Марко Пази
Алистер Кроули и искушение политикой
Глава 1
Политический радикализм и тоталитарные режимы.
Я уже обращал внимание на то какого рода прочтение и объяснение давал Кроули историческим событиям. Начиная с определенного момента, история является необходимостью для открытия и универсального распространения Телемы. Такая точка зрения появляется у Кроули в связи с событиями Первой мировой войны. В романе “Лунное дитя”, написанном в 1916 году, он убежденно настаивает, что война, в определенной мере, необходима для распространения новых религиозных посланий. В одной из сцен романа, добрый маг Сирил Грей и мудрец Симон Ифф- оба, очевидно, альтер-эго самого Кроули- обсуждают, что война только что началась. Грей спрашивает Иффа, что, по его мнению, является истинным причинами конфликта, и Ифф, который несет секретную ответственность за ее начало, отвечает:
“Люди думают, что речь идет о нарушении договоров и прав малых народов; правительства думают о коммерческой экспансии; но я, кто это сделал, знаю, что это крещение кровью Нового Эона. Как мы могли бы провозгласить Закон Свободы в мире, где Свобода задушена индустриализацией¹⁶⁴?
Массовые убийства и кровопролития, что происходят, являются необходимым шагом для достижения свободы человечества через Телему. Кровь сотворит новый вид человека, уничтожающего буржуазные отбросы”. Ифф объясняет какой эффект произведет война на молодых ветеранов:
Когда эти люди вернуться после нескольких лет, проведенных в окопах, они быстро покончат с благочестивой жизнью, в которой вредно курить, есть мясо и пить пиво, выходить после 11 часов вечера и целоваться с девушками, читать романы, играть в карты, посещать театр и бездельничать в шабат. Вся Европа будет визжать и смердеть от того, что ей предстоит. Но новое поколение не будет бояться бедности или смерти. У них будет страх перед слабостью и бесчестием¹⁶⁵.
В свете этого пассажа и того, о чем было сказано в предыдущем параграфе, не удивительно, что Кроули был действительно заинтересован растущей политикой радикализма и тоталитаризма в период между войнами. Подлинность этого режима, частично, была основана на опыте поколения, которое сражалось на передовой времен Первой мировой войны.
Мы можем сейчас понять, что, по мнению Кроули, появление этого нового феномена на европейской политической сцене, было значимым. Его самого принципиально привлекал радикализм тоталитарной идеологии, по двум причинам.
Первую я определил бы как прагматизм. Кроули верил, что его личное предназначение принять послание Телемы, как новой религии, результат может быть достигнут путем движения, способного охватить массы в достаточном количестве. Но была также и другая причина, более глубокая. В определенное время, Кроули, казалось, был склонен поверить, что его путь в каком-то смысле сродни нацизму или большевизму, несмотря на различия. Жестокость и насилие радикальных политических движений и тоталитарных режимов, фактически, соответствуют духу Нового Эона Гора, Сокологолового, воинственного бога и отвечают намного лучше некоторым отрывкам Книги Закона, чем либерально-демократическая традиция, скорее, представляющая презренный буржуазный менталитет. Более того, радикализм был “новым” явлением, также, как и Новый Эон Гора.
Конечно, это не значит, что Кроули когда-то рассчитывал присоединиться к любому из этих движений, вдохновившись их идеологией. С этой точки зрения, наступление Нового Эона должно было стать движущей силой всего остального и, следовательно, все политические движения, в конце концов, должны были подчиниться Телеме- а не наоборот. В их исключительно политических аспектах они теряли нечто существенное и Кроули был готов заполнить этот пробел.
Он восхищался сначала итальянским фашизмом. Как мы уже видели в первой главе, ему случилось оказаться в Риме в октябре 1922го, когда фашисты маршировали по городу, и он был в Италии- в Чефалу-когда режим только набирал силу. Таким образом, он имел возможность наблюдать сей феномен непосредственно. В Конфессиях он пишет об этом так:
На какое-то время я заинтересовался фашизмом, к которому относился с полной симпатией, даже учитывая его незаконность, в результате чего конституционное право стало мертвым законом. Мне нравилось, в общем, их программа и особенно позиция по отношению к церкви¹⁶⁶.
Политика раннего фашизма была привязана к определенным республиканским и социалистическим идеям того времени и в большинстве случаев антиклерикальной. Это могло вызывать у Кроули восхищение, который был готов поддерживать любые формы антиклерикальной политики. Нет никаких сомнений, что выдворение из Италии в 1923 году заставило его кардинально изменить отношение к фашизму и, как мы узнаем из пятой главы, подтолкнуло к написанию сатирической поэмы против Муссолини. Также мы должны принять во внимание факт, что Кроули, возможно, особенно не одобрил попытку начать дружеские переговоры с Ватиканом, которую он поспешил сделать еще до марша в Риме и постепенно усиливал. Кроули отреагировал на это, обвинив Муссолини в намерении “почти сразу склониться под давлением церкви и продать Ватикану душу¹⁶⁷”.
