» лунный свет соединяет вещи в большей степени, нежели разъединяет их. В отличие от сурового, ослепительного света дня, этот свет не выставляет объекты в их безжалостной разобщенности и разделенности, но смешивает в обманчивом мерцании близкое и далекое, магически трансформируя малое в большое, высокое в низкое, смягчая все цвета и превращая их в синеватую дымку, и незаметно делая ночной пейзаж чем-то единым».

Следовательно, имея дело с анимусом и анимой мы должны помнить, что их природа устроена по принципу, противоположному нам. Женщина, беседовавшая со своим анимусом, изначально была карьеристкой, что подразумевает развитую маскулинность. У нее были сложности с Эросом, поэтому наконец встретив равного себе мужчину, которого считала крайне необходимым, она с ужасом обнаружила, что всякий раз, как она пыталась сказать или сделать что-то приятное, выходило только противное, будто бы она нарочно старалась его обидеть и оттолкнуть от себя. Спустя время оно осознала, что, отдавая всю свою энергию карьере, она толком не жила как женщина, оставив вакуум, упомянутый в диалоге, который и пришлось заполнить анимусу. Он действительно занимал сторону ее Эроса большую часть ее жизни, обосновавшись там, он вел себя словно был ее настоящим любовником и избавлялся от всех возможных соперников. Если бы она не пренебрегала своей феминной частью, такое бы не произошло; но чем дольше продолжается пренебрежение, тем больше владения анимуса, тем более автономным, тираническим и даже демоническим он становится. В этом случае возможно между ними возникнет настоящая вражда, которую можно излечить только через Auseinandersetzung, что и произошло в описанном диалоге, однако зачастую Auseinandersetzung имеет другие причины — сны или внешние события.

С другой стороны, анима похожа на лунный свет в жизни мужчины, любящего дневное время суток. Если он живет сообразно своим принципам, он естественным образом будет дискриминировать, отделять одно от другого и пытаться разглядеть ясную картину мира. Крайний случай этого маскулинного подхода — стать профессором, вполне серьезно провозгласившим, что, если эксперимент Райна безусловно докажет существование психокинетических эффектов, ему придется застрелиться! На одном из своих семинаров Юнг сказал, что если коробка спичек, которую он держал в своей руке, внезапно станет свободной от закона гравитации и поплывет по воздуху, все женщины в аудитории радостно ее окружат, но мужчины будут отрицать происходящее, а если не удастся, покинут аудиторию! Анима представляет из себя позицию, прямо противоположную маскулинной; ей безразлична реальная картина мира, она старается связать или даже привязать мужчину по возможности крепко и незаметно к объектам, его окружающим. По этой причине в традициях Востока анима «Майя, которая создает иллюзии танцем».

Поскольку мы живем в ориентированной на маскулинность цивилизации, анима и анимус находят вакуум, который им приходится заполнить, в царстве Эроса. Анимус может помочь женщине на карьерном пути, проявляя свою дуальную природу; но он обычно слепо деструктивен только в тех отношениях, где женщине следует действовать самой. Анима так же может быть очень полезна для мужчины в отношениях, если он примет ее вызов проникнуть в неизвестное. Но если он откажется, капитулирует – а сегодня ему недостает внутреннего энтузиазма — как и анимус, анима будет все более и более автономной. Если за ней не следить, она медленно перейдет из его феминной стороны в маскулинную, вторгнется в его принципы, приобретая демоническую силу и может завладеть им целиком. В этом случае он, как и женщина, находящаяся во власти анимуса, не заметит, что потерял свою человечность; он окажется способен действовать совершенно негуманно и, вероятно, даже не будет отдавать себе в этом отчет. К сожалению, наш век породил такое множество ярких примеров такого развития событий, что читатели не нуждаются в дальнейших описаниях.

Однако это крайний случай, к которому приводит неведение сознания о существовании его двойника. Едва только двойник замечен, все начинает меняться. Конечно, это долгий процесс. Человек так долго живет неосознанно и автоматически, что у него уйдет много времени на осознание непроизвольного, иначе говоря, того, что делает его внутренний двойник, а не сознательная личность. Но стоит нам заметить и взять на себя ответственность за свою внутреннюю жизнь, заполнить свой вакуум, внутренний двойник освобождается от необходимости заполнять нашу внутреннюю жизнь и возвращается на свое место, в свою собственную реальность.

Даже при самом лучшем развитии событии трудности на этом не заканчиваются, хотя и наступает некоторое облегчение. Теоретически мы совершили подвиг Геракла и очистили авгиевы конюшни от проникших туда иных элементов, мнений, которые нам не принадлежат, с которыми, как оказывается, мы совершенно не согласны, от чувств и настроений, поглощающих нас против нашей воли. Этот подвиг так значителен, что Юнг однажды заметил, что те, кому удалось установить Auseinandersetzung с анимой или анимусом могут именовать себя «Мастерами».

