06.10.2015
0

Поделиться

Введение и Параграфы 1-12

Эдвард Эдингер

Комментарии к Mysterium Coniunctionis Юнга

Введение и Параграфы 1-12

Я хочу поприветствовать вас всех в этом очень значимом предприятии. Это весьма трудное дело — пробиться через всю эту книгу. Mysterium Coniunctionis действительно является summa юнговской психологии, и я думаю, необходимо предупредить, что, если вы сможете в полной мере установить живую взаимосвязь и взаимодействие с этой книгой, то Вы одновременно с этим установите живую взаимосвязь и взаимодействие с автономной психе. Я должен также предупредить вас, что будут трудности. Вероятно, что вы в какой-то момент впадете в замешательство, и скорее это замешательство будет неоднократно повторяться в процессе чтения. Это абсолютно неизбежно, потому как Mysterium суть подобие самой психике. Это океан, и погрузиться в него целиком несет в себе риск утонуть.

На мой взгляд, эта книга станет основным объектом изучения в течение многих столетий, и, конечно же, мы не собираемся попытаться освоить ее за один краткий курс. Но я думаю, что возможно некоторые из вас по крайней мере смогут установить с ней связь, которая затем разовьется и останется на всю жизнь. Я надеюсь, что прикладывая усилия к этому, и справляясь с каждым периодом замешательства, любовь к этой великолепной работе будет постепенно расти в вас.

То, что делает Mysterium настолько невыносимым, — так это то, что каждый параграф, каждое предложение, ставит перед нами материал, с которым мы незнакомы, и это очень трудно для тщеславия. Также, вы сразу же заметите частое использование греческих и латинских терминов. Юнг использует их свободно, и он делает это нарочно — есть реальное оправдание этому методу. Но это особенно трудно для тех из нас, кто имеет американское образование, поскольку нас классические языки в значительной степени обошли мимо. В своё время латынь была все еще востребована в средней школе, но о ней забывали сразу же после выпуска, и я не думаю, что даже этот уровень еще существует. И конечно, если уж тут греческий язык, то забудьте о нем! Греческого языка не было в американском образовании, начиная с рубежа веков.

Однако я надеюсь, что Вы действительно попытаетесь обратить внимание на эти иностранные термины, потому они формируют собой созвездие бессознательных отражений. Больше чем у пятидесяти процентов английских слов латинское или греческое происхождение. Латинский и греческий языки составляют бессознательное нашего языка, и проявляясь сознательно открывают бессознательное измерение психики. Поэтому, даже при том, что большинство латинских терминов переведено в тексте, я предлагаю вам иметь под рукой латинский словарь.

Теперь греческий язык — несколько более трудная проблема, но для инициативных я предложил бы по крайней мере транслитерировать греческие слова. Вы можете постичь основы греческого алфавита за час или два, и, располагая этим знанием, вы сможете транслитерировать греческие термины — в тексте намного меньше греческого языка, чем латыни. Потом это откроет вам значения, которые иначе могли быть невидимы.

Например, в сноске 23 к параграфу 5 мы находим утверждение: » Похоже, что у древних была сходная идея — солнечный стол [heliaketrapeza] в орфических мистериях». Транслитерацией получаем слово h-e-1-i-a-k-e t-r-a-p-e-z-a. Как только вы записываете его, вы можете начать делать ассоциации к этим греческим словам от их английских производных. Heliake напоминает нам о слове гелий, газе, который был обнаружен на солнце, или о растении гелиотроп, или о боге солнца Гелиосе; таким образом, мы сразу понимаем, что это значит. Trapeza напоминает нам о геометрической фигуре трапеции, четырехугольнике, и мы узнаем, что trapeza было греческим словом, обозначающим стол. Несколько идей подобного рода сыплются искрами, и если Вы получаете много таких искр, они создают свечение — психологический эффект, говорящий о том, что вы справились с частью материала.

Эта книга не может быть прочитана тем путем, которым каждый читает обычную книгу — она должна усваиваться способом, которым каждый воздействует на сон. Первоначально, почти каждое предложение подарит вам что-то, что более или менее незнакомо, и это составит целый ряд поражений для эго. Но если Вы сможете достаточно дистанцироваться от эго, оно может позволить вам продолжать идти.

Язык Mysterium не тот язык бессознательного, который проявляется в мифах, мечтах и сказках. Это не сказка, миф или мечта, но это ее содержание, ее предмет, являющийся содержанием бессознательного, и определенно коллективного или объективного бессознательного. Это содержание передается нам и усваивается нами через сознание Юнга. Хотя он говорит об объективном, фактическом содержании психе, он передает его через то, что я могу назвать только рассуждающим сознанием.

Важно с самого начала понять, что метод юнгианского подхода носит строго эмпирический характер. Он выкладывает перед нами факты психики с чрезвычайной объективностью. Это не факты личной психики — факты личной психики все различны, потому что у каждого человека есть свое эго или его собственное понимание жизни. Юнг представляет факты объективного психе, трансперсонального психе. А конкретно эти факты проявляются в алхимии. Он объясняет свой подход исследования алхимии так:

Часто невозможно установить полный диапазон значения [архетипического образа] от ассоциативного материала единственного человека… [Следовательно] возникает потребность сравнительного исследования относительно символов…. С этой целью исследователь должен повернуть назад к тем периодам в истории человечества, когда формирование символа все еще продолжалось беспрепятственно, то есть, когда не было все еще никакой эпистемологической критики образования изображений, и когда в последствии факты, которые в себе были неизвестны, могли быть выражены в определенной визуальной форме. Таким периодом, самым ближайшим к нам, является период средневековой естественной философии…. Здесь, как в бассейне, были собраны самые устойчивые и самые важные мифологемы древнего мира.[1]

Теперь «средневековая естественная философия» — это алхимия. Он говорит, что мы «должны повернуть назад к тем периодам в истории человечества, когда формирование символа все еще продолжалось беспрепятственно, то есть, когда не было все еще никакой эпистемологической критики образования изображений.» Это означает, что можно было фантазировать свободно, и писать, используя категории собственной фантазии, наблюдая за явлениями внешнего мира сквозь стекло пробирки или реторты. Больше нельзя сделать этого в современной науке, потому что иначе используется причудливый термин, — «эпистемологическая критика». Когда делается различие между субъективным источником данных и объективным источником данных, это и есть эпистемологическая критика.

Но алхимики испытывали недостаток в этом, поэтому фантазия текла свободно в их описаниях. И как результат эта прекрасная панорама объективной психики развернулась перед нашими глазами. Именно в этой обширной литературе по алхимии, собранной за многие столетия, Юнг увидел проявление абсолютно удивительных сил. Он собрал, извлек и обобщил, и представил вместе эти два источника. Это просто поразительная работа!

Юнг говорит, что такой метод сравнительного исследования относительно истории символов подобен отношению «между сравнительной анатомией и человеческой анатомией»[2] Сравнительная анатомия изучает анатомическую структуру различных экземпляров в ходе эволюционного процесса; тогда как мы проводим сравнительное исследование символа, мы делаем что-то аналогичное анатомии психики. Анатомия психики состоит из образов, и о них эта книга. Вот другой проход из эссе Юнга, «Дух и Жизнь»:

Психика состоит по существу из образов. Это ряд образов в самом истинном смысле… та структура, которая содержит значения и цели; это «зарисовка» жизненных действий……………….

