Мария Луиза Фон Франц
Космогонические мифы
Глава 8
Зародыши и яйца
В связи с понятием «тапас», мы выходим на новую тему: мотив зародыша или яйца, которое породило Божество, создав мир в его нынешнем виде. На эту тему есть очень хорошая работа Франца Лукаса, «Das Ei als kosmogonische Vorstellung» («Яйцо как космогоническая идея») (58). Она несколько устарела, но еще полезна.
В связи с размышлением тапас, который означает отдачу тепла благодаря медитативной концентрации мысли, картина яйца или зародыша появляется как объект, над которым некто размышляет. Это можно найти в древнейших индийских текстах. В Ригведе (10.82), например, один из стихов говорит: «Какого же первого зародыша лелеяли воды, где все Боги увидели себя все вместе [вы видите, что зародыш содержит всех Богов вместе, они по-прежнему едины в компактном объединении], который находится за землей, за теми небесами, за таинственным жилищем могучих Богов? «
Эта идея зародыша, который затем иногда называется конкретно яйцом, возникает в космогонической поэме Ригведа 10,21: там зародыш, над которым Бог размышляет, называется хиранья-гхарба, что обычно переводится как «зародыш золота», «золотой зародыш». Это понятие, которое можно неоднократно найти в сочинениях Юнга, всегда упоминается как символ самости. Яйцо иногда отождествляется со всей Вселенной, а иногда, как частный случай, с восходящим солнцем. Например, в Чандо-гья Упанишад 3.19 сказано:
В начале был не существующий. Он стал существовать, он рос. Он превратился в яйцо. Яйцо лежало в течение года. Яйцо открылось. Две половинки были одна из серебра, другая из золота. Серебряная стала этой землей, золотая небом, толстая мембрана [белка] стали горами, тонкая мембрана [желтка] стала туманом с облаками, мелкие вены стали реками, а жидкость морем.
Так родилось солнце.
Также в космогонии Ману Самхита 15 говорится:
Изначальный Бог превратил себя в золотое яйцо, сиявшее, как солнце, в котором родился он сам, Брахман, отец всех миров. В этом яйце он отдыхал в течение года, а затем он разделил его на две части одним словом. Из этих двух скорлупок он создал небо и землю, в центре поместил воздух, и восемь направлений в мире, и вечное обиталище воды.
Получается, иногда Божество больше находится снаружи, выращивая яйцо, а иногда он сам входит в яйцо и находится в нем. Этот образ всегда сопровождается идеей разделения его на части. Это яйцо было затем отождествлено с золотым зародышем в Ригведе. Тексты, приведенные мною, являются поздними, но они были
перекомпонованы с привнесением мотива hiranyagharba, золотого зародыша, над которым размышляло изначальное Божество.
Тот же мотив содержит древняя финикийская космогония. Финикийцы считали, что основным веществом мира был эфир, который считался более светлой и яркой сферой воздуха, воздухом над пылью и облаками. Высший воздух был, так сказать, эфиром и основным веществом мира, и в нем был ветер как принцип движения, который был наполнен желанием творения – здесь тоже показан мотив желания. Он создал два существа, Хузорос и яйцо. Хузорос означает открывающий принцип, то, что открывает. И вот этот Хузорос разбил яйцо и сотворил из двух его половинок небо и землю. Здесь яйцо не является первым творением, но вновь является основным веществом, из которого Бог-творец создает космос.
Можно заметить, что, перейдя с Востока на Запад, эта история сразу становится более активной. Здесь Бог разбивает яйцо, это не тот Бог, который находится в яйце. Это более экстравертная деятельность Deus faber, который ломает яйцо и создает из него небо и землю. В одном персидском тексте, обычно датируемом временем династии Сасанидов, существовавшей от 200 до 600 г. н.э., говорится также, что небо, земля и вода, и все, что под небом, было создано так, как появляется на свет яйцо птицы. Небеса находятся над землей, а земля, напоминающая желток яйца, была создана творческим актом Ахура Мазды и находится внутри небес. Эти индийские, персидские и финикийские традиции, вероятно, исторически как-то связаны друг с другом.
