Индивидуация в волшебных сказках

"На момент издания в 2020 году это была последняя непереведенная на русский язык книга Фон Франц и на этой точке мы торжественно завершили знакомство русскоязычного читателя с тремя самыми важными юнгианцами - Нойманном, Эдингером и Фон Франц. Несмотря на справедливую критику Кингсли в её адрес, критику, благодаря которой мы можем безошибочно улавливать те места, где даже у неё человеческое начинает перевешивать сакральное, а дух времени - дух глубин, именно Фон Франц является эталонным примером высокого юнгианского стиля, его тончайших мифологических плетений. Оттолкнувшись от одного, вроде бы простого сюжета, автор сплетает изысканнейший ковер из аллюзий, метафор, примеров из высокой мифологии и психотерапевтической практики. Фон Франц всегда была блистательнейшей из учениц Юнга, и сам суровый критик Кингсли пишет, что последним желанием Юнга, в котором ему отказала семья, было пригласить к смертному ложу Фон Франц - как ту, кто была ему ближе всех.

Центральная метафора, символ этой книги - птица. Птица как манифест неба, духа, Самости, Бога. Причём обычно этой птицей оказывается волшебный попугай, который в сказках разных народов оказывался ключевой фигурой, выражающей идею Самости во всей её двойственности. Попугай был последним заданием и для двух божественных детей в одной сказке, и для героя-странника - в другой. Попугая следовало поймать, но для этого нужно было найти тот единственный миг - ни мигом позже, ни мигом раньше. А если не получалось, то попугай улетал, а неудачливый герой немедля превращался в камень. Сам процесс окаменения Фон Франц трактует как омертвление религиозной истины, когда она перестает быть предметом реального опыта и становится мертвящей догмой. Оцепенение лишившейся живости души."