Разум и тело-… выражение единого целого… Это живое существо внешне представляется как материальное тело, но на самом деле представляет собой серию изображений жизненных действий, имеющих место за его пределами.[3]

Эти образы не являются случайными; они чрезвычайно организованы и взаимосвязаны. Хотя изменения отдельного изображения можно проводить практически бесконечно, тем не менее, психические образы всех религий исходят из весьма ограниченного числа равномерных периодических структур. Это то, что мы называем архетипами. Если мы не хотим заблудиться в условиях наших бессознательных образов, или в картинах бессознательного других людей, мы действительно должны иметь глубокое знание этих психических закономерностей.

Это не так просто, потому что, чтобы узнать о закономерностях этих образов, мы должны отнестись к ним серьезно, и это идет вразрез с личными и коллективными основами, имеющими предрасположение делать все наоборот. Мы все научились из нашего коллективного образования обесценивать изображения, концентрироваться скорее на идеях, концептуальных формальностях, и предполагать, что психика и эго эквивалентны. Это закрывает нам глаза на существование психики как независимой, объективной сущности. И я напомнил бы вам, что существование души только что было открыто! Вчера это было только обнаружено, и никто этого еще не знал. Открытие сущности души и относящихся к ней изображений всерьез относится к тому же самому феномену — они идут вместе.

Мы видим, что рационалистическое сознание настолько отождествляется с психикой, что оно не может воспринимать объективную реальность психических образов. С этой точки зрения, изображения только производная сознания. Все мы обладаем этим рационалистическим сознанием, так что не следует описывать его на других. Это проблема для каждого из нас, и это делает исследование анатомии психических образов чрезвычайно трудным. Нам сложно прочувствовать простые образы как существующие психические единицы, но это именно то, чем они являются на самом деле, и именно так к ним относится Юнг в Mysterium. Образы, о которых он говорит, обладают для него такой же степенью реальности, как любой биологический экземпляр жирафа, гиппопотама или черепахи.

Для того, чтобы углубиться в эту книгу, может быть полезно рассмотреть три различных типа мышления. В «Символах трансформации» Юнг рассматривает два типа мышления.[4] Первый — направленное или целеустремленное мышление; этот тип является линейным и продиктованным эго. Второй вид — мышление фантазии, мышление бессознательного, в котором эго откидывается назад и засыпает, если можно так выразиться, и позволяет бессознательному следовать за любым ассоциативным процессом, за которым оно захочет пойти. Это мышление сна, и это легко; оно не использует сознательное либидо, тогда как направленное размышление — тяжелая работа.

Но есть третий мышления. Это — то, что я назвал бы сетью или мышлением группы, и это — действительно союз мышления фантазии и направленного мышления. Мышление сети не линейное, но и не блуждающее и ассоциативное. Оно целенаправленно, но оно также занимается разработкой сети расширенных значений производных от центрального образа. Это мышление, которое ориентировано на центр и движется радиально из этого центра, обходя его. Само собой туда и обратно, возвращаясь к центральному образу снова и снова, создается богатый ассоциативный кластер взаимосвязанных образов, что-то вроде паутины. Результатом такого мышления является богатая система вокруг центрального образа.[5] Это то, что есть Mysterium. А если принять его в целом, он представляет собой чистый результат, который являет чрезвычайно богатую картину анатомии индивидуации, со всеми ее взаимосвязанными образами, анализируемыми для нас.

Mysterium — весьма строго описательная книга. Она описывает анатомию души. Это книга фактов, не теории, и она трудна для нас настолько же, насколько и книга анатомии непосредственно. В первый семестр военно-медицинской школы самые большие трудности я имел с анатомией. Я внезапно столкнулся с этим морем фактов, у каждого из которых было странное и незнакомое название. Не будучи знакомым ни с одним из них, я тонул, и я ощущал это до тех пор, пока я не прошел свой экзамен. Я признал кое-что из тех же самых ощущений, когда я с начал иметь дело с Mysterium.

Чтобы схватить факты анатомии, нужно испытать их. Войдите в секционную комнату и начните воздействовать на труп; тогда факты в книге анатомии обретают значение, потому что вы можете связать их с чем-то, что вы можете реально видеть. В психологическом отношении мы получаем тот же самый опыт из анализа, прежде всего нашего собственного анализа, нашего личного саморазбора, так сказать. Во вторую очередь, мы получаем его из аналитической работы с другими. Таким образом, анализ состоит в том, что мы анализируем психику и обнажаем ее структуру.

Я предложил бы, чтобы вы держали постоянно в памяти, что Mysterium — книжные обрисовка образа. Действующим словом, ключевым словом к этой книге, является слово «образы». Чтобы сохранить ваши отношения, вы должны обратить внимание на основные образы в каждом значении. Спросите себя, «Какие образы мы рассматриваем здесь?» В некоторых случаях может быть очень полезно протянуть диаграмму сети соединенных образов, которые Юнг выбирает для разработки. Я также советую Вам читать назначенные параграфы дважды: сначала перед лекцией, а затем после.

Вот мой список главных образов в первую очередь:

1. Противоположности: устроенные как пары и как кватернеры.

2. Солнечный стол.

3. Останес, пойманный в Хеймармене.

4. Корона.

5. Пеликан или магический септенер.

6. Ecclesia spiritualis.

7. Mercurius как миротворец, и Mercurius как Изначальный Человек, рассеянный по всему миру.

Семь главных образов. Теперь, если вы их переварите, они станут управляемыми, и затем вспомогательные изображения и ассоциации могут быть включены под основными категориями. Это — то, что я собираюсь попытаться сделать сегодня вечером и после этого я собираюсь взять каждое назначение и варить его до маленького списка его главных образов, а затем говорить о каждом из них. Я надеюсь придать им достаточную яркость так, чтобы они отразились в вашей памяти. Путем запоминания что-либо должно обрасти значащими ассоциативными связями; когда вы сможете найти такие связи, это останется в сознании. Если Вы не можете найти такие связи, независимо от того, что вы пытаетесь запомнить, оно пропадает, как только вы отводите взгляд.

I. Противоположности

Юнг начинает Mysterium поразительным предложением:

Образующие coniunctio факторы представляются противоположностями, как противостоящими друг другу в силу своей взаимной враждебности, так и притягивающими друг друга в силу своей взаимной влюбленности.

Эта мысль проходит сквозь всю книгу, и она говорит нам, каким будет ее основной предмет: она собирается быть о противоположностях. Это также говорит нам, что противоположности делают две различных вещи: они объединяются влюбленностью, и они борются во вражде. Они — факторы coniunctio. И я напоминаю вам о названии книги — Mysterium Coniunctionis. Так, всякий раз, когда каждый сталкивается со сном, который вовлекает влечение или вражду между двумя противоположностями, каждый узнает, что это — по крайней мере эхо центральной символики coniunctio. Как толко вы полностью ознакомитесь с такими образами, каждый будет видеть в бессознательном материале то, что ранее было полностью невидимо.