В Индии яйцо связано с солнцем, которое некоторые поздние тексты называют Сыном Яйца. Мотив яйца также можно найти в некоторых египетских космогонических системах. По одной из египетских космогоний, самое первоначальное количество воды называется Нун, она содержала все мужские и женские зародыши всех будущих миров. В начале в этих водах поселился изначальный дух и постоянно пронизывал их; его нельзя отделить от них, он с ними одно. Вода содержит творческий дух мира.
В большинстве египетских систем творческий дух мира отождествляется с Атумом. Этот дух почувствовал желание творческой деятельности и потому воплотил себя в образе бога Тота, египетского Гермеса, который начал все упорядочивать. Благодаря деятельности его мыслей, на свет появились четыре божественные пары, которые составили первую космогоническую группу из восьми: Нун и Нунет, которые после этого события рассматриваются как творческая и рождающая материя; Хе и Хехет, которые есть творческая вечность и эротический принцип пневмы; Тек и Текет, которые олицетворяют темноту пространства; и Нену и Ненуэт, которые олицетворяют отсутствие движения, неподвижность. Они – отцы и матери всех вещей. Затем начался первый акт творения, создание огромного яйца, которое держали в руках Хе и Хехет, которые представляют вечный и творческий аспекты принципа времени. В определенной степени они соответствуют эллинистическому богу Эону, который также содержит творческий аспект принципа времени. Из этого яйца возник Бог Солнца Ра, который затем стал непосредственной причиной всей жизни на земле. Здесь яйцо не есть самая первая сущность Вселенной, но является важным шагом акта творения: после того, как восемь божественных принципов возникли из принципа первоначальной одухотворенной воды, они создают яйцо и из яйца происходит солнце. И здесь мы видим ассоциацию яйца с солнцем.
Тот же мотив встречается также в некоторых орфических текстах. Происхождение орфической традиции и мистерий исторически нам не очень понятно. Она предшествует рождению греческой философии, и у мы вынуждены датировать ее временем с VIII до VI вв. до н.э. Хотя комедия Аристофана «Птицы» и высмеивает одну из этих орфических космогоний, но из нее можно узнать кое-что об этой древней теологической традиции. Сначала были Хаос и ночь, и темная бездна, и второй Тартар, но земля, воздух и небо еще не существовали. В огромных расселинах Эреба – то есть, еще более глубокой бездны – ночь с ее темными крыльями произвела на свет яйцо ветра. Из него со временем появился Бог Эрос, пробуждающий желание и имеющий золотые крылья на спине. Он был похож на вихрь.
Это очень сложная картина, в которой есть мотивы желания и вихря, то есть ветра, движущегося по кругу. Он объединен с огромным Тартаром и с ночным Хаосом и сначала произвел на свет поколения богов. До того, как Эрос объединил их, не было Богов и не было ни одного бессмертного существа, но как только они соединились, небо, океан, земля и бессмертные поколения благословенных Богов появились на свет. Мы также узнаем из более позднего сообщения одного из Отцов церкви, что, согласно другим орфическим традициям, одним из первых богов был Хаос, который создал первоначального Бога, никогда не стареющего Хроноса (принцип времени). Хронос же создал яйцо, из которого возник Бог-гермафродит с золотыми крыльями, у которого сбоку была голова быка, а над головой огромный змей, который выглядел как форма всех изображений. Теология восхваляет этого Бога-первенца и называет его Зевсом, оздающим порядок во всех вещах. Он также назывался и Паном. Здесь «Пан», вероятно, это неправильное толкование или же более поздняя интерпретация или идентификация. На самом деле этот чудовищный Бог-гермафродит, который появляется из яйца, в орфической космогонии обычно называется Фанес, сияющий. Снова мы видим связь с Солнцем. То, что появляется из яйца, есть сияющее существо, будь то Солнце или орфический Бог Фанес. В более поздних версиях он смешался с Паном, как Бог, который означает целую вселенная, каким он представлялся в поздней античности, когда он был уже не просто козлоногим духом лесов.
