ТИРАНИЯ И ДЕСПОТИЗМ
Рассматривая образ мыслей и действий великих государственных мужей Индии, мы сразу отмечаем деспотичный стиль правления со всеми его достоинствами и изъянами. Вникая в зловещую атмосферу индийской политики, мы видим нескончаемый круговорот трагических событий, постоянную смертельную угрозу для обычных людей, отсутствие гарантий безопасности и тех прав, что в современном мире считаются основополагающими для свободы личности. Структура индийского общества включала в себя сурового монарха-диктатора, власть которого опиралась на многочисленную дорогостоящую военную технику и на чудовищную систему тайной полиции и шпионажа, состоявшую из доносчиков, проституток, подхалимов, разбойников, лже-аскетов и профессиональных отравителей. Индийский деспотизм представлял собой ужасающий политический строй, аналогичный указанным греческими историками сведениям о басилевсе Древней Персии, «Царе Царей».
Персидская империя, основанная Киром Великим (550-529 гг. до н.э.), просуществовала вплоть до победы Александра Македонского над Дарием III (336-330 гг. до н.э.) и послужила образцом монархической формы правления для соседней Индии1. Персия — первое в истории государство, в котором власть посредством колоссальной военной мощи обрела беспрекословный, неограниченный и абсолютный характер. Всего за три поколения, от Кира до Камбиза и Дария I (521-486 гг. до н.э.), персы завоевали все окрестные древние царства и цивилизации, подчинив своей тирании земли от Чёрного моря и Кавказа на севере, до устья Тигра и Евфрата, включая Египет, на юге, и из Сирии и Малой Азии на западе, до Афганистана, долины Инда и самой Индии на востоке. Всемирная история не знала ранее столь крупномасштабного объединения независимо развивающихся народов, несметное количество которых было захвачено и подверглось насильственной агрегации в могущественную и беспощадную систему. Армия, равной которой не было в мире, уничтожала всё на своём пути, пока не столкнулась с яростью скифов к северу от Дарданелл и с храбростью греков, сражавшихся в самом сердце своей родины. Все прочие области были низведены до статуса провинции под жестоким единоличным правлением басилевса.
В блистательном, солнцеподобном Персеполе жил сверхцарь, который «всюду имел глаза и уши» и внушал ужас своим подданным. Его бесчисленные шпионы и секретные агенты следили за многочисленными, обособленными друг от друга порабощёнными народами различных языковых групп, вероисповедания и происхождения. Комплексная и эффективная система из доносчиков, осведомителей и тайной полиции, а также полусвета и преступного мира объединяла захваченные провинции скрытой и вездесущей сетью. Государственные границы и въездные дороги находились под контролем паспортной службы, а за всеми путешественниками и политическими представителями в пределах царства осуществлялось строгое наблюдение. Такой контроль — обязательное условие для сохранения успеха, достигнутого путём абсолютного насилия; только безжалостное, бдительное и хладнокровное управление было способно удержать принудительное объединение всего Ближнего Востока. В обязанности шпионов входило тайно следить даже за высокопоставленными лицами в правительстве.
Всё это звучит ужасающе знакомо: мы регулярно получаем похожие новости о тиранических государствах современной Европы и Азии. И действительно, тому, кто способен наглядно представить фактическую историческую парадигму, лежащую в основе философии Артхашастры Каутильи, будет намного понятнее как современная, так и древнеперсидская картина мира, послужившая прообразом для правящих династий Индии — величественных, широко распространившихся, разрушенных и обращённых в прах. Более того, такой анализ способен облегчить восприятие классической традиции индийской философской мысли с её тенденцией ухода от светской жизни и серьёзным поиском освобождения от боли и страданий земной юдоли. Следование священному пути достижения мокши2 ведёт к обретению своего рода метафизической отрешённости.