Подобное можно было наблюдать в отношении политической ситуации в Испании, десятилетие спустя, а именно восстание генерала Франко в 1936ом и последующая затем гражданская война. В июне 1937го группа писателей и художников, включая английского поэта Стефена Спендера и У.Х Одена, чилийского поэта Пабло Неруду и основателя движения Дада Тристана Тцара, решила распространить среди писателей и поэтов Великобритании воззвание, призывающее их определить отношение к войне, бушующей в Испании. Можно вообразить, что позиция промоутеров была явно враждебной ар отношению к Франко и повстанцам, но главной идеей было заставить известных деятелей британской культуры своевременно выразить и обосновать свое мнение, каким бы оно ни было. Результатом стала странная публикация “Деятели культуры поддерживают испанскую войну”, в которой 148 британских авторов дали ответы, различные по содержанию на опрос, выдвинутый инициативной группой¹⁶⁸. Среди них было несколько очень знаменитых имен, таких как Джордж Бернард Шоу, Герберт Уэллс, Альдос Хаксли, Эзра Паунд, Т.С. Элиот- а также наш собственный Алистер Кроули, с подачи Нэнси Кунард (1896-1965), наследницы семьи судовладельцев, которая имела знакомства в кругах английских литературных авангардистов и была подругой (но не ученицей) Кроули¹⁶⁹. В буклете ответы всех респондентов были разделены на три группы: в защиту республиканского правительства (и соответственно, против Франко), нейтральную и в поддержку Франко. Кроули относился к первой группе, в компании большого количества английских интеллектуалов, имеющих левые взгляды. Даже в этом контексте он не считал нужным отказаться от своего привычного Телемитского обращения: “Делай, то, что считаешь нужным, будь единым целым с Законом. Франко-обыкновенный убийца и пират, должен быть провешен на цепях в наказание. Муссолини-тайный убийца и, даже еще хуже. Гитлер может оказаться “пророком”; время рассудит. Любовь — это закон, любовь соответствует воле¹⁷º”.
Очевидно, что Кроули осуждал, насильственную реакционную политику Франко и военный режим, целью которой было, среди прочего, восстановить традиционные ценности католицизма. В консервативных кругах была распространена идея, что испанское секуляристское и республиканское правительство ставит эти ценности под угрозу, но в глазах Кроули это едва ли было причиной для гражданской войны. Как далеко он ушел от себя, юного, увлеченного карлистскими проектами. В заключении было бы логично осудить Франко так же резко, как и Муссолини. Но трудно понять загадочное и положительное отношение Кроули к Гитлеру, тема, которая заслуживает более детальной дискуссии.
Есть явный контраст между суровой позицией Кроули по отношению к католическому фашизму Муссолини и Франко и его одобрением нацистского режима в Германии и коммунистического строя в Советском Союзе. Что нравилось Кроули в нацизме и коммунизме или, по крайней мере, он находил любопытным, это антихристианская позиция и революционные и социальные разрушительные последствия обоих. В их губительной силе он видел возможность для аннигиляции старых религиозных традиций и создание пустоты, которую Телема, постепенно была в состоянии заполнить. В итоге, Кроули, казалось, воспринимал нацизм и коммунизм, как двух возможных, хотя бессознательных союзников.
Кроме того, в то время, когда Кроули считал себя новым миссией на религиозном поле, он должно быть считал естественным вступить в союз с такими же новыми игроками на политической и социальной арене, будь то нацисты или коммунисты. Обе стороны предлагали радикальные и амбициозные проекты, планируя построение нового мира, путем насильственного и неизбежного разрушения старого. Это объясняет, почему Кроули, чьи юношеские реакционные настроения и антиматериализм должны были сделать его прирожденным антикоммунистом, тем не менее, испытывал некоторую симпатию к большевистской революции. Также можно понять прагматическую сторону его личности. Для него идеология важность идеологии, как таковой, была ограничена: на самом деле ему нужны были лучшие средства для продвижения Телемы. В двух этих режимах- особенно, в их агрессивной позиции по отношению к христианству- он находил элемент родства с новым духовным движением, которое он отстаивал. Они держали судьбы миллионов людей в своих руках. Он полагал, что должен хотя бы попытаться убедить лидеров тоталитарных режимов принять Книгу Закона как руководство к действию в их странах. В третьей главе я исследую некоторые причины, вызывавшие интерес Кроули к коммунизму и Советскому Союзу. Что касается нацизма, то я оставлю на время в стороне гипотезу- возвращаясь к Рене Генону- о Кроули как секретном агенте Гитлера. Эта версия имела особенный резонанс в так называемой литературе “Нацистского оккультизма”, начавшейся в 1960ом со знаменитой книги “Утро магов”, Луи Пауэлса и Жака Бержье¹⁷¹. Я вернусь к этой теме в четвертой главе, но могу сказать заранее, что, насколько мне известно, нет никаких конкретных доказательств о связи Кроули с нацистами и нацистским режимом.
Фантастичная природа нацизма-оккультное возрождение спровоцировало реакцию, которую можно назвать чрезмерной. Например, Кристиан Буше, который отрицал не только любые контакты Кроули с нацистами, но даже его интерес к этому политическому явлению, что абсолютно неверно¹⁷². Известно, например, что в 1930 году Кроули написал письмо своему бывшему соратнику и последователю Дж.Ф.С. Фуллеру по поводу нацизма и Гитлера¹⁷³. Как мы знаем, Кроули жил в Берлине одно время, он мог провести там длительный период по крайней мере до 1932 года. Следовательно, имел возможность наблюдать лично политические процессы, приведшие к власти Гитлера в 1933 году.
