08.11.2016
0

Поделиться

Глава 17. Параграфы 464-497

Эдвард Эдингер

Комментарии к Mysterium Coniunctionis Юнга

Глава 17

Параграфы 464-497

Темная сторона короля

Сегодняшний материал – это продолжение образного ряда трансформации короля. У нас есть текст Триcмозина (Trismosin) Splendor solis, который продолжает эту тему, и я буду комментировать его.

Во-первых, я хотел бы добавить одно предложение к цитате из параграфа 465. Сначала, перед «Старые философы…», поставьте вот что: «Когда жар воздействует на влажное тело, первым результатом становится почернение. Поэтому старые философы…». Тогда текст становится более доступным к пониманию.

Теперь перейдем к самой цитате.

Когда жар воздействует на влажное тело, первым результатом становится почернение. Поэтому старые философы утверждали, что они видели, как поднимается Туман, и как он распространяется по всей поверхности земли, и они также видели бурление Моря и водных потоков на поверхности земли, и как они стали грязными и начали вонять во тьме. Потом они увидели, как царь Земли тонет, и услышали, как он кричит отчаянным голосом: «Кто бы не спас меня, будет вечно жить и править вместе со мной в блеске моего царского трона», и как Ночь поглотила все. На следующий день, они ясно увидели над царем Утреннюю Звезду, а свет Дня рассеивает тьму, и яркий Солнечный Свет пробивается сквозь тучи, его многоцветные лучи ослепительно сверкают, земля благоухает и Солнце светит ярко. Так наступило Время, когда Царь Земли был освобожден и обновлен, облачен в красивые одежды, и стал красавцем, поражающим своей красотой Солнце и Луну. Он был увенчан тремя драгоценными коронами, одна из которых была Железной, другая — Серебряной, а третья была из чистого Золота. В его правой руке они увидели Скипетр с Семью Звездами, которые все отливали золотым Блеском.

Напоминаю вам, что все это – рецепт алхимического процесса, происходящего в сосуде, и формулу или схему этого трансформационного процесса, описанного выше, можно изложить следующим образом:

1. Почернение

2. «Его Тот Самый День»

3. Рассвет

4. Апофеоз

В начале идет почернение, чернота, которая синонимична туману и смраду, темноте и утоплению. Затем идет специальный термин, который становится более понятным из параллельного текста, на который ссылается Юнг, а именно Тот Самый День: «Его Тот Самый День». Когда Тот Самый День приходит, он ведет к номеру три, к Рассвету, во время которого появляется солнечный свет, ароматы и многоцветье. Это фаза возникновения обновленного короля, появляющегося сначала в виде червя или змеи. Этот обновленный король затем проходит через свой апофеоз, обожествление, надевает короны, скипетр и семь звезд – он приобретает божественные атрибуты в ходе своего прославления.

Эта схема похожа на последовательность, которую мы видели в Кантилене Рипли, где король заползал обратно в чрево королевы, а потом вновь рождался и переживал апофеоз. А теперь я хотел бы дать некоторые комментарии к каждой из стадий этой схемы.

1. Чернота

Изначальное состояние, чернота, описанная как туман, темнота и утопление, указывает на то, что первая стадия этого процесса – это nigredo, которое, конечно, соотносится с темным, истощающим, депрессивным аспектом аналитического процесса. Я думаю, что никогда не будет лишним отметить, насколько важным являются символические образы темноты для работы с темнотой бессознательного. Действительно, в аналитической работе опыт переживания темноты очень часто встречается, поэтому нам так необходимы образы, которые могли бы представлять этот феномен.

Конечно, они должны быть правильными, и самые лучшие – те, которые приходят изнутри. Запомнив это, давайте рассмотрим некоторые амплификации к этому образу – стадии темноты, тумана и утопления, которые станут частью нашего аналитического инструментария, который нам пригодится при встрече с темнотой.