Теоретически (я пишу «теоретически», потому что в эмпирической реальности эти процессы всегда протекают по индивидуальному пути, который может отличаться деталями от более общего описания, что я привела) теперь человеку удалось вновь завоевать, т.е. сделать сознательной, свою человеческую природу и взять на себя ответственность. Его сиамский близнец освободился или был освобожден от внутреннего мира и вернулся в свою реальность. Теперь эти двое действительно стали представителями сознательного и бессознательного, двумя противоположностями во всех смыслах этого слова. Если работа выполнена тщательно, им не придется быть воинственными по отношению друг к другу, но им по-прежнему будет сложно понять позиции друг друга.

Теперь, как мы и увидим в Докторе Джекилле и Мистере Хайде, конфликт между эго и тенью непременно закончится тупиком, если анима или анимус не обнаружен или не обнаружил себя со временем. По этой причине противостояние между эго и анимой или анимусом застрянет или, в лучшем случае, приведет к частичному разрешению, если целостность не будет обнаружена вновь или не проявилась постепенно.

Сейчас мы должны вернуться к четырем функциям, которые кратко упомянули выше. Взаимодействие с анимой или анимусом в обычной жизни повело нас дорогой вокруг Эдема к неизвестным землям наружу, через четвёртые ворота, находящиеся напротив тех, из которые мы покинули Сад. Ведь то пространство в наших жизнях, в котором мы по преимуществу оставляем вакуум, это то пространство, в котором четвертая (или внутренняя) функция может легко стать эффективной, но, поскольку мы не можем использовать эту функцию, почти невозможно избежать возникновения вакуума.

Несколько простых иллюстраций прояснят мою позицию.

Возьмем для примера человека, который обладает отличными способностями к мышлению, помогающими ему решать проблемы в профессии, и направляющего всю свою энергию на решение этих проблем. Такой человек обычно чувствует себя совершенно потерянным, когда сталкивается с истеричной женой, с детьми или со сложными социальными обязательствами. С другой стороны, человек эмоционального типа был бы способен к разрешению такого рода проблем, но чувствовал бы себя беспомощным и безнадежным, если бы ему пришлось решать интеллектуальную задачу, какие являются хлебом насущным для человека мыслящего типа.

Человек ощущений, в особенно если он экстраверт, ликует, оперируя фактами. Ему легко с конкретными объектами и каждодневной рутиной, он может легко и виртуозно лавировать в этой сфере. К примеру, его вещи всегда в порядке, их можно найти в любой момент. Но он, как правило, остается на этой ежедневной беговой дорожке, пока она не станет ужасно безжизненной молотьей; в этом случае он будет чувствовать себя беспомощным и безнадежным, поскольку он не способен выйти за пределы своих возможностей. Что касается интуита, он мастерски и с легкостью может найти выход из любой ситуации, которая ему не нравится. Новые возможности у него прямо перед глазами, единственная сложность заключается в выборе того пути, которым он последует. Однако придерживаться этого пути, работать изо дня в день, сохранять порядок в вещах, знать, где находятся те из них, что он использует каждый день, — для него сродни агонии, кажется пыткой, тюремной камерой, ведь его крылья могут так легко перенести его к новым возможностям и к изменениям, вечным изменениям! Человек, который написал немецкие вирши, описал типичного интуита:

Schon ist es auch anderswo

Und hier bin ich sowieso.

Сколь прекрасно быть в другом месте,

Ведь я и так здесь.

Путь к противолежащим воротам неизбежно приведет через ту часть жизни, которую мы всегда избегали, потому что не находили в себе способности или необходимые инструменты для решения проблем, с которыми мы сталкиваемся. Через усердную и неустанную работу мы, без сомнения, сможем добиться большого прогресса в навыках взаимодействия с низшей функцией, но нам никогда не удастся использовать ее наравне с сознанием, как это происходит к высшей функцией, которая, несмотря на широкое использование в качестве инструмента, со временем имеет обыкновение истончаться, становиться безжизненной, не более полезной, чем картон, откровенно говоря. Низшая функция, напротив, напрямую связана с бессознательным и в значительной степени является его представителем. Разумеется, очень часто она направлена против нас до того момента, как Auseinandersetzung с тенью или анимусом поможет раскрыть положительный аспект. Кроме того, он может также раскрыть мудрость или способности, далеко выходящие за пределы нашей сознательности. Мы все помним редкие случаи в наших жизнях, когда наше собственное поведение или что-то, сказанное нами, было для нас полной неожиданностью. Наша реакция может быть положительной или отрицательной, но возникает чувство, что кто-то, нам бесконечно далекий, за нас говорил или действовал. Мы часто действительно чувствуем, что вмешалось что-то большее, чем анима или анимус; можно даже сказать, божественное.