Объективная, трансперсональная психика проглядывает через бессознательный материал постоянно, но если мы будем полностью увлечены личным измерением, то мы будем в состоянии видеть только личные аспекты материала. Конечно, почти все сны полны личных аспектов, но в очень многих встречаются просветы объективной психики. Вы не можете указать на этот на объект психоанализа, если вы не видите его непосредственно. Это одна из важнейших ценностей изучения этого материала — вы узнаете, как видеть образы объективного психе.

В следующих небольших параграфах Юнг указывает, что у этих противоположностей есть тенденция собираться в пары или в кватернеры. Так вот, у нас есть некоторые образы, которые нужно увидеть в роли материальных предметов, явленных нам в двойках и в четверках. В пункте 2 он дает более конкретные примеры. Он говорит, например, тот факт, что часто проявляется царственная пара короля и королевы, императора и императрицы. Вот пример, который показан в Rosarium — анализе Юнга из работы «Психология переноса».

Мы также находим так называемые териоморфные пары — формы животных. Они обычно выражаются как пара животных в конфликте, и Юнг цитирует несколько примеров таких изображений на различных алхимических гравюрах, хотя он не потрудился воспроизвести их; вы должны отследить их в последовательности. Я это сделал, и я покажу некоторые.[6]

Например, две рыбы в море, плавающие в противоположных направлениях (рис. 1-1); львы женского пола и мужского пола (рис. 1-2); волк и собака в борьбе, (рис. 1-3); орел в небе, связанный цепью с земным животным (рис. 1-4). Две из этих гравюр из Книги Lambspring, на которую ссылается Юнг в параграфе 3. Он также упоминает изображения оленя и единорога, встречающихся в лесу, крылатых и бескрылых птиц или драконов, и оперенных и неоперенных птиц.

Иллюстрация 1-2. Львы женского пола и мужского пола.

В параграфе 4 Юнг объясняет психологическое значение королевской пары или животных пар:

Иллюстрация 1-4. Орел в небе, связанный цепью с земным животным.

Иллюстрация 1-3. Борьба волка и собаки.

Возведение человеческой фигуры в ранг царя или божества, и, с другой стороны, представление ее в териоморфной форме, указывают на транссознательный характер пар противоположностей.

Это очень важный момент. Факт, что пары противоположностей представлены с одной стороны как царственная пара — нечто большее, чем обычный человеческий ранг — и с другой стороны как животные — нечто ниже человеческого — указывает на «транссознательный характер пары противоположностей».

Они не принадлежат эго-личности, а располагаются по обеим сторонам от нее… Пары противоположностей составляют феноменологию парадоксальной самости, совокупности человека.

Например, вы видите сон о двух животных в смертельной схватке — не такой необычной сон кстати — и у вас немедленно появляется ассоциация с этим изображением: «да, это — картина конфликта, который я имею относительно того и этого». С этим комментарием Юнга в памяти, вы должны тогда понять, что сон обращается к транссознательному характеру пар противоположностей, которые заключены в конфликте внутри вас.

Не идентифицируйте себя с ними; это не значит, что конфликт будет преодолен. Но если вы действительно поймете что это означает — а это не так легко, когда конфликт бушует внутри вас — если вам удается это сделать, это резко изменит всю ситуацию и ваше отношение к конфликту.

В этом случае психологическая ситуация перестраивается так, что может появиться третья возможность урегулирования — и так часто происходит. Но она не может проявиться, у нее нет пространства для этого, пока эго не прекратило идентифицировать себя с конфликтом.

2. Солнечный Стол

В параграфе 5 Юнг говорит о том факте, что мало того, что противоположности устраивают себя в парах, они еще и устраивают себя в кватернерах. Как пример, он упоминает интересную гравюру в Viridarium chynticum Столкенберга (рис. 1-5). Это — изображение круглого стола с четырьмя женскими фигурами, сидящими за ним, каждая с головой солнца.

Эти четыре фигуры представляют солнце, поскольку оно помещено в Зодиакальный круг в четырех сезонах. Одна представляет собой весну, другая лето, третья осень, четвертая зиму. На столе перед каждой из четырех фигур помещен астрологический знак, соответствующий сезону: баран для Овна, рак для Рака, весы для Весов и козел для Козерога. И Юнг говорит нам:

Богини представляют четыре времени года в круге Зодиака (Овен, Рак, Весы, Козерог) и, в то же самое время, четыре степени нагрева, равно как и четыре элемента, «соединившиеся» за круглым столом.

Иллюстрация 1-5. Солнце в четырех сезонах.

Это — очень интересное изображение, которое влияет на вас, поскольку вы размышляете над ним. Если, например, мы думаем об этом как о фотографии солнца в его четырех фазах ежегодного цикла, мы должны спросить себя о том, кто, возможно, сделал эту фотографию? Это должна была бы быть учетверенная фотография периодов времени, не так ли? Иными словами, это изображение должно быть взято из положения вне времени. Теперь время и пространство — категории сознания — они не относятся к бессознательному. Эта гравюра, таким образом — напоминание утверждения Юнга о «транссознательном характере пар противоположностей». Это — иллюстрация факта, что противоположности транссознательны; здесь они изображены в равновесии, которое является непреходящим, вне категорий пространства и времени.

Время от времени мы получаем образы того же самого характера в снах; часто связь с ними хрупкая, и если вы не поймаете ее, они могут пройти незамеченными прямо перед вами. Но если вы будете знакомы с этим образом, вы поймаете его, и я могу уверить вас, что бессознательное любит быть замеченным и быть признанным. Когда вы знаете это и в состоянии сказать, «О, это принадлежит трансознательной природе противоположностей!», эта проницательность очень часто получает в награду ответ от бессознательного, которое скажет «Да, ты прав!»

3. Останес, Пойманный в Хеймармене

Продолжая свою работу, Юнг дает нам другой пример по существу того же самого изображения, включенного в текст, и это немного неясно. Требуется некоторая работа, чтобы извлечь его суть, поэтому позвольте мне зачитать текст из параграфа 5.

Останес сказал: Спаси меня, о, мой Бог, ибо я нахожусь между двумя сияющими вершинами, известными своей греховностью, и между двумя тусклыми огнями; все они дотянулись до меня и я не знаю, как спастись от них. И было сказано мне, Отправляйся к Великому Доброму Духу и попроси у него помощи, и знай, что в тебе есть что-то от его природы, не поддающейся разложению … И когда я вознесся в воздух, он сказал мне, Возьми дитя птицы, соединившееся с краснотой, и постели золоту его постель, образовавшуюся из стекла, и помести это дитя в сосуд, из которого оно сможет выбраться только тогда, когда ты сам этого пожелаешь, и оставь его там до тех пор, пока оно не лишится своей влаги.

Мы пока не смотрим, что сразу же он пытается обстоятельно объяснить это для нас. Он говорит нам, что «две сияющих вершины» и «два тусклых огня» обращаются к Марсу и Сатурну с одной стороны, и к Луне и Венере с другой.