Есть пара отличных примеров этого образа начальной стадии темноты в той замечательной работе, которую нам подарила Мария-Луиза фон Франц Aurora Consurgens. Мы о ней говорили в прошлый раз. Я надеюсь, у вас всех она есть, и вы периодически ее просматриваете. В первой притче Aurora Consurgens (другими словами, в начале рецепта) та же самая стадия темноты описана так:

Глядя издали, я увидел огромную тучу, которая поглотила мраком всю землю, покрывавшую мою душу; воды вошли в мою душу, которая развратилась при виде преисподней и тени смерти, ибо поток поглотил меня. Эфиопы преклонят головы предо мной, и враги мои станут лизать прах ног моих. Здоровья не осталось в теле моем, и кости мои ужаснутся при виде грехов моих. Я проплакал всю ночь, пока не устал, и голос мой охрип. Где человек, который живет, понимая, и спасет душу мою от преисподней? Тот, кто озарит меня светом знания, обретет жизнь вечную и я позволю ему вкусить от древа жизни, что стоит в раю, и разделить со мной трон царства моего.176

Возникает вопрос: кто это говорит? Это Sapientia Dei в своем аспекте prima materia, в своем черном, изначальном состоянии, и она представлена здесь королем, который утопает во тьме и просит помощи. Эту цитату можно рассмотреть как образ депрессивного состояния, взывающего к эго: «Если ты найдешь смысл проживаемой тобой темноты, ты найдешь важные образы внутри этого черной тьмы, и это будет наградой, которая есть вечная жизнь, и «я позволю ему вкусить от древа жизни, что стоит в раю, и разделить со мной трон царства моего.» Другими словами, награда – это связь с вечностью, трансперсональным, и когда такая связь устанавливается, человек спасен от своей банальной, исключительно личной жизни.

Позвольте привести вам другой пример из седьмой притчи Aurora Consurgens: говорит тот же персонаж, но на этот раз она идентифицирует себя более точно – как Суламифь из Песни Песней. Она говорит:

Повернись ко мне всем своим сердцем и не отвергай меня потому, что я черна, ибо солнце отобрало румянец лица моего и бездна покрыла лицо мое. Земля осквернена в моих деяниях, тьма покрыла землю, я достигла дна бездны, и субстанция моя еще не раскрыта.

Я стенаю в недрах и бездне земной и возвышаю свой голос ко всем, кто проходит мимо, чтобы они взглянули на меня и увидели, что нет никого похожего на меня. Тому, кто будет милостив ко мне, я дам утреннюю звезду.

Здесь та же идея, как вы видите: взывание из темноты и бездны, и если эго откликнется на этот зов, ему будет дарована связь с утренней звездой.

Юнг рассматривает эти отрывки и говорит об их связи с двумя основными псалмами, которые также обращаются к теме зова из глубин. Это псалмы 69 и 130. Я частично прочту их вам.

Все это амплификации первой стадии – черноты – и я буду делать то же самое, если сон принесет образ кого-то, зовущего на помощь из темноты, из глубин. Я могу обойтись и без персональных ассоциаций – все это, конечно, зависит от пациента, но вполне могу представить себя говорящим: «Что ж, это очень знакомая тема, позвольте привести вам пару примеров.» И потом, в течение пятнадцати минут я буду говорить. С правильным пациентом это может быть самым правильным действием.

Итак, Псалом 69. Я прочту вам несколько строк из него:

Спаси меня, Боже, ибо воды дошли до души моей.

Я погряз в глубоком болоте, и не на чем стать; вошел во глубину вод, и быстрое течение их увлекает меня.

Я изнемог от вопля, засохла гортань моя, истомились глаза мои от ожидания Бога моего.

Ненавидящих меня без вины больше, нежели волос на голове…

Извлеки меня из тины, чтобы не погрязнуть мне; да избавлюсь от ненавидящих меня и от глубоких вод;

да не увлечет меня стремление вод, да не поглотит меня пучина, да не затворит надо мною пропасть зева своего…

Не скрывай лица Твоего от раба Твоего, ибо я скорблю; скоро услышь меня;

приблизься к душе моей, избавь ее; ради врагов моих спаси меня.178

Последний стих указывает на мотив искупления. В этом случае эго просит об избавлении, а в алхимических отрывках prima materia просит эго об избавлении. Такое разнонаправленное движение часто происходит, когда эго имеет дело с бессознательным – они передают этот аспект друг другу туда-сюда.

Теперь перейдем к Псалму 130, называемому De Profundis.

Из глубины взываю к Тебе, Господи.

Господи! услышь голос мой. Да будут уши Твои внимательны к голосу молений моих…

Надеюсь на Господа, надеется душа моя; на слово Его уповаю…

Да уповает Израиль на Господа, ибо у Господа милость и многое у Него избавление,

и Он избавит Израиля от всех беззаконий его.179

Здесь снова тема искупления, выраженная похожим образом, как и в Псалме 69.