Наконец, мы вплотную подошли к термину из юнгианской психологии, который я смутно упоминала как «совокупность». Это Самость, термин который Юнг отличает от Эго, для того, чтобы указать на личность, включающую в себя как сознательное, так и бессознательное. В терминах нашего сравнения с раем, можно сказать, что покуда мы по-прежнему в Эдеме — когда мы были детьми — мы бессознательно жили в гармонии с персоной, подчиняясь ей, как Адам и Ева подчинялись Богу, пока не съели яблоко, но затем мы неизбежно оставили позади это состояние невинности, развивая эго, чувство того, что мы отдельное «я». Мы должны развивать эго или нам совсем не справиться с жизнью. Нам следует усвоить, что мы отдельные люди, что каждому из нас необходимо утвердиться во внешнем мире, насколько позволяют способности, в противном случае мы так и останемся у стен рая, даже не родившись в мир. Только благодаря эго мы можем последовать за одной, двумя или тремя близлежащими реками. Но когда приходит время вернуться в Эдем, найти четвертые врата, которые были за спиной все это время, мы должны понять, насколько узким и ограниченным является наше эго. Затем мы с облегчением вновь обнаруживаем, что за эго есть что-то еще.

Юнг неоднократно указывал, что центральным символом каждой из великих религии был символ Самости. Будь то Будда для буддистов, Христос для христиан, Дао для даосиста и т.д. Символ является наилучшим из возможных выражений того, что находится за пределами нашего понимания, того, что, вероятно, описать невозможно. Так, слово «Самость» — символ неизвестного и непознаваемого. Мы можем познать Самость, но не можем определить ее. Она спасает нас от дилеммы взаимодействия с анимой или анимусом; она знает дорогу обратно к четвертным воротам; на самом деле, насколько ее можно выразить, она и есть и четвертые ворота и потерянный рай. Она индивидуальна, даже уникальна, отличается для каждого человека. Весь опыт, полученный эго за пределами ворот, оказывается частью ее индивидуальности. Вместе с тем она универсальна, ведь рай — не личная забота, которую мы можем оставить для себя. Он принадлежит всему человечеству; он принадлежит всей жизни, ведь животные и примитивные организмы, в каком-то смысле, никогда не покидают его и несут свою печать целостности от рождения и до смерти.

То, что Юнг видел Христоса в качестве символа самости, а не наоборот, часто беспокоит теологов и практикующих Христиан. Но их точка зрения исключает все прочие символы самости, как Будда на востоке и другие великие основатели религий. Я знакома с возражением Римских католиков, что Юнг таким образом водрузил еще одну значимую фигуру, Самость, бок о бок с Христосом. Нет ничего более далекого от правды. Я, в частности, никогда не думаю о Самости как о фигуре, хотя она иногда персонифицируется во снах. Но такие персонификации используются снами как изображения или символы истины, которая целиком и полностью за пределами нашего трехмерного понимания.

Иллюстрации подобных истин неизбежно неубедительны и неадекватны, но, на мой взгляд, Самость гораздо больше похожа на невидимый корень, из которого время от времени вырастают великие фигуры. Можно сравнить Христа с огромным деревом, что выросло из этого корня две тысячи лет назад. Он был совершенным, и в то же время абсолютным выражением этого корня. Все западные нации нашли убежище под ветвями этого дерева и смогли развить там свою культуру. На востоке подобным деревом был Будда, давший защиту народам востока таким же образом. Все основатели религий, разной степени силы и влияния, да и все великие люди, оказавшие влияние на человечество, выросли из одного корня.

Все эти фигуры были личностями, в которых сознательно или бессознательно, процесс индивидуализации развился и расцвел. Индивидуализация является отличительной чертой всего, что растет из этого корня. Ее можно наблюдать у любого человека, искренне пытающегося найти свою утраченную целостность; пусть и, разумеется, такие люди только небольшие, даже бесконечно малые ростки все той же базовой структуры, а не огромные, защищающие весь мир деревья, подобно Христу или Будде.

Поэтому мне кажется, что у нас будет гораздо больше шансов достичь максимального роста, стать тем ростком, которым нам и было предназначено стать, если мы сконцентрируемся на сохранении здоровой и прочной связи с этим невидимым, лежащим в основе всего корнем; чем если бы мы попытались подражать великому древу Христа, что с самого начала кажется безнадежной задачей. Тем не менее, очевидно, что мы все еще живем в культуре, которая обязана самым достойным из своих ценностей христианству. Мы все знаем, однако, что эти ценности никогда не подвергались большей опасности, чем сегодня, но никакой внешний враг не может уничтожить или даже увидеть нашу связь с корнем Самости. Вот почему может показаться, что у человечества больше шансов на выживание и на сохранение своих ценностей, если как можно больше людей обратят свое внимание на этот базовый корень, только из него мы можем вывести всю индивидуальную модель своей жизни.