Venus

Mars

Эта схема, и в то же самое время образ Останеса, пойманного в Хеймармене. Останес — X в центре, запертый между Марсом снизу и Венерой на вершине, и между Луной справа и Сатурном слева. Правящие дома каждой из этих планет — те же самые знаки Зодиака, которые изображены на нашей предыдущей гравюре солнечного стола. Следовательно, Останес по каким-то обстоятельствам заперт в середине солнечного стола, и он в беде. Он говорит: «Спаси меня… все они дотянулись до меня и я не знаю, как спастись от них». «Хеймармена» — древний термин для астральной кары, и Юнг говорит нам, что Останес из- за того, что он жалуется, должен подвергнуться Хеймармене.

Останес стоит между этими двумя парами противоположностей, и занимает положение в центре солнечного стола. Он отождествлен с центром мандалы, и это самое опасное положение, которое может быть. Столкновение с Самостью сопровождается фрагментацией и расчленением, поэтому неудивительно, что он зовет на помощь. Эго метается то к одной, то к другой из различных противоположностей — это и есть Хеймармена.

Но Останесу сказано как выйти из этого замкнутого круга: он должен признать свою необходимость и достичь собеседования с Agathodaimon. «Agathodaimon» означает хороший дух, добрый дух. Так, признавая его потребность в источнике мудрости, превышающем его собственный, он выходит из круга. Он передает его Agathodaimon. Вы могли бы возразить, что в конечном счете он передает его тому, кто назван «дитем птицы», символическим термином для Философского Камня. Так как Останес — алхимик, а это — Философский Камень, то он возможно находится в процессе создания. Но когда вы пытаетесь создавать подобное, опасность состоит в том, что вы упадете в свое собственное создание и будете соотнесены с Философским Камнем. Тогда Вы столкнетесь с проблемой Останеса.

4. Корона

Останес выходит из его дилеммы, и текст продолжается в параграфе 6. Это слова Гермеса:

: «… Я заставил духи твоих братьев (планет) прийти к тебе, о, Солнце, и я сделал из них для тебя корону, доселе невиданную; и я заставил их и тебя находится внутри меня, и я сделаю твое царство сильным».

Юнг пишет:

Корона обозначает царственную совокупность; она символизирует единство и не подвержена Хеймармене. Это напоминает нам о короне света с двенадцатью или семью лучами, которую на геммах гностиков носит змей Добрый Дух.

Иллюстрация 1-6. Гностический драгоценный камень и амулет.

Далее он говорит нам, что создав корону, Останес дистанцируется от Самости, сводится к синтезу мандалы или совокупности как объективной реальности, нежели той, которая субъективно определима. Юнг использует другой очень интересный образ в пункте 7, другую двойную четверку, чтобы показать, как объединяются противоположности.

(рис. 1-7).

Он описывает образ мандалы в этой цитате: «В нем [Индийском Океане] имеются образы неба и земли, лета, осени, зимы и весны, мужчины и женщины. Если ты называешь это духовным, ты, вероятно, прав; если — материальным, ты говоришь истину; если — небесным, ты не лжешь; если — земным, ты хорошо сказал».

5. Пеликан или Магический Септенер

Я хочу перейти к изображению в параграфе 8, «истинный философский Пеликан» (рис.

1- 8). Он состоит из двух окружностей, от центра внешней из них (т.А) исходит четыре луча: B, C, D, Е.

Теперь это другое изменение солнечного стола — мы находимся все еще в том же самом образе. Это — часть сети изображений, разрабатывающих основную тенденцию кватернеров, из которых солнечный стол — один из примеров. Нам говорят, что A представляет центр и изначальное единство круга; F и G в верхней и нижней части созданы на линии BD ; и точки BCDE создаются путем добавления линии CE, и чтобы выровнять фигуру чертится линия BD.

С

Иллюстрация 1-8.

Истинный философский Пеликан.

Если вы поразмышляете над этим, вы поймете, что это сделано тремя последовательными операциями. Первоначально, есть одна единица — круг с центром. И одна горизонтальная линия делит его пополам на два полукруга — выше и ниже. Тогда вторая линия вертикальна, и делит его на четверти. Это дает нам последовательность один, два, четыре. Теперь вы складываете их вместе, 1 + 2 + 4, и вы получаете 7, так называемый магический Септенер. Это 7 соответствует семи планетам древней космологии и этого соответствует семи граням короны, о которой мы говорили.

Другое отражение этой последовательности 1, 2, 4, может быть найдено в решающем сне пациента, который Герхард Адлер обсуждает в Символе Жизни[7] «совершенно неизменным в этом очень обширном ряду снов является мотив символической сущности, labarum на который накладываются числа 1,2,4» (рис. 1-9).

Labarum является символом, который был явлен императору Константину в видении… со словами «In hoc signo vinces» (Сим знаменем победиши). Он представлял собой длинное копье с короткой вертикальной преградой на конце (таким образом формируя крест) и имел в центре монограмму Христа.[8]

Изображение пеликана было бы параллелью этиму сном.

Кстати, я рекомендую эту книгу Адлера; это — изумительная и обширная история болезни по психологии Юнга. У нас нет почти никаких всесторонних доступных историй болезни, раскрывающих идеи Юнга, и эта — замечательная.

6. Mercurius как Миротворец

Вернемся к нашему изображению Пеликана. Юнг говорит нам, что центр A, который является источником всего, отождествляется с Mercurius. В параграфе 9 он говорит: » Этот маленький внутренний круг соответствует Фонтану Меркурия в Rosarium » Это — первое изображение в серии, которую Юнг обсуждает в «Психологии Переноса. «центральная точка A символизирует дух Mercurius, который является «миротворцем, посредником между враждующими элементами и инициатором единства. BCDE — противоположности, которые вышли из A, и они будут в состоянии вражды, если посредник не сможет урегулировать их». Это изображение настолько обманчиво просто, что мы не смогли бы отнестись к нему очень серьезно, но я убеждаю Вас сделать это. Этот путь бессознательного работает и в ваших снах, и вы очень склонны столкнуться в них с аналогичными образами; если вы будете помнить это изображение, то оно может изменить ваше восприятие сна и дать рычаги воздействия на него.

Параграфы 13-30

Для сегодняшней лекции выбрал семь главных символов, чтобы поговорить о некоторых деталях с ними связанными:

1. Сирота.

2. Вдова. Несколько вспомогательных изображений появляются под этим заголовком: девушка, распутная женщина, слабая старуха, мегера (бой-баба), и мифологические образы Исиды и Медеи. Они все относятся к изображению вдовы.

3. Изображение смерти coniunctio.

4. Изображение Kaббалистического брака Малкут и Тифарет.

5. Серебро, Луна.

6. Поражение.

7. Kenosis или освобождение.

I. Сирота

Юнг говорит нам в параграфе 13, что термин «сирота» был синонимом для Философского Камня. Другими словами, это — изображение Самости. Это напоминает мне о надписи Юнга, вырезанной на камне Боллинген (рис. 2-1).С одной стороны на камне изображен глаз; с другой стороны надпись, которая, как говорит Юнг, представляет собой соединение различных алхимических концепций.