Юнг связывает эти псалмы с алхимическими текстами, и в параграфе 469 он описывает важное наблюдение о двойном смысле темы глубин. Он цитирует Эпифания, который говорит, что Псалом 130 «Из глубин взываю к Тебе, Господи!» означает:

После того, как святые удостоены того, чтобы Святой Дух поселился в них, он, поселившись в них, наделяет их даром заглядывать в глубокие Божьи вещи, чтобы они могли восхвалять его из этих глубин.

Вы понимаете? Идея в том, что когда кто-то взывает из глубин, он славит Господа из этих глубин, потому что ему дарована возможность заглядывать в глубокие Божьи вещи.

У нас есть двойной смысл глубин: с одной стороны, это означает падение в мрак и темноту и утопление в водах, а, с другой, — это инициация в глубокие Божьи вещи. Психологически это значит столкновение с бессознательным, несущим с собой сначала темноту, дизориентацию и печаль, но если человек выдерживает это исследование своего опыта, далее последует расширение личности и движение в сторону целостности. Вот что символизируют «глубокие Божьи вещи».

Этот двойной аспект глубин прекрасно выражен в еврейской легенде об Ионе, и я ее очень люблю. Согласно этой легенде после того, как Иона был проглочен китом, кит некоторым образом проводит экскурсию для Ионы по всем глубоким тайнам Вселенной. Кит показывает Ионе, где земля поглощает Корея и его последователей.180 Он показывает, где евреи пересекают Красное море. Он показывает ему подводный вход в Геенну, в Ад, он показывает Ионе исток реки, из которого проистекают все океаны, реку молодости пред вратами Эдемского сада. Таким образом, пребывание Ионы во чреве кита стало его инициацией в тайны Вселенной, и в то же время с обыденной точки зрения оно переживалось как несчастье – как поглощение и утрату себя для высшего мира.181

Этот двойной и противоречивый аспект глубин приводит нас к очень важному параграфу 470 в Mysterium. Юнг использует этот парадоксальный двойной аспект глубин, чтобы поговорить о двойном аспекте противоположностей в общем.

Эти противоречащие друг другу толкования «глубины»… в значительно большей степени сближаются друг с другом в алхимии, зачастую становясь настолько близкими, что кажутся ни чем иным, как двумя разными аспектами одной и той же вещи. Это вполне естественно, что в алхимии глубина должна в одном месте обозначать одно, а в другом — другое, приводя в отчаяние всех любителей последовательности. Но что касается смысла, то вечные образы далеки от последовательности. Это характерно для алхимиков, что они никогда не забывали об этой полярности, тем самым компенсируя мир догмы, которая, чтобы избежать двусмысленности, уделяет больше внимания одному полюсу за счет другого. Склонность минимально отделять противоположности друг от друга и стремление к единству смысла абсолютно необходимы для ясности сознания, поскольку четкое определение границ является частью его сути. Но когда разделение заходит настолько далеко, что из виду теряется другой полюс, чернота белизны, зло добра, глубина высот, и тому подобное, то в результате мы имеем однобокость, которая в этом случае компенсируется из бессознательного без нашего участия. Уравновешивание происходит даже против нашей воли, которая, вследствие этого, вынуждена становиться все более и более фанатичной, до тех пор, пока это не приводит к катастрофической энантиодромии. Мудрость никогда не забывает, что у каждой вещи есть две стороны, и если бы мудрость была у власти, то она знала бы, как избежать подобных неприятностей. Но власть никогда не увидишь на троне мудрости; она всегда находится в фокусе массовых интересов и потому неизбежно связана с безграничной глупостью массы.

То отношение, которое он демонстрирует здесь, невероятно важно для аналитической работы. Мы всегда должны помнить то, что каждый образ, с которым мы работаем, может почти всегда иметь как позитивную, так и негативную интерпретацию, а это в каждый конкретный момент времени зависит от сознательного состояния пациента и общего контекста. Нам необходимо сохранять гибкость, чтобы идти по разным путям, который зависят от различных особенностей.

2. «Его Тот Самый День»

Окей, все это было о первой стадии, черноте. Теперь вторым номером идет термин «Его Тот Самый День».