Существует письмо Кроули, которое хранится в Варбургском институте, датированное 20 января 1936 года к Оскару Хопферу (1894-1966), его немецкому ученику¹⁷⁴. Из письма становится очевидным, что у Кроули было намерение связаться с Гитлером напрямую и предложить ему использовать доктрину Телемы для руководства партией:
“Мне кажется, что нынешние обстоятельства, если я их правильно понимаю, что единственное средство продвижения-это обратиться к Лидеру непосредственно и продемонстрировать ему, что признание философских принципов Телемы это единственный способ продемонстрировать действенность вместо голого энтузиазма, действенные меры для реконструкции Рейха. Если он не сделает этого, Церковь, в конце концов, задавит его; у нее есть безграничные возможности для противостояния и прочность по той причине, что в основе их системы лежит фундаментальная теория, которая дает возможность выдерживать атаки и сопротивляться. А они в ответ склоняются, потому что вынуждены склоняться перед силой и постепенно уступают по признаку целесообразности. Если фюрер хочет установить свои принципы надолго, он должен выкорчевать их навечно, а это может быть сделано только путем вытеснения их самых глубоких концептуальных понятий¹⁷⁵.”
Эта идея Кроули не была мимолетной, известный факт, что в июле 1936го после короткой переписки¹⁷⁶, он встретился в Лондоне с Виреком, во время одного из последних визитов в Европу¹⁷⁷. К этому времени Вирек уже демонстрировал публично свою симпатию к нацистам; он упорно защищал их вплоть до вступления Соединённых Штатов в войну против гитлеровской коалиции в 1941 году. Какой-то непреодолимый импульс, казалось, двигал Виреком, побуждая в принявшей его стране, играть ту же роль непримиримого защитника и патриота Германии, как и во время Первой мировой войны. После остановки в Лондоне, он направился в Германию, где, наверняка встречался с представителями нацистского движения. Кроули не хотел упускать такую возможность. Похоже, что при встрече, обсуждая политическую ситуацию, Кроули пытался выяснить какой степенью власти обладает Вирек в нацистской иерархии. На другой день после встречи, Кроули пишет письмо Виреку, в котором сразу переходит к дискуссии о возможно успешном визите Вирека в Германию для распространения Телемы¹⁷⁸. Кроули упоминает о “коллеге” (возможно, его ученице Марте Кюнцель), которая уже пыталась представить Гитлеру Книгу Телемы, как философскую базу для нацизма. Он потребовал, чтобы Вирек помог в этом стремлении, используя его контакты в партии, которые, как считал Кроули, включали самого фюрера. Также Кроули просил Вирека дать ясно понять, что он является главой “Секретного международного ордена”, что выглядело странно, потому что могло сделать его крайне подозрительным для нацистских властей¹⁷⁹. Как заметил Сутин, нет повода думать, что Вирек всерьез принял просьбу Кроули и использовал свое влияние в высших кругах партии- если этот влияние действительно было-для выполнения намерений Кроули. Но ясно одно, Кроули, несмотря на не совсем удачные попытки, серьезно верил в возможный успех.
В третьей главе я подробно остановлюсь на письме, похожем на те, что уже обсуждались, но оно было написано корреспонденту в Советский Союз. В письме Хопферу- также, как и к другим-тема уничтожения Христианства доминирует. Понятно, что для Кроули это было непременным условием для всемирного распространения его откровений. Не трудно представить результаты этих попыток. Нацистское руководство, как и Советские власти вряд ли даже слышали о Телеме, не говоря уже о заинтересованности в ее распространении. Но Кроули был убежден в обратном, по крайней мере в отношении нацистов.
Несколько интересных ссылок по этому предмету можно найти в Магии без слез. Напомню, она была написана Кроули в конце жизни, а некоторые главы уже после окончания Второй мировой войны¹⁸º. В двух отрывках он пишет, что был убежден в своем влиянии на Гитлера¹⁸¹. Согласно его версии, вышеупомянутая Марта Кюнцель, его немецкая ученица и пламенная поклонница Гитлера, верила, что нацизм сочетается с Телемой и встречалась с Гитлером рассказывала ему о Книге Закона. Кроули добавляет, что Кюнцель считала Гитлера своим “магическим сыном¹⁸²”. По его словам, Гитлер фактически принял “Книгу Закона” и в этом была причина его изначального успеха. Далее Кроули продолжает (нужно отметить, что книга написана в эпистолярном жанре и адресована воображаемой собеседнице): “Я думаю, вы прочитали Гитлер говорит- если нет, сделайте это- его частные разговоры изобилуют цитатами из “Книги Закона”¹⁸³.
“Гитлер говорит” английское название очень известной и противоречивой книги Германа Раушинга (1887-1982)¹⁸⁴. Раушинг, в начале тридцатых годов был председателем Сената свободного города Данциг и членом нацистской партии. Он принадлежал к большой группе немецких консерваторов, которые видели в нацизме орудие для реформирования немецкой иностранной политики и возрождения статуса Германии как великой державы с одной стороны и возможность прекратить распространение коммунизма с другой. Когда стало ясно- в первую очередь Раушингу-, что у нацистов нет намерения исполнять роль орудия в чьих-то руках, но имеются огромные амбиции быть автономной и радикальной революционной силой, он начал отдаляться от партии и в конце концов покинул ее в 1934 году. Вскоре после этого он эмигрировал во Францию откуда начал разоблачать опасность нацизма для Европы и Запада. В 1939 году он опубликовал первую версию “Гитлер говорит” на французском.
