Гарри Лахман
Юнг Мистик
Эпилог: после Юнга.
Ныне миновало около половины столетия со времени смерти Юнга, и тогда как посмертное научное признание, которого он так страстно жаждал, все еще далеко от свершения, можно быть уверенным, что некоторые из его последователей уже проделали тяжелую работу, выстраивая мосты между ортодоксальными и Юнгианскими идеями [1], и это популярное обращение значительно расширило признание Юнга в последние годы. Замечания Юнга об «обычных» людях, которым и предназначены его книги, цитируемые во Введении, могут показаться неискренним, особенно учитывая сложность этих работ и учитывая настойчивое, подобное повторению мантры, утверждение, что он ученый. Но Юнг должен был знать, что стучать головой о научную стену было бессмысленно, но важно было представить свои идеи широкой общественности. Интервью «Лицом к лицу», «Человек и его символы» и прежде всего «Воспоминания, сновидения, размышления» были призваны сделать именно это. Было ли это его гордостью, его эго, или, как он говорил, «совестью психиатра», что завладела им, в свои последние годы, но Юнг ощущал потребность высказываться по вопросам глобальной важности, и трудно не ощутить в его последних книгах и интервью того, что, проще говоря, он был убежден: чтобы появился новый, лучший мир, практически каждый должен начать индивидуацию.
На первый взгляд, это неплохой совет, хотя своего рода «Юнгианский культ», представляемый Ричардом Ноллом, составляющий широкое движение, возглавляемое элитными корпорациями индивидуальной инициации, существует только на страницах его книг. Ясно, что Юнгианские центры существуют во многих главных городах по всему миру, где люди обучаются Юнгианскому подходу к психотерапии, а его идеи психе оспариваются и обсуждаются — то есть Юнгианская психология распространяется. Но, как отметил Энтони Сторр, «идея универсальной Юнгианской церкви не может быть действительно устойчивой», указывая, что в одном только Лондоне «существует четыре несовместимые группы, все из которых говорят о собственной верности Юнгу» [2]. Юнг не взращивал систему, подобную саентологии или движению преданных, как у Бхагаван Шри Раджниша или духовной технике вроде Трансцендентной Медитации. И хотя существуют сходства между некоторыми его идеями и воззрениями Гурджиева и Рудольфа Штайнера (а также сходства личностных характеристик), Юнг не оставлял в наследие «учения» в том смысле, как это делали равные ему по важности мыслители. Нельзя сказать, что некоторые из его последователей не рассматривали его как гуру, стремясь согласовать свою жизнь с буквой, и не только духом его «закона».
Юнг оставил огромный объем работ и достаточное количество идей, и, что, быть может, даже более важно, достаточно двусмысленности о них, что нагрузило несколько поколений исследователей в течение довольно продолжительного времени. Опять же, были некоторые соответствия с философом Хайдеггером. Вообще говоря, мыслители, чья работа является ясной и точной, не производят «школы», так как их ясность устраняет необходимость интерпретаторов. Непонятность Юнга, конечно же, не давала гарантии появления юнгианцев, пришедших после него; этим он обязан важности своих идей. Но это предоставило им огромную задачу разъяснения и распространения информации.
Вклад Эммы Юнг и Тони Вольф в работу Юнга уже был отмечен, но именно люди из его сохранившегося ближайшего окружения, разработали то, что ныне известно как юнгианская мысль. И эта книга, мне думается, ясно дает понять, что большинство из этих близких были женщинами. Хотя Юнг, конечно же, имел и последователей-мужчин. Главная работа Эриха Нойманна «Происхождение и развитие сознания» (1949), применяет Юнгианские идеи индивидуальной психологии к истории человеческого сознания, и его работы об искусстве, творчестве и Великой Матери привнесли Юнгианские темы в широкий философский и культурный контекст. К сожалению, преждевременная смерть Нойманна в 1960 году в возрасте пятидесяти пяти лет оборвала перспективы жизни и плодотворную область исследования. Другой важный мужчина, последователь Юнга, Карл Мейер, был Юнгианским ассистентом, а позднее президентом Института К.Г.Юнга в Цюрихе. Мейер был на стороне Юнга в темные дни 1930-х годов, а также являлся плодовитым переводчиком его мысли. Однако, после отделения от Юнгианского института в 1957 году Мейер выпал из поля зрения и остался относительно неизвестным в юнгианских архивах, что незаслуженно, о чем свидетельствуют его многочисленные работы; он умер в 1995 году в возрасте 90 лет. Конечно, они не были единственными мужчинами-последователями Юнга, но они являлись наиболее важными.