Основная идея состоит в том, что сначала есть точка (и символ точки будет виден в более позднем материале). Пары противоположностей исходят из этой точки: правое и левое, высокое и низкое, внутреннее и внешнее. Тогда в определенный момент эти исходящие противоположности теряют связь со своим источником, они в состоянии войны друг с другом, они находятся в области войны элементов. И только тогда, когда они смогут вновь соединиться со своим источником, они придут к миру и равновесию. Центральной точкой, которая является и их источником с одной стороны, и их уравновешивающим посредником с другой стороны, является Mercurius.

Юнг продолжает говорить о Mercurius, но он не говорит о нем немного, потому что, хотя символика Mercurius очень важна в алхимии, он уже рассматривал ее подробно в своем эссе «Дух Mercurius. Это эссе — своего рода приложение к Mysterium; там он отдает должное символике Mercurius, тогда как здесь он только намекает на нее.

7. Ecclesia Spiritualis

В параграфах 10 и 11 Юнг упоминает некоторые тексты, указывающие, что дух Mercurius и люди, которые имели живую связь с этим духом, составляют Ecclesia spiritualis. Это — духовная церковь, не земная внешняя коллективная церковь. Это — психологическая духовная церковь, которая объединяет отдельных людей, у кого был свой собственный глубокий опыт единого и неделимого духа Mercurius. Этот образ Ecclesia spiritualis является очень глубоким и важным.

Юнг также говорит о тексте, который сравнивает равновесие, полученное при помощи Mercurius с Кровью Христа, как описано апостолом Павлом. Подход указан в параграфе 10: «те, кто отделены друг от друга, «стали близки Кровию Христовою». Он делает из двух одного, и он разрушил находившуюся в «его плоти» разделяющую преграду.[9]

Я — сирота, отшельник; однако я нахожусь повсюду. Я один, но я против себя. Я — юноша и старик в одно и то же время. Я не знал ни отца, ни матери, потому что я должен был быть забран из глубины как рыба, или упасть как белый камень с небес. Я блуждаю по лесам и горам, но я сокрыт в самой сердцевине души человека. Я смертен для всех, все же я не тронут циклом эр.[10]

Это говорит нам, что опыт, показанный в образе сироты, является частью индивидуации. Опыт оставленния, потери поддержки всех опекунов и источников внешней безопасности — это все соотносится с образом сироты. Это — необходимый опыт, потому что вы не можете обнаружить внутренний источник благополучия вашего существования, пока вы не были лишены всех видов внешней поддержки.

Я приведу замечательный сон, которая несет в себе этот образ.[11] Он приснился женщине, которая должна была пережить большее количество фрустраций, чем большинство других людей — жизнь отказала ей в физическом удовлетворении — и для нее было очень трудно смириться с этим. Однажды ей приснилось, что в ее дверь позвонили; она подошла и открыла ее, и на пороге оказался подкидыш. Особое отличие этого подкидыша состояло в том, что его тело было еще присоединено к пуповине, и пуповина поднималась до небес. Это пример сиротского образа. Олицетворение слов: я должен был быть забран из глубины как рыба, или упасть как белый камень с небес.

2. Вдова

Этимологически слово вдова [widow] происходит от латинского vidua, которое в свою очередь происходит от утерянного родственного глагола videre, означающего, «отделиться» Это подобно символизму сиротского образа. Мы должны быть отделены от того, от чего мы зависим, или от того, с чем мы в мистически соотносимся, если мы вновь хотим ощутить нашу неделимую природу. Слово личность означает неделимость. Человек — это тот, кто не может быть поделен на меньшие части.

Так алхимики называли философский камень «сыном вдовы» Это может означать, что опыт индивидуации, соотнесение Самости с сыном опыта вдовства, психологического вдовства в самом широком смысле. И вдова, как полагали, была образом prima materia. Вдова — prima materia и сын, которого она рождает, Философский Камень. Подобные образы — слабая старуха, Мать Алхимия и старуха, которая появляется с отнявшимися ногами в своих низших формах.

На раннем этапе моего собственного психоанализа у меня был сон, который нес в себе этот образ. Во сне я исследую глубокое подземное помещение с каменными стенами, и там я сталкиваюсь со слабой, дряхлой старухой с иссохшимися парализованными ногами.

Подобные бывают у старухи или женщины с водянкой. Почему парализованные ноги, или почему распухшие ноги? Ну одно из объяснений можно увидеть в том, что парализованные ноги не могут сдвинуться с места. Это как будто бы нижние конечности приросли к земле. Это соответствовало бы опыту познания того, что у всех нет способности стоять на собственных ногах. Через этот опыт каждый обнаруживает источник поддержки и ту ситуацию, когда невозможно устоять но своих ногах — это когда эго не может оказывать необходимую поддержку.

Другое объяснение отекших и распухших ног состоит в том, что старуха нижними конечностями сливается с водой; она что-то вроде русалки. Подобно тому, как русалка теряет свой человеческий облик, обретая вместо ног рыбий хвост, также и ноги старухи , так сказать, сливаются с элементом воды. Ее нижние конечности становятся непосредственно бессознательным.

В своем обсуждении различных аспектов образа вдовы Юнг говорит о египетской богине Исиде, учителе черной магии и алхимии, которая, как Вы знаете, почиталась в Египте. Исиду считали и целительницей и отравительницей. С одной стороны она воскресила расчлененного на части Осириса, что показывает ее способность исцелять. Но есть также миф об Исиде и Ра, согласно которому Исида оставила на пути Ра ядовитую змею, которая укусила его и вынудила удалиться на небесной корове. Позже она исцелила его снова. Это — дальнейшие образы бессознательного — бессознательное как prima materia, которое, с одной стороны, может отравить эго, или наоборот может излечить и преобразовать его.

Образ Медеи — другой пример. В действительности, Медея стала вдовой, потому что ее муж, Ясон, оставил ее; в своем гневе и негодовании, будучи брошенной, она убила своих детей.

Приходит на ум случай, в котором проявился этот архетип. Он имел место быть с женщиной, с которой развелись, но она нисколько не желала примириться с этим, даже притом, что она сама это спровоцировала. Это не имеет значения, Вы знаете; бессознательное не работает рационально никогда. Так, хотя она подала на развод, она питала ужасный гнев к своему мужу за отказ от нее. Она питала еще и иллюзии по поводу того, что они будут вместе снова, даже при том, что ее муж вступил в повторный брак. Так или иначе, это не имело значения — новая жена по каким-то причинам не подошла ему.

После определенного промежутка времени ее сын попал в зловещую серию автомобильных катастроф, и у нее было смутное чувство, что она могла иметь некоторое отношение к этому. Однажды мы обсуждали с ней ее сон о женщине, которая убила своего ребенка, и я сказал, — «Это напоминает мне о Медее». Тогда меня посетило озарение, — «Это — то, что происходит с Вами и Вашим сыном, Медея автомобильных катастроф живет непосредственно в Вас! Вы переживаете миф Медеи!»