Несколько десятков лет после войны книга Раушинга считалась надежным источником истории нацизма- вплоть до публикации исследования шведского ученого Вольфганга Ханела в 1984 году- в котором воссоздавались события, предшествующие написанию книги Раушинга и доказывалось, что некоторые высказывания в ней не могли быть правдой¹⁸⁵. После этого она стала считаться фальсификацией или, скорее, результатом пропагандистской акции и перестала считаться достоверным источником в том, что касалось персоны Гитлера и его идей. Однако, книга до сих пор представляет некоторый интерес для исследователей, по крайней мере, для понимания мифа “Нацистский оккультизм”, получивший развитие после окончания Второй мировой войны¹⁸⁶. В книге Раушинга впервые Гитлер представлен в образе одаренного медиума, обладающего оккультной и демонической силой. В книге постоянно встречаются такие слова как “инициация”, “магия”, “оккультный” и “эзотерика”. Эта терминология использовалась Раушингом, наиболее вероятно, для того, чтобы вызвать больший интерес к книге в целях пропаганды, это и было истинной целью публикации¹⁸⁷. Те, кто читал книгу в то время, когда она была издана, могли воспринять ее содержание как скрытую “эзотерическую” доктрину Гитлера и нацизма, которая казалась более необычной и волнующей чем официальная. Все указывает на то, что сам Кроули именно так воспринял “Гитлер говорит». Поэтому, тот факт, что книга не является достоверной с точки зрения истории, сегодня не имеет особого значения. Какая разница, можно ли считать заявления Раушинга правдой, гораздо важнее отношение тех, кто читал книгу сразу после ее выхода и до окончания войны.
Убеждение Кроули, что он косвенно повлиял на мировоззрение Гитлера, появилось после прочтения книги Раушинга. В коллекции Йорке есть копия “Гитлер говорит”, с комментариями Кроули в изложении Йорке¹⁸⁸. В некоторых моментах Кроули пытается увязать некоторые отрывки из Книги Закона с различными высказываниями Гитлера, изложенными Раушингом. Например, он пишет, что, когда нацисты пришли к власти, то высшее руководство партии распорядилось ввести своих полуофициальных функционеров во всевозможные административные органы и использовать полученную власть, чтобы “наслаждаться жизнью и обогащаться”¹⁸⁹. Рядом с этим высказыванием Кроули приводит отрывок из “Книги Закона”, в которой говориться: “Вы можете носить драгоценности, можете превосходить все другие нации в великолепии и гордости”¹⁹º. В других случаях Кроули видит связь как возможность покритиковать Гитлера за недостаточное понимание Телемы. В одном из отрывков Гитлер заявляет: “Делай все, что нравится”, Кроули пишет в ответ: “Он понимает Закон неверно”¹⁹¹. Очевидно, Кроули имеет в виду, что, если бы фюрер ознакомился со священной книгой Телемы более внимательно, он бы понял, что существует коренное отличие между страстью, капризом и Истинной Волей.
Учитывая комментарии к “Книге Закона”, обсужденные выше, не удивительно, что он находил многочисленные совпадения между высказываниями Гитлера и своими собственными текстами. Но это сходство легко объяснить. Раушинговский Гитлер- во многом похожий на прототип- имеет глубокое сознание социального дарвиниста и последователя Ницше, то же самое мы можем найти в “Книге Закона” и в комментариях Кроули.
Саймондс-если выражаться корректно- отвергает как “глупость” тот факт, что Гитлеру, возможно, было известно об откровении Нового Эона и он принимал его в расчет¹⁹². Но Кюнтцель была, определенно, убежденной последовательницей как Телемы, так и нацизма. В письме к Кроули в ноябре 1935го (в том же году был арестован Джермер), она не делает тайны из своих нацистских убеждений¹⁹³. Письмо особенно интересно тем, что в нем раскрывается довольно деликатная ситуация. С одной стороны, она чувствовала, что должна объяснить Кроули свои политические убеждения; с другой стороны гестапо уже проявляло интерес к ней из-за увлечения духовными практиками и связей с печально известными английскими оккультистами. Когда ее допрашивали агенты (которые выражали удивление тем фактом, что, будучи убежденной национал-социалисткой, она в то же время связана с Кроули), она, по всей видимости, пыталась объяснить, почему философия Телемы и Третьего Рейха могли бы считаться совместимыми. Она была твердо уверена в неизмеримой ценности Книги Закона и объясняла, что ее вера в том, что “она будет полностью понятной для следующих поколений”, потому что “сознание будет более подготовленным”¹⁹⁴. Но, по ее словам, ментальная революция, которая принесла бы человечеству понимание Нового Закона, и привела также к огромному шагу вперед на пути эволюции, была приведена в движение Адольфом Гитлером, “личностью, избранной Провидением, потому что он Единственный, кто обладал необходимыми качествами для Великой работы”¹⁹⁵. Более того, с точки зрения Кюнтцель, Кроули был избран для роли не менее важной: “точно также Мастер Тиреон был выбран высшими силами, чтобы объявить Закон, который имеет своей целью духовное пробуждение человечества, потому что он был совершенный человеческий инструмент для Провидения при смене эпох”¹⁹⁶.