Этот текст указывает на то (а это становится более понятно из вспомогательных текстов, на которые Юнг ссылается в параграфе 472 и в сноске 288, чем из текста из параграфа 465, который мы рассматриваем), что переход от состояния темноты к рассветному солнечному свету происходит в «тот самый день» или, согласно другому тексту, он происходит в «Его Тот Самый День», относящегося к Богу. Здесь мы встречаем идею, что Философский Камень рождается в день, выбранный Богом, в Его Тот Самый День. Это соотносится с идеей kairos, правильного времени.

В параграфах 475 и 476 Юнг приводит три главных ассоциации с этим символическим образом — Его Того Самого Дня. Во-первых, это первый день Творения, День Первый, во-вторых, это соотносится с Пасхой, днем воскрешения Христа, и, в-третьих, это соотносится с днем Яхве, который, с одной стороны, — это Судный День, а, с другой, день прихода Мессии.

Идея, стоящая за этим архетипических образом, такова, что время для важнейшей трансформации выбирает Самость, а не эго, и для эго было бы совсем неплохо подготовить себя к этому моменту, чтобы он не был абсолютной неожиданностью.

Я приведу вам пример из личного опыта. Для меня было совсем непросто решиться оборвать все мои корни на Восточном побережье и переехать в Калифорнию. За несколько месяцев это решение получило совсем сознательную реализацию, другими словами, перед тем, как вообще рассматривать такую нелепую идею, я увидел сон. Сон был очень простым, с одним образом. Образом этим был я, смотрящий на обложку Нью-Йорк Таймс и видящий заголовок, написанный значительно крупнее, чем все заголовки, которые я видел раньше. Размером где-то около шести дюймов. Заголовок занимал всю обложку Нью-Йорк Таймс, и это были слова «ПЕРВЫЙ ДЕНЬ».

Всё. Только спустя несколько месяцев я понял, что это значило, но и сразу после этого сна мне было абсолютно ясно, что приближается нечто большое. Моя ассоциация с этим сном была про первый день Творения. Этот сон – пример этого архетипического образа Его Того Самого Дня, второй стадии этого процесса.

3. Рассвет

Третья стадия приносит с собой рассвет и солнечный свет, а также игру многоцветья, которая соотносится с павлиньим хвостом, аромат, благоухание, и все это ожидаемо и нет ничего в этом удивительного. Но есть тут одна необычная черта, которая прокралась в этот символизм. Как показывают различные вспомогательные тексты, обновленный король появляется в виде червя или змеи. Этого образа, червя, нет в оригинальном тексте, он появляется в других параллельных версиях и невероятной параллели, которую Юнг рассматривает в начале параграфа 472 – мифе о фениксе.

Согласно этому мифу феникс жил в Аравии, и каждые пятьсот лет в Египте, в городе Гелиополисе, появлялся молодой феникс. Это египетский миф. Феникс строил гнездо из веток на алтаре храма, там он сгорал, и из мертвого феникса выползал червь, из которого вырастал новый феникс.

Это конкретное упоминание феникса можно найти в словаре Funk and Wagnalls,182 где есть очень интересное дополнение. Автор этой статьи говорит, что феникс появляется в Книге Иова 29:18, где Иов говорит: «В гнезде моем скончаюсь, и дни мои будут многи, как у феникса». Это не совсем то, что написано в Официальной Версии Библии (Authorized Version). В ней в строфах 18-20 говорится:

И говорил я: в гнезде моем скончаюсь, и дни мои будут многи, как песок; корень мой открыт для воды, и роса ночует на ветвях моих; слава моя не стареет, лук мой крепок в руке моей.

Но слово, здесь переведенное как «песок», по всей вероятности, должно быть переведено как «феникс». Если кто-то из вас заинтересуется этим вопросм, то вы можете прочитать обширный комментарий к изданию Книги Иова в серии Anchor, в переводе Марвина Поупа (Marvin Pope).

Причина, по которой я специально останавливаюсь на этом вопросе, — связь между алхимическим текстом и мифа о фениксе с историей Иова, он символически их связывает. История Иова в действительности – это история феникса, и, как указывает на это Юнг, Иов прошел через опыт трансформации короля, который содержал в себе опыт темноты и полного изменения до состояния червя, за чем следовал апофеоз. Также миф о фениксе имеет четкую связь с символизмом египетского бальзамирования. Основная идея этого символизма – создание бессмертного тела. Это и основная идея алхимии. Превращение феникса символизирует трансформационный процесс индивидуации, который создает прославленное, неразрушаемое тело, нечто вроде вечного плода или продукта сознательно проживаемой жизни.