Это имело эффект удара молнии. Когда толкование и проявление идут бок о бок, и приходят в нужное время, когда эти двое пребывают вместе, как будто бы под светом прожекторов тревожные симптомы уходят. Именно это произошло в том случае; все прорвалось в представление. Тогда, конечно же, все может измениться. Когда сознание входит в образ, миф перестает переживаться, потому что у сознательного эго есть кое-что, что можно противопоставить ему. Так пример prima materia как Медея проявился в определенной аналитической ситуации.

3. Смерть Coniunctio

Юнг упоминает об этом в параграфе 14, обращаясь к браку Бейи и ее сына Габриция. Он указывает текст Майкла Майера:

«Но этот брак, который начался с выражения большой радости, закончился в горечи траура,» говорит Майер, добавляя стихи:

В самом цветке живет червяк его грызущий.

Мед горек может быть, а красоте болезнь дурная может быть присуща.

Поскольку, когда сын спит с матерью, она убивает его укусом гадюки.

Он продолжает эту тему в параграфе 15 другим текстом. Я зачитаю его, а вы попытайтесь представить себе конкретный образ для этого. Поскольку, как я сказал в прошлый раз, чтобы понять эти трудные переходы — Вы должны визуализировать образы. После того, как Вы представите это, я покажу Вам, как алхимики изобразили эту специфическую цитату.

И все же философы приговорили к смерти женщину, которая убивает своих мужей, ибо тело этой женщины — сплошное смертоносное оружие и яд. Пусть будет выкопана могила для дракона и пусть эта женщина будет похоронена вместе с ним, причем он будет накрепко привязан к ней; и чем больше он сам будет обвиваться вокруг нее, тем больше он будет рассекаться на куски оружием, родившимся в ее теле. И когда он увидит, что он смешался с членами этой женщины, он уверует в свою смерть и весь превратится в кровь. Но когда философы увидят, что он превратился в кровь, они оставят его полежать на солнце в течение нескольких дней, пока из него не уйдет мягкость, а кровь не высохнет, и тогда они обнаружат этот яд. А что появится потом, то есть тайный ветер.

Относительно этого текста Юнг дает следующий комментарий: «Стало быть, coniunctio может принимать более угрюмые формы, чем те, что изображены в Rosarium «

Это не безопасно, потому что оба партнера умирают — это не совсем благополучный исход! Только первые два или три образа выглядят безопасными.[12] Теперь, это неким образом совершенно неясное изображение. Вы видите, эти тексты походят на сны — их образы перетекают друг в друга.

Возникает вопрос, кто этот дракон или змея, который должен быть накрепко привязан к ней? Видимо он — муж, который уже был убит женщиной. Исходя из последовательности текста, я предположил бы, что, поскольку муж начинает лежать с женщиной, он превращается в дракона или змею. Говоря иначе, аспект дракона означает животные инстинкты, приводящие к жажде, а другими словами к похоти. Тогда следующая coniunctio представляет расчленение дракона, расчленение примитивной сущности.

Вот иллюстрация (рис. 2-2), изображение женщины в могиле, обвитой большой змеей. Под ней цитата:

Пусть будет выкопана могила для дракона и пусть эта женщина будет похоронена вместе с ним, причем он будет накрепко привязан к ней. В то время как она возрадуется брачному ложу, она умрет; и похороните дракона вместе с нею. При этом его тело оставлено до смерти, и станет кровью. Теперь это — истинный путь Вашего искусства.[13]

Мы не должны забывать, что все эти тексты говорят о химическом процессе, происходящем в реторте. Они являются настолько существенными и яркими в своих образах, что мы склонны начать воспринимать их конкретно, а не химически.

Иллюстрация 2-2. Женщина в могиле, обвитая змеей.

В «Анатомии души» я говорю об этом изображении как о меньшей coniunctio.[14] Это — картина того, что случается когда незрелый аспект эго вступает в контакт с бессознательным: оно подвергается смерти или распаду. Для незрелого эго очень опасно иметь любые отношения с бессознательным. (О чем мы говорим как о психологической основе табу кровосмешения.) Расчленение, о котором ведут речь алхимические тексты, может соответствовать психозу или некоторому другому фатальному психическому случаю.

Это часто иллюстрируется в феноменологии эротической любви. У нас есть хороший пример этого в раннем романе Гете, «Страдания юного Вертера», который сделал репутацию молодому Гете как автору. Изданный в 1774, он стал бестселлером и литературной сенсация по всей Европе. Основная идея книги состоит в том, что Вертер, влюбленный, идеалистический молодой человек, безнадежно влюбляется в Шарлотту. Но Шарлотта выходит замуж за другого человека, и Вертер совершает самоубийство. Эта книга дала начало эпидемии самоубийств по всей Европе. Вертер в своей влюбленности (термин, «падение» очень соответствует ей в психологическом отношении — она действительно является падением), думает, что он обнимает желанную и красивую молодую женщину. Фактически он обнимает смертельную змею, и эта змея убивает его. Он охвачен образом coniunctio, но это — меньшая coniunctio, смертельная версия. Вертер представляет собой молодого человека, в котором мужской принцип достаточно не кристаллизован, сгущен, не достаточно силен, чтобы вынести столкновение с его противоположностью. Вследствие этого он погибает в предпринятом им coniunctio. Это все принадлежит символике кровосмешения, которая является абсолютной основой к образам coniunctio.

Фрейд был исследователем образа кровосмешения. Он назвал это Эдиповым комплексом и интерпретировал как персоналификацию. Юнг использовал этот мотив и понимал его и субъективно и трансперсонально. С субъективной точки зрения кровосмешение обращается к тому, что эго имело близкие связи с его собственным прородителем — психологической матерью — бессознательным. Кровосмешение — настолько строго запретная проблема, потому что в психологическом эволюционном процессе она стоит огромных усилий для человеческого эго, чтобы отделить себя от бессознательного — его матери — чтобы стать более или менее сознательной единицей, ответственной и отдельной. Идея пойти от обратного, чтобы возвратиться к происхождению, потерять это с трудом завоеванное положение, должна быть очень мощной, и поэтому обозначена очень строгим табу кровосмешения. Я говорю теперь о психологическом кровосмешении, которое означает, что каждому запрещается иметь отношения с бессознательным.

Мы видим хороший пример этого в нашем исследовании десяти заповедей Ветхого Завета. Изображения были запрещены второй заповедью. Это — пример табу кровосмешения в операции, потому что изображения открыли бы дверь в бессознательное.[15] Это, разумеется, означает, что комплексный подход и архетипический подход интерпретации снов, которые открывают дверь в бессознательное, а также вкус кровосмешения, ни в коем случае не являются подходящими для всех. Персональные и дедуктивные способы объяснения, которые в большой степени соблюдают табу кровосмешения, являются соответствующими для незрелого эго.

4. Maлкут и Тифарет.

Размышляя о символике вдовы в параграфе 18, Юнг говорит, что Maлкут, десятая сфера Древа Сефирот, называется вдовой. Теперь каково же Древо Сефирот? Позже будет другой повод поговорить немного о символике Каббалистического Древа Сефирот, но чтобы понять то, о чем говорит здесь Юнг, я думаю, что несколько замечаний об этом будут полезны.