Это письмо, однозначно, является важным документом для понимания как доктрина Кроули могла быть истолкована в специфическом историческом контексте. Но, несмотря на политическое и религиозное рвение Кюнтцель, не существует прямых доказательств, что она когда-либо пыталась ознакомить Гитлера с книгой Закона непосредственно. Более того, в другом письме к Кроули, к сожалению дата его неизвестна (но, возможно, оно было написано прямо перед началом войны), Кюнтцель сокрушается по поводу того, что считала Гитлера своим “магическим сыном”¹⁹⁷. В этом письме она также подтверждает свою двойную веру в нацизм и Телему, которые продолжает видеть, как совершенную взаимодополняющую комбинацию. К сожалению, нацисты не придерживались такого же мнения, и относились к ОТО также, как и к другим группам оккультистов, которые после различных нападок и унижений, были объявлены вне закона в 1937 году.
Таким образом Кроули стремился содействовать продвижению Телемы среди нацистских лидеров и верил в то, что через свой опыт оказывал влияние на Гитлера. Взлет и падение нацизма, несомненно представляли большой интерес для Кроули. Следует ли из этого, что это восхищение перешло в политическую приверженность? Не все так просто и ответ на этот вопрос должен быть отрицательным по двум принципиальным причинам. Первая и главная заключается в том, что Кроули просто делал попытки убедить и другие политические силы принять Телему, что указывает на отсутствие четкой идеологической мотивации и политических убеждений. Я уже упоминал его интерес к Советской России и коммунизму и еще вернусь к этому в 3ей главе. Но, как отмечал Сутин, парадокс этих попыток в том, что он не сосредотачивался исключительно на тоталитарных режимах или радикальных политических движениях¹⁹⁸. В это же самое время Кроули пытался продвигать Телему в правительстве Великобритании, в этом случае призывая к “принципам свободы на которой было основано величие нашей страны”¹⁹⁹. Кроули, движимый духом миссионерства был способен какой бы то ни был аспект Телемы подвести к определенной ситуации. Вдобавок, несмотря на все фантазии об официальной роли пророка нацистской Германии, в нем оживились патриотические чувства и уже перед началом Второй мировой войны, в его высказываниях проскальзывало все больше оговорок по поводу Гитлера и нацизма, порой достигая явного их осуждения.
Это особенно явствует, например, из его переписки с Джермером, который, несмотря на печальный опыт, полученный в нацистском концлагере, постоянно пытался защищать германскую позицию против союзнических сил, в то время как международное напряжение нарастало и все указывало на скорое наступление войны²ºº. Кроули, как мы уже знаем, в его загадочных ответах на вопросы по поводу гражданской войны в Испании, был вынужден признать в Гитлере некоторый пророческий дар: “конечно, я уже рассматривал Гитлера как пророка в ветхозаветном смысле слова, более-менее вдохновленного фанатика, который осуществляет то, о чем он пророчествует или страстно желает, возбуждая массовую истерию²º¹”.
Таким образом, Кроули считал, что “пророческая” сила Гитлера, несомненно присутствующая в нем, была в опасной близости к безумию. По существу, Кроули также не одобрял наблюдений Гермера, говоря, что в них упущен основополагающий момент: а именно, “этот неистовый сумасшедший разрушает целый механизм”²º². В отличии от Гермера, который считал, что заслуга Гитлера, по крайней мере, в поражении Версальского договора, Кроули не верил, что фюрер принесет процветание Германии: “Напротив, ….он разрушил все богатство и доверие, которое осталось, и имеет основательно встревоженные Францию, Англию и Америку²º³”. Кроули замечал- достаточно справедливо- что это привело Европу к гонке вооружений, чьим логическим завершением могла стать только война. Естественно, Кроули объясняет роль Гитлера в неминуемой катастрофе как прямой результат эпохального перехода, вызванного Телемой: “в целом, это функция Нового Эона”²º⁴. В его письме к Гермеру мы также найдем мысль об искаженной интерпретации Телемы Гитлером, на которую Гермер намекал в предыдущем письме: Гитлер создает рабов, чтобы править рабами. Нет никакого просвета в его системе. Его космос базируется на ложном единении “государства”, которое подобно Даат, не на Древе вообще. Он отрицает индивидуальное превосходство Божественного, и он и его воля разрушены”²º⁵.
Здесь Кроули обращается к Телеме предельно открыто.Первое предложение относится к стиху II 58 Книги Закона, в котором Телемиты подобны королям, использующим свою власть ради тех, кто не способен или не имеет желания вырваться из своего рабского состояния²º⁶. Согласно Кроули нацизм унижает всякого до этого положения. Даже те, кто занимает руководящие позиции, находятся в этих условиях очевидно, потому что размещены в пирамиде с одним человеком на ее вершине, в руках которого сконцентрирована вся власть. Кроме того, Кроули считал, что скрытый индивидуализм Телемы заключенный в принципе: “Каждый мужчина и каждая женщина- звезда”, взятый из книги Закона²º⁷, не тождественен со статичным тоталитарным коллективизмом нацистского режима.