В ряде текстов четко говорится, что смерть и перерождение феникса приравнивается к смерти и воскрешению Христа, а образ червя новорожденного феникса также имеет параллели с символизмом Христа. Например, в Псалме 22, стихе 6, который обычно рассматривается и еврейскими, и христианскими исследователями как обращение Мессии, – Мессианский Псалом – где Мессию цитируют: «Я же червь, а не человек, поношение у людей и презрение в народе.» Эта амплификация добавляет также и Страсти Христовы в эту последовательность.

Этот материал указывает на действительно удивительную идею, что перерожденный король в алхимии, перерожденный феникс в мифе о фениксе и перерожденый Яхве, Мессия, в мифе о Христе – все эти трое появлялись в начале в виде червя. Вот о чем говорит этот материал. Это просто удивительно, если относиться к этому серьезно.

Я думаю, все это говорит о том, что трансформационный процесс в своей самой важной стадии происходит в момент наивысшей констелляции противоположностей, и потому человек не получает просто прекрасный набор божественных образов. Так бы рассуждал односторонний рациональный ум – отойти на божественный покой после трудов праведных, — но это совсем не то, что делают живые образы. Они наплывают друг на друга: червь, низшая форма жизни, с одной стороны, и божественный апофеоз, с другой. И они идут вместе – самые возвышенные и самые презренные.

Видете ли, согласно христианскому символизму Христос прошел через унизительный опыт червя в процессе смерти и возрождения Богообраза, за которым последовала его коронация во славе, как и в тексте про короля, коронованного во славе. А согласно алхимическому символизму эти образы также свойственны Меркурию. Но Меркурий – двуликая фигура: есть высший Меркурий и низший Меркурий. Низший Меркурий томится в заточении в материи, а высший, переменчивый Меркурий нисходит и подвергает себя страданиям, чтобы быть пойманным и заключенным в темницу – подвергнуться коагуляции, чтобы освободить низшего Меркурия, червя. Результатом становится коронация или прославление червя, змея Меркурия, как и воскрешение и вознесение Христа было коронацией во славе червя. Эта последовательность событий запечатлена в часто встречаемом алхимическом образе коронованного змея.183 Он указывает на то, что высший Меркурий и низший Меркурий соединились в одном (параграфы 478 и далее).

Как я уже говорил, существует много пересечений или параллелей между алхимическим и христианским символизмом. Вот еще пример феномена слияния, о котором мы говорили в прошлый раз. Юнг в Психологии и алхимии дал обширный комментарий по теме параллелей алхимического Философского Камня и Христа.184 И здесь, в параграфе 485, он приводит цитирует то, что я считаю самым лучшим и богатым примером ассимиляцией алхимией христианского символизма.

В этом тексте из Герметического Музея Уэйта (Waite) алхимик описывает трансформационный процесс, происходящий в алхимической колбе, через призму Страстей Христовых. Эффект от такого описания и способа мышления – это изъятие этого образного ряда, который был полностью фиксирован в догме, ритуалах и распространенных традиционных церковных церемониях (помните, что это было сделано несколько сот лет назад), из религиозного контекста и добавление его в алхимический контекст. С помощью этого действия этот образный ряд стал доступен для современной глубинной психологии.

Вот что говорит алхимик:

Прежде всего, следует заметить, что Мудрецы называли это разложившееся вещество, по причине его черноты… головой ворона. Точно так же, Христос (Ис. 53) не имел ни формы, ни привлекательности, был самым ужасным из всех людей, преследуемым печалями и болезнями, и настолько презираемым, что люди прятали от него свои лица и считали его полным ничтожеством. О да, в 22-ом Псалме [Вульгата] он жалуется на это, что он червь, а не человек, посмешище и объект презрения, поистине, есть все основания сравнить с Христом разложившееся тело Солнца, мертвое, бездеятельное, подобное пеплу, лежащее на дне сосуда до тex пор, пока под воздействием сильного тепла его душа постепенно, мало-помалу, вновь спускается к нему и снова вдохновляет, увлажняет и насыщает разлагающееся, почти мертвое тело, и спасает его от полного уничтожения. Ибо то же самое произошло и с Христом, когда на Масличной Горе, и на кресте, он был поджарен на костре божественного гнева (Мф. 26, 27), и жаловался, что он был совершенно оставлен своим божественным Отцом, но, тем не менее, всегда (как это бывает с земным телом в результате постоянной заботы и хорошего питания) утешался и подкреплялся (Мф. 4, Лк. 22) и, так сказать, вдохновлялся, питался и поддерживал свое существование божественным нектаром; когда, наконец, в момент его наиболее тайной страсти и в час смерти его сила и сам его дух полностью оставили его, и он глубоко-глубоко ушел под землю (Деян. 1. Еф. 1, 1 Пет. 3), то даже тогда он был сохранен, обновлен и силою вечного Божества вновь воскрешен, вдохновлен и возвеличен (Рим. 14), пока, наконец, его дух и его лежащее в гробнице мертвое тело не достигли абсолютного и неразрывного единства посредством его радостного воскресения и победоносного восхождения на небо, как Господа и Христа (Мф. 28), и он не был посажен (Мк. 16) по правую руку от своего Отца; вместе с которым, посредством силы и добродетели святого Духа, как истинный Бог и человек, он с равными силой и величием повелевает и правит всеми вещами (Пс. 8), а свои могучим словом сохраняет все вещи (Евр. 1) и делает все вещи одной (Деян. 17). И эти чудесный Союз и божественное Возвышение ангелов и людей в небесах, на земле и под землей (Флп. 2, 1 Пет. 1), вряд ли можно понять, не говоря уже о том, чтобы о них размышлять, без страха и ужаса; и его добродетель, сила и розовый Раствор могут уже сейчас изменить, перекрасить и, более того, полностью исцелить нас, грешных телом и душою, людей: о чем мы поподробнее поговорим ниже… Итак, мы дали краткое и простое описание уникальной небесной основы и краеугольного камня, Иисуса Христа, то есть рассмотрели, как именно его можно сравнивать и соединять с земным философским камнем Мудрецов, [то есть все, о чем здесь говорилось, применимо к Философскому Камню] материалы и приготовления которых, как нам приходилось слышать, представляют собой замечательный тип и почти точный образ воплощения Христа.

Юнг сопровождает этот текст важным резюме в параграфе 492:

Если адепт ощущает свою самость, «истинного человека», в своем делании, то тогда, как ясно следует из отрывка [выше]… он непосредственно встречается с аналогом истинного человека — Христом — в его новой форме, и узнает в трансформации, в которую он сам вовлечен, аналог’ Страстей Господних. Это не «имитация Христа», а ее полная противоположность: ассимиляция образа Христа самостью алхимика, которая и является «истинным человеком». Это уже больше не усилие воли, не внутреннее стремление к подражанию, а, скорее, невольное ощущение реальности, представленной священной легендой… это — реальное ощущение человека, который в ходе исследования непознанного всерьез (на грани самопожертвования) вошел в контакт с компенсирующим содержанием бессознательного.

4. Апофеоз

Апофеоз – это коронация, когда божественные атрибуты теперь есть у того, кто раньше был червем. Здесь образный ряд указывает на то, что божественные вечные и космические качества теперь есть у материи, которая прошла через процесс трансформации. Это — следствие coniunctio. Другими словами, теперь король и червь – одно. Высшее и низшее объединились, власть и слабость вышли за свои рамки и стали чем-то третьим.

Это напоминает мне об отрывке из Второго Послания Павла Коринфянам, который, я думаю, очень психологичен. В этом отрывке он говорит о том, что он обладает особыми божественными откровениями, и потом он продолжает:

И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо… [сила Моя совершается (teleitai) в немощи]». И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова. Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен.185

Если перевести это на психологический язык, мы можем сказать следующее: «Я благодушествую в немощах, нуждах и неудачах во имя целостности, ибо, когда я немощен, у Самости есть возможность проявиться.»

Я думаю, главная фраза здесь — «сила совершается в немощи». Это образ cоniunctio – слабость и сила переплетаются друг с другом.

176 Мария-Луиза фон Франц, Aurora Consurgens, стр. 57, 59

177 там же, стр.133

178 Строфы 1-4, 14-15, 17-18 (в православном Псалтири это Псалом 68)

179 Строфы 1-2, 5, 7-8 (в православном Псалтири это Псалом 129)

180 Числа 26:10

181 См. Joseph Gaer, Lore of the Old Testament, стр.271

182 Standard Dictionary, стр. 868 и далее

183 См.выше, рис. 1-6

184 CW 12, глава 5

185 2-ое Послание Коринфянам 12:7-10