Не вдаваясь во все десять аспектов Божественности, позвольте нам говорить о четырех из них, так называемом срединном столпе, сферах 1, 6, 9 и 10. Первая (1) наверху называется ^тер или Короной — она находится на небесах. Шестая, Тифарет, образ короля; девятая, Йесод, образ его фаллоса; и 10, Малкут, образ вдовы или луны, низшего проявления Божества, имеющего женскую природу и непосредственную близость с землей. У нас есть здесь не только картинка перевернутого древа, но также и изображение человека: мужчина в трех высших сферах, и женщина в низших.

Согласно каббалистической мифологии, Тифарет был отделен высшая мужская эпостась человека, и Mалкут низшая женская эпостась, и поэтому Mалкут — вдова. Именно поэтому мир находится в таком неустроенном состоянии. Божество в состоянии разделения — не едино с самим собой — его женская природа в состоянии вдовства. Идея состояла в том, что, когда придет Мессия, Тифарет и Maлкут будут слиты воедино, и это вернет Бога к его изначальному единству. Таким образом, это символ coniunctio, и Юнг соотносит его с алхимическим изображением вдовы, prima materia. Связи продолжаются.

5. Луна

В параграфе 19 мы узнаем, что Maлкут также называют Луной; таким образом луна включена в алхимическую символику вдовы. Я не хочу особо говорить о лунной символике этим вечером, потому что у нас впереди есть большая тема о Луне, но расскажу немного.

Чтобы понять некоторые из символических аспектов Луны, необходимо иметь в виду древнее изображение структуры Вселенной, птолемеевское понятие Вселенной. Согласно тем древним представлениям, земля была центром Вселенной, и была окружена семью планетарными сферами, расположенными концентрически (рис. 2-4). Эта схема включала солнце, луну и пять видимых планет.

16 Эта структура планет или сфер аналогична каббалистическому Древу Жизни. (прим. автора)

Теперь я должен напомнить вам, что я не говорю об астрономии. Я говорю о психологии. Это — структура психики, неведомо спроецированная на небеса древними народами, которые «испытывали недостаток в эпистемологической критике», как Юнг поведал нам в задании прошлой недели. Источник образов — структура психе. И эта структура, спроецированная на небеса древними натурфилософами, являются этим рядом концентрических кругов с землей в центре. Ну, это говорит нам прежде всего о том, что древний человек был отождествлен с Самостью, не правда ли, если взять землю, как эго- Я, если принять на веру тот момент, что Земля рассматривается как эго, а Солнце, Луна и планеты как архетипические факторы коллективного бессознательного. Идея в том, что души пришли к земной жизни, спустившись с высшей небесной сферы через врата различных планетарных сфер, а последними вратами была Луна. Как только они спустились ниже Луны, они оказались в сфере земли, и они воплотились. Луна была задумана как своего рода воронка между небом и землей — все небесные влияния, идущие на землю, направлялись через Луну. Это работало и в обратном направлении: души, покидающие землю, двигаясь вверх, проходили сквозь врата луны в обратном направлении.16

Иллюстрация 2-4. Луна как ворота к небесам.

Так как луна — небесная планета, ближайшая к земле, она разделяет ее материальность, и это — то, что делает луну настолько сомнительной — она не чистая астрономическая единица; она загрязнена земной материей.

Фрэнсис Викс, в своей книге «Внутренний мир выбора», приводит очень интересный пример лунного символизма.

Человек просыпается в тисках неведомого страха. Во сне он бежал, спотыкаясь по бесконечной пустынной равнине. Затем в своей памяти он вернулся в комнату, где спал, когда ему было пять лет. Он также вернулся к детскому сну того времени, который определял темноту как область страха и ужаса.

И вот этот сон:

Моя мать — Луна; она — огромная воронка. Она преследует меня через большую дыру, чтобы всосать меня; я бегу все быстрее и быстрее, но она всегда позади меня. Я прибегаю на край света и спрыгиваю. Я падаю вниз в темноту. Во время своего падения я просыпаюсь в ужасе.

Это — хороший пример того, как архетипические образы так живо и абсолютно проявляются в детстве. Опасность здесь состоит в том, что небольшое эго будет высосано, подавлено и возвратится к своему астрономическому происхождению. Основной образ — Луна как ручеек; Луна, как своего рода пылесос, идет вслед за ним. И если она обретает силу, она высосет эго обратно в высшие области. Другими словами, она перевоплотит его, и он потеряет свое сгущенное эго.

Поэтому Луна, как врата к земле, является агентом coagulatio.[16] Яков Беме описывает этот аспект луны очень хорошо. Он говорит:

Седьмую форму [седьмая астрономическая сфера] называют Луной [Luna]. Собственность всех шести форм находится там, и она есть материальное осуществление всех остальных. Поскольку другие формы действительно выражают свою волю как Солнце [Sol] в Луне, ибо как Солнце они проявлены духовно, и как Луна материально. Так что абсолютно независимо Солнце живет своей духовной жизнью, и в то же время Луна живет своей материальной.[17]

Другими словами, Луна отождествляется с телом, эго.

Юнг упоминает, в конце параграфа 20 так называемую Ecclesia Luna, символически приравнивая церковь к Луне. В связи с этим есть параллели в каббалистическом символизме. Одним из синонимов для Maлкут был кнессет — верующее сообщество Израиля. И Maлкут, как мы видим, также называли Луной. Таким образом, духовное сообщество, верующее сообщество, соотносится здесь также с Луной.

Та же самое проявляется в аллегории об Отцах церкви.[18] Юнг говорит о патриархальной идее, которую в конце времени луна подведет — потому что луна — очень переменчивая единица, которая, так или иначе, когда-нибудь потерпит неудачу. Церковь также умрет.

Это — весьма важная символика для понимания коллективной психологии. Церковь, или верующее сообщество, символически соответствовала бы любой группе, с помощью которой человек может укрепить свое или ее психологическое бытие. Такое понимание сообщества соответствуют вратам Луны, сквозь которые у каждой души есть возможность вступить в воплощение.

Бывают времена, когда идентификация с группой крайне важна для становления и развития конкретного эго. Бывают другие времена, и различные фазы психологического развития, когда это не так, когда Луна собирается умереть. И когда она умирает, церковь умирает вместе с ней. Церковь откладывает этот день до последнего и переносит его довольно далеко в будущее. Смерть церкви, или смерть Луны, соответствовала бы ситуации, когда идентификация человека с группой удовлетворила бы его цели, пережила себя, и настало время для таинства смерти.

Юнг дает примеры того, как Луна персонифицирует непостоянство, принцип изменчивости; луна меняется от одной ночи к другой — каждую ночь она немного другая. Таким образом, она показывает рождение, смерть, переход и изменение всего. Эта переменчивость и изменение подводят нас к шестому изображению.

6. Поражение

Изменение ранило принцип постоянства. Изменение — предатель всего, что обещает выстоять. Процесс воплощения данного психического содержания также вызывает искажение и, в конечном счете, приводит к смерти. Это имеет отношение к гравюре, к которой обращается Юнг в параграфе 23. Это — изображение Христа, раненого русалкой, которая держит копье. (рис. 2-5).