Это растущая нетерпимость к Гитлеру и нацистам, несомненно положила конец отношениям Кроули с Кюнтцель. В одном из его последних к ней писем от 10 мая 1939 года, он, в ответ на антисемитские высказывания, резко отвечает, что ее “бредни против евреев являются невразумительными”. Следующий пассаж должен был абсолютно шокировать Кюнтцель, чего, несомненно, добивался Кроули:
“Практически, вся жизнь Германии, кроме жестокости, глупости и бессердечия, раболепия и кровожадности, представлена евреями. Немцы столь же ниже евреев, в общем то как и обезьяны в сравнении с людьми; но обезьяны меня восхищают, и я не стал бы обижать их сравнением с германцами. Эти замечания, высказанные напрямую, выражают чувства по отношению к людям, а не к самой Германии. Второго Версаля не случится, грядет Армагедон. Гун должен быть уничтожен. Гун будет уничтожен”²º⁸.
Мы не знаем, ответила ли Кюнтцель на это письмо. Саймондс цитирует другое письмо Кроули, возможно, последнее, в котором тот, якобы, пишет Кюнтцель, что Англия “сильно бы поразила Германию”²º⁹.
Отвращение к нацизму, высказываемое Кроули в предвоенные годы, было, несколько двусмысленным, и более указывало на растущий скептицизм по отношению к существующей политическим системам. Успехов на этом поприще у него не случилось, война была близко и неопределенность будущего, принесенная ею, как последствие. По существу, ни тоталитарные режимы, ни демократия не являлись правильными политическими структурами для распространения Телемы. Во вступлении к “Книге Закона”, издания 1938 года, Кроули пишет, что “свирепый фашизм” и квохтающий коммунизм по сути оба являются мошенничеством, бешено скачущим по планете”²¹º. Но они не лучше “колеблющейся” демократии, названной так одним из “выкидышей Нового Эона Гора”.
Когда началась война, было очевидно, какую сторону он примет. Урока Первой мировой войны ему было достаточно. Мы уже знаем, что он написал Кюнтцель; но на этом он не остановился. Кроули напечатал стихи, посвященные Черчиллю, призывающие союзников к победе²¹² и начал атаковать английские секретные службы с требованием принять его на работу и предложениями о сотрудничестве²¹³. Он предлагал, среди прочего, подвергнуть допросу Рудольфа Хесса после его захвата в Шотландии в 1941ом, после его знаменитого “полета”.
В какой-то момент Кроули заметил, что крах Гитлера случился по причине того, что он не был по-настоящему инициирован: “Если бы у Гитлера был менее эксцентричный характер, не “вселенское Зло”, или, по крайней мере, абсолютно другое “зло”, возможно, у него получилось бы.
….”Он не подвергался обучению балансирующим режимам АΔАΔ и, что хуже всего, был крайне далек от полной инициации, даже в самом плохом понимании этого слова”.²¹⁵
Для Кроули, впрочем- что не удивительно- Гитлер проиграл свою битву на астральном плане.
Магика
Перед тем, как закончить эту главу, стоит прояснить два момента, относящихся к кроулевскому концепту магики, которая, на первый взгляд, кажется не имеющей отношения к предмету этой книги. Эти аспекты, тем не менее, являются центральными элементами для понимания Кроули и могут дать нам инструменты для того, чтобы охватить его представление о мире. Его особенное понимание эзотерической традиции, которую он приобрел, в Золотой Заре и позднее развил собственным путем, помогут нам понять его мышление и манеру рассуждения.
В начале этой главы я напомню о двух отдаленных периодах в жизни Кроули. Вне всякого сомнения, оба были пропитаны его подлинной настоящей страстью к магике²¹⁷. С тех пор как он прочел Облака над Святилищем в двадцатилетнем возрасте, его сильным желанием было стать участником этого ограниченного круга посвященных, описанных Эккартсгаузеном²¹⁸. Регарди пишет, что “тогда впервые Кроули был охвачен идеей о Секретной Школе Адептов, Святых духов, Секретных Руководителях, к которой он стремился”²¹⁹.
Также целесообразным будет упомянуть о важности влиянии Дарбистского образования на юного Кроули. Одним из важных элементов Дарбистской доктрины, разделяемой многими англосаксонскими фундаменталистскими сектами, была вера в то, что” братья” являлись членами узкого сообщества “святых”, и что только им гарантировано вечное спасение.
Ознакомившись с Золотой Зарей, Кроули поверил, что способен реализовать свое страстное желание войти в элиту. Секретность доктрин и ритуальных церемоний Ордена и чувство принадлежности к касте избранных, должны были воздействовать на романтическую сторону его натуры. Через несколько лет, когда его отношения с Орденом уже закончились, он все равно придерживался клятвы секретности, которая обязывала его не раскрывать техники, которые он получил. Целью этой клятвы было защитить “эзотерическую” сущность этих знаний: магия не для каждого, но только для посвященных. Она не “демократична”, но “элитарна”.
Не до 1909 года, важность этой даты нам уже понятна, когда Кроули начал отступать от данной клятвы. В тот год, после создания АΔАΔ, он основал его официальный печатный орган Равноденствие. Журнал благополучно раскрыл все ритуалы и учения Золотой Зари, в которой Кроули и получил эти знания. Для него, очевидно, это представляло путь к другому видению магии и эзотерической науке. Магика отныне становилась мудростью для всех людей, чем-то, что любой мог потенциально использовать: в секретности больше не было необходимости.