Тем не менее, юнгианское слово было наиболее распространено «Валькириями», книга с этим названием посвящена женщинам, окружавшим великого мудреца [3]. Иоланда Якоби (ум. 1973), Аниэла Яффе (ум. 1991) и Барбара Ханн (ум. 1986) – все произвели на свет несколько значимых книг, лекций и статей о Юнге или его идеях. Однажды Юнг заметил, что «Систематическое совершенствование моих идей, которые часто отвергаются — это задача для тех, кто приходит после меня и пока она не окажется исполненной, не будет прогресса в науке аналитической психологии» [4]. Валькирии, которые пережили Юнга, приняли это предписание близко к сердцу.
Среди других её книг, работа Якоби «Путь Индивидуации» (1965) является отличным пошаговым изложением юнгианских идей об индивидуации, а её антология о замечаниях Юнга, «Психологические размышления» (1953) — это самая суть собрания прозрений Юнга, за которую такие, как я, спотыкающиеся, бороздя почву юнгианская литературы, очень ей благодарны. Работа Барбары Ханны «Юнг, его жизнь и творчество» (1977), на которую я опирался в этой книге, предоставляет непосредственные воспоминания о деятельности Юнга, а её «Встречи с душой» (1981) предлагает углубленное изучение активного воображения во всех отношения анализа; она также много писала об архетипическом символизме животных и творческом процессе. Будучи в том числе секретарем Юнга и соавтором его «так называемой автобиографии», в работе «Значение мифа» (1970) Аниэла Яффе рассматривает экзистенциальное прозрение Юнга о том, что наиболее общей причиной неврозов в современном мире было чувство бессмысленности, а её «Призраки: архетипический подход к смерти, сновидениям и привидениям» (1970) продолжила линию очарования Юнга духовным миром. Её работа «К.Г.Юнг: Слово и Образ» (1979), которую я впервые прочитал много лет назад и вернулся к ней в связи с этой книгой, является отличным введением в жизнь Юнга и мир, содержащая, как уже упоминалось, несколько изображений из его таинственной Красной Книги. Она была также одной из первых, вопрошавших о том, был ли Юнг мистиком, что показывает её эссе «Был ли Юнг мистиком?».
Все эти три женщины внесли юнгианский свет в новые области и внесли ценный вклад в юнгианский канон. Но Валькирией, наиболее связанной с систематизацией и уточнением многих идей, которые Юнг просто «отбросил», была Мария-Луиза фон Франц (ум.1998), которая пришла к Юнгу, будучи подростком и оставалась, сначала с ним, а затем и с его работой, на протяжении всей своей жизни. Фон Франц широко выступала с лекциями о юнгианской работе, обучала аналитиков в Институте Юнга в Цюрихе (который сама и основала), и развивала идеи Юнга во многих областях: алхимии, синхронистичности, смерти, сновидениях, мифологии и активном воображении, добавляя свои прозрения ко всему юнгианскому своду. Многие люди знали её благодаря значительной серии фильмов, «Путь сновидений» (1987), снятых вместе с её студентом, Фрейзером Боа. И фон Франц, Яффе, Ханна и другие, кто знал Юнга, а также некоторые пленки самого Юнга, также были показаны в экстраординарном фильме Марка Уитни «Сущность сердца» (1985). Фон Франц, пожалуй, наиболее известна в связи со своими работами о волшебных сказках, а её многие лекции на эту тему были опубликованы в серии книг: «Проблемы феминного в сказках» (1972), «Введение в интерпретацию сказок» (1973); «Тень и зло в сказках» (1974); и «Индивидуация в сказках» (1977).
Работа фон Франц достигла широкой аудитории, когда её стали обсуждать во влиятельном эссе поэта Роберта Блая «Маленькая книга о человеческой тени» (1981). Подобно деянию Джозефа Кэмпбелла, когда его телевизионное интервью «Сила мифа» с Биллом Мойерсом в 1988 году привнесло юнгианские идеи в миллионы жилых домов, Блай стал хорошо знакомым именем, когда его ответный удар эксцессам феминизма, «Железный Джон» (1990), который обращался к сказкам и юнгианским темам, стал бестселлером и ознаменовал Мужское Движение. Кларисса Пинкола Эстес, поэт и юнгианский аналитик, сделала нечто подобное с женской стороны в равноценном бестселлере «Бегущая с волками» (1992). Вдвоем они вернули в общее использование понятие души, которое, согласно Юнгу, и со стороны мужчины, и со стороны женщины, было утеряно.
Душа есть центральная тема, пожалуй, наиболее хорошо известного отступника юнгианской психологии, Джеймса Хиллмана. Хиллман получил свой диплом аналитика в Цюрихском Институте Юнга в 1959 году и впоследствии стал первым директором исследований – эту должность он занимал до 1969 года, покинув её в связи со скандалом со студенткой в духе Юнга и Сабины Шпильрейн, что привело к личностному кризису [5]. Затем он стал редактором Spring Publications – издательского дома, посвященного юнгианским исследованиям и собственной «марки» юнгианской мысли Хиллмана – «архетипической психологии». Хиллман печально известен своей критикой психотерапии (он был соавтором работы «Вот уже сотня лет психотерапии – а мир становится все хуже» в 1993 году вместе с журналистом Майклом Вентурой) и своим «перепросмотром» идей Юнга, в частности, о Самости, что было представлено в его работе «Пересмотренная психология» (1975). Уравнивание себя, по крайней мере, на время, с постмодернистскими понятиями деконструкции и де-центрирования, Хиллман предложил более изменчивое и непостоянное понятие психе, которое не было направлено, как у Юнга, на достижение «целостности» и интеграции, но на позволение различным частям «я» сосуществовать в своего рода психологическом многобожии.
Хиллман также был строгим критиком медицинских, патологических моделей психе, и утверждал, что душу следует вырвать из рук докторов, возвращая назад к поэтам и художникам (что, возможно, упустил Юнг). На самом деле, Хиллман опирался на искусство и красоту как на важнейшие элементы человеческой психологии до такой степени, которую Юнг нашел бы скандальной. В то время, как работа фон Франц уточняла, приводила в систему и структурировала Юнгианские идеи (во многих смыслах играя роль Успенского по отношению к юнгианскому Гурджиеву), Хиллман сломил саму почву и подвел «Юнгианские исследования» к некоторому кризису, допустив новые, свежие подходы, которые, вероятно, могут гарантировать их выживаемость. Когда работа мыслителя достигает «пересмотра» и «завершающей» стадии, как это было и с Юнгом, появление таких книги, как «Юнг и пост-юнгианцы» (1986) Эндрю Самюэля и «Юнг и кино: пост-юнгианцы принимают вызов движущихся образов» (2001) Криса Хайке (случайным образом взято с amazon.com), вы можете быть уверены, что это будет продолжаться в течение некоторого времени. Юнг был стимулом для феминистов, антропологов, экологов, оккультистов и многие другие с ним спорили, и это заключает в себе только благо, ибо помогает оживить умирающие идеи.
Более широкий мир жанра самопомощи также оказался открытым для юнгианских тем – метка Нью Эйдж, которого остерегаются более академические ученые, подобные Сону Шамдасани. Шамдасани является главным редактором и соучредителем Фонда Филемона, чья миссия есть «сделать доступным для издания полный объем Юнгианских работ, отвечающих высших стандартам науки и воздать должное этому великому творческому мыслителю» [5]. Шамдасани также был назначен профессором Юнгианской Истории в Центре Доверия Истории Медицины в Университетском Колледже Лондона, чем Юнг, если он вообще осознает земные вещи в своей архетипической форме, был бы доволен. Наряду с оккультным отпечатком, который прикрепился к имени Юнга, Шамдасани, несомненно, очищал его от ассоциаций с поп-психологией. Под бум самопомощи 1980-х и 1990-х годов, Роберт А. Джонсон взял идеи Юнга о тени, аниме, анимусе и других, и превратил их в бестселлеры «Он: понимание мужской психологии» (1989), «Она: понимание женской психологии» (1989), и «Мы: понимание психологии романтической любви» (1983). На самом деле, идеи Юнга кажутся ниспосланными для просвещающей литературы об отношениях и саморазвитии. Пост-Юнгианские идеи не были опущены, как показывает успех работы Томаса Мура «Забота о душе» (1992), основанная на работе Джеймса Хиллмана; Мур даже появился на шоу Опры. Сам Хиллман достиг лучших продаж в 1997 году со своей работой «Код души: в поисках характера и призвания» [7]. Возможно, Юнг преувеличил в свои последние годы, когда сказал, что его читателем является «ординарный человек». Однако сегодня эти слова попадают точно в цель, и пока он остается с нами, будь он мистик или нет.
Diofant (Сергей Коваленко) ред Sedric