Юнг символически соотносит русалку с Луной, а Христа с Солнцем. О Луне думали как о единице, способной к поражению Солнца: Солнце, к примеру, могло утонуть в лунном фонтане. Таким образом, Солнце — или духовный принцип, ранен столкновением с материальным принципом. Это все связано с оболочкой эго: независимо от того, что воплощено, все земное, как и эго, по определению неизбежно подвергается поражению.

Figure 2-5. Christ being wounded by a mermaid.

Символика поражения — важная часть индивидуации. Эго всегда ранено его изначальным главным столкновением с бессознательным. Фактически, при первом столкновении шок ужасающий. Это поражение — абсолютно необходимая особенность — это не неудачный несчастный случай, которого осторожным поведением можно было бы избежать. Нет, это непосредственно встроено в архетипическую структуру психики. Это — неизбежно, и это показано на многих разных гравюрах. Юнг обращается к некоторым из них: Ра, раненный змеей, которую Исида оставила на его пути; Солнце, закрытое Луной, накануне искушения Змеем.

Юнг также ссылается на другие алхимические гравюры, которые мы рассмотрим более подробно позже: укус бешеной собаки, еще один пример поражения бессознательным; Купидон с его стрелами, ранивший сердца своих жертв. Это все примеры темы поражения, которая связана с символизмом Луны и принадлежит символизму mortificatio.[19]

7. Kenosis

Kenosis — греческое слово, означающее «освобождение». Эта тема выходит из идеи, что в течение месяца Луна убывает, поскольку она приближается к Солнцу. Идея заключается в том, что она добровольно отдает свой свет и изливается в Солнце. Юнг указывает в параграфе 29, что эта идея параллельна kenosis доктрины Церкви, которая происходит из Послания Павла к Филлипийцам. Потерпите меня на несколько минут дольше здесь, потому что это — важный образ, и я хочу раскрыть его Вам, если смогу. Во второй главе к Филлипийцам Павел говорит ученикам:

Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе;

Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу;

Но уничтожил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек;

Смирил Себя, был послушен даже до смерти, и смерти крестной;

Посему и Бог превознес его и дал ему имя выше всякого имени?1

Основная идея здесь состоит в том, что воплощение Христа имело место через процесс добровольного освобождения: он освободил себя от своей божественности, чтобы быть преходящим человеком. Это — так называемая доктрина kenosis. Она описывает процесс воплощения, проявления, эго, и у этого есть параллельные образы в других символических традициях. Например, есть бодхисаттва в доктрине Буддизма. Будущий или потенциальный Будда, который достиг нирваны. Бодхисаттва не ищет высшего просветления, даже притом, что оно доступно. Ботхисаттва освобожден от просветления и возвращается к миру из сострадания к человечеству. Это — версия kenosis.

Юнг любил другой красивый китайский пример: образ Кваннон, богини доброты (рис.

2- 6). Юнг говорит о ней в «семинарах о сновидениях»:

В большинстве случаев… [влюбленность] не касается доброты, это — только адское логово [Он говорит о «влюбленности» как вы видите], но влюбленность должна иметь отношение к доброте, необходимой для любви.

На Востоке, где знают о любви настолько же мало как и мы, есть красивый символ для этого Кваннон, Богиня Доброты. Она дает питание всем живым существам, даже вино злому черту, и чтобы сделать это, она должна спуститься к черту; но это напугало бы чертей, если бы он появилась у них в ее небесной форме. Как Богиня Доброты, она не может принести им несчастье — так, имея такое экстраординарное отношение к чувствам чертей, она преобразовывает себя в злого духа и дает пищу в этом облике. В красивейшем произведении живописи она представлена в аду как дьявол среди дьяволов, давая им пищу; но есть тонкая нить, поднимающаяся от ее головы к небесному существованию, которая тянется независимо от всей ее роскошной ярости. [Кое-что наподобие сна этой женщины о ребенке-подкидыше с пуповиной, поднимающейся к небесам!], который соотносится в психологическом отношении с реальной любовью.

Теперь вот образ, действительно стоящий размышления. Это — один из способов выразить ассимиляцию тени — готовность взять обличье злого духа, чтобы напоить вином чертей в аду. Это — другой пример kenosis, освобождения.

Еще один: так называемая доктрина Цимцум, согласно Каббале Исаака Лерии. Гершом Шолем описывает эту доктрину следующим образом:

Это означает… то, что существование Вселенной сделано возможным благодаря

процессу сжатия в Боге…. Если Бог «во всем» как могут там быть вещи, которые не

Бог? Как Бог может создать мир из ничего, если нет ничего?.. Бог был вынужден

создать место для мира, освободив область внутри Себя, своего рода мистическое

исконное место, из которого Он ушел, чтобы возвратиться туда в процессе создания и 22

открытия.

21 Фил. 2: 5-9, Библия.

22 Основные течения в еврейской мистике, с. 260

Другими словами, Бог должен был опустошить часть себя, чтобы создать место для сотворения мира. Другой пример образа kenosis.

Причина, по которой я уделяю столько внимания его символизму, состоит в том, что он относится к изначальному состоянию идентичности между эго и Самостью. Эта идентичность должна быть «опустошена», так как у эго должно появиться отдельное собственное место.

Вы видите, все мы начинали в состоянии единства с Богом, единения со всемогуществом и неповторимостью Вселенной. Все мы начинали как центр Вселенной. Потребовался очень длинный, трудоемкий процесс освобождения, чтобы из состояния единства развить сознательное, ответственное эго, которое признает свои собственные ограничения.


[1] «Философское Дерево,» гл. 13, стр. 353. [здесь и далее ссылки на К.Г. Юнг, Собрание сочинений]

[2] Там же, стр.4

[3] Структура и Динамика Души, гл. 8, Иранское агентство печати. 618стр.

[4] Ищите кластеры и смотрите диаграммы в конце глав, Alhemical Symbolism in Psychotherapy; также далее, стр. 140

[5] То же, Anatomy of the Psyche: Alchemical Symbolism in Psychotherapy; также далее, стр. 140.

[6] См. Практику Психотерапии, гл. 16, Иранское агентство печати. 402стр; также Эдингер, The Mystery of the ConiunctiQ’. алхимическое изображение индивидуации, часть 2

[7] Гл.3, «The Dream of the Rod,» стр. 26.

[8] Там же. стр. 28

[9] Еф. 2: 13, пересмотренная версия

[10] «Вспоминания, рассуждения, размышления», п.227

[11] См. Эдингер, Ego and Archetype, стр. 270.

[12] См. «Психологию переноса», Практику Психотерапии, 16; также Эдингер, Mystery of the Coniunctio, ч. 2.

[13] Michael Maier, Atalanta fugiens. рис. 50

[14] Anatomy, с.212

[15] См. Эдингер, The Bible and the Psyche, п.61.

[16] См. Эдингер, Anatomy, гл. 4

[17] The Signature of All Things, pp. 96с.

[18] На латыни pater = father (отец)

[19] См. Эдингер, Anatomy, гл. 6.