Идея такого рода должна была, конечно, вызвать враждебные чувства у тех, кто был связан этой же клятвой и до сих пор считал, что секретность должна быть одним из основных элементов магической традиции. Это был случай его легальной борьбы с Матерсом в 1910 году, которого Кроули очень высоко оценивал, как эксперта-мага и высочайшего авторитета Золотой Зари. Две различные точки зрения по магии и эзотеризму сошлись в конфронтации. Матерс пытался остановить Кроули в разглашении ритуалов Золотой Зари, прибегая к гражданскому праву, но после временного перемирия, был вынужден обратиться в апелляционный суд. После этого, Кроули издал практически все материалы Ордена, которые имел в распоряжении, естественно, скорректированные по его собственным критериям.
Здесь следует добавить, что нарушение клятвы было не просто результатом “изменившегося мнения” об элитарной природе секретности. По отношению к мировоззрению Кроули, это было бы упрощенным вариантом, он относился к магическим тайнам серьезно. Получение текста Книги Закона в 1904 году было важным экспериментом для Кроули еще и потому, что оно означало установление прямого контакта с “Тайными Вождями”. Отношение, к которым знаменует историю Золотой Зари. По существу, считалось, что несколько высокопросвещенных, не важно воплощенных или нет, управляли судьбой человечества при помощи специальных сил и безграничной мудрости. Этот концепт был, очевидно, взят Золотой Зарей из теософской доктрины мадам Блаватской, полученной ей из секретных учений²²º.
Создание связи с Вождями не было обычным делом: были те, кто выбирал время, место и того, кому предполагалось установить контакт. С этого момента они становились ответственными за судьбу Ордена-а также, естественно, всего мира-любой, кто входил в контакт с Высшими силами, приобретал неслыханный авторитет. Следовательно, с точки зрения Кроули, лидером Золотой Зари, можно было считаться только до тех пор, пока это возможно, прямо или косвенно, установить коннект с этими существами.
После внутренних конфликтов и раскола 1900 года Кроули убедился в том, что контакт с Тайными Силами, который был установлен Матерсом, либо прервался, либо не существовал вовсе. По этим причинам, начиная с 1904 года, благодаря получению Книги Закона, Кроули поверил в собственное обретение собственной значимости, которую Матерс не мог более превосходить. Кроме того, он заявил, что среди наставлений, которые он получил, был приказ раскрыть все секреты и сделать их доступными. Так он объяснял свое поведение, которое могло, в противном случае, показаться непостижимым. Преобладание мотивов, которые можно назвать “метафизическими” (некоторые предпочитают слово “иррациональные”) в поведении Кроули необходимо постоянно принимать в расчет, чтобы понять его психологию.
Таким образом, Кроули, начиная с определенного момента времени, предал публичной огласке все ритуалы и секретные инструкции. Необходимо отметить при этом, что было одно исключение. Он никогда не обнародовал тайны сексуальной магии, которые были переданы ему Рессом в 1912 году. Как заметил Саймондс, “это был один из немногих секретов, которые он сохранил”²²². Но даже это было сделано без особого энтузиазма. Незадолго до смерти, он написал, что сделал это, исключительно из соображений чести. “Мой обет, данный последнему Старшему Брату и Главе Космического Ордена доктору Теодору Рессу²²³, подразумевающий, что все было иначе, сам бы он тоже выдал бы эту тайну”.
Этот переход, к тому, что мы могли бы назвать демократический концепт также заметен в трудах Кроули и, особенно, во второй части Книги Четыре и Магия в теории и на практике. Прежняя работа была написана в 1912 году и опубликована в 1913ом²²⁴; последнюю он вынашивал особенно долго. Первоначально она планировалась как третья часть Книги Четыре; Кроули написал первую версию в 1912, но не была издана, потому что не удалась, по мнению автора. Он вернулся к ней в начале 1920го, в то время он находился в Чефалу, и переделывал до тех пор, пока не получился по-настоящему завершенный трактат, посвященный магии. Книга была издана в 1930 году.
Во вступлении к Магии в теории и на практике, Кроули старается прояснить свое намерение, максимально недвусмысленно, как мы можем убедиться:
Эта книга для ВСЕХ: для мужчины, женщины и ребенка. Моя предыдущая работа вызывала непонимание и ставила ограничения, выражаясь техническим языком. Она привлекала слишком много дилетантов, эксцентриков и слабаков, ищущих в магии способ убежать от реальности. Я сам также обращался к этой теме изначально. И это оттолкнуло слишком много ученых и практиков, для которых мое влияние больше всего предназначено. Но МАГИКА для ВСЕХ. Я написал эту книгу, чтобы помочь банкиру, боксеру, биологу, поэту, чернорабочему, продавцу фабричной девчонке, математику, стенографисту, игроку в гольф, женщине, консулу и всем остальным- самореализоваться полностью, каждый, согласно только его собственному предназначению²²⁶.
Назвать это демократизацией магии не было бы абсолютно неподходящим выражением. Кроули как будто сам указывает здесь, что его идеи в этом отношении со временем изменились. И косвенно, как будто бы подтверждает мою мысль о разделении его жизни на два отдельных периода.