Образ золотого зародыша или яйца, может быть, не так трудно понять психологически, как некоторые другие образы, потому что мы можем легко распознать в нем мотив предсознательной целокупности. Это психическая целостность, представленная как вещь, которая появилась до появления сознания эго или какого-либо разделения сознания. Это архетипическая идея, которая в философия лежит в основе аристотелевской концепции энтелехии, это зародыш, уже содержащий в себе целое. У Аристотеля и его последователей можно обнаружить использование в качестве иллюстрации желудя, который уже содержит все дерево, или семечка, или, чаще, яйца, которое требует только тепла, так как содержит все остальное в себе. Тайна семени дерева, или семени цветка, или яйца, которое содержит столько необъяснимых тайн, естественно, есть подходящий архетипический образ, чтобы выразить предварительную целокупность, которая содержит все, однако детали пока не проявлены. Мы видим яйцо также и как образ самости, но в форме еще не осуществленности. Это, так сказать, лишь зародыш, то есть, что-то потенциально существующее, возможность воплощения, но не сама вещь.
Как только возникает образ яйца, он связывается с идеей концентрации: тапас, размышление и рождение разума. Таким образом, мы видим, что когда появляется этот мотив, он не отражает слишком примитивное психологическое состояние, поскольку это уже результат определенной концентрации внимания. Я видела то же самое на практике при анализе, где мотив яйца очень часто появляется в состоянии, когда можно сказать, что у человека впервые появляется возможность размышления о себе. Иногда люди практически неспособны действительно основательно размышлять о себе. В самом буквальном смысле этого слова, рефлексия значит «отгибание назад», и такое отгибание себя назад – это не то, что можно решить сделать, или, по крайней мере, многие люди решаются это сделать, и тем не менее не оказываются способными на это. В религиозных терминах можно было бы сказать: если кто-то становится способным к рефлексии, то это действие благодати. Иногда можно наблюдать, как кто-то ссорится, или находится в отчаянии из-за финансовой или любовной ситуации, и человек говорит, говорит и говорит о психологии, обсуждая сны и прочее, но всегда есть ощущение, что «сдвинутый ум» зациклился на проблеме и обсуждает ее в той или иной форме, а между этим человек будет говорить: «Ах, да, это, должно быть, моя проекция, я уверен, что здесь вредит моя тень!» Но это не есть рефлексия! Когда появляется реальная рефлексия, всегда можно увидеть ее в тот момент, когда посмотришь в глаза этого человека, потому что он или она спокоен. Тогда люди вдруг становятся спокойными и объективными по отношению к себе и готовы реально смотреть на вещи. Я бы назвала это нуминозным моментом, которого никто не может добиться по своей воле. Это замечательное состояние, когда оно случается с кем-то, тот вдруг становится спокойным и правдивым и действительно «с изогнутой спиной рефлексирует» о себе, глядя на самом деле на нижнюю часть психологической правды, чтобы найти проблемы. Момент рефлексии, возможности стать осознанным – потому что только таким образом возможен прогресс в сознании – это момент рождения солнца из яйца. Когда яйцо появляется во сне, тогда знаешь, что этот момент приближается, что сейчас рождение осознанности, как акт саморефлексии, по крайней мере, возможен, он сформировался. Либидо сконцентрировано в одной точке, и теперь оно может выйти наружу.
И не случайно, что в И-Цзин одна из гексаграмм определяет образ яйца знаком «внутренней истины». О гексаграмме 61 говорится, что изображение внутренней истины – это яйцо с лапой птицы на нем, что означает птицу, сидящую на яйце и высиживающую его. Это живописный образ, для выражения того, что китайцы называют внутренней правдой. Путем реализации внутренней истины, говорится здесь, можно проникнуть в любую трудную ситуацию, можно даже влиять на рыб и свиней – это значит, что можно даже совладать с неконтролируемыми животным и бессознательным импульсами, если найти путь назад к этому основному зародышу личности, этому зародышу истины через изгиб назад на себя (59)
Следовательно, мотив яйца часто мифологически связан с мотивами света и восхода, или появлением Фанеса, сияющего Бога, потому что он сочетается с идеей внезапного озарения. Прогресс в сознании возможен, и таким путем весь мир обновляется. Мы знаем, что каждый раз, когда человеческое существо показывает реальный прогресс в сознании, делает этот эволюционный скачок к более высокому уровню сознания, весь мир для него меняется: меняются отношения, взгляд на внешний мир и на его собственную ситуацию. Это полное перерождение мира. Мотив золотого зародыша или яйца показывает сформированность этой возможности путем огромной концентрации энергии в этом единственном центре.
Пер Яна Знаменская