Сведения, описанные буддистами и джайнами, позволяют оценить положение Индии в VI и V вв. до н. э. В то время политические структуры феодального арийского периода распались, уступив место более суровому персидскому стилю правления, который можно сопоставить с поздним, пришедшим в упадок Средневековьем XV в. в Италии и Германии: цветущим хаосом мелких княжеств и вольных городов, ревностно соперничающих друг с другом. Отчаянная борьба за выживание и господство в конечном счёте привело к тому, что большинство из них было подчинено и поглощено более крупными и развивающимися государствами под абсолютной властью царей-деспотов. В эпоху правления династии Нанда, свергнутую впоследствии Каутильей, по-видимому, завершилось принудительное объединение северной части Индии. Основу системы государственного управления и методы организации Индия заимствовала у Персии, где огромные независимые территории низводились до уровня бесправных провинций. Более того, между этими землями и людьми сеялась рознь и взаимное недоверие, завоёванные народы лишались права носить оружие, кроме как на службе в армии тирана в отдалённых местах. Гораздо более древний индийский идеал «божественного правителя мира» (чакравартина)3 был довольно грубо спародирован: облечённый в агрессивные инструменты современного милитаризма, он проявил себя в сокрушительном управлении захваченными землями. Официальное искусство империи Маурьев, представленное памятниками царствования Ашоки (273-232 гг. до н.э.), свидетельствует о влиянии персидского стиля (схема I). Несмотря на присутствующие в нём символические изображения, это искусство в действительности не имеет религиозного оттенка; оно наполнено помпезностью, самовосхвалением и светским великолепием. С точки зрения новоявленного индийского деспотизма на персидский лад, царственности не хватало понятия святости, идеи о божественном происхождении власти, дарованной богами носителю короны. Государство, скорее, являлось свидетельством и наглядным подтверждением личной власти самого царя — уникальное в своём роде объединение разрозненных регионов за счёт ужесточённой централизованной тирании, но с постоянной угрозой распада. От правителя требовалось ни много ни мало — выжить на вершине власти при помощи нечеловеческих усилий, изощрённого таланта, незаурядного ума и коварства, благодаря чему он мог поддерживать невероятно запутанную, работающую на пике мощности систему.
В Индии сохранялся пережиток постфеодализма, даже несмотря на то, что в Персии Дарий I (521-486 до н.э.) добавил новый элемент власти после смерти Камбиса и заговора Лжесмердиса в 521 г. до н.э. — он осмелился требовать божественного покровительства для себя и своего царствования. На барельефе, высеченном на скале Бехистун, Дарий триумфально попирает своих врагов и обретает божественное покровительство Ахура-Мазды. Однако Дарий был далеко не первым, кто осмелился на подобный шаг; ему предшествовала вековая, практически универсальная мировая традиция. Например, китайские монархи на протяжении веков носили титул «Сын Неба» (тяньцзы) и воплощали не только царский, но и духовный принцип, будучи посредниками между небом и землёй. И если власть такого правителя пострадала от вражеского нашествия, массового голода или коррупции, его поражение истолковывалось как знак, что Небесный мандат был отозван ввиду недовольства Неба нравственным разложением и отсутствием у царя высших добродетелей. Узурпатору, основавшему новую династию, очевидно, удалось привлечь в свой дом божественное покровительство и увенчать Небесным мандатом (тяньмин) своё победоносное чело.
В более поздние времена коронам индийских царей не хватало такого ореола славы. В качестве гаранта успеха и продолжающегося правления выступал отнюдь не Всевышний Господь, но сравнительно непостоянная и второстепенная богиня удачи Шри Лакшми. Она отвергала своего возлюбленного, когда от него отворачивалась фортуна (daivam). Временно она воплощалась главной царской женой и оставалась ей до тех пор, пока оставались мотивы для этого союза. Однако стоило царю пасть жертвой более сильного соперника или собственным тщеславием лишиться благосостояния, она, в слезах и печали, дарила свою благосклонность следующему коронованному избраннику. Шри Лакшми имела отношение лишь к политике и повороту колеса времени, но не к добродетели. Мировоззрение правителей и канцлеров Индии было фаталистичным, преисполненным скепсиса и трезвого реализма.
1 Обратите внимание, что описываемый период относится к индоарийской феодальной эпохе Вед, Брахман и Упанишад. См. выше, Раздел I Глава I Часть 1, примечание редактора.
2 Разбор/объяснение/разъяснение/пояснение этого термина см. выше, стр. 41
3 Ср. с Ananda K. Coomaraswamy, Spiritual Authority and Temporal Power in the Indian Theory of Government, New Haven, 1942.