Вступление к Магии в теории и на практике в высшей степени интересно в том числе и по другим причинам, как мы вскоре узнаем. Для начала необходимо пояснение. То, что я назвал демократизацией магии, не обязательно подразумевает отражение политических взглядов Кроули, их развитие, как мы знаем было сложным и мучительным. Но не следует думать, что его взгляды на магию не имели отношения к политике. Ясно, что в определенный момент жизни он убедился, что его цель донести свое учение до максимально возможного количества людей, а не увековечить эзотерическую традицию внутри ограниченного количества участников.
В этом заключается другой аспект, который нам следует рассмотреть. Кроули, казалось, всегда настойчиво подчеркивал научный подход своей магии, мистики и, даже, новой религии. Эту позицию нельзя было назвать особенно необычной, учитывая, что он на самом деле был преемником оккультных течений, которые возникли в Англии и Франции в течении второй половины девятнадцатого века. Я использую здесь слово оккультизм в широком смысле, обозначая специфическое движение, которое началось в определенный момент истории Западной эзотерики с Элиафаса Леви во Франции и Золотой Зари в Англии и появившиеся позже ответвления и копии²²⁷. Одной из характеристик этого направления была особенная озабоченность “научной” природой учения, которая отнюдь не рассматривалась как чужеродная, по отношению к “оккультным” и ззотерическим аспектам, но напротив, принимает различные формы, в зависимости от авторов. Дух времени, успех и распространение позитивистских и научных идей, чья власть оказывала влияние на течения, идеи которых могли считаться наиболее устойчивыми к такому влиянию. Оккультисты делали все возможное, чтобы уловить все новое в культурном развитии, стремясь к тому, чтобы их доктрины, помазанные священным мирром доверия, получили бы научную и/или рациональную подоплеку²²⁸.
Также во вступлении к Магии в теории и на практике мы находим несколько цитат из других авторов. Среди прочих отрывок из Золотой ветви Джеймса Фрезера, в котором несколько фраз выделено жирным шрифтом. Одна из них: “Фундаментальная концепция магии сродни современной науке, лежащая в основе целой системы вера, неясная, но твердая, в согласии и единообразии с природой²²⁹. И другая: “Сходство между магической и научной концепциями очень близкое. В обоих последовательность событий совершенно четкая и определенная, детерминирована непреложными законами, оперирование которыми можно предвидеть и точно просчитать²³º”.
Ясно, что Кроули приводит слова Фрезера с одобрением, даже, если позже мог иметь некоторые трудности, принимая некоторые неожиданные постулаты его теории. По Кроули, конфликт с разумом возникает только когда достигнут высочайший уровень индивидуального посвящения (то есть уровни, соответствующие в системах Золотой Зари и АΔАΔ последним трем ступеням до “Абисса”).²³¹”С этой точки зрения инициация может превосходить обычные механизмы мышления, и никаких доводов он не приемлет. Но Кроули оставляет немного места для иррационального ниже этого уровня духовного просветления. Во вступлении к Магии без слез он пишет:
В процессе (его) обучения, (ученик-маг) будет учиться использовать Скрытые тайны Природы и развивать новые ощущения и способности в себе, с которыми можно общаться и контролировать Силы и Сущности, принадлежащие к законам бытия, которые до настоящего времени были недоступны для профанного изучения, а только для ненаучной и эмпирической МАГИИ (или традиции), которую я пришел разрушить²³.
Эти слова показывают кроулевскую позицию в отношении магии и в более общем смысле к его доктрине. Из того, сто он говорит, можно заключить, что, по его убеждению, существует два типа магии. С одной стороны, традиционная магия, она же негативная, так как ненаучная и эмпирическая, и основана не на определенных законах, а на методе проб и ошибок. С другой стороны, есть новая магия Кроули, которая по-настоящему научно обоснована и выстроена против традиций. У Кроули была четко поставленная цель: разрушить первое и уничтожить разрыв между магией и наукой, сделав собственный метод превалирующим.
Это важный момент с гносеологической точки зрения. Судя, по его словам, Кроули, более чем был заинтересован в восстановлении утраченной мудрости, фрагменты которой могли быть сохранены в эзотерической традиции, хотел привнести прогресс в магию, мистику и религию. Он не оглядывался назад, а смотрел вперед.
Более того, по мнению Кроули, наука никогда бы не приняла магию, точно, по причине антинаучности, но этим отрицанием наука потеряла возможность исследования тех аспектов, которые были связаны с магией, но оно было отвергнуто и стало недоступным для профанного исследования. Но внедрение нового кроулевского метода не допустит более разделения между наукой и магией и даже профанная наука будет в состоянии проникнуть в тайны существования. Интересно, что для Кроули, призыв к научному и рациональному подходу, как к законному, не означал ограничение магии, но также присутствовал в связи с Телемой, на политическом и социальном уровне. В шуточном памфлете, опубликованном в 1936 году под псевдонимом Граф Феникс, Кроули представил принципы Телемы, как единственный разумный выход из тупика, в котором оказались руководящие политические структуры²³³.
Девизом Экинокса и Ордена АΔАΔ было: “Научный метод-цель религии. Это был удачно выбранный девиз; ничего лучшего не приходит на ум, чтобы подвести итог проекту Кроули. В Магии без слез он косвенно дает несколько намеков на то, что значили эти слова для него, помогая понять, что он подразумевает под словом религия